В будущее на месте

Если у человека не выходит найти цель в своей жизни, ему стоит заблудиться в лабиринте. Там цель простая: найти выход. Это шутка. *** Поэтому у меня и нет кота, да? Естественно, речь не о самом коте. Я бы говорила о собаке, черепашке или рыбках, будь они мне интересны. Просто кот - это достаточно привлекательный вариант. Я бы хотела жить с котом, правда. Не говоря уже о том, что он дополнял бы этот мой образ «сильной и независимой». Проблема в том, что если общество считает тебя «сильной и независимой» хоть наполовину всерьёз, это значит, что ты пашешь, как единственный мул на ферме. И даже больше: тебе нужно не только тратить половину своих сил на одну только работу, но тратить их показательно. Естественно, не всегда это происходит нарочно. Иногда человек действительно концентрируется на своей работе так сильно, что просто не может позволить себе времени на излишества в личной жизни. Живи в доме этого человека кот, он был бы очень одиноким. Даже по меркам горделивых котов. Поэтому у меня и нет кота, да? Потому что в ночь холодного дня я не нежусь дома после хорошего ужина, а мёрзну в машине и еду туда, где меня не ждут. Делать то, что никому не нужно. Продукты, из которых я должна была приготовить тот самый ужин, буквально лежат на соседнем сиденье. Они никуда не подевались. И что с ними прикажешь делать, Дженни? Работа полицейской и так не оставляет много свободного времени, но с тем, что я делаю... Полагаю, всё это хороший повод поразмыслить. Если бы не одно «Но». Ведь есть причина, по которой я трачу своё время, собирая папки тупиковых дел и расследую то, что даже не связано с моим отделом. Эта причина кроется в самой сути того, почему дела тупиковые. Ведь я всё ещё помню, как прямо посреди леса испарился участок земли со скотом и владельцами. Везде поваленные деревья. Я всё ещё помню разбившийся лифт. Кабина, деформированные стенки, покрытые чёрной сажей, со временем просто исчезнувшей. Там же нашли лоскуты ткани: остатки чьей-то одежды. Ни жертву, ни причину аварии, не нашли. И это можно продолжать долго. Дела, не имеющие смысла. Без виновных, без установленных причин происшествия, без свидетелей и даже без имён жертв. И сейчас то же самое. Две девушки забрели в заброшенное здание, а затем испарились вместе с половиной самого здания. Неужели эти слова не говорят сами за себя? Неужели сам факт того, что подобное происходит, не оправдывает меня? Боже. Хорошо, что у меня нет кота. Было бы печально знать, что он голодный. Потому что я не променяла бы свежий след на него. Моя машина едет по улицам ночного Портленда, освещаемых оранжевым светом фонарей. Высокие здания нависают надо мной, своей серостью закрывая большую часть ночного неба. Почему-то это наталкивает на мысль, что в каком-то смысле человечество могло бы просто закрыться от неба, создав свои светила. Хотя космос всегда будет там, выше. Но я упускаю эти мысли, хотя и пытаюсь отвлечься от забот, ведущих меня вперёд. Да, случившееся сегодня — это плохо, но я ничего не получу, если просто буду забивать голову догадками и теориями. Это не продуктивно. Поэтому, я обращаю внимание сугубо на дорогу. Нет ничего удивительного в машинах ночью. В конце концов, Портленд - крупнейший город штата Орегон. Однако, больше меня интересуют люди. Днём, когда кипит жизнь, группы людей смешиваются среди одиночек. Но по ночам одиночки исчезают, а объединения продолжают держаться друг друга. В этом нет ничего плохого. И, всё равно, я привыкла следить за людьми. Полицейский должен быть готов не столько вмешаться, сколько хотя бы заметить что-то неладное. В каком-то смысле это абсурдно: насколько часто опасные личности просто разгуливают по улице с оружием. Даже мне, когда я мечтала хранить порядок, казалось это абсурдным. Но это реальность. Реальность общей жизни. Моя же личная реальность приводит к тому, что я торможу машину. Останавливаюсь у тротуара, на улице между двумя высокими домами. Слева — через дорогу — офисная высотка, а справа полицейский участок. Это многоэтажное здание, чем-то похожее на молот. Часть снизу широкая, высотой в несколько этажей, а из неё вверх идёт другая часть: меньшая и поднимающаяся, словно рукоять молота. Очень толстая рукоять, естественно. Настолько толстая, что молотом это здание можно назвать разве что в моих странных мыслях. Некоторое время я просто собираюсь с мыслями. Через входную дверь в полицейский участок проходит свет - следовательно, ночное дежурство работает. Было бы странно увидеть обратное. Тем не менее, работа участка не совсем связана с моим волнением. Речь о том, что я проехала свой путь. Поездка на машине - это та часть, которую я могла сделать вне зависимости от остальных людей. Однако, дальше вещи будут зависеть не только от меня. Может случится так, что я не смогу получить то, что мне нужно. Боже, да я вообще могу ничего не обнаружить! И не потому что не старалась, а потому что не только от меня зависит успех... Я бросаю последний взгляд на соседнее сиденье, где в одиночестве покоятся пакеты с продуктами. Поднимаюсь и покидаю машину навстречу холодной улице. Ветер обдувает моё лицо и вместе с ним я иду навстречу участку, поднимаюсь по ступеням, распахиваю стеклянные двери. Знакомое помещение чистое и светлое. Такое ощущение, что я была тут только вчера... Всё те же синие стены, скамейка, доска с объявлениями и два торговых автомата у входа. У всего есть своя атмосфера. Зачастую она строится вокруг… запоминающихся вещей. Я не разбираюсь в фен-шуе, но думаю, что это так. Ведь разве достойно место называться «атмосферным», если ты не запоминаешь эту атмосферу? Разве тогда это не является самым обычным окружением? Естественно, тёмный, выверенный стиль фильма ужасов впечатлит тебя при достойной работе режиссёра. Но не является ли это обычной сборкой правильных, опробованных компонентов? Даже я способна наложить фильтр-сепию на картину, снимая виды захудалого пригорода. Вот только нужно… Что-то ещё. Что-то такое, что оставит по себе след, послевкусие. Лучшая атмосфера — это та, что строится на опыте и воспоминаниях. Здесь же у меня только это и есть. Опыт службы и работы. Товарищество. Но воспоминания о том, во что оборачивалась моя миссия. Я знаю, к чему приводят сильнейшие из попыток убедить кого-то. И мысли об этом слишком неприятны, чтобы держать их. Я прячу их, отвлекаюсь на иное. Здесь, у входа, располагается дежурная часть: место, в котором любой человек имеет право находится, чтобы подать заявку, пожаловаться или даже узнать информацию. Мне приходится пройти несколько метров, чтобы оказаться у дежурного стола-полукруга, на которым сидит знакомый мне мужчина. С лысиной на голове и остатком седеющих волос, Кроули не слишком высокий и не совсем худой. Кожа на его лице не обвисает, но испещрена сеткой морщин. Я знаю Стена, ибо раньше мы работали в одном отделе, да и на патруль иногда выпадает наша пара. Сложно не испытывать долю уважения к офицеру в возрасте, но моё уважение исходит ещё и с того, что он хороший человек. Впрочем, сколько мы не знаем друг друга, так всегда он путает моё имя... Между ним и мной стоит незнакомая девушка. В юбке, кроссовках и лёгкой кофте, она о чём-то переговаривается со Стеном, не замечая меня позади. Ну и ну! Она не замерзает в такой одежде? Мне холодно даже в моей куртке. Впрочем, не мне судить, я тоже такой была в её возрасте. Разве что чего я не делала, так это не красила волосы… У девушки интересная причёска: светлые, почти до белизны, натуральные волосы, заплетённые в зелёную косу. – Вот как, – бодро кивает она. – Это отличные новости! Рад знать, что ваш внук такой удалый, честное слово. – Что же, спасибо за беспокойство… – сухо отвечает Стен. Он задумчиво хмурится, бросая взгляд за спину, а затем продолжает, одной рукой что-то перебирая на столе. – Что на счёт того, что ты хотел, офицер… Да, в участок сегодня действительно поступил задержанный. Какая-то хулиганка, навредила машине патрульного. – Да неужели? И что же в головах этих людей... – Полностью согласен, уже самому тяжело понимать, – устало проворчал он. – Теперь даже сложно различить: то ли просто какой-то подросток с проблемами, то ли очередной «протестующий». Хотя, разве это не одно и то же? Стен прекратил ворчать и закрыл глаза, устало качая головой. Он сокрушённо пожал плечами, выражая свою неопределённость. – «Офицер»? – переспросила я, наклоняясь вперёд и кладя руку на плечо девушки. – Я вас знаю? Словно только заметив меня, незнакомка подпрыгивает на месте и резко оборачивается ко мне. Мы встречаемся лицу к лицу, и краем глаза я замечаю, как она суетливо убирает руку за спину. При этом левая рука Кроули остаётся висеть в воздухе, как будто… Они что, держались за руки? – О, здравствуйте! – её лицо молодое. На щеках под острыми глазами бледные веснушки, задевающие прямой нос, а натянутая улыбка на лице накрашена фиолетовой помадой. Она не офицер. – Простите, вы ко мне… обращаетесь? – протягивает она, отступая назад. – Как я должна воспринимать этот вопрос? – спрашиваю я, скрещивая руки на груди. – Э-э… Ох… Честное слово, я не думала… Её ошарашенный взгляд прыгает по мне, поспешно осматривая руки, ноги, гипс, а затем поднимается обратно к моему лицу. В этот момент глаза незнакомки просветляются и гримаса удивления плавно покрывается маской любопытства. Она щурится, пальцем притрагиваясь к нижней губе. – Очень интересно… Ну, что же! Простите, но мне нужно идти. Счастливого вам времяпровождения. Не успеваю я ответить, как девушка хлопнает ладонями, резко разворачиваясь на пятках в сторону выхода. – Не так быстро. Говоришь, ты офицер? – Я? О, не нужно путать белое с квадратным. Офицером меня называл мой дорогой друг, а это совсем разные вещи, – кокетливо бросает она, не останавливаясь. И как это понимать? Это правда, но... Надо мной что, издеваются? Вряд ли я могу что-то с этим сделать. Борясь с раздражением, я резко отворачиваюсь от гостьи, решив заговорить именно со стариком. В конце концов, это он с ней общался. А значит, у него уж точно больше ответов. Так это работает… Если ты говоришь с кем-то странным, то у тебя уж точно больше причин это делать, чем у него. Ведь странному человеку причины не нужны, а тебе наоборот — нужны вполне весомые. А мне совсем не помешает понять, что всё это значит. Да только внезапно я осознаю, что Стен встречается с моим взгляд. Он не сидит ровно и не выглядит, как кто-то, кто способен ответить мне на вопрос. Мужчина наклоняется над столом, обхватив руками голову, жмурится и стонет. Он кривится, словно испытывает головную боль и мои вопросы застряют в горле так же быстро, как я наклоняюсь к нему, хватая за плечи. Держа, на случай, если ему станет хуже, я пытаюсь поддержать офицера, пока ему не стало лучше. – Кроули? – обеспокоено спрашиваю я. – Что с вами? – О-х… Джейн? Это ты? – он болезненно стонет, приоткрывая глаза. – У меня что-то… у меня голова закружилась… – Я вижу. Просто попробуйте успокоится и ровно дышать, пока не пройдёт. Но пожалуйста. Пожалуйста, сконцентрируйтесь и ответьте. С кем вы только что разговаривали? Кто этот человек? – Человек? – бормочет Стен в ответ. Облокачиваясь о спинку кресла, он поднимает голову ко мне и вяло открывает глаза, всё ещё придерживая голову одной рукой. – О ком ты? Зараза. Проклятье! Никаких сомнений в моих дальнейших действиях нет. Это настолько же естественно, насколько дыхание: метнуться с места, рванув к выходу. Стоило на секунду отвернуться и она успела уйти! Нужно было остановить её, а не поворачиваться к Стену. Но у меня был выбор, и я приняла самое резонное решение... Да только вот куда оно меня привело. Я распахиваю дверь, вырываюсь наружу и бросаю взгляд влево, право. Оранжевые светила - фонари - провожают улицу в обоих сторонах. Я вижу машины, мусорные корзины. Виду группу подростков, идущих по ту сторону улицы. Да только незнакомки нет. Буквально только что она была в участке, а теперь по ней не осталось ни следа. Меня приветствовала лишь ночь да холод. Так что я вернулась назад, сдерживая злость сжатых кулаках. Негодование и ярость роют во мне, и я даже забываю о гипсе, охватившем правую руку. Но она не болит. Она и не должна болеть. А меня обвели. В очередной раз. Что-то происходит, и я в очередной раз упускаю это! Теперь прямо перед своими глазами, прямо под своим носом. Это раздражает меня ещё сильнее - как чесотка, с которой нельзя разобраться, как глубокая заноза в пальце. Словно Бог издевается надо мной за то, что я сделала что-то не так. Почему что-то подобное должно было случиться именно сейчас? Я знаю, что в этом замешано что-то... ненормальное. Уже давно догадывалась. Но никогда не могла подумать, что оно знает обо мне. И, тем не менее, на чьей же стороне судьба? Стремясь навстречу недоумевающему Кроули я говорю сразу, не давая ему сказать первым: — Мне нужно в участок, по поводу дела. Моего дела. Естественно, вы не станете сомневаться в моих намерениях? Это не вопрос. — Да… Полагаю? — медленно протягивает он. — Что-то не так? Ты говоришь о какой-то девушке… Что произошло? Его речь направлена уже в мою спину, потому что я сворачиваю в коридор на право ещё тогда, когда заканчиваю говорить. Я буквально перелезаю через пропускную перегородку, когда Стен окликает меня: — Джейн, подожди! Что у тебя вообще за дело?! — Дженни. Дверь захлопнулась за спиной. Я двинулась по лестнице наверх, проходя мимо недоумевающего офицера. Само, собственно, сердце участка находится на втором этаже. Пока в холле принимают граждан, в зале слева от холла проходят собрания - как открытые, так и сугубо полицейские. Поворот направо ведёт и к арсеналу, и к парковке. Но одна из дверей открывает лестницу. Которая, в свою очередь, ведёт сюда. Просторное помещение легко можно спутать с офисным. Жёлтые стены, ряд окон на улицу. Некоторые столы рядом с ними, некоторые рядами стоят прямо посреди комнаты. Отсюда можно попасть в комнату оператора и следящего за камерами, но в целом это помещение предназначено сугубо для работы. Что днём, что ночью тут служат люди, заменяющие друг друга и распределяющие обязанности. Пока дверь за моей спиной закрывается, я оглядываюсь по сторонам, вижу знакомых. Активность работы не зависит от времени суток, уж точно не напрямую. То есть, если у тебя проблемы с ночным дежурством - ты или договариваешься, чтобы не попадать на него, или исправляешься, дабы не вызывать осложнений. И работают ночью в итоге так же, как и днём: сидят за бумажной работой, по необходимости действуют вне участка. Ночью преступлений больше, отчего надобность выезжать возникает чаще. Однако даже так, Портленд - достаточно тихий город. Большее соотношение преступлений ночью не играет особой разницы, когда индекс преступности за 2027 год - это 27.20 из 100. И хотя мы уже почти на год опередили 2027, вряд ли что-то изменилось. Как бы там ни было, мой беглый осмотр даёт понять одно. Моё вторжение, похоже, осталось незамеченным. Так что, я облокачиваюсь о дверь и закрываю глаза, тихо выдыхая усталость. Меня не волнует, что Кроули мог пойти следом. Сейчас, пока меня никто не заметил, есть лишь спокойствие и тишина. Пауза. Нет смысла скрывать, что мне это нужно. Произошедшее внизу не может выйти из моей головы, я должна понять его! Одни вопросы да вопросы, просто нет смысла их перечислять. Это выводит меня из себя. Потому что есть разница между своей собственной беспомощностью и контролем в руках кого-то другого. А в этой ситуации я чувствую себя так, словно произошло и то, и другое. Она пришла и ушла с видом, словно получила всё, что хотела. Было ведь что-то такое, что она хотела? Ей ведь ЧТО-ТО было нужно, раз она сюда пришла, верно? С ней говорили, как со знакомой, а затем просто забыли, стоило ей отойти. Это ли не контроль? И всё в тот же день, когда необъяснимое происшествие убирает по себе всё, в том числе и виновников. Что то, что другое, должно быть связано. Связь просто очевидна. И, тем не менее… Я не способна поспеть за тем, что мне может помочь. Конечно, старый план всё ещё в силе, но я даже не уверена, что достигну чего-то. Это ли не беспомощность? И, тем не менее, мне нужно сделать глубокий вдох и успокоится. Вещи никогда не должны идти по плану. Пока я стою здесь, ничего не продвинется. Хотя мне намного лучше от того, что я способна сделать паузу! И всё же пора двигаться. Я ступаю вперёд, проходя мимо столов и людей. Стараясь не вызывать внимания, мои движения скованные и спокойные, пока я поворачиваюсь по сторонам, быстро изучая обстановку. Джефф мой знакомый, но не сказать, что я запоминала, где его стол… Ага! Вот он, да? Когда находишь то, что ищешь, сразу же всплывают все воспоминания, подтверждающие, что это оно. Воспоминания, которые уместно могли бы помочь во время поиска, но появляются, когда уже слишком поздно. Я поворачиваю мимо одного из столов, краем глаза замечая, что привлекаю внимание людей. Кто-то смотрит на меня с вопросом во взгляде, а кто-то лишь бросает взгляд. Я чувствую навязчивое желание отвести взгляд от них, но подавляю его, глядя прямо в глаза тем, мимо кого прохожу. Главное – уверенность. Если ты выглядишь так, словно тебя ничего не беспокоит, даже офицеры не станут задавать вопросов. Впрочем, ладно. В случае с офицерами оно скорее не так, если ты не офицер сама. Они меня знают, а это уже важнее того факта, что я не должна здесь быть. И действительно. Когда я подхожу к рабочему месту Джеффа, никто не задаёт вопросов. Кроме того, никто вообще ничего не говорит в мою сторону. Я бросаю торопливый взгляд за плечо, чтобы обнаружить, как каждый продолжает заниматься своими делами. Например, где-то позади справа я слышу взволнованную речь Рика в адрес своей коллеги: — …в машину! Я даже сразу не понял, что случилось. Оглядываюсь, а там эта девушка. Держит в руке ещё один камень, словно готова бросить уже в меня! — Правда? И как она выглядела? — Это… Это важно? — Да нет, я просто спросила. А что? Что-то не так? — Вот просто… Знаешь, я… — Да? — Я не особо помню. Даже не думал об этом, пока ты не спросила. А теперь не понимаю ничего. Как-то глупо выходит, не так ли? Да, дружище. Знакомое чувство. — Ну и ну. Сам из ниоткуда начал говорить об этом, а теперь путаешься, — я слышу в её голосе смех, пока усаживаюсь за кресло. Они не замолкают, но на место их голосов ко мне приходит моя концентрация и шум включаемого компьютера. Чёрный экран остаётся чёрным, пока лампочка на рамке не загорается зелёным. Ещё пара секунд и я гляжу на отображение загрузки, со временем сменяемое экраном ввода. Нахмурившись, я пялюсь на пустую строку. Система работает так, что у каждого есть свой индивидуальный пароль, однако, при надобности можно получить доступ к любому компьютеру. Как я поняла, это похоже на интернет: мы словно сидим на одном сайте с администраторами. То есть, никто посторонний резонно не может вломиться в компьютер офицера, когда как вышестоящие без проблем могут проверить компьютеры всего отдела. Эта система была бы проблемой. Если бы я не знала половину паролей. Видишь ли, Дженни, у этих людей есть интересная особенность время от времени замечать меня так же удало, как следы аномальных происшествий, которыми я так озадачена. И я не собираюсь осуждать себя за то, что я делаю. Может, формально дело Джеффа — это дело Джеффа, но по праву оно не принадлежит ему. Оно изначально было моим, кто бы его не забрал. Как и любые подобные дела. Моя ли вина, что он не пошёл мне навстречу? Возможно, крупных преступлений – тех, на которые нужно выезжать -, не настолько много, но не нужно ошибаться: мелких преступлений сотни и тысячи. Кто-то обращается в полицию, потеряв телефон, ключи. Суть в том, что на самом деле ты не способен решать всё. У тебя набираются сотни дел, и ты просто решаешь то, что можешь. В этом нет конкуренции, нет соревнования, а повышение – это просто больше обязанности и больше работы. И да, ты способен передать свою работу кому-то другому. Так почему же тогда нужно раздувать из мухи слона? Почему Джефф звонит мне, как я его просила, только для того, чтобы разочаровать, уткнуть меня лицом в стенку? Это не какой-то заговор. Это просто скотство. Или наглость. Не знаю, как это называть. Ну и неважно. Его поведение – причина, почему я с такой лёгкостью ввожу пароль. Какое-то время компьютер воспринимает вход и загружается, после чего я оказываюсь на экране рабочего стола. «Мой Компьютер», «Корзина», Браузер и десяток папок. Ну и ну. Я предпочитаю собирать всё в одну папку под названием «Архив», куда всё распределяю… С другой стороны, на этих папках датировки, что намного удобнее с моей позиции. Часть папок – это предыдущие года, но этот год разделён на месяца. Любая минимальная информация по делу может находится здесь. Возможно, там ничего и нет. В конце концов, не прошло и дня после происшествия. Но разве это причина сдаваться? Насколько мне известно, происшествие случилось ещё утром, и Джефф с напарником могли как минимум изъять видео с камер наблюдения, раз утверждали, что не нашли на них ничего. Но они – это не я. Я знаю, что с ними происходит. Каждый раз одно и то же. Каждый раз. Мой курсор кликает на нужную папку один раз, а второй не успевает. Внезапный толчок толкает меня и кресло, сбивая с курса мышку. От столкновения я чуть не вываливаюсь из сидения, но вовремя опираясь руками о стол. — Ой! Извини, Дже…Дженни!? Рыжий парень, придерживая моё кресло, смотрит на меня, выпятив глаза. Я говорю «парень», но на деле ему почти тридцать. Просто есть такие мужчины, которые выглядят настолько молодо, что кроме как «парнями» их не назовёшь. И почему же некоторым людям так везёт? Это как рост: можешь есть правильную еду, как говорят, но на деле конечный результат не имеет ни смысла, ни объяснений. — Привет, Рик. Я выпрямляюсь в кресле, стараясь сохранять спокойствие. Мой взгляд встречается с его взглядом, и я чувствую, как хмурюсь в попытке выглядеть безучастно. В конце концов, я – офицер Дженни на больничном – в гражданской форме заявилась сюда и каким-то образом зашла в компьютер Джеффа. Стоило знать, что это не пройдёт так просто. Рик смотрит за моё плечо, и я знаю куда: на монитор. Затем переводит взгляд обратно ко мне, не теряя своей растерянности. — Прости, что врезался, я… Не заметил тебя? — Действительно? — Да, действите… Так, постой. Ты серьёзно была здесь всё это время? Вместо ответа я устало вздыхаю, отворачивая взгляд от него. Ещё пару секунд стоит тишина, а затем Рик снова поднимает свой голос: — А что ты тут делаешь? — Расследую своё дело. — Прости, но это место вообще-то принадлежит Джеффу. Знаешь, что сейчас происходит? Я бы назвала это «злоупотребление вопреки». Это что-то вроде настолько сильной наглости, что она сбивает других с толку. Когда ты можешь просто посреди бела дня внезапно вылить на случайного прохожего ведро воды, и он просто впадёт в ступор прежде чем начать что-то делать. Так вот – это этот ступор, просто по другим причинам. Рик слишком добрый, чтобы сразу прийти к негативным выводам, что даёт свободные секунды прежде чем его замешательство уйдёт. Но меня нет ответа для него. И с секунды на секунду он перестанет задавать одни и те же вопросы. И, тем не менее, я могу только пользоваться этими секундами. Молча поворачиваясь к экрану, спокойно кликая на папку. Глядя на загрузку. — Эй, как мне это воспринимать? Ты меня теперь игнорируешь? — Я чувствую его хватку на моём плече. Серьёзную, как и его голос. — Дженни, я в растерянности, но я не идиот. Думаю, тебе стоит встать с места и объяснить мне, что происходит. Пару секунд я смотрю на экран. Открытая папка показала ещё больше папок и файлов, да только что с ними сделать сейчас, на этом месте? Остаётся только действовать. Только что я говорила, что у меня нет ответа для Рика, но это не совсем правда. Этот «ответ» был использован так много раз, что стал скорее методом. Который я ненавижу. Которым я воспользуюсь. Рывком вставая с кресла, я поворачиваюсь к Рику. Его рука, до этого державшая моё плечо, закрытое толстой курткой, теперь повисла в воздухе, и я хватаю её. Моя рука, похоже, совсем холодная с улицы, потому что Рик вздрагивает. Но, не ожидая его ответа, я произношу: — Хочешь объяснений? Хочешь лезть в моё дело? Хорошо. Пошли. Его взгляд не выражает ничего, словно отрешённый после того, как я схватилась за его руку. Ну конечно, я знаю этот взгляд… — Давай! — с моим восклицанием Рик наконец приходит в себя. И сразу же мы устремляемся в сторону. Я тащу его за руку, а он плетётся таким образом, что и делает уместным слово «тащу». Мы проходим мимо других людей, поднятых на уши внезапным шумом, но никто не останавливает нас, максимум приподнимаясь с места. Моему спутнику, похоже, тоже нечего предпринять. Это и не удивительно, ведь мы только отдаляемся от компьютера, нахождением возле которого он был так обеспокоен. Вскоре мы выходим из рядов рабочих мест и смещаемся в дальнюю часть комнаты. Там приоткрытая дверь выводит нас в широкий коридор, идущий вперёд и через полдесятка метров сворачивающий направо. Обстановка тут формальная, с рядом окон вдоль одной стены и двумя отдалёнными дверьми вдоль другой. Я замедляю свой темп и как раз тогда Рик испуганно произносит: — Зачем ты ведёшь меня к шерифу? — так время от времени называют шефа, ведь технически он и есть шериф. — Послушай, если я вмешался во что-то важное и у вас с шефом какие-то дела… Я пытаюсь сказать… Не нужно никаких разборок, я всё… — Нет, ты не прав. Мы не туда. По правде говоря, мы уже пришли. Я останавливаюсь, когда мы заходим за угол и поворачиваюсь к Рику. Скрещиваю руки на груди, глядя на его реакцию. Однажды я уже делала это с ним, и теперь… Может быть, он поймёт? Вспомнит, как не вспоминают другие? Может быть изменится хоть что-то? — Что такое? Ясно. — Смотри. Я поворачиваюсь налево, к окну, и хватаюсь за висячую цепочку. Несколько раз потянув её вниз, я сворачиваю полосовые шторы, открывая наружный мир. Отсюда видно улицу, освещённую жёлтым светом фонарей: дорогу внизу и дома напротив. Мой коллега подходит ко мне и встаёт рядом. Сначала он с лёгким непониманием смотрит наружу, а затем следит за моим взглядом, глядя туда же, куда и я. — Ладно, и что я должен… Чего? Что это!? — Только то, что ты видишь. Это буквально оно. — Нет, погоди… Я же… Я же приехал этой дорогой сюда. Я не понимаю! Хватаясь за голову, Рик отступает назад. Я поворачиваюсь к нему, видя шокированное лицо и глаза, зацикленные на одной точке. — Н-нет… Это не имеет смысла… Как? Когда? Что я пропустил? — Ты ничего не пропустил. Уверен, этим вечером ты проезжал мимо этого дома. Может, смотрел на него, а может и нет. И просто не увидел. Но проблема в том, что… — рукой в гипсе доставать телефон тяжело, но я достаю его другой, большим пальцем нелепо следуя по экрану. Кое-как провожу символ пароля и открываю галерею, листая снимки с камер далеко вниз. — Оно там уже давно. Пару секунд он разглядывает снимок, сделанный мною при свете дня. Стоя внизу на улице я сфотографировала здание год назад. И по сей день ничего не изменилось. Скольким бы людям я не показывала. Проглатывая ком в горле, Рик поворачивается ко мне. — И… Э… Выходит, твоё дело как-то связано с этим? — Угу. Напрямую. — Но почему... Что вообще происходит? — Вот и я пытаюсь узнать. Сегодня днём произошло подобное, как и происходило уже много раз до этого. Никто не замечает. В этот раз происшествие стало расследованием Джеффа, а он решил не передавать его мне. Потому я тут. И скажу тебе честно… Он, как и ты, удивится, если я приведу его сюда. Я уже проверяла. — Но почему ты? — А думаешь, кто-то из вас больше подходит под это дело? — Честно говоря, я даже не понимаю, что происходит… — бормочет он, одной рукой придерживаясь за голову. Пару секунд Рик хмуро смотрит куда-то в сторону, а затем замечает мой ожидающий взгляд. — Наверное, нет… Не подходит. — Отлично. Надеюсь, ты будешь поумнее Джеффа и не станешь мне мешать. — Видимо, — хмуро кивает он и снова поворачивается к окну. Я не утруждаясь на больше слов и просто иду прочь. Поворачивая за угол, проходя мимо окон, я возвращаюсь в рабочее помещение, приветственная парой взглядов. Но никто не заходит дальше, пока я возвращаюсь к месту Джеффа, усаживаясь за компьютер. Теперь, когда меня оставили в покое, я могу поспешить и разобраться со всем. Остаётся надеяться, что мне не помешает никто другой, но вряд ли у меня много вариантов, как предотвратить это. Только поспешить. Возможно, там и вовсе ничего не будет… Но как узнать, если не посмотреть? Ведь вот – папка этого месяца, полная файлов разных названий. А среди них… архив… Архив, именуемый этим днём. Оперировать двумя руками, одна из которых загипсована, несколько неудобно. Но это не мешает мне создать папку на рабочем столе, куда я распаковываю архив. Может, в технике я не слишком разбираюсь, но распаковка rar-а – это самая базовая вещь. И прямо из rar-а я нахожу то, что искала. Видео файлы. Их множество, и каждое из названий – это просто набор из цифр даты и времени. В основном, записи с камер разделены по периодам. Видео длинною в 24 часа слишком громоздкие и программы слежения на всякий случай сохраняют отрывки в отведённое время. Таким образом, внезапная ошибка программы лишит максимум нескольких часов футажа. Судя по превью на каждом из видео, все они снимают одно конкретное место, какое-то помещение. Все, кроме нескольких, захватывающих абсолютно другое место: перспектива явно идёт с какой-то уличной камеры. Но я не нажимаю на них, не тратя больше времени на размышления, а следую в одно из видео с помещением. Деревянный пол, стены. Декоративные подпорные балки и столы. Судя по виду всего, я смотрю на паб, обустроенный в уютном стиле. Из камеры прекрасно видно входную дверь, окна, зону со столами и зону с барной стойкой. В помещении нет никого, кроме молодого мужчины, заходящего за барную стойку. Он осматривает её снаряжение, достаёт один из стаканов и вытирает его белой тряпкой. Цифры времени в углу экрана свидетельствует о том, что это раннее утро. Длинна видео в два часа, а потому несколько таких должны дать обзор до средины дня. Я ставлю видео на ускоренное воспроизведение, наблюдая за динамичными изменениями картины. Резкими движениями бармен скачет с одной точки на другую, крутит в руках утварь и работает с кассовым аппаратом, и с такой же скоростью в заведение заходит молодой человек. Его разговор с барменом длится несколько меньше, чем питьё уже поданного напитка, и точно быстрее он выходит наружу. С таким успехом время продолжает идти дальше. Машины за окном проезжают мимо паба одна за другой, а счёт минут видеозаписи скоро занимает мои минуты. Вскоре я на получасовом отрезке, когда в заведение заходят два парня. В следующие секунды уже стоят у стойки, заказывают напитки… Что же это за место? Понятно, что паб, но где он? Должны же быть причины, почему у владельца запросили футаж с камер. И должны быть причины, почему он прислал их так быстро. Кажется… Да. Конечно! Джефф ведь упоминал это место. Он говорил, что причина, по которой о разрушении узнали в первую очередь – это паб, упирающийся в него, который частично зацепило. Говоря об этом. Стоит мне вспомнить, что это за место, как изображение сотрясается! Я быстро жму на паузу, прежде чем происходящее проскочит мимо, и возвращаю скорость к обычному состоянию. Люди, находящиеся в помещении, реагируют на произошедшее. Один из мужчин, сидящих за стойкой, вскакивает с места, пока его товарищ остаётся сидеть. Они вместе с барменом осматриваются по сторонам, пытаясь найти источник произошедшего. Вставший посетитель спешит через дверь наружу, а сидящий встаёт, поворачиваясь к барме-ну. Тот разводит руками и выбирается из своей стойки, поспешно исчезая за дверью, стоя-щей неподалёку. Некоторое время ничего не происходит. И… ещё некоторое время. Я в ожидании исследую видео, надеясь хоть на какое-то продолжение. Если здесь не будет больше ничего, я должна найти- — Дженни. — А!? Я резко поворачиваюсь назад, испуганная внезапным вторжением. — Я хочу помочь. — Рик, ты меня испугал. Боже, серьёзно?.. Успокаиваясь, я нащупываю клавиатуру и ставлю видео на паузу, не отворачиваясь от него. Не думала, что он вернётся… С другой стороны, лучше он, чем кто-то ещё. — Сомневаюсь, что ты можешь мне как-то помочь. Я просто смотрю запись. —… Он не отвечает ничего, но его взгляд даёт понять, что он не давит на меня. Я вздыхаю и развожу руками. — Ну, стой рядом, если так хочется… Повернувшись к компьютеру, мне остаётся только продолжить видео. О чём я думала, пока меня не прервали? Точно. Если записи с камер действительно такие безрезультатные, какими кажутся, придётся следовать по чужому курсу. Я думала, что сама должна найти тех людей, что пребывали в пабе, но зачем? Их наверняка вызовут, как свидетелей. И нужно попытаться взять в этом… Участие. Что происходит? Мужчина в пабе стремится к двери, но внезапно останавливается перед ней, глядя на что-то снаружи. Он пятиться от него назад, после чего я вижу, как в дверной проём проникает что-то мерцающее. Точнее, не что-то. Это человек. В паб быстрым шагом заходит девушка, держащая в руке какую-то проволоку. Одетая в мешковатую куртку, эта особа скрывает своё лицо за объёмной маской. Что она изображает? Качество видео словно упало… Пока я пытаюсь рассмотреть девушку, она сокращает дистанцию с мужчиной. Быстрее, чем он успевает отойти, она решительно хватает его свободной рукой плечо, а руку с проволокой внезапно приближает к шее! Только начавшиеся сопротивления парня прекращаются, и он просто опускает руки, оставаясь на месте. Она огибает его и стремится в сторону камеры, а нить следует за ней, от самого дверного приёма и зацепленная за шею мужчины. — Что происходит!? Что она сделала? — поражённо восклицает Рик, а я даже не имею, наверное, права говорить ему быть тише. Ведь я, как и он, вижу то же самое: человек, с которым девушка вступила в контакт, просто стоит на месте, не двигаясь. — Может, это нить под напряжением? — осторожно допускаю я. Ток может шокировать и парализовать, он сводит мышцы. Но только… разве ты можешь стоять при этом на месте? — Тогда где её перчатки, если она сама за неё держится? Тоже верно… И ведь это не единственное, что с ней не так… Я останавливаю видео и наклоняюсь к экрану, вглядываюсь в него. Мне казалось, что качество картинки упало, но… дело не совсем в этом. Упало качество только определённого участка. Того участка, что окружает вошедшую. Её маска, если приглядеться, есть маской быка. Такой себе широкомордый телец с толстыми рогами и маленькими, лютыми глазами. Из-за маски выглядывают волосы незнакомки: волнистые, но неизвестного цвета. Испорченная картинка почти не передаёт цвета, став поблёкшей, светлой? В центре помех, на девушке, цвета практически выбелены. Я ставлю скорость на меньшую и снова запускаю видео, внимательно всматриваясь в неё, пытаясь разглядеть, не показалось ли мне. И, верно. Она… мигает. Как старая лампочка. В одно мгновение потухшая, в другое сияющая. Просто в случае этой девушки она не исчезает, но стаёт словно более расплывчатой… Я не вижу пол за её телом, но вижу ещё более нечёткое изображение. Наконец, она встаёт под камерой и… скрывается. Исчезает за кадром. Я бы удивилась, спрашивая «куда?!», если бы не заметила часть двери, открытой во внутрь паба. Следова-тельно, прямо под камерой есть дверь. И некоторое время ничего не происходит. Качество видео возвращается в норму, и тянутся секунды, пока на экране одна и та же картина. Нить, натянутая через воздух до приоткрытой двери, и слабый дым, что оседает вовнутрь. Кажется, ничего больше не должно произойти… Но ведь не было никаких сведениях о том, что в пабе нашли человека, замершего с чем-то вокруг своей шеи. О таком бы точно говорили. И, действительно. Совсем скоро дверь открывается снова, выпуская наружу человека. Нет, двух. Потому что девушка, зашедшая туда, вышла, волоча за собой кого-то ещё. Чёрные волосы были очевидно чёрными даже через испорченную картинку. Это была девушка, одетая в какую-то кофту: судя по белым рукавам цветной куртки, она была в чём-то вроде студенческого жакета. Её походка была совсем не твёрдой – казалось, держится она на ногах сугубо за счёт гостьи в маске, а ещё… А ещё… Чёрт… Я не могу просто молчать об этом. Руки бедной девчонки были оторваны. Неравномерно и уродливо, но выше локтей. Одна – немного, другая практически до плеча. Изодранные рукава свисают чёрными рваными лоскутами, под которыми виднеются края обрубков, без остановки плескающие кровью на пол и в стороны! Я понимаю, что не могу дышать, глядя на то, как эта девушка воротит голову, падая из хватки на деревянный столб и сползая по нему. Похоже, она что-то говорит девушке в маске, и на секунду я вижу её лицо: закрытое спутанными волосами, искривлённое жуткой мукой. То, что она говорит своей спутнице, заставляет ту обернуться обратно на дверь. После чего она вскакивает с места и бежит туда, снова исчезая. В немом шоке мы с Риком глядим на беззвучную картину: секунды тянутся, пока раненная просто корчится, трётся о столб и бьёт ногами по полу, разрываемая болью. Кажется, вот-вот она умрёт. Чёрный след крови ведёт по полу к ней, где уже образовалась лужа. Нет сомнений, что когда твои руки перерублены, ты истекаешь артериальной кровью. Она и окрашивает всё в тёмный цвет. И это совсем не добрый знак. Теряя венную кровь, у тебя есть возможность выжить, потеряв даже ощутимую часть, но артериальная? Она крайне важна, и циркулирует по огромным артериям. Хотя, Господи! Что я, дура, несу? Какой смысл объяснять, почему подобные раны опасны?! Это ведь… её руки! Боже… Как молния в грозу, в помещение снова вламывается особа в маске. Теперь она несёт за собой другую девушку: с густыми чёрными волосами, в чёрной куртке и джинсах. Волосы на её голове собраны в хвост, теперь очень небрежный и практически расформированный. На ней, Слава Богу, нет никаких ран и она даже идёт своим ходом, но… с её спины срывается шлейф чего-то, похожего на… дым? Огонь? Чёрные языки пламени, языки дыма, закручивающиеся назад лентами и исчезающие в никуда. И пускай девушка идёт, складывается ощущение, что она просто следует за той, кто её тащит. Её голова опущена к груди, а руки свисают вниз. А стоит только незнакомке в маске отпустить её, как она валится на пол, охватываемая щупальцами своей ауры. А мужчина, белая нить которого стремится от шее к чужой руке, до сих пор стоит на месте. Как и стоял. Маскированная смотрит на упавшее тело и поворачивается к раненной. Она резко и размашисто указывает на лежащую рукой, после чего вздымает обе руки вверх, раскрывая ладони. Она не пытается помочь никому, а ярко жестикулирует в сторону ещё не умершей подруги, сжимая вскинутые руки в кулаки и сотрясая ими перед собой. Затем она поднимает руку и небрежно взмахивает в её сторону, словно заканчивая при этом разгорячённую речь. Бедная девушка не отвечает, лишь вымученно глядя на спутницу. Та поворачивается к лежащей и снова хватает её, практически за шкирку поднимая и утягивая за собой. Вместе с этим она хватает и раненную – в жизнь, а тем более способность встать и идти, которой трудно поверить -, по сути самолично утаскивая её с собой. Прежде чем они исчезают за дверьми, маскированная Быком оборачивается назад, внезапно бросая взгляд прямо на нас- в камеру. И после этого они просто уходят. След крови остаётся на полу. Ещё какое-то время мы ожидаем продолжения, но это продолжение – пшик, в сравнении со всем тем, что только что произошло. Белая нить в воздухе просто исчезает и мужчина, всё это время стоявший на месте, снова движется, пятясь на шаг назад от невидимой угрозы. Он останавливается, озирается по сторонам и прикладывает руку к голове, выглядя сбитым с толку. И… всё. На этом всё. Я ускоряю видео, глядя за тем, как в помещение возвращаются двое остальных. Я вижу, как они исследуют то, что за дверью под камерой, я вижу, как вскоре один из них уходит. Они ходят с места на место, как муравьи; в одни секунды бармен разговаривает по телефону, в другие в паб заходят зеваки, а в другие туда возвращается ушедший парень. И никто не видит крови. И я больше не вижу. Потому что со временем она просто… исчезает. В конечном счёте остаётся только закончить это. Облегчение обрушивается на меня, как поток остужающей воды, когда я закрываю видео, убирая с глаз своих эту сцену. Кажется, подобное не должно так цеплять офицера, но мне и самой трудно понять, с чего берётся эта тяжесть. Вся эта сцена… ей место в кино. Но я видела её прямо сейчас, своими глазами. И вперемешку с абсурдом, с массой вопросов, передо мной был результат, сырой и бескомпромиссный: чем бы не была та нить, что бы не случилось с тем зданием, в итоге мы всё равно имеем девушку подростка с оторванными руками. Мертва ли она? Естественно. С такими потерями крови… Мне трудно представить, что можно было сделать даже там – сразу, на месте. Помню, я теоретизировала, якобы они взорвали здание. Ведь в первую очередь офицер никогда не спрашивает о мотиве преступления или их смысле. Так оно работает только в кино. В реальности, расследуя дела, ты просто собираешь факты и доказательства. Но… имеет ли произошедшее, на самом деле, смысл? Без следов разрушений, во вред связанным с этим. Как и во всех других случаях. Везде и всё время происходит что-то бессмысленное, из-за чего люди страдают. И никто не обращается к полиции. — Ну, что ты думаешь об этом? — произношу я, поворачиваясь к Рику. Его взгляд тяжёлый и непроницаемый. Сжав челюсти, он смотрит в никуда, забывшись в мыслях, пока я не возвращаю его внимание к реальности. Взгляд Рика тут же становится мягче и как-то печальнее, когда он встречается со мной взглядом. — Сложно поверить, что никто не обратил на это внимание… на это всё. И куда они могли уйти после этого? Неужели никто не увидел, не решил обратиться в полицию или вызвать скорую помощь? — Знаешь, ты тоже никогда не обращал внимания, пока я не указала тебе на то, что снаружи, — я вздыхаю, разводя руками. Некоторое время он молчит, словно наш разговор подошёл к резонному концу. — Ну а эти записи, — указание на экран. — ещё не просматривали? — Думаю, просматривали. Погляди, — я кручу колёсиком вниз, показывая несколько видео файлов с превью вида на улицу. — Когда я общалась с Джеффом, мне сказали, что тех двоих опознали. Видимо, здесь видно их лица. Они забрались в заброшенное здание, после чего… Случилось то, что случилось. — Хорошо, допустим. Но что, они остальное не смотрели? — Мне кажется, эта тема немного исчерпана. Откуда мне знать, на что вы смотрите? — Просто прекрасно. Им всё равно нужно это показать. — Кому «им»-то? Ты собираешься весь участок поднимать на дыбы? — А что ещё? Это нельзя просто так оставить! Что-то… Что-то же происходит… Да? Ты ведь сама мне это показала! Я шумно вздыхаю, опускаясь на спинку стула. — Слушай… —«, я сделала это просто, чтобы ты оставил меня в покое.» —, просто поговори с Джеффом, когда он придёт… Ладно? Я хочу хоть минуту покоя. Мне нужно разобраться, что делать дальше. Потому что в этом хаосе не много вариантов, но все они связаны с трудностями. Что я могу прямо с этого места? С учётом, что впереди ночь, в моей машине продукты, а город спит? Допрос свидетелей начнётся в лучшем случае завтра. А мне ещё нужно попасть на него или каким-то образом узнать результаты. Какая альтернатива? Искать людей с камер самой? Полагаю, только это вариант. Да только есть ли смысл, если прямо на моих глазах единственный свидетель стоял столбом, ни на что не реагируя? Господи. Возможно, мне стоит разобраться с той женщиной, что заявилась в участок до меня? Неподалёку отсюда, на втором этаже есть, помещение слежения и несколько камер расположены снаружи участка. Так можно узнать, в какую она скрылась сторону, иметь хоть приблизительное её изображение. Не говоря уже о том, что если у неё есть транспорт – могут засветиться его номера… — Рик! Мне нужна твоя помощь, — восклицаю я, оборачиваясь к нему. Как не странно, он действительно не успел уйти, а всё так же стоял. Я открываю рот, дабы продолжить, да только внезапно он перебивает меня: — Погоди, Дженни. Я понимаю, что ты хочешь сказать что-то важное, но послушай меня… Мне кажется, я кое-что увидел. Я должен убедиться. Мне кажется… думаю, я действительно могу помочь. Рик проговорил это с такой серьёзностью и важностью, что я действительно замолчала и выслушала его. Однако, его слова вызвали у меня только лёгкое удивление: — А… Э… О чём ты? О чём речь? — Дженни, — он указал прямо на одно из видео. — Включи это. Видишь, что здесь картинка другая? В баре есть другая камера, которая смотрит со стороны входа. Ты не заметила? — Заметила, но что это нам даст? — Просто включи. Я думаю, это тот же временной отрывок… Ладно уж. Я развожу руками и кликаю на видео. Начинается оно действительно так же, как и предыдущее, просто с другой перспективы. Бармен всё так же заходит за барную стойку, оглядывает её инвентарь и начинает протирать стакан белой тряпкой. Вполне закономерно, я навожу мышкой на линию времени и перематываю видео вперёд. Медленно и осторожно, глядя за резкой сменой кадров, дабы не упустить нужный момент. Я останавливаюсь тогда, когда гостья в бычьей маске вламывается через заднюю дверь куда-то наружу. Отсюда видно часть дворика, полного дыма. — Это ты хотел увидеть? Похоже, между пабом и тем домом было пространство, через ко-торое она попала туда. Не знаю, поможет ли это нам, но спасибо за… — Нет, это ещё не всё. Дай я прокручу. Наклонившись рядом со мной и взявшись за мышку, Рик дал видео продолжится. Он про-пустил практически всё, дойдя до момента, когда «спасительница» начала вытаскивать из дыма вторую девушку. Тогда же Рик замер, просто молча глядя на экран. Я поступила его примеру, пытаясь увидеть, чего же такого особенного он мог заметить… Отсюда было вид-но, как те тёмные языки практически окружили девушку и спереди, исходя от её лица, одеж-ды и тела. Её кожа и сама словно потемнела, а лицо с закрытыми глазами слабо металось, словно она пыталась преодолеть ночной кошмар. Её же отпустили, позволив упасть, на её же указали во время обращения к раненой. Её же подняли и потащили в нашу сторону. И в конце, как и в тот раз, женщина в маске остановилась, поднимая голову и глядя к нам в камеру. Спустя секунду они просто исчезли за кадром, и тогда Рик резко вернул видео назад. Сначала к моменту перед выходом, а затем к моменту, когда девушка в маске только вытащила вторую из дыма. Тогда же он остановил его, начав напряжённо вглядываясь в кадр. Так что же его так интересует? Почему я не могу это увидеть? Действительно, дым и нить, помехи вокруг одной из гостьей – это очередные странные вещи, вызывающие вопросы. Но чего можно добиться, просто смотря на них? — Дженни… — наконец, проговорил Рик, взволнованным голосом. Поднимая брови, я поворачиваюсь к нему. Неужели он нашёл то, что искал?! — Боже… Я даже не думал… — Ч-чего? — Дженни, ты уже повела меня за собой. В этот раз это сделаю я. Резко срываясь с места, он хватает меня за руку ниже плеча и тянет за собой, спеша прочь. Не способная дать сопротивления такому внезапному действию, я вырываюсь из кресла и спешу за ним. — Идём! Я должен тебе кое-что показать!