Продаюсь за браслеты.

Первый город встретил команду импровизаторов просто замечательно. Сияющим солнцем и мягким теплым ветерком. Веселыми фанатами, теплыми объятьями, счастливыми улыбками и искренним смехом. Парни действительно оторвались на сцене, а потом с удовольствием встретились с фанатами. Уставшие, но довольные, они вернулись в гостиницу. Один номер на четверых - довольно неплохая идея. «По крайней мере, это лучше, чем жить по двое. Не близко, не далеко», — решил Арсений, занимая самую удобную, по его мнению, кровать подальше от Антона. Если бы он сказал, что не волнуется по поводу их отношений, то безбожно соврал бы. Он боялся, что после их телефонного разговора будет только хуже, но ошибся. Он держал себя в руках, а нервы под контролем. Это же делал и Шастун. Они справятся. — Спасибо, Тох, — вдруг поблагодарил Попов, когда они остались вдвоем в номере. — За что? Шастун так вовремя завис в полуобнаженном виде с пижамой в руках. Арсений закашлялся и поспешно отвернулся. — За то, что принял к сведению тот разговор. — Да. Ты был прав, — Антон улыбнулся уголками губ. — То, что я наговорил тогда… — Неважно. Забудем, — Арсений подошел к уже одетому другу и протянул руку. — Начнем все с чистого листа? — Вряд ли получится, но можем попытаться, — и Антон пожал руку. Они стали больше общаться, Антон выглядел более расслабленным, а Арсений - более счастливым. Их разговоры больше не походили на принужденное общение роботов, но они также не выходили за пределы неоговоренных мнимых рамок. Поэтому последующие два города остались в мыслях парней отличными воспоминаниями. Без тревог, без тягостных ощущений, без гнетущих пауз. * — Слушай, Арс, сходи узнай насчет обогревателей. А то здесь до жути холодно! В этот раз парни жили по двое: Арс с Серегой, а Дима с Антоном. Это почти всех устраивало. Смешной хвостик показался из-под одеяла, а за ним и его обладатель. Он жалобным взглядом посмотрел на друга и надул губки. — Только не надо на меня так смотреть. Тебе надо, ты и иди, — Арсений не собирался отрываться от своего телефона с интересными и бестолковыми новостями. — Мне очень холодно, а если я вылезу из кровати, то станет еще холодней, — заныл Серега, выглядывая из одеяла, как гусеничка - из кокона. — Так позови Димку, он тебя и согреет, — весело подмигнул другу Арс. — Позвать? Тут в ответ послышалась нецензурная лексика и полетела подушка, отчего телефон вылетел из рук Попова. Он засмеялся, поднял телефон и обнял подушку: — Теперь лежи и в холоде, и без подушки. — Ну А-а-арс, ну пожалуйста, я же от тебя не отстану! — Хорошо-хорошо, — быстро капитулировал Попов. — Но подушку все равно не отдам. — Спасибо! — довольно прокричало в ответ одеяло, и Арс отправился в путешествие по гостинице. И надо же так случиться, что Арсений шел именно по этому коридору и именно в эти минуты. Когда Попов собирался повернуть за угол, он отчетливо услышал знакомый голос и непроизвольно улыбнулся. Но голос звучал раздраженно и грубо, что заставило Арсения остановиться и прислушаться. — Ты же знаешь, как важна для меня эта работа! — практически кричал Шастун. — Я отказался от многого, чтобы оказаться здесь! Арсений прижался к стене и остался стоять, навострив уши. Он не хотел, чтобы коллега узнал, что его подслушивают. Но хотел подслушать этот важный и, видимо, личный разговор. Антон замолчал, шумно дыша и слушая ответ. Он говорил с кем-то по телефону. — Нет, я отказался не от тебя! Послушай, да, я дорожу… Я дорожу нашими отношениями, черт подери! О боже! Антон разговаривает со своей девушкой? У Антона есть девушка? Блять! Арсений не знал. Арсений догадывался, но не знал. И лучше бы он не знал. — Это я кричу? Я кричу? — продолжал кричать Шастун в трубку. — Зато ты у нас самое спокойное существо на планете! Всегда говоришь своим монотонным и серьезным голосом, от которого любой бы закричал! На этом моменте Попов собирался на цыпочках уйти в обратную сторону, но голос стал приближаться. Он не нашел лучше выхода, чем быстро достать свой телефон и приложить его к уху. Антон завернул за угол ровно в то мгновение, когда Арс сказал в глухую трубку: — Да, привет. Ошарашенный Шастун застыл, столкнувшись лицом к лицу с другом. Он выглядел злым, волосы растрепались, а щеки покраснели от нахлынувших эмоций. Если бы Арсения сейчас попросили описать коллегу, он бы просто проблеял в ответ, словно овечка. Такой эмоциональный и взбудораженный Антон выбивал любые достойные мысли из головы Арсения. Шаст открыл рот от удивления, а тот просто стоял, пытаясь притвориться комнатным фикусом. Да, Арс, это была однозначно самая худшая игра в твоей жизни. Глаза Антона мрачно блеснули в ярко освещенном коридоре. Они стояли друг перед другом на расстоянии шага, но не могли сдвинуться ни на сантиметр. — Только не начинай, — уже более спокойно стал говорить Шаст абоненту на том конце провода, — И знаешь, если бы тебе так нужно было мое общество, ты бы сам приехал! Что? Отлично. Арсений ответит на этот выпад. — Привет, дорогая, как у тебя дела? — сказал он в пустой телефон и нацепил милую дельную улыбку. В глазах Антона промелькнула горечь и безысходность. Он крепко сжал челюсти, перестав слушать своего абонента, внимательно смотрел в глаза мужчины, прожигал его взглядом. Такой взгляд сложно выдержать, но Арсений смог. Он сощурился и продолжил свой лживый разговор в слащавой манере: — Соскучилась по мне? Я по тебе тоже, солнце, — и улыбнулся еще шире, чем было до этого. — Нет, не приезжай! Не надо, я как-нибудь без тебя обойдусь! Знаешь, мне и без тебя хорошо, милый! — громко проговорил Антон то ли в трубку, то ли тому самому Попову, что стоял близко-близко, но до которого ни в коем случае нельзя коснуться рукой. Он нажал отбой и засунул телефон в задний карман. — Что? — спросил Арсений в ответ, но, вовремя опомнившись, продолжил. — Да, дорогая, хорошо, дорогая, я тебе попозже перезвоню, — и тоже убрал свой телефон. Арсений уловил терпкий любимый запах Антона (он вернул свою прежнюю туалетную воду). Он глубоко вдохнул, закрывая глаза и набивая до отказа свои легкие Антоном. Знаете, Антон — запрещенный вид наркотиков. Запрещенный для Попова, но не для кого-то там другого. Мужчина готов плевать на запреты. — Как жена? — послышался вдруг тихий, но суровый голос. Арсений боялся двигаться и открывать глаза. Сложилась такая интимная и странная атмосфера, которую до жути не хотелось разрушать. Попов даже не пытался избавиться от ощущения неправильности того, что сейчас происходит. Они же вроде договорились, а рамки в этот момент снова рушатся. Ебаные рамки! И почему их «с чистого листа» ведет к тому же концу? Еще хоть одна минута наедине с Антоном, и он не выдержит. Шагнет, схватит за острые плечи и прижмет к стене, целуя-целуя-целуя, сжимая пальцами тонкую талию, прижимаясь всем телом. Да он трахнет его у этой самой стены, до хриплых стонов и трясущихся коленок! — Как девушка? — хриплым голосом в ответ. — У меня нет девушки. — Парень? — Хм, нет парня, — Антон почти не соврал. — Хорошо. В следующее мгновение Антон не выдержал. Подался вперед, прижался телом к чужому горячему телу, провел пальцами по небритой щеке мужчины, пуская толпы мурашек по коже, и прошептал: — Не открывай. Поцеловал. Нежно коснулся чужих желанных губ своими, провел по ним языком, вовлекая в тягучий поцелуй. Арсений задохнулся от ощущений и эмоций. А когда отошел от шока, Антона уже рядом не было. Тот чуть ли не бежал в конце коридора и громко срывающимся голосом пел: — Забудь его, забудь! Уйдет любовь, как дым! Забудь его, забудь! Уйдет любовь, как дым! Антон ворвался в номер, запыхавшийся и взъерошенный, словно воробушек. Побитый и раздраженный воробушек. Его встретило темное одинокое помещение. В окно пробивались уходящие лучи, ветер пытался ворваться в помещение, деревья танцевали, пуская причудливые тени гулять по стенам. Шастун захлопнул дверь и присел на кровать. — Поз, и где ты, когда мне нужен? — спросил он тишину. Он упал на спину, зажмурил глаза и раскинул руки. «Где крест? Берите, распните меня, я готов! Я не смог поступить иначе», — проносились мысли. Вдруг дверь заскрипела, немного приоткрылась, запуская в номер немного желтого света и шума. В помещение вошли и застыли, когда Антон подал глухой и почти безжизненный голос: — Дим… Я не могу без него. Я пытался, правда пытался, но не смог. Я урод, гребаный предатель, я ведь поцеловал его. Слышишь, поцеловал! А потом убежал. Антон поднял голову. В его глазах плескались боль и страдание. Он посмотрел в сторону двери и застыл, мысленно матерясь. Твою мать, лучше бы там стоял Дима. Не убежишь.