Раненое сердце

На пятый день Ран зашел в кухню с сумкой в руках и сообщил Тому, что они отправляются домой. Омежка, молча сняв фартук, кивнул головой и отправился в угол, где среди свернутых спальников стояли сумки с личными вещами. Их уже два дня как перевели в деревянную постройку рядом со стационарным пунктом общественного питания. На третий день после землетрясения были обследованы практически все развалины, и на руины пригнали строительные машины, которые начали расчищать завалы, загружая все, что осталось от старинного города, во вместительные самосвалы. На расчищенных местах строители собирали деревянные конструкции временного поселения. Люди в синих униформах с планшетами в руках занимались организацией восстановления города. Всех жителей пересчитали, оказали медицинскую помощь и теперь дотошно собирали информацию о возможном местоположении пропавших без вести. На окраине стояли большие рефрижераторы, где хранили неопознанные останки. Всех, кого опознали родственники или медики по маркерам ДНК, кремировали и выдали родственникам урны с прахом. Заниматься захоронением останков сейчас не было времени, а хранить их не было возможности. Ран на правах близкого друга забрал урну с прахом сестры Мари и упаковал её в свою сумку вместе с котомкой, в которой она держала свои вещи. Все так же, как и в первые дни, время от времени звучали сирены, машины останавливались, а люди, замерев, вслушивались в тишину, надеясь обнаружить выживших. Иногда все же чудеса случались, но теперь в жарком воздухе все чаще появлялся сладковато-приторный запах разлагающихся тел. Кинологи указывали спасателям места нахождения трупов. Те фотографировали находки и, забрав образцы для определения ДНК, отправляли останки на окраину города, где толпились родственники в попытке узнать хоть что-нибудь о погибших. По развалинам продолжали бродить люди, пытаясь найти личные вещи и документы. За ними присматривали местные полицейские, чтобы не допустить случаев мародерства и грабежей. К концу третьих суток люди уже отошли от шока и включились в процесс восстановления города. Кроме пунктов общественного питания и жилых бараков, были собраны деревянные конструкции больниц. Сотрудники городской администрации начали восстанавливать документы горожан и разместили щиты с информацией, как именно будут отстраивать город, в какой последовательности и в какие сроки. И хоть у большинства жителей глаза оставались стеклянными от горя, в их поведении уже появилась осмысленность и желание делать хоть что-нибудь… Том вместе с другими волонтерами перебрался из палаточного городка в деревянный домик, но вместо спальных бараков предпочитал спать в углу кухни на походных спальниках, которые появились вместе с кем-то из волонтеров. Спасатели не настаивали на их заселении в жилые бараки, но на пятый день предупредили, чтобы волонтеры были готовы отправиться по домам. Все, кто хотел остаться на более долгий срок, должны были зарегистрироваться в местной администрации и получить там направления на работу. Ран постоянно наведывался в столовую к Тому, сделав его информационным посредником для тех, кто приехал вместе с ними. Через омегу земляки передавали сообщения друг другу и корректировали передвижение по развалинам. Когда Ран сообщил, что они отправятся домой на двухчасовом транспорте, Том передал это всем сабахцам. Так что, когда Ран зашел за ним, то на улице его уже дожидались все земляки. У Тома опять отобрали сумку, и каждый счел своим долгом убедиться, что с омежкой все в порядке. Ему заглядывали в глаза, спрашивали по кругу одно и то же, но Том не злился. Он, как попугайчик, повторял, что не устал, не голоден, пить не хочет, не напуган, и вообще, у него все хорошо и он рад отправиться домой. Они возвращались на тех же белых транспортах, с той лишь разницей, что теперь там было больше мест для сидения, а все возвращавшиеся люди были с серыми от въевшейся пыли лицами, но тем не менее, они были расслабленными и спокойными от осознания того, что сделали все возможное. Том начал зевать, когда Ран застегнул страховочный крепеж на его сидении и взял омегу за руку. Транспортный модуль еще грузился, а Том, откинув голову на высокий подголовник, заснул. Его не беспокоили ни шум, ни воздушные ямы, ему было все равно, что происходило вокруг, пока горячая рука Рана держала его пальцы, а нос различал в круговерти посторонних запахов стойкий запах кедра. Том проснулся, когда транспорт прибыл на окраину мегаполиса, и Ран расстегивал на нем ремни безопасности. Люди вокруг поднимались со своих мест и шли к выходу. Том вышел вместе со всеми и огляделся. Все вокруг было таким ярким – небо голубым, трава зеленой. Люди, которые встречали волонтеров, улыбались и были чистыми, без такой привычной пыльной пудры на одежде и волосах. - Сам пойдешь или понести тебя на руках? - Ран придержал Тома, когда тот споткнулся, выбираясь из транспортника. - Посмотри, нас встречают! Ран помахал кому-то в толпе, и только тогда Том увидел среди толпы встречающих Намира с Энди и, конечно, Рафика, который бросился к Рану со слезами, причитая, как будто это его любимца откапывали в развалинах. Бета попытался уговорить наследника вернуться в общину, чтобы пожить в тишине и спокойствии родного дома. Альфе пришлось отбиваться от его цепких лапок, соблюдая при этом почтительность к пожилому человеку. Кроме того, Рафик был не последним человеком в общине Сабаха на этой планете и к его мнению прислушивались. Получив от Намира ключи, Ран вызвал свою машину. Том, отряхнувшись от пыли, рыбкой нырнул на заднее сиденье. Намир приехал на своей машине и контролировал, чтобы все земляки заняли места в транспорте, за руль которого уселся довольный Малик. Тот работал в последние дни на экскаваторе и теперь с удовольствием устроился в удобном водительском кресле с небольшим рулем, автоматической коробкой передач и круиз-контролем. Рафик, поняв, что заполучить в свои лапки наследника не получилось, недовольно поджал губы и, обиженно сверкая глазками, покрикивал на остальных прибывших. Намир пообещал, что доставит Рафика и обязательно приедет в гости. Тем более, что сегодня вечером все собирались отправиться в ночной клуб, чтобы потанцевать и порадоваться жизни. Как понял Том из разговоров, это был своеобразный ритуал «возвращения к жизни» после подобных событий. После того, как последние из волонтеров вышли, белые громады транспортников закрыли створки люков и, загудев мощными двигателями, взмыли ввысь. Все рассаживались: кто по своим машинам, кто по вызванным такси. А Ран сорвался с места на своей машинке, почти сразу спускаясь в транспортные коридоры, чтобы быстрее добраться до студенческого городка. Ему приходили сообщения на коммуникатор, с ним связывались знакомые из института и еще откуда-то. Том, не прислушиваясь к разговорам альфы, переписывался с Энди. Тот делился последними новостями из училища и пересказывал свежие сплетни про Лекси и его нового поклонника. Новым увлечением Лекси стал модный кинорежиссер, снимающий артхаус. Каждый его фильм вызывал то восторженные охи-ахи, то зубовный скрежет у кинокритиков. Одни его превозносили, другие просто обливали грязью. Каждая его работа была очередным «шедевром не для обывателей». А с тех пор, как возле него все чаще стал появляться Лекси, его работы стали более популярными. Его последний фильм был черно-белым, и Лекси провел в каком-то помпезном клубе «черно-белую вечеринку». Всех приглашенных гостей предупредили, что будут допущены только те, кто будет одет в черное и белое. И ни единого мазка другого цвета в одежде или макияже! И когда все гости собрались, то перед ними предстал Лекси со своим новым бойфрендом. Одежда на них была нарисована белой и черной краской. На самом Лекси, кроме обуви, был только бриллиантовый гарнитур в белом золоте, а на его приятеле – ботинки и шелковая бабочка поверх ворота нарисованной рубашки. Том всю оставшуюся дорогу, раскрыв рот, рассматривал фото, сделанные на вечеринке. Он изучал танцующую парочку в попытке разглядеть, были черные стринги или это… Одни почитатели Лекси уверяли, что стринги все же были, другие визжали, доказывая, что ни о каких стрингах не может быть и речи, потому что Лекси, видите ли, не останавливается на полпути и все доводит до «логического конца». Том, посмотрев на затылок Рана, который договаривался с кем-то из однокурсников по поводу пропущенных лекций, подумал, знает ли альфа о том, какой фортель выкинул Лекси, или нет? И что сделает, когда узнает? Хотя они вроде давно не вместе, но судя по тому, как Ран разговаривал и обнимал своего «мотылька» на свадьбе Аэрина, он продолжает сохнуть по нему. - Вот мы и приехали, - Ран остановил машину у проходной кампуса. - Ты голоден? Хочешь, сразу закажем пиццу? Её доставят к тому времени, как ты примешь душ и переоденешься. Да, и не забудь плотно поесть перед поездкой в клуб. Неизвестно, куда нас потянет Намир, в некоторых клубах из еды только орешки да чипсы бывают… - А можно, я не пойду в клуб? - Том с тоской посмотрел на то, как Ран опять закинул его сумку себе на плечо. - Я бы с удовольствием посидел дома, в тишине… - Нет, поверь, после всего произошедшего танцы и громкая музыка будет самым лучшим лекарством от стресса, - Ран улыбнулся и растрепал пыльные волосы омеги. - Там можно будет покричать, подурачиться, выпустить пар, и никто на это не обратит внимания. Именно потому, что там все для этого и собрались. Они шли по пешеходным дорожкам кампуса, им навстречу попадались студенты, которые торопились по своим делам. Ну да, середина недели – самый разгар учебы. Ран погрузился в свои мысли. Завтра он тоже будет сидеть на лекциях и стараться не думать об ужасе последних пяти дней. Все же, такие вылазки прочищали мозги и не давали забыть, что в этом мире по-настоящему ценно, а что не стоит и пыли под ногами. Надо будет написать письмо родителям, в такие моменты он очень жалел, что не поехал на каникулы домой. Очень хотелось обнять оми, прижаться к крепкому плечу отца, но он не был готов видеть сочувствие в глазах родных. Сердечная рана по имени Лекси все еще кровоточила… Ран усмехнулся и подумал, что если бы на месте Тома был альфа или такой же оторва, как Энди, то он бы предложил в качестве лучшего средства от стресса секс без обязательств. С кем-то из случайных знакомых, чтобы потом и лица не вспомнить… Но Том такой еще ребенок, что придется приглядывать за ним, чтобы к нему не лезли извращенцы, уж больно наивная мордашка у омежки. Но развеять и выгулять ребенка действительно стоит, так сказать, клин клином выбить, чтобы в первое время он не загонял себя в депрессию воспоминаниями о произошедшем. А потом учеба не даст зациклиться на прошлом, предоставив новые поводы для переживаний. - Вот мы и пришли! - обрадованно воскликнул альфа и толкнул дверь домика. А вот в домике разгорелся самый настоящий скандал. Ран первым бросился внутрь и растерянно замер посреди захламленной гостиной. На кухне Олаф и Таэль ругались с Лайонезом. Таэль возмущенно потрясал пустыми коробками и яростно тыкал пальцем в разбросанные фантики, а Олаф, красный от злости, рычал в поддержку своего соседа. Том осторожно пробрался в домик и с удивлением уставился на свалку, которая образовалась на кухне. Похоже, там никто не убирался с момента их отъезда. - Я сейчас все быстренько уберу, - пискнул омежка из-за спины Рана. - С какой это стати? - возмутился Ран, - ты не прислуга, чтобы убираться в этом свинарнике! Да на конюшне чище, чем здесь! Существует же служба клининга, и тот, кто устроил здесь вечеринку, должен оплатить уборку. - Не было никакой вечеринки, - огрызнулся Таэль и захлопнул ящик стола, в котором раньше навалом лежали упаковки с печеньем и шоколадом, а сейчас было совершенно пусто. - Это все Лайонез! Он совершенный грязнуля и воришка! Он постоянно ест чужую еду и, вдобавок ко всему, мусорит! Мы с Олафом столько раз покупали продукты, а к утру только пустые упаковки валялись посреди немытой посуды! Я не против угостить соседа, но я не обязан его кормить на постоянной основе! И, кроме этого, он, не стесняясь, сожрал все, что привезли мои родственники! - Это еще надо доказать! - возмущенно воскликнул Лайонез. - Безобразие! Вы вызвали меня во время моего обеденного перерыва в эту мусорницу, которая раньше была домом, и теперь обвиняете в какой-то нелепице! Это еще надо доказать! Я уважаемый человек, а ваш поклеп на меня по крайней мере смешон! И вообще, я не обязан следить за чистотой в доме, для этого есть прислуга! Если кто и заслуживает порицания, так это вот этот молодой человек, который увез с собой убирайку! - Том не прислуга. Он мой подопечный, - Ран недовольно раздул ноздри, а потом мотнул головой, - вызывайте полицию, мало того, что господин Мооз нарушает правила общежития в кампусе, так он еще уличен в краже продуктов! Советую проверить ценные вещи в комнате, обычно такие нечистоплотные люди не стесняются пользоваться чужим имуществом. - Это возмутительно! - Майонез от злости затрясся всем своим рыхлым телом словно желе, по которому ударили ложкой, - я за такую наглую ложь подам на вас в суд! У меня хорошие адвокаты, я отсужу за моральный ущерб внушительную сумму, чтобы было неповадно наговаривать на почтенного человека. - Олаф, вызывай полицию и не сомневайся, - Ран оставил сумку Тома у него в комнате и посоветовал ребенку, - закрывайся и не переживай, если услышишь крики. Вымойся и отдохни. Скоро приедут Намир с Энди, они отведут тебя в кафе поесть, потом будешь собираться на вечеринку. А я пока с этим безобразием разберусь. Ран спокойно отправился в свою комнату. Он сообщил Олафу, что примет душ с дороги и спустится поговорить с полицией. Он, мол, слышал до отъезда, как Мооз ходил на кухню ночами, но не предполагал, что тот подъедает чужие продукты. Том было дернулся остановить Рана, прежде чем тот увидит, во что свинтус превратил их общую ванную комнату. А то, что там бардак и грязь повсюду, он даже не сомневался. Мооз за один раз умудрялся насвинячить везде, а уж по истечении пяти дней было даже страшно представить, что там сейчас творилось. Но альфа уже поднялся по лестнице, а Том замер внизу испуганным сусликом, глядя в угол, где проходили трубы канализации и водопровода и поэтому было слышно, что бы ни происходило в ванной комнате наверху. Дверь в комнату хлопнула, и сверху раздался рев раненого быка: «ЧТО?!», а потом послышались топот и ругань. Слов было не разобрать, но судя по тону, Ран был не просто зол, а в ярости. Том рухнул на кровать и сжался в ожидании продолжения. По лестнице промчалось несколько пар ног, по всей видимости, Олаф и Таэль побежали выяснять, что произошло. Вскоре к воплям Рана, который не мог найти ни своей пены для бритья, ни шампуня, добавились возмущенные голоса соседей. Появившийся наряд полиции встретил возмущенный Майонез, который сходу выдал свою версию событий о том, как все вокруг виноваты и как его, уважаемого профессора, сдёргивают с занятий и заставляют заниматься бытовыми проблемами. Причем проблемы не его, а посторонних людей! Том приоткрыл дверь и в щелочку посмотрел на возмущенного индюка, который тряс своим телом и тыкал пальцем то в сторону комнаты Рана, то в сторону подсобки, где затаился коварный «убирайка». Том на всякий случай подпер дверь гладильной доской. Как говорится, на альфу надейся, но сам дверку запирай! Но к тому времени по лестнице слетел возмущенный смерч по имени Ран и выдал полицейским все, что он думал о Моозе. Том даже заслушался. Он и не предполагал, что всегда сдержанный и корректный альфа знает такие заковыристые выражения. Хотелось достать тетрадочку и записать на будущее… А потом Ран позвонил Рафику и поставил перед ним несколько задач, суть которых сводилась к одному слову: ФАС! Том вспомнил въедливого и упертого Рафика, который практически обломал ему весь кайф во время течки. Мало того, что Рафик выбросил все тортики, так еще пару дней кормил кашей едва ли не с ложки, не замолкая при этом ни на минуту. Из него, как из рога изобилия, сыпались поучительные истории и нотации о правилах поведения молодых омег. Том тогда даже обалдел от такого напора и поэтому не сопротивлялся. Приютские сами постигали науку гигиены в «штормовые дни» и правила поведения в обществе. Нет, им, конечно, что-то рассказывали на уроках в начальных классах, но кто будет всерьез слушать учителя? Все необходимое для жизни они узнавали в общих душевых, на чужих ошибках, а кому не повезло, то и на своих собственных… Том мог только посочувствовать Майонезу, в которого вскоре вцепится Рафик, хотя чего жалеть грязнулю? Так ему и надо! Том достал из сумки свои вещи. Их надо было перетрясти, чтобы не засунуть в машинку с мелким гравием и песком в карманах. За пять дней Том уже привык к пыли на зубах, к тому, что следовало закрывать нос и рот тряпкой, когда поднимался ветер, и что мелкие камешки умудрялись пробираться даже в носки, а не только в туго зашнурованные кроссовки. В кармане толстовки обнаружился туго свернутый конвертик, внутри которого что-то было. Бумага была плотной и слегка желтоватой. На самом видном месте рукой сестры Мари было написано одно слово: Тому. У омеги подкосились ноги и он сел прямо на пол. Он сам себе запретил думать о сестре Мари, закрыв дверку воспоминаний до тех пор… пока не получится… до неопределенных пор, пока будет можно… Над головой что-то упало… Том дернулся и прислушался. За дверью добавилось голосов, по всей видимости, полицейские разбирались в этой некрасивой ситуации. Том поежился. Хорошо, что ему не надо было вникать во все это… Маленький конвертик жег пальцы, заставляя сделать хоть что-то – открыть и узнать, что именно это значит, или сунуть его обратно в сумку, пока воспоминания не перестанут вызывать такой спазм внутри, как сейчас. Но сестра Мари погибла, спасая его от его же глупости и непонимания. За те несколько дней, что провел в развалинах старинного города, он слышал множество странных и порой страшных звуков. Иногда казалось, что руины обладают собственной волей и пытаются забрать к себе как можно больше жертв. Порой в шорохе опадающих камней слышались вздохи, шепот. В скрежете покачивающейся на ветру арматуры слышался плач, а в скрипе петель уцелевших дверей ясно слышался детский голос, зовущий маму. Волосы поднимались дыбом от ужаса, а женщины, потерявшие детей, седели просто на глазах. Том глубоко вдохнул и медленно выдохнул, успокаивая сердце. Сестра Мари была ему другом, она пожертвовала собой, спасая его, и заслуживала, чтобы к ее подарку отнеслись с уважением. Омега осторожно развернул плотную бумагу. Внутри оказался деревянный крестик с колечком для веревочки, а сама бумага конвертика оказалась небольшой запиской. « Здравствуй, Том. Если ты читаешь эту записку, то я, скорее всего, мертва, и не успела сказать тебе все, что хотела… Этот кипарисовый крестик я купила с мыслями о тебе и прошу принять его в подарок. Я не пытаюсь передать тебе свой КРЕСТ, просто хочу, чтобы у тебя осталось хоть что-то на память обо мне. Я хотела бы рассказать тебе о Боге, жаль, что не успела. Я буду молиться о тебе в надежде, что ты обретешь в этой жизни любовь и покой. Береги себя, малыш, и будь счастлив. Да пребудет с тобой Господь.» Том заставил себя выдохнуть и дышать, как положено. Он на мгновение забыл, как надо дышать. Казалось, сестра Мари рядом. Стоит за плечом, и стоит повернуть голову, чтобы увидеть ее мягкую улыбку. С наружной стороны дверь кто-то дернул, потом Том услышал, как Энди громко позвал его, а потом замолотил кулаком, чтобы омега открыл. Том поднялся и, спрятав крестик с запиской под матрас, отодвинул гладильную доску от двери. - Нет, ну ты видел? - друг влетел злющий, как кобра, - Рафик нас всех развернул с полдороги! Я вначале не понял, а здесь такой свинарник! Мы сюда не приезжали, пока вы с Раном катались там. А как зашел, так прямо на задницу упал! Ты видел, этот Майонез сожрал все, что красавчику Таэлю навезли, и как в него все это влезло? А чего ты еще не вымылся? Ой, там в ванной у Рана не просто грязь, а настоящая рыгаловка! И вот скажи, как такой ученый чел может быть таким засранцем? Ну, теперь понятно, чего он холостой! Кто с таким свинтусом уживется? Там Рафик сейчас рвет и мечет, даже все альфы хвосты поджали и разбежались. Полиция попыталась сунуться, а потом искала пятый угол. А еще, Рафик из посольства вызвал серьезных дядек. Рафик этого Майонеза за грязь в ванной комнате Рана выпотрошит и солью натрет! Том под всю эту пулеметную очередь болтовни перетряс вещи, и удостоверившись, что подарков больше нет, сунул все в машинку. Потом, снова подперев дверь, скинул с себя одежду, заложил в машинку все оставшиеся вещи и, положив рядом жесткое полотенце, забрался в душевую. Сначала вода, стекавшая с него, была серой, волосы свисали унылыми сосульками, отказываясь мылиться, но Том не торопился, и вскоре вода стала чистой с приятным запахом кокосового геля для душа. Энди достал со стеллажа коробку с алым бантом и развесил одежду на плечики, чтобы она «подышала», попутно рассказывая о занятиях в училище. Том прислушивался и сам себе удивлялся. Они были в отъезде всего несколько дней, а казалось, что прошла целая жизнь и сейчас надо вернуться на несколько шагов назад. Так странно, где-то там столько боли и смертей, а здесь самая большая проблема – это приближение проверочных тестов и беременность преподавателя. Том, распаренный и разнеженный, выбрался из душевой кабинки и попал в лапки Энди. Друг торопил, надо было перекусить перед ночным развлечением. Пока Энди сушил феном волосы другу, пытаясь уложить их как в модной парикмахерской, Том быстро надел повседневную одежку и с удовольствием похлопал себя по ногам. Никакой пыли! После пяти дней серости и скрипа песка на зубах такая чистота казалась настоящим счастьем. Энди зашипел в спину и стукнул пару раз расческой по голове, чтобы Том не крутился и дал спокойно уложить волосы, которые, похоже, стали несколько гуще, чем были в самом начале. Хотя, скорее всего, просто волосы перестали быть такими легкими, как тополиный пух, и наливались силой и упругостью. Стоило открыть дверь, как рядом оказался Намир. Он раздвинул людей, толпящихся в гостиной, и провел омежек на улицу. Том с удивлением увидел в доме сотрудников администрации кампуса и очень злого Рафика, который эмоционально крутил руками у них перед носом, что-то доказывая. Намир, не задерживаясь, аккуратно выставил омежек из переполненного дома. Перед входом стояла машина клининговой компании, люди в форме стояли возле нее и ожидали разрешения зайти внутрь. Намир хотел отвезти омежек в кондитерскую, но Том уперся. У него сейчас сладкие запахи ассоциировались совсем с другим и хотелось чего-нибудь острого и пряного. Намир без возражений отвел приятелей в мексиканское кафе, где с удовольствием накормил их острым и пряным, и все это под задорную музыку с шикарным гитарным соло. Том в очередной раз удивился, что пропустил такое классное местечко с очень вкусной едой, и разузнал все по поводу доставки на дом. Когда они вернулись, в доме не было посторонних, ну, не считая службы клининга. Том переложил в барабан сушилки свои вещи и поднялся в комнату Рана, чтобы забрать в стирку его вещи. Альфа сидел в кресле, перед ним на столе лежала котомка сестры Мари, а рядом стояла урна с ее прахом. - Даже не знаю, что делать… Оставить я не мог, ведь там никто ее не знал. Она была бы просто еще одним именем на стеле, но и везти ее прах на Сабах тоже будет неправильно. Том подошел и положил ладонь на плечо альфы, тот накрыл сверху тонкие пальцы. Они молчали, глядя на урну и вспоминая каждый свое. Том помнил, как сестра Мари учила его плавать, как соленые барашки набегающих волн брызгали ей на лицо, а она смеялась и придерживала его одной рукой за живот, подбадривая: «Ты уже сам плывешь, молодец, давай, давай, не сдавайся у тебя все прекрасно получается». - Надо отвезти ее вещи и прах в тот монастырь на побережье, ну, там, где мы встретились, - Том второй рукой погладил альфу. - Она рассказывала, что родилась в тех краях. Или высыпать ее прах на том пляже, где она купалась, когда была маленькой. - Отвезу в монастырь урну с прахом и ее вещи, - Ран вздохнул, - так будет правильно… - Возьми меня с собой, - попросил омежка, - я очень хочу посмотреть на тот монастырь, и на океан заодно… - Хорошо. - Господин! - в комнату ворвался Рафик, - ванная комната уже отмыта. О Аллах, сколько было грязи! Как хорошо, что тот человек больше не будет жить по соседству. - Том, я договорился, и теперь комнату по соседству займешь ты. Это нехорошо, что ты живешь в кладовке. Омега должен жить в комфорте… Том промолчал, что раньше жил в каморке намного худшей, чем эта прекрасная и удобная комната под лестницей. Но зачем спорить, когда альфа хочет сделать очередной дорогой подарок? Опять получится, как с золотым браслетиком. Главное, не расслабляться и не привыкать к роскоши и комфорту. Пройдет пара лет, они разбегутся в разные стороны, и опять придется рассчитывать только на себя… - Намир тебя накормил? - Ран открыл сейф в комнате и спрятал туда урну с прахом, - тогда я мыться, а ты переодевайся, и поедем. Рафик пока подготовит комнату, чтобы ты мог туда перебраться. - Отправляйтесь отдохнуть, господин, - поклонился Рафик и, улыбаясь, с довольным видом потер руки, - я подготовлю комнату для Тома-биби в лучшем виде! Можете на меня положиться! - Но вещи в стирку я все же заберу! - Том решительно подхватил с пола сумку Рана, - и тебе тоже надо поесть перед танцульками. Что заказать, мясо с овощами или пиццу? - Закажи и то, и другое, - Ран как хищник, с хрустом потянулся всем телом, - мне кажется, ты и сам не откажешься от кусочка пиццы… Том хмыкнул и выскочил из комнаты, утаскивая сумку, как трофей. Ран отправился мыться с дороги, а Рафик довольно улыбался своим мыслям. О, Аллах, и откуда Айдан-хатун знал, что именно так все и будет? * Ночной клуб был таким же громадным и шумным, как и тот, в котором отмечали мальчишник Аэрин с Робертом. Чуть меньшая очередь у входа, но, скорее всего, потому, что день был будний и большинство людей среди недели берегли силы на работу. Но у входа были все те же мордовороты-охранники, внутри ди-джей все так же наяривал на своей аппаратуре, все так же бесновались в зале люди. Вначале все собрались в ВИП-зоне, а потом стали группками спускаться вниз, чтобы присоединиться к коллективному безумию. Ран затащил омегу в самую середину танцпола. Туда, где как одержимые подергивались в темноте люди, подвывая в такт музыке, которая глушила всех сверху децибелами. - Кричи! - Ран прижался губами к уху Тома, чтобы тот хоть что-то услышал, - кричи! Тебя здесь никто не услышит! - А-а-а… - пискнул омежка и сам понял, как жалко это прозвучало… - Не так… - Ран развернул омегу к себе спиной и прижал к мощному телу, а потом Том услышал, как над его головой провыл раненый зверь. Живот альфы напрягся, напряглись ноги и руки, сжимая омегу. Том спиной и всем своим нутром почувствовал, как ревет раненый хищник. Альфа сжал Тома, непроизвольно вжимая его в себя, потом руки расслабились и горячие губы опять уткнулись в омежье ухо, - выпусти всю боль, пусть она выйдет криком! Давай!! Все, что давит внутри, кричи! - М А Р И !! ПРОСТИ, Я НЕ ХОТЕЛ!!! - закричал Том, - прости меня! МАРИ!! Я не хотел, я думал… я не знал… прости!!! У Тома как будто выбили пробку из души. Ту самую, которой он заткнул все свои переживания той страшной ночью. А теперь как будто сковырнул корочку на ранке и вся боль выплеснулась наружу, разрывая душу и тело волной отчаяния и безнадежности. Было так больно! Грудь ломило, он пытался сжаться в клубочек, брыкался и царапал руки Рана, которые держали его, прижимая к альфе, как к скале во время шторма. Слова давно закончились, Том подвывал, срываясь в визг, пытался вырваться, чтобы убежать от себя, от этой боли, забиться в уголок и там умереть. Ран понял, что в какой-то момент все пошло не по плану и, развернув омежку, подхватил на руки, приподнял и, удерживая под попу, прижал к себе. Том слепо кричал, выгибаясь, пытался бить альфу кулаками по спине и плечам, а потом оплел ногами и руками и разрыдался куда-то в ворот расстегнутой рубашки Рана. Диджей как раз переключил музыку с бита на медляк, и толпа стала успокаиваться. Рядом появились Намир и Малик. Ран кивнул им головой, указывая на выход, и друзья помогли Рану вынести свою ношу с танцпола, где все стали разбиваться на парочки. Ран не торопился подниматься в ВИП-зал и шагнул за лестницу. Намир и еще пара альф встали за его спиной, не позволяя подойти посторонним. Том уже почти успокоился и теперь, всхлипывая, пытался вытереть своим рукавом слюни, натекшие за шиворот альфы. - Прости, - пробубнил омежка, шмыгая в попытке втянуть сопли внутрь, - прости… Намир сразу передал ему бумажные салфетки и бутылочку с водой. Том тяжко вздохнул, пытаясь выровнять дыхание, и с благодарностью высморкался. А Ран все так же крепко прижимал его к себе. Ему почему-то самому стало легче, когда Том проорался и теперь успокаивался в его руках. Маленький котенок судорожно вздыхал и прятал виноватые глазки. Он вытер мокрое плечо Рана салфеткой и держал на отлете руку с водой, чтобы случайно не облить альфу. - Все, я успокоился, - судорожно вздохнул ребенок и поерзал под руками, пытаясь выскользнуть из объятий, - ты можешь отпустить меня… - Стало легче? - Ран осторожно поставил омежку на пол, - как ты? - Мне стыдно… - Том поднял плечи и, виновато пряча взгляд, крутил в руках бутылку, - такая истерика, прямо фу-у… прости… - Я рад, что ты прокричался, и тебе стало легче, - Ран приподнял смущенное личико и краем салфетки стал стирать отпечаток туши на щеке, - проводить тебя в туалет, чтобы ты умылся? - А может, лучше домой? Я могу на такси… - Том втянул голову в плечи, увидев, как сверкнули глаза у Рана, - прости, я просто не хотел доставлять тебе неудобства, ты ведь хотел потанцевать… - Я тебя сюда привез, я и отвезу обратно, - Ран решительно кивнул. - Подожди здесь, я только с ребятами попрощаюсь. Ран оставил Тома за спинами Намира и Малика, а сам поднялся наверх, сообщить, что уезжает. Том успел попить водички из бутылки и обтереть салфетками зареванную и припухшую мордочку. Ран спустился и, внимательно посмотрев на омежку, отправился на выход. Том вцепился одной рукой в пояс его брюк, чтобы не потеряться в людской толпе, Ран не глядя взял его за руку и крепко сжал ее. Том сразу успокоился, неважно, что позади сопел Малик, и Намир был где-то неподалеку. Главное, что Ран держал за руку, а значит, все будет хорошо. Их проводили до машины, и Намир недовольно посопел вслед отъезжающей машине. Он рассчитывал, что Ран расслабится, натанцуется, а потом умчится со своим бетой до утра, и к началу учебы будет спокоен и умиротворен. Наверняка друг уже видел фото Лекси в сети. И хотя наследник умом понимал, что брак между ними невозможен, но сердцу не прикажешь… Намир покачал головой, вспоминая маленького Тиграна, которого отец только привел в казарму. И первым, что малыш рассказал о себе, было то, что он нашел свое дыхание и его зовут Лекси. В этом невозможном Лекси так долго заключался смысл его жизни, что отказаться от него было так же тяжело, как отказаться от половины себя. Намир покачал головой… Тигран рос на его глазах, и он видел даже то, что храбрый мальчик не показывал своим родным. Когда тот приехал с того злополучного бала дебютантов, на котором Лекси отказался от него, днем он выглядел совершенно нормальным. Смеялся и читал свои умные книжки, но оказавшись в тишине казармы, он сидел на своей койке, съежившись и слепо глядя в темноту ночи. Намиру приходилось напоминать, что ночью надо спать. Но каждое утро Тигренок прятал боль в глубине зрачков и надевал на лицо беззаботную улыбку, которая могла обмануть любого, но только не Намира. А когда Ран вернулся второй раз после полета на эту планету с великолепным Айданом, то он улыбался и выглядел победителем, когда на него смотрели… А сам метался по планете в поисках смерти. Да, официально они боролись с бандами, которые расплодились вслед за увеличившимся числом караванщиков, но только Намир видел, как его подопечный бросался в бой. Каждый раз, как в последний… И это благо, что ему не встретился такой искусный воин, как Джабаль ад Шур, хотя откуда воинское мастерство у отщепенцев? Но у Намира каждый раз сердце заходилось от страха во время боя. Да, Тигренок не опустил бы меч, но ведь от случайностей никто не был застрахован… А Том тем временем сопел пристегнутый на переднем сидении. Он отвернулся от Рана и рассматривал свое отражение в стекле. И вот спрашивается, чего закатил истерику? Из-за сестры Мари? Он и раньше видел мертвых. В приюте даже малыши не боялись покойников. Да и смерть не самое худшее, что может случиться с человеком, а после ломки смерть едва ли не освобождение… Но сестра Мари - это было другое… Она не хотела умирать и умела радоваться каждому дню. Да, она говорила, что готова к смерти и не боится ее, но не хотела ее. А умерла, по сути, вместо него. Том тяжело вздохнул. Это он должен был погибнуть там, под рухнувшей плитой. И опять его спасли… То Энди, когда отбил во время первой течки и спрятал в кладовке с хлоркой и порошками. Тогда друга сильно избили и он долго отлеживался. Потом Ран, когда прыгнул за ним с моста, а теперь сестра Мари, когда оттолкнула его в сторону и умерла вместо него… - О чем думаешь? - Ран смотрел на замершего омежку, - ты так тяжело вздыхаешь, даже не знаю, чем тебя порадовать. Хочешь сладкого? - Нет, - Том покачал головой, - знаешь, мне сестра Мари подарок оставила. Я его нашел в кармане толстовки. Там записка и маленький деревянный крестик. Как ты думаешь, будет правильно, если я стану, как она? Ну, не в смысле монахом, а пойду и покрещусь в храме, как она рассказывала? А потом буду молиться, как она, и совершать хорошие поступки… - Чтобы совершать хорошие поступки совсем не обязательно становиться христианином, мусульманином или буддистом. Добрые дела надо делать от чистого сердца, а не по велению веры. Да и вера не просто молитва и совершение обрядов, а общение с Богом и принятие его воли. У каждого человека свой путь и свои цели, а вера помогает пройти все испытания и стать сильнее, понять, что в этой жизни важно, а что нет. Но самое главное – это принять, что есть БОГ, и ты живешь не просто так, а с определенной целью. И эту цель тебе определил именно он. И все, что в твоей жизни происходит, происходит не просто так, а для того, чтобы ты чему-то научился и стал лучше. И неважно, как зовут пророка, у каждой веры свои ориентиры и правила, главное понять, что ты пришел в этот мир не просто так, а с определенной целью. - С какой? - Том насторожился, - зачем я родился? Кому нужна моя жизнь? Я ведь мог умереть не раз, но каждый раз меня спасали - Энди, ты, а теперь сестра Мари отдала за меня свою жизнь. Зачем? Почему я до сих пор живу? Что во мне ценного? Почему сестра Мари? А ты? Зачем прыгнул с моста, ты ведь не знал меня? Зачем? Ты ведь мог погибнуть! - Не знаю, - Ран пожал плечами, - я не мог пройти мимо и не попытаться помочь. Ты ведь мог умереть от удара о воду, и я бы вытащил на берег трупик. Но ты выжил, и сейчас сидишь рядом, задавая странные вопросы. С того моста каждую неделю кто-то прыгает, несмотря на все решетки и камеры наблюдения, но я почему-то проезжал мимо именно тогда, когда ты перелез через парапет. И, кстати сказать, в любой религии самоубийство порицается. Бог послал тебя в этот мир, придумал для тебя целый квест испытаний, а ты, как трус, решил сбежать с поля боя, отказавшись от битвы за свою жизнь. Ай-яй-яй, как нехорошо. Том, нахохлившись, опять отвернулся к окну. Там мелькали транспортные развязки, множество авто везло массу народу по только им понятным делам. И что, на каждого из них есть СВОЙ БОЖЕСТВЕННЫЙ ПЛАН? Или это только Том такой уникальный? Машина альфы вынырнула из транспортной сети неподалеку от кампуса. Ран как всегда вышел первым и встретил Тома у двери. - Уверен, что не хочешь сладкого? - Ран показал рукой на горящие витрины кафе, - можем взять домой чего-нибудь. - Нет, - Том поежился от ночного ветра, - когда слышу приторно-сладкий запах, меня даже тошнить начинает. Я даже духами не намазался сегодня. - Я это заметил, - Ран довольно ухмыльнулся, - и правильно сделал, твой запах лучше любой парфюмерии. - Ты это говоришь только потому, что прыгал за мной с моста и теперь возишься, как с домашним питомцем, - недовольно фыркнул омежка, - сколько видел хозяев котов или хомячков. Они сначала за них заплатили, а потом тратят деньги на корм и песок. Поэтому, конечно, при виде своего жирненького котика тоже растекаются лужицей от умиления – ути-пути, красавчик. А потом терпят с улыбками, когда те орут и мебель портят. Лучше бы дали пару раз под зад, так нет же! Красавчик толстожопый, в носик чмок милашку! - Ну, тогда помурлыкай! - рассмеялся Ран. - Фыр! - Том скрючил пальцы, выставив вперед когти, - я злой цапка-царапка! Дома их встретили Олаф и Таэль. Они сидели на кухне и ели странные слоеные печеньица. На столе стояла большая корзина с фруктами. Рафик метался по дому, как укушенный. - Ах, господин, мы не успели подготовить комнату для биби, - Рафик заламывал руки от горя, - и кровать привезут только через час! Мы не ожидали, что вы вернетесь так рано! - Том устал, и мы вернулись, - отчитался Ран. - Мяу, - согласился Том и полез за фруктами на столе, - а чего празднуем? - Избавление от Майонеза и возвращение блинчиков на завтрак! - возвестил Таэль. - Этого свинтуса поселили на соседней улице, заранее сочувствую его соседям! - Я сегодня посплю в своей старой комнате? - Том зевнул. - Нет, - Ран почистил апельсин, - сегодня спи в моей комнате, а завтра заселишься в свою собственную. Да, и не забудь, что завтра на занятия. - Так точно! - Том вытянулся по стойке смирно и отдал честь, а потом зевнул. - Надеюсь, молоко и яйца вы купили, а муку Майонез не успел слопать? - Отправляйся спать, кормилец, - рассмеялся Олаф, глядя на зевающего омежку. - Все будет наутро, не переживай. Том, забрав из своей комнаты пижаму, постельное белье и крестик из-под матраса, поплелся на второй этаж. Не удержался и сунул любопытный нос в соседнюю комнату. Там перекрасили стены из зеленого цвета в светло-персиковый, а какой-то бета снимал прежний светильник с потолка. Том пожал плечами. Ну и к чему все эти сложности? Он бы прекрасно пожил в комнате с прежним цветом стен… Комната Рана была привычной, запах альфы успокаивал почище снотворного, но стоило забраться в кровать, как в комнату вошел Рафик. Он принес стакан молока с медом и заставил выпить, якобы для спокойного сна. Но Том и так уже почти спал. День был очень длинным, а истерика в клубе выпила последние крохи сил. Довольный Рафик увидел, как уснул омежка, и с улыбкой выключил в комнате свет. Ран сердито рыкнул на Рафика, чтобы тот не мучил Тома, но старый слуга в ответ почтительно склонился перед молодым господином. Да, все именно так, как и должно быть…