Раненое сердце

Утром все жильцы домика сидели на диване перед визором и смотрели, как у Энди брали интервью двое очень знаменитых телеведущих утреннего ток-шоу. Вернее, Ран, Олаф и Таэль сидели, а Том нервно бегал за диваном и заламывал руки. Энди был прелестен в элегантном костюме и с нарочито небрежно расчесанными волосами. Том с содроганием вспоминал, как вчера их с Энди «обрабатывали» в салоне-магазине. Как ни странно, но Энди узнали. Мем с летящим в снегу омегой крутили с большим азартом и спонтанное интервью, как ни странно, увидели многие. Энди сразу капризно пожаловался, что ему нечего надеть на утреннее ток-шоу, и продавцы-консультанты-стилисты-визажисты и прочие специалисты, заметив, как Ран помахал на них безлимитной кредитной карточкой, сразу прониклись проблемой и протащили Энди для начала по косметическим процедурам, а за это время составили ему несколько комплектов одежды. Они прекрасно помнили цветовую гамму той или иной студии, и подобрали под них костюмы надлежащей расцветки и фасона. Так, чтобы он не сливался с задним фоном, но при этом не был одет излишне вызывающе. С Томом было несколько проще, он упирался против излишней одежды и уверял, что ему хватит трех «комплектов», как и в прошлый раз. - А вы разве были у нас раньше? - захлопал ресничками парикмахер, - я здесь давно работаю и поверьте, такого красивого омегу с такими шикарными волосами я бы не забыл. У вас восхитительные волосы! - мастер подравнивал кончики и тихо пробубнил себе под нос: в отличие от того убожества, что Принц приводил в прошлый раз! Там было три волосины в два ряда… - Но я и есть то убожество с тремя волосинами, - завелся Том, - я был здесь четыре месяца назад!! - Том сорвал с себя накидку и резко встал с кресла. - Не может быть! - хором ахнули мастера. Мастер за креслом Тома уронил ножницы и попытался возразить, что такое невозможно. На вдруг возникшую тишину в салоне прибежал администратор и попытался выяснить, что происходит. Когда ему сказали, что это тот самый омега, с которым принц приходил в начале осени, администратор вначале напрягся, пытаясь различить подвох, а потом растерянно ходил кругами вокруг замершего Тома. - Да… чтоб на меня перхоть напала, это точно тот самый омега, глаза, уши, но только КАК? Том обнял себя руками, пытаясь закрыться от такого внимания, и искренне не понимал сути недоумения. Ну, вырос немного, и что? Как говорит Энди, «жопку наел», и судя по тому, что шорты, которые он носил в конце лета у океана, сидят в облипочку и нервно потрескивают при резком движении, а в пижаму с утятами теперь не может влезть, ну да… наелась не только жопка… - Это все волшебные продукты с Сабаха! - авторитетно заявил Энди, привлекая к себе внимание, - у принца в холодильнике лежит головка сыра, того самого сыра, что в аптеке продают, как лекарство от всех болезней! И Том трескает каждое утро кусок сыра просто так, без хлеба, с чаем! Завтрак у него такой! Косметологи сразу стали рассказывать, что есть много подтверждений, что если есть этот сыр хотя бы по маленькому кусочку, то прыщи пропадают, ногти становятся толще и волосы растут прямо на глазах! - А еще Тому присылают сладости с Сабаха! - улыбнулся Энди – ну, теоретически их присылает Тиграну дедушка, но только все знают, что Тигранчик сладкого не ест, так что все достается его воспитаннику – Тому. А еще, его кормят волшебной кашей с финиками по воскресеньям. - Энди, не придумывай! - разозлился Том, - Рафик кормит кашей всех! - Всех он кормит рисовой или гречневой, с мясом и морковкой, - рассмеялся Энди, - а тебе носит кашу в термосе, желтую такую, с финиками! Мне Намир рассказывал, что в прошлое воскресенье Рафик забыл термос с твоей кашей дома, так он Малика за ней гонял, потому что лишь бы кому такое не доверишь! - Энди, ты придумываешь… - прошептал омега, вспоминая рассыпчатую кашу с кусочками фруктов, которую Рафик всегда приносил сам и стоял над душой, пока он все не доест. - Я бы придумывал, но только результат перед глазами! - фыркнул друг и опять вернулся к разговору о маникюре. Тяжелый вопрос: красить ногти или только отполировать? Потому что лак на ногтях при некотором освещении в студии становится сильно заметен. А стоит ли привлекать к рукам излишнее внимание? Все сразу вспомнили, что Энди – тот самый герой, а на Тома только завистливо косились, пока заканчивали процедуры и примеряли одежду. А когда все закончилось и омеги выплыли из салона, все выскочили поглазеть на Намира – жениха героя, и конечно, на принца Тиграна, который взглядом облизывал смущенного Тома. И друзья не знали, что по столице полетели интересные слухи о бывшем «безотказном женихе» Лекси и его воспитаннике, который из гадкого мышонка превратился в очень даже симпатичного котика. Энди на экране визора смотрелся великолепно. Про таких как он говорили «камера его любит», и Энди смотрелся, как любимый ребенок, красивым и натуральным, как яблочко. Он не манерничал, как омега-ведущий, и не заискивал с телезрителями, как ведущий-альфа, он был естественным в своих движениях и словах, он очень искренне удивлялся, восхищался, но при этом ненавязчиво стряхнул с плеча руку ведущего-альфы, когда тот попытался его приобнять. Он без пафоса и без нарочитой драмы и лишних подробностей рассказал, как тяжело жить сироте на седьмом. Особенно, когда он омега. Маленький и беззащитный. Таэль к середине рассказа разрыдался перед визором, ему, домашнему баловню, было страшно даже представить, как это – жить без помощи и поддержки семьи. А потом Энди без всякого кокетства рассказал, как ему повезло встретить такого замечательного и заботливого альфу, как Намир. Как он счастлив и влюблен: «ведь влюбляются не только в принцев?» с детской непосредственностью воскликнул Энди и поцеловал перстенек на пальце. А потом рассказал, как случайно узнал, что Намир с Раном отправляются с волонтерами, и уговорил своего друга поменяться местами. Потом вкратце рассказал о дронах, чае, бутербродах, и как испугался, когда услышал, что сошла еще одна лавина. Что говорили альфы и как он умолял отправить туда людей для спасения, но здравый смысл и опыт были против такой эскапады. И тогда он отправился сам, наплевав на собственную безопасность, потому что был твердо уверен, что он там нужен. - А как же так получилось, что вы летели к жениху, а в итоге разыскали принца? - ведущий манерно улыбнулся зрителям, - какая-то нестыковочка, а может, вы все же тайно влюблены в принца? - Нет, - Энди мило улыбнулся и похлопал ресничками, - мой жених – Намир, телохранитель принца, и он всегда заботится о его безопасности. А я, как любящий омега, полностью разделяю его тревоги. Когда я увидел на планшете, что носилки с раненым отнесло в сторону, я сразу понял, что Тигран будет именно там! У него есть замечательная способность настоящего героя находиться именно там, где нужна его помощь! Я уверен, что принц пытался помочь несчастному человеку до конца! Так же, как он поступил с омегой-аквалангистом. Вспомните, он нырнул под баржу, когда все в ужасе улепетывали оттуда, а он, настоящий герой, отправился на помощь отставшим, и если бы не он, то тот студент погиб бы, когда у него закончился кислород в акваланге. Тигран делился с омегой кислородом из ребризера, даже не предполагая, когда за ними придет помощь. Он ведь мог погибнуть сам, спасая омегу. Вот какой бесстрашный и отважный принц Тигран. Впрочем, так можно сказать про любого альфу с Сабаха. Они – самые настоящие альфы-защитники! И я хочу быть достойным омегой, чтобы мой жених мной гордился, так же, как я горжусь им. Ведущие задавали ему еще различные каверзные вопросы, но Энди с улыбкой выворачивался и при этом смотрелся искренне и непосредственно, как соседский паренек, забежавший в гости на кружку чая. Когда передача закончилась, Том был едва живой от переживаний. - А Энди, однако, у нас герой! - восхитился Олаф, - кто бы мог подумать, что в таком маленьком омеге столько героизма и мужества! - Да! - Том плюхнулся в кресло и попытался успокоиться, - Энди такой храбрый! Я бы ни в жизнь так не смог! Ран прикусил щеку, чтобы не рассмеяться, он один понимал, что они говорят о разных вещах. Но передача всем понравилась и все, подхватив сумки, отправились на занятия. Намир теперь сопровождал одного Энди, он отзвонился Рану, что Энди остался на следующее шоу, которое будет через пару часов. С этого дня Намир был водителем и телохранителем новой звезды новостных каналов. Жизнерадостный и отважный омежка с седьмого понравился всем. Его хотели видеть еще и еще. И Энди прыгал из одной передачи в другую, он одно время даже вел прогноз погоды, перемежая показатели температур и влажности смешными историями. Кроме этого, Энди посещал хосписы стариков. Он пел для них матерные частушки, а потом раскачивал печальных людей на танцы. И когда он уходил, все были счастливы, обнимали милого ребенка. А когда он посетил больницу с больными детьми, то показывал им фокусы, доставая конфеты отовсюду, а потом они разучивали песенку-выручалочку, которую надо петь, когда страшно, и тогда точно не будет страшно, потому что песенка волшебная. Потому что кто ее поет, тот ничего не боится. Дети смеялись и махали Энди рукой, когда он уходил, а Энди рыдал, размазывая косметику, стоило только завернуть за угол. Мегаполис влюбился в Энди, в его несгибаемость и детскую веру, что все обязательно будет хорошо. Энди оформил академотпуск в училище вначале на месяц, а потом на полгода, когда телестудия решила продлить с ним контракт. Теперь он разрывался между съемками и уроками дикции и актерского мастерства, которые ему оплачивала телестудия. А Том перевелся на факультет операционных медбратьев. Они ассистировали хирургам и отвечали за то, чтобы у хирурга было все необходимое и он не отвлекался, пока спасает жизнь человеку. Конечно, никто бы не поставил выпускника училища сразу в операционный зал, для начала им бы разрешалось там полы мыть, а потом помогать при вскрытии фурункулов и прочей мелочевки. И только когда он наберется опыта и понимания важности правильной подготовки к любому хирургическому вмешательству, только после этого его допустят к полостным операциям. Том все внимательно слушал и конспектировал. Ему пришлось подтягивать специализацию за ту пару месяцев, что он провел в стоматологии, но он только радовался. Наконец-то он делает то, что необходимо. На самом деле все, что рассказывали учителя, Том уже осознавал и даже делал. Он уже несколько месяцев ассистировал Рану на седьмом уровне. И хотя Ран был не единственным студентом, допущенным на седьмом к операционной, но Том ходил за Раном хвостиком и никого другого почти не замечал. Весь его мир свернулся спиралью вокруг альфы. Том был так счастлив, что может быть с ним рядом, смотреть на него, слышать его голос, ощущать его запах и иногда прикасаться к его рукам, что весь остальной мир выцвел для него и потерял значение. Для него теперь существовали только Ран и учеба, и то, только потому, что это было важно для Рана. А что касается их отношений, то они застыли, как муха в янтаре. Как будто не было горячечных объяснений и судорожных поцелуев. Все было, как прежде. Том, как прежде, жил в своей комнате, готовил завтрак, ходил на занятия, заказывал еду на ужин и читал дополнительную литературу, дожидаясь Рана по вечерам. Только теперь каждое утро он находил в ванной комнате подарок. Это мог быть маленький букетик маргариток или васильков, или румяный персик. А когда у него зажили ушки, он нашел пару сережек с белым жемчугом, а позже браслетик для комплекта. Красивая заколка в волосы или шоколадка, а стоило цветам в его комнате увянуть, как утром он обнаруживал букетик фиалок, перевязанный алой ленточкой. Том вспыхивал каждый раз, когда находил эти маленькие знаки внимания. Он ставил цветы в воду, надевал украшения и, полыхая щеками, спускался вниз. Ран целовал его взглядом, но не прикасался открыто, только иногда вскользь, как будто ненароком. Олаф ничего не замечал, а вот Таэль улыбался, когда видел, как эти двое переглядываются. Ран поставил в коммуникатор Тома программку, которая показывала, где сейчас находится альфа, точно такая же стояла и у него. И теперь Том время от времени открывал маленькую карту, на которой красной капелькой показывалось, где находится альфа, и улыбался, представляя, что именно тот делает и как при этом выглядит. На Валентинов день с Тома сняли опекунский браслет. Ран сам снял его, чтобы никто не прикасался к тонкой лодыжке. - Теперь твой статус изменился, - Ран взял руку омеги и поцеловал ладонь, - теперь ты не мой подопечный, теперь ты просто мой. Я предупредил больницу, что эти выходные станут последними, когда мы им помогаем. Я считаю свой назр исполненным и, кроме того, у меня сейчас не будет свободного времени для помощи другим. - И никакого волонтерства? - уточнил омега. - Больше никаких рисковых путешествий, - уверил альфа, - ты ведь захочешь поехать со мной, а я не хочу подвергать твою жизнь опасности. Больше всего завершению назра радовался Рафик. Он от такого счастья закатил настоящий пир для тех, кто приходил за едой. Том раздавал всем постоянным взрослым посетителям, помимо привычных сладостей, по коробочке мультивитаминов. Детям, как бы ни хотелось дать витаминов с собой, это было опасно. Детские витамины делали сладкими, и все боялись, что дети не смогут удержаться от соблазна и съедят витамины, как конфеты, только вот смерть от передозировки витаминов была страшной и мучительной. Врачи пришли все, даже те, у которых был выходной. Они были благодарны и Рану, и ребятам, которые три года приходили и помогали им в их тяжелой работе. За три года они уже привыкли к помощи студентов, к регулярной помощи при покупке расходников, а иногда и необходимого оборудования. Общегородское финансирование, это, конечно, хорошо, но для седьмого уровня совершенно недостаточно. Ведь к ним приходили за помощью и с «нелегальных» уровней люди без номеров регистрации. И порой главврач ломал голову, на кого списать расходные материалы от незарегистрированных операций и перерасход выделяемых медикаментов. В тот день поработать на благо мегаполиса не очень получилось. Все больше вспоминали, как все начиналось и с каким недоверием принимали первую помощь. Неизвестно, откуда об этом узнали остальные люди, но к ребятам приходили бывшие пациенты. Те, кто не выжил бы без их помощи. Все ребята были взволнованы от такого внимания и лишний раз убеждались в правильности выбранной профессии. * Все следующие выходные Ран уделял своему Сердцу. С того самого разговора, который перетек в поцелуи, альфа называл Тома только так. И каждый раз, когда омега слышал: «Сердце мое», его собственное сердце пропускало удар, замирая от счастья. За Томом никогда не ухаживали. Он всегда был скорее объектом для насмешек и щипков. Тот же Ларри никогда не был с ним ласков. Его ухаживания были сродни проявлению детского интереса, он мог дернуть за волосы или гаркнуть над ухом, наслаждаясь испугом. Самым большим проявлением симпатии было похлопывание по попе и пространные разговоры о том, что Тому повезло встретить такого красавца, как он. А ведь он пользуется вниманием многих, но предпочитает уделять внимание ему. Такому невзрачному и нелепому. И омега должен быть ему благодарен за внимание, хотя, если бы не запах, то он и не посмотрел бы в его сторону. И Том был благодарен Ларри, хотя бы за то, что он замечал его в пластиковом фартуке и с красными руками, сморщенными от постоянной мойки и уборки. Том каждое утро просыпался скорее в ожидании, что все, что было раньше, являлось его сном. Но светлая комната и цветы в маленькой вазочке на столе подтверждали, что он не спит. Что его на самом деле любят. Он тискал зайца и целовал его пластмассовый нос. Он действительно в настоящей сказке. А потом подарочек на умывальнике был как подтверждение, что этот день будет таким же чудесным, как и вчерашний. Белый ободок для волос был с мелкими жемчужинами и удобно удерживал волосы. Том чистил зубы и не спускал глаз с подарка. О нем помнят, его любят. И это все на самом деле… А потом выйти из комнаты и увидеть обожающий взгляд альфы. Ран всегда подходил к лестнице и протягивал руку, чтобы помочь спуститься с последней ступеньки. А вернее, чтобы прикоснуться, заглянуть в глаза и утонуть в нежности. Теперь каждое прикосновение было наполнено желанием и тайным смыслом. Каждый взгляд был особенным. У Тома внутри все обмирало от звука альфьего голоса. А простой завтрак превращался в таинство совместной трапезы. Ран провожал его до межуровневого лифта, где передавал кому-нибудь из побратимов. Каждый альфа бережно охранял его, чтобы в лифте никто не мог случайно толкнуть или оказаться чересчур близко к омеге. Они и сами не приближались слишком близко и умудрялись даже в утренней толчее отвоевать для омеги ореол свободного пространства. Тому порой было даже немного неловко от такой заботы, но альфы были настолько тактичны, что у Тома язык не поворачивался сказать им, что он не стеклянный и не боится людей. А потом сопровождающий дожидался его у входа в училище, чтобы проводить обратно до кампуса. Тома в училище помнили как друга Энди, и порой подходили с вопросами о нем, или просили для себя «на память» автограф такого замечательного омеги, который учился вместе с ними. Том собирал все просьбы и передавал через альф Намиру, чтобы тот передал Энди. И на следующее утро тот альфа, кто сопровождал его, передавал ему обратно фотографии с автографом или записки с наилучшими пожеланиями. Том раздавал все передачки обратно и тихо радовался, что его миновала такая слава. С самим Энди и Намиром Том вместе с Раном встречался по выходным. Где-нибудь в парке или кафе, прежде чем отправиться куда угодно, в кино, на выставку или в музей. Хоть Энди и был достаточно знаменит, но в воскресные шоу его не выпускали, и поэтому у него был свободный выходной. Энди довольно светился, когда его узнавали, и с удовольствием фотографировался с поклонниками. Он рассказывал смешные истории, которые с ним произошли за неделю, с кем из знаменитостей он встречался и о чем они разговаривали. Энди был счастлив, а вот Намир выглядел каким-то уставшим… наверное, быть охранником у такого подвижного и знаменитого человека, это очень хлопотно по сравнению с двумя послушными омегами-учениками. Нет, он, конечно, улыбался, но только глаза у него были какими-то печальными. Том все это замечал, но не задумывался, у него в голове не было места для других, там каждую клеточку занимал Ран. Тепло его руки, глубокий бархатный голос, одуряющий запах, ласковый взгляд, от которого все внутри в узелочек завязывалось от предвкушения. Случайные прикосновения ногами под столом в кафе, почувствовать дыхание позади, пока рассматриваешь картину, как бы случайно сделать шаг назад и на целое бесконечное мгновенье прижаться всем телом, дурея от собственной наглости, и почувствовать горячие руки на бедрах и короткий поцелуй в висок. Однажды Том, вернувшись из училища, обнаружил в своей комнате Ради – одного из внучат Рафика. Тот, пользуясь своим положением, привозил с собой своих родственников, которых использовал как мальчиков для побегушек. Они ездили по поручениям Рафика, привозили фрукты, когда они заканчивались у Рана, передавали письма или угощения от родных. Одно время Рафик пытался подсунуть милых бет наследнику «для здоровья», но тот упрямо предпочитал местных «эскортов», лишь бы не пускать в свою жизнь любопытных родственников доверенного человека селафь. Том раньше замечал, как Ради строил глазки наследнику и пытался заигрывать, но сейчас, застав в своей комнате любопытного бету, внутренне ощетинился. - Ран велел оставить у тебя в комнате, - Ради отпрыгнул от шкафа и выставил вперед руку с сумкой с логотипом какого-то бренда. - Он сам купил, а я должен был принести… - У тебя есть пропуск в дом? - прищурился омега. - У меня пропуск Рафика, - бета показал ламинированный квадратик с магнитной лентой по краю, - охранники меня уже помнят… фотку как бы случайно пальцем прикроешь и мимо охраны проходишь, я сюда давно хожу, ты же знаешь… - Знаю, прости, - смутился омега, - просто не ожидал тебя здесь увидеть. Том взял сумку и достал из нее коробку, в которой лежал комплект. Сливочного цвета пижама с красными цветами и алый длинный халат с матово-белыми цветами. Блестящий белый и матово-красный, они прекрасно сочетались и выглядели достаточно эффектно. Том прикусил губу, понимая, что такой подарок не случаен и куда более интимный, чем сережки и браслет. И не стоит ли воспринимать такой подарок как приглашение? От приятных мыслей его отвлек Ради, который с непосредственностью ребенка смотрел, как омега наглаживает руками шелк. - Ран сказал, что купил его, чтобы тебе его приятно было носить в омежьем санатории. - Каком санатории? - не понял омега. - Ну, в котором ты течку проведешь, - пожал плечами Ради и добавил, - один. Ну, как в прошлый раз… у тебя ведь запах усилился, значит, скоро. А Том растерялся, о том, что у него будет течка, он прекрасно помнил и сам, но только вот проводить ее в одиночестве он не собирался. Подарки и ухаживания, это, конечно, хорошо, но как же течка… и, в конце концов, у каждой деликатности должны быть пределы! Ран пара или нет? А если пара, то будьте любезны… Том запихнул пижаму с халатом в сумку и выставил Ради из комнаты. Нечего здесь… В этот вечер казалось, что Ран никогда не придет. Том не спускал глаз с красной капельки на экране. Вот, наконец, он вышел из аудитории, но вместо того, чтобы идти домой, отправился почему-то в библиотеку, а потом надолго завис в холле, а после неожиданно пошел в административный корпус. Том уже устал ужин разогревать, а альфа как будто назло шлялся по территории института. Том от злости треснул кулаком по столу, вызвав удивленные взгляды Олафа и Таэля, которые после ужина уселись перед визором смотреть дурацкий спорт. Коммуникатор омеги вдруг ожил и выдал вызов от Рана. - Любовь моя, что-то случилось? На кого ты так злишься? - Том едва не потек от нежного и заботливого голоса. Пришлось мямлить про ужин, но Ран, похоже, от этого только развеселился, - потерпи немного, Сердечко, мне надо договориться о дополнительных занятиях. Я постараюсь быстрее управиться и сразу же к тебе. Том приободрился и, прервав связь, бросился наверх. Если все получится, как он хочет, то у него сегодня будет секс, а это значит, что надо хорошенько помыться! Омега забежал в свою комнату и разложил на кровати и пижаму, и халат с длинным поясом. Хотя, вначале Рана надо будет покормить, а уже потом продемонстрировать последний подарочек… Омега забежал в ванную и долго намывался, прямо до скрипа. Потом сушил волосы, стоя вниз головой, чтобы они казались более объемными, а потом, завернувшись в полотенце, выскочил в комнату, чтобы достать из ящика стола омежий набор для подготовки. Стоило помыться и растянуться хоть немного. Если вспомнить бугор в штанах альфы, то готовиться надо было серьезно. Только вот попа была категорически против пускать хоть что-нибудь извне… Ну, да… воспоминания о Ларри были совсем не радужные. Он нагибал его в кладовке между пустых пивных кег и ящиков с одноразовой посудой. Он никогда не звал его на свидания и, вспоминая прошлое, Том с грустью понимал, что Ларри, похоже, его стеснялся. Том поуговаривал свою попу и после небольшой битвы все же вышел победителем. От размышлений о растяжке отвлек голос Рана, который звал его откуда-то из холла. Том побросал все в пакет и засунул в глубину ящика стола. Приоткрыв дверь, крикнул, что сейчас спустится, и стал судорожно одеваться. Нет, не в пижаму, не стоило портить сюрприз… - Душа моя, - Ран поджидал его у двери и, стоило Тому выйти, как он попал в объятия, - ты себя хорошо чувствуешь? - альфа аккуратно поцеловал в лоб, - вроде, температуры нет, но ты дрожишь внутри, ты о чем-то переживаешь? - Ты хочешь, чтобы я провел течку в одиночестве? - Том требовательно посмотрел на улыбающегося альфу, - но почему? - Сердце мое, - Ран прижал к себе омегу и поцеловал в висок, - я собираюсь прожить с тобой всю свою жизнь. И хочу, чтобы у нас все было идеально. Мой отец очень любит своего супруга – моего оми. И единственное, о чем он жалеет, так это о том, что он не успел за ним поухаживать до свадьбы. Утром они познакомились, а вот вечером уже летели на Сабах, состоя в браке. У нас сейчас прекрасное время, мы вместе, но еще не переступили последнюю черту. Когда ты станешь окончательно моим, тебе придется придерживаться ряда правил и в одежде, и в поведении. - Ран повел носом по волосам, поцеловал за ушком, вдыхая запах желанной пары. От омеги пахло теплом и уютом, альфе потребовалась вся сила воли, чтобы выпустить его из объятий, - побудь пока беззаботным ребенком, дыхание мое, я от тебя никуда не денусь. У Тома ноги подрагивали от близости альфы, от его запаха, от которого в голове мысли слипались, как будто в голову меда налили. Он взял себя в руки и, как будто под водой, плавно развернулся, чтобы идти на кухню. Да, в словах Рана была правда и свое очарование. Было так приятно чувствовать себя желанным и настолько важным, чтобы альфа ставил его спокойствие превыше собственных желаний… а может, Ран почувствовал, что он все еще опасается секса? Том стремительно развернулся, чтобы убедиться в своих умозаключениях, и едва не упал на ступеньках… - Осторожно, любимый, - Ран подхватил его за плечи, не позволяя скатиться с лестницы, - я рядом. Тебе не о чем волноваться, все будет хорошо. Они спустились на первый этаж и, пройдя мимо визора, отправились на кухню, не заметив заинтересованного взгляда Олафа. Том сразу поставил теплую тарелку с подогретой едой на стол, следом тарелку с печеньем, и отправился к кофе-машине сварить свежего кофе. - Свари и на меня, - Олаф вошел на кухню и уселся за большим столом напротив Рана. Когда Том поставил перед ним чашку кофе, альфа ненавязчиво принюхался. Он и не замечал раньше, как притягательно пах этот омега, который за несколько месяцев превратился из замученного котенка в прекрасного лебедя. Это заметил Ран и, поймав омежью руку, поцеловал в ладонь. - Отправляйся к себе, я сам уберу посуду, - Ран погладил тонкое запястье и кивнул на второй этаж. - Уже поздно, иди. Том без возражений отправился к себе, хотелось посидеть в тишине и подумать – послушаться альфу и позволить отвезти себя в санаторий или поступить так, как самому хочется? Он уселся на своей кровати и погладил шелк пижамы. У него никогда не было шелковой пижамы, да и первая пижама у него появилась здесь. Желтая, с утятами, а потом белая в цветочек. Но они были трикотажными и очень уютными. А эта пижама вызывала странные чувства, белый гладкий шелк и красные матовые цветы, которые под руками казались почти объемными. Она была слишком хороша, чтобы в ней просто спать. Это казалось почти кощунством, прятать такую красоту под одеялом. Стоило Тому выйти из кухни, как Ран тяжело посмотрел на Олафа. Тот удивленно поднял брови и все же спросил сам. - Ты ведь не обидишь его? Как я понял, ты решил забрать его с собой. Тебе стоит честно ему рассказать, как там живется омегам. - Ты можешь вспомнить хоть один момент, когда я бы поступал нечестно? - взгляд Рана налился свинцом. - Нет, я такого не вспомню, - хмыкнул Олаф, - хотя, когда с нами жил Альберто, это было достаточно тяжело. Мне порой казалось, что Альберто поставил перед собой цель опустить тебя до своего уровня, но ты всегда был выше его интриг и подначек. Но речь сейчас не о тебе, а о Томе… - Он мое дыхание, - Ран мягко улыбнулся, - у вас это называется идеальная пара. По-моему, не очень хорошее название. Идеально совпадающие запахи не делают людей парой. Я это на собственной шкуре выучил. Он мое дыхание, он мне дороже собственной жизни, поэтому не лезь… - Ой, да ладно, я все понимаю, - Олаф поднял руки и мягко рассмеялся, - ты из гадкого утенка вырастил красивейшего лебедя. Честь тебе и хвала. Мне бы в голову не пришло возиться с омегой с седьмого… а вы с Намиром не побрезговали – и не прогадали. У тебя красивый омега, который кроме тебя никого не видит, а у Намира – отчаянный герой, крайне честный и популярный милашка. Ему сейчас полмегаполиса завидует. - Обсуждать чужих омег – неправильно! - Ран сверкнул глазами, - а что касается честности. Ты сам рассказал Таэлю, что у тебя контракт через пару месяцев закончится, и ты вернешься на свою планету? Ты рассказал ему, как в акваколониях к бетам относятся? Или ты и не собирался брать его с собой? А ведь он в тебя влюбился. Милый, домашний ребенок, что ты скажешь ему? - Давай на этом остановимся! - Олаф встал из-за стола, - каждый останется при своих интересах. Все не так просто, как кажется со стороны. - Хорошо, - Ран встал из-за стола и стал собирать посуду. Омега услышал шаги на лестнице, это был Ран. Том различал шаги всех живущих в доме, а шаги Рана мог отличить не только по звуку, но и по ощущению приближающегося тепла. Почти сразу послышался звук льющейся воды под душем и, как будто горячим шаром по животу прокатился отголосок животного наслаждения. Том хихикнул, он не сразу понял, чем занимается Ран практически под ледяной водой, если зайти в ванную сразу после альфы, то в воздухе не было теплого пара, но иногда слышался отголосок спермы. Но душевая всегда была идеально чистой, и если бы не отголосок чужого наслаждения, то и на запах он бы не обратил внимания. Ран теперь бегал по утрам больше обычного и домой старался приходить как можно позже, но все равно, стоило им встретиться хоть на мгновенье, как у альфы дыхание сбивалось. Сам же Том несколько опасался близости. Первый опыт принес боль и дискомфорт, и если бы не вбитые в голову установки, что у омеги должен быть партнер, то он бегал бы от Ларри, как от огня, даже несмотря на совместимость запахов. Сам Ларри сказал, что они идеальная пара, а Том был согласен на что угодно, лишь бы не быть одному. И когда Ларри вдруг отбросил его, как старую ветошь, и взял в мужья бету… фантастически богатого по меркам седьмого, а омега узнал, что беременный… Том вздохнул. Так странно. Если бы не обманщик Ларри, не отчаянное решение не плодить ненужных сирот, он бы не попал на мост и не встретил Рана. Все же, они слишком разные. Как в сказке – принц и нищий. Они бы никогда не встретились, и даже если бы случайно столкнулись, предположим, в больнице, то Ран не обратил бы на него внимания. Он ведь в самом начале честно сказал ему, что он его совсем не привлекает… а потом случилось непонятное чудо, что он так резко изменился и стал совсем другим человеком… а может, он до сих пор не привлекает Рана, как омега, и поэтому тот пытается оставить его в одиночестве в особые дни. - А вот это мы сейчас и проверим! - Том стал решительно переодеваться, - пусть честно скажет, хочет он меня или нет! Натянув штаны, Том понял, что делает что-то не то, если соблазнять, то по полной программе. Какие такие штаны? Халатик на голое тело! Запахнув полы и подпоясавшись, Том замер перед дверью. На двери с внутренней стороны так и не было защелки, поэтому стоит толкнуть дверь, и можно будет зайти в ванную. Вода в душевой уже не лилась, зато слышалось постукивание о раковину, Том знал, что Ран с таким звуком брился. Ну, что ж, как говорится, момент истины… Том толкнул двери и зашел внутрь. Ран стоял в одних домашних штанах и действительно заканчивал бриться. Заметив омегу, порезался, зашипел и, схватив полотенце, прижал к щеке. А потом сурово посмотрел на замершего Тома. - Хабиби, что ты творишь? - Пришел показать тебе последний подарок, - Том схватился за поясок и рванул его в разные стороны, но только вместо того, чтобы развязаться, узел затянулся еще сильней, - не нравится? Том подергал узел и совсем скис, только с ним могло произойти такое. Вместо соблазнения жалкое мяуканье. Он развернулся и попытался сбежать, но его поймали в плен жадные руки. - Если я начну, то уже не остановлюсь, - жаркие губы прошептали в ухо, - ты готов к последствиям? - …да… - Сейчас! Ран рыкнул и убежал из ванной, а Том растерянно обернулся, оказавшись один. И что это только что было? Куда это он убежал? В комнате альфы что-то громыхнуло и, похоже, упало. В дверях появился Ран в штанах и толстовке. У него в руках было покрывало с кровати. Том охнул, когда покрывало упало ему на голову и его закутали в кокон. Ран подхватил на руки свое сокровище и, толкнув плечом дверь, выскочил из комнаты, как будто в доме начался пожар. Пискнул брелок, и стоило Рану толкнуть спиной входную дверь, как перед домом открылся люк доставки авто с автоматической парковки. Том испуганно сжался. В кампусе даже ездить на авто было не то чтобы запрещено, но считалось плохим тоном, и Ран всегда доходил до границ кампуса, прежде чем вызвать машину. А вызывать машину с парковки, да еще посреди ночи, это вообще было что-то невероятное. Но пока Том переживал, альфа виртуозно открыл дверь и засунул его на переднее сиденье. Стоило альфе запрыгнуть внутрь, как машина рванула по ночным дорожкам, распугивая одиноких полуночников. Том поерзал на сиденье и поправил покрывало, которое сползало с головы. Он довольно хихикнул, увидев крайне сосредоточенного водителя, и только сейчас заметил мокрые волосы и остатки пены на шее. Все внутри сжималось в предвкушении. Это было, как большое приключение, и в груди было сладко от ожидания чуда. - А куда мы едем? - Том с интересом увидел, как машина опускается на транспортную магистраль, - и почему мы уехали из кампуса? - Я слишком собственник, чтобы позволить другим принюхиваться и прислушиваться к своему сокровищу. Машина взрыкивала голодным зверем, Ран вцепился в руль, словно в шею врага в попытке скрутить ее, и сразу же срабатывала автоматика предохранителей, удерживая безумного водителя. Машина дергалась рывками, пытаясь обогнать всех в упорядоченном потоке, и вскоре вывернула с магистрали на совершенно пустую дорогу. Впереди показались кованые ворота, Ран посигналил и тяжелые створки разъехались в стороны. Альфа опустил стекло на своей двери и махнул охране, прежде чем заехать внутрь. - Это территория общины Сабаха, - Ран посмотрел на кокон на соседнем сидении, - надо было переехать сюда раньше, но мне хотелось продлить иллюзию самостоятельности. Как будто я уехал из дома, но на самом деле дом всегда был со мной, вот здесь, - Ран постучал себя пальцем по груди, - и я рад, что ты, наконец-то, станешь его частью. Машина скользнула по пустой дороге и остановилась возле красивого двухэтажного дома. И пока омега пытался рассмотреть что-нибудь, кроме фонарей на дорожке, Ран подхватил его на руки и понес к дому. - Добро пожаловать домой, хабиби. Ран на мгновенье поставил босого омегу, перенеся его через порог, следом подхватил обратно на руки и понес на второй этаж. В доме было темно, и только свет из окон позволял ориентироваться внутри. Альфа пронес свою ношу мимо закрытых дверей и, толкнув ногой последнюю, поставил омегу на теплый ворс ковра. Ран включил свет, маленькие бра и светильники осветили красивую спальню. - Я только помою ноги и умоюсь, - Ран пошевелил босыми пальцами ног, на которые налипли травинки, - а ты обустраивайся… Ран стянул с себя толстовку и зашел за маленькую дверь. Том позволил покрывалу стечь на пол и, перешагнув, отправился следом за альфой. За дверью была громадная ванная комната с гигантской мраморной ванной, больше похожей на небольшой бассейн. Ран залез в пустую ванну и, усевшись на бортик, мыл с мылом ноги. Том, бегло оглядевшись, вернулся в комнату. Кровать была под стать ванной. Ее и кроватью-то можно было назвать условно. Скорее, траходромом, на котором можно проводить бои местного значения. Она была застелена, и только россыпь подушек определяла, где у нее изголовье. Том стянул блестящее покрывало и убедился, что на ней есть белье. Он оглянулся и попытался понять, что его так напрягает. Цветы в напольных вазах, полотенца в ванной, белье на кровати. Как будто здесь кто-то жил, настолько все было готово к гостям. Том в очередной раз подергал узел на пояске и попытался ногтями ослабить его. Но опять ничего не получилось. Энди бы на его месте давно уже разделся и разлегся эротичненько на кроватке, а он опять нелепо дергается. С соблазнением опять ничего не получается. - Ты снова переживаешь, - констатировал альфа, выходя из ванной с голым торсом и вытирая лицо. - А чей это дом? - Том дернулся и спросил первое, что крутилось в голове, - цветы в вазах и белье на кровати, здесь кто-то живет? - Это один из двух гостевых домиков, которые предназначены для приехавших эмиров и членов их семей. Я жил в нем, когда приезжал с селафью на дебютный бал. А до этого здесь жил кажется дядя с семьей, когда приезжал на выставку сыроделов. Теперь до отъезда на Сабах здесь будем жить мы. Тебя что-то не устраивает? Можем посмотреть другой домик, я велел подготовить и его, на случай, если тебе здесь не понравится. Там больше комнат, массивная мебель, и я решил, что тебе будет там неуютно. - Мне нужен нож, - Том подергал поясок. - Зачем тебе нож? - Ран, казалось, был так далеко, но стоило моргнуть, а он уже стоит рядом и мягко обнимает, - тебе не нужен нож, у тебя есть я… Сильные пальцы разорвали поясок, как бумажный. Руки скользнули по спине, огладили бока и хищно раздвинули полы халата, являя белоснежное тело, которое мелко подрагивало. Ран залюбовался – красный шелк и белые цветы, оттенка совсем, как кожа. Проведя руками по омежьим плечам, он окончательно снял халат, позволив ему упасть на ковер. - Я… - начал Том. Пока он пытался подобрать слова, чтобы покаяться в том, что ничего не умеет, и вряд ли может доставить удовольствие, альфа провел тыльной стороной ладони снизу вверх, задевая соски и вызывая дрожь, как в ознобе, - …я… - Ты боишься, - подсказал альфа, - но, милый мой, посмотри мне в глаза – это ведь Я… - Я боюсь не тебя, - омега провел руками по альфе. Сильное тренированное тело в сеточке мелких шрамов. Холодные руки провели по бокам и занырнули под резинку домашних штанов. Том смущенно прикусил губу и решительно сдернул с альфы штаны. Член, казалось, выпрыгнул навстречу и четко показал на омегу, - я боюсь не тебя, а его… - пояснил Том. - Какой отважный трусишка, - восхитился альфа и, наступив на штаны, стянул их до конца. Он поцеловал медленно и аккуратно, будто боясь спугнуть. Том закрыл глаза, плывя по волнам наслаждения. Кончик языка попросился внутрь, и Том не задумываясь впустил желанного гостя. Так бережно и аккуратно, и нежно просто до озноба. Он почувствовал, как изнутри поднимался жар, тягучей волной заполняя нутро, заставляя тереться, прижиматься и со стоном требовать продолжения. - О!.. - Ран отстранился, его глаза были затуманены, дыхание тяжелое, как будто он вынырнул из бездны, - как вовремя мы успели… Том принюхался, в воздухе пахло сладким дымом костра и запахом свежей хвои и смолы. Как будто кто-то решил затопить очаг кедровыми дровами. Он слабо застонал. Течка. И капля смазки коварно стекла по бедру. В омуте глаз альфы утонули последние омежьи опасения и тревоги, и он запустил руки в жесткие альфьи волосы. Мой альфа. Моя любовь. Дыхание у Рана сбилось, он бережно уложил на ложе свое сокровище. - Альби… - выдохнул Ран, нависая сверху, - дыхание мое. Я просил у Аллаха воды, и он дал мне океан, я просил у Аллаха травы, и он дал мне поле, я просил у Аллаха любви, и он дал мне тебя. Альби, сердце мое… Том растерялся, он совсем не ожидал услышать в такой момент признание, но попереживать ему не дали. Губы опалили жаром, клеймя поцелуями и шею, и грудь, и руки, будто дорвавшись до запретного, успевали везде. И что-то задели внутри, Том распахнул глаза, тело выгнулось дугой. И Ран прижал его собой, входя плавно и нежно, ловя губами невольный стон. И замер, давая привыкнуть. Омега посмотрел вверх и увидел нежность в глазах своего альфы. Столько нежности и обожания, что можно утонуть. Сердце Рана билось так громко, как бубен. Омега обхватил его ногами, насаживаясь глубже. И альфа рванулся всем существом навстречу, чтобы вобрать все до конца, рыча от жадности и наслаждения.