Раненое сердце

- Это только моя вина. Моя вина. Я виноват во всем, что произошло, - монотонный голос как занудная муха кружил на границе сознания и просил отмахнуться, - не досмотрел, не уберег, повелся по пути наименьшего сопротивления, надо было быть жёстче, настоять на своем, а я надеялся, что беда обойдет стороной… - Не убивайся так, - знакомый голос тихо шелестел рядом, - ты транслируешь по связи отчаяние и безнадежность, и возможно, поэтому он не хочет просыпаться. Тебе надо помыться, привести себя в порядок и, наконец, поесть и поспать. Ты доводишь себя до отчаяния, и кому станет легче, если ты свалишься на соседнюю кровать с нервным истощением? Иди, помойся, от тебя ужасно пахнет – отчаянием и безнадежностью. Приободрись. Ты должен сам поверить, что Альби очнется и все станет хорошо. - Я боюсь, оми, я боюсь оставить его. Я его почти не чувствую. Он так тихо дышит, что если бы не приборы, я бы решил, что он… - Не думай о плохом, иди, помойся и переоденься, приведи себя в порядок, побрейся наконец, Альби очнется, тебя увидит и испугается… - Не испугаюсь, - хотел сказать Альби, но вместо этого раздался тихий шепот. Но и этого было достаточно, чтобы руку обожгло злой щетиной. Глаза казались пересыпанными песком, веки весили по тонне. Открыть глаза, казалось бы, что проще, но сейчас это была почти непосильная задача. Но Альби с ней справился и, отогнав муть, наконец увидел черного от переживаний Рана. Черные круги вокруг воспаленных глаз и обметанные белыми корочками пересохшие губы. А еще щетина… это было так необычно, что Альби действительно испугался, это сколько же дней он здесь, если Ран так оброс? Еще немного, и борода получится! - Ты ужасно выглядишь, - Альби с трудом моргнул и попытался глотнуть. В губы сразу уперлась трубочка и в рот полилась кисло-сладкая водичка. Он сделал пару глотков и вытолкнул трубочку языком, - Заки? - Жив. Чудом выжил, - Ран сжал пальцы и, вытянув губы, осторожно поцеловал прохладную ладонь, - хотя до сих пор в реанимационной капсуле. Нож прошелся по перикарду. Пробил сердечную сумку и верх легкого, но из-за того, что нож остался в ране, кровопотеря была небольшой и его удалось спасти. Завтра его выведут из медикаментозной комы и, скорее всего, сразу вытащат из камеры. Он даже выглядит лучше тебя. - И наверняка лучше тебя, - прошептал омега и сжал пальцы мужа, - сколько дней я без сознания? - Четыре, - Ран коротко выдохнул, - как ты себя чувствуешь? - Неплохо, только устал, - Альби дернул рукой, чтобы погладить живот, но рука скользнула по плоскому телу. Приборы сразу взвыли от тревоги, а омега едва не разучился дышать, - где? Что с ребенком? - Все хорошо, - Ран опять осторожно поцеловал руку супруга, - живой, здоровый, и хотя недоношенный, но легкие открылись самостоятельно и все рефлексы, как у девятимесячного, и хватательный, и сосательный. Ест и спит, хотя и в кувезе. Это моя вина, я испугался, когда врачи сказали, что живот каменный и ребенок не шевелится! Приборы кричали о внутренней кровопотере, и я решил, что это ребенок, и сделал тебе кесарево. Но с ним все было хорошо, а кровь была на внешней стороне плаценты. Ран задохнулся от боли и Альби почувствовал, как страдает муж. Он опять сжал его пальцы, а тот виновато закрыл лицо дрожащей рукой. - Мне надо было не обращать внимание на недовольство местных и заранее привезти в эмират омеголога и акушера, но я думал, что еще есть время, и я смогу это спокойно сделать после того, как Ошая уедет. У нас не было грамотного акушера, да и опытного хирурга тоже. Я был такой самонадеянный, решил, что для начала хватит молодых терапевтов, но у них практического опыта не больше моего. Я так испугался, что от страха едва соображал. Если бы Ради не обнаружил маленькие проколы на изнанке платья, я бы располосовал тебя, ища причину кровопотери. К тому времени, как я достал ребенка, у тебя вся брюшная полость была заполнена кровью. Ты потерял столько крови, и это только моя вина. - Ран, посмотри на меня, - Альби сжал руку мужа и добился, что на него уставились усталые глаза, - все хорошо. Я жив, ребенок жив, и Заки скоро поправится. Успокойся, ты сделал все, что мог, и все получилось, ты молодец… - Нет, - Ран покачал головой, - я так испугался, что мозги отключились. А еще элементарно опыта не хватило, надо было сделать пальпацию, как учили при диагностике и первичном осмотре, но я увидел спазм матки, услышал сигнал о внутренней кровопотере и даже не сомневался, что дело в ребенке. Опытный врач не допустил бы такой ошибки. - Но ты осматривал не просто пациента, а меня, - Альби потянул руку мужа, заставляя того приблизиться. - Если бы опытному врачу попал на стол его любимый, то у него бы тоже руки бы задрожали. Поэтому перестань себя грызть. Успокаивайся, все живы, а ты молодец. Ран приблизился и, вытянув губы так, чтобы не поцарапать щетиной, осторожно поцеловал прохладные губы супруга, а после этого вздохнул полной грудью и наконец улыбнулся. - Есть хочу, а еще молока с медом, - Альби чувствовал, как у него с каждой минутой прибывает сил, прямо как по волшебству, - действительно, отправляйся мыться и бриться. Что люди скажут, когда Тигр пустыни выглядит, как облезлый кошак? Так что, марш, марш, приводи себя в порядок. - Альби прав, - оказывается, в комнате был Ясмин, который довольно улыбался, глядя на пару, - вот теперь можешь с чистой совестью отправляться поесть и отдохнуть. Я посижу с Альби, чтобы тебе было спокойней, да и наши врачи в шаговой доступности. Поверь, все плохое уже случилось и теперь все будет хорошо. Кризис миновал. Иди, приведи себя в порядок. Ран с трудом встал со стула и с еще большим трудом отпустил пальцы любимого. Альби пришлось поднять руку и помахать на мужа, как бы отгоняя от кровати. Ран дошел до двери, а потом опять замер на пороге, и теперь уже Ясмин словесно выталкивал сына. - Он просидел возле твоей кровати все время, - Ясмин с нежностью смотрел на дверь, через которую вышел его сын, - нам сообщили, что с тобой случилась беда, летчики шаттлов. Мы схватили своих медиков, медикаменты, блок реанимации, и рванули сюда. А здесь нашли Тигренка, залитого твоей кровью, ребенка в кувезе и тебя в состоянии… даже не знаю, как сказать, вроде бы комы, но не комы. Хатим осматривал тебя и сказал, что ты «в состоянии стазиса». Тигренок вылил на тебя полный флакончик волшебных чернил и у тебя за тот час, пока мы сюда добрались, уже даже шов после кесарева зарубцевался и Тигренок выдернул дренажную трубку, потому что организм стал ее выталкивать, совсем как ты соломинку изо рта. Но ты лежал бледный, прохладный, совсем как омеги в начале черной хандры, с еле слышным дыханием и редким сердцебиением, живой, но какой-то замороженный. Айдан отругал Тигренка за то, что он вылил на тебя весь флакончик, он сказал, что хватило бы и четверти, а теперь надо ждать, пока ты сам очнешься. Он только ушел спать, сидел с вами и пытался уговорить Тигренка поесть и попить, а он сидел рядом и боялся выпустить твою руку. - Альби! - в палату ворвался Маджид и замер у двери, - ты очнулся! Слава Аллаху! - Маджид подошел к кровати и осторожно прикоснулся к тонкой руке, лежащей поверх покрывала, - этот негодяй чуть не отнял у нас всех сердце! Как ты себя чувствуешь? - С каждой минутой все лучше и лучше, - Альби улыбнулся, - вот жду, когда мне кашу принесут. - Уже здесь! - Ради прошмыгнул в дверь и поставил поднос на прикроватный столик, - ваша любимая каша кус-кус с финиками по рецепту моего дедушки Рафика! Она вас сразу поставит на ноги, вот увидите – здоровье в каждой ложке! - Каша от Рафика! - рассмеялся Альби, - он ею меня пичкал с тех пор, как увидел! Я при нем боялся рот открывать, он мне в него сразу что-нибудь съедобное засовывал! Ради попытался кормить Альби, но тот отобрал ложку и велел поднять изголовье, чтобы есть самому. Вскоре Ради установил на больничную кровать поднос и Альби с удовольствием трескал кашу. Аппетит вдруг разыгрался не на шутку и он, даже облизав ложку, понял, что все еще голоден. Ради стоял рядом с кроватью и, сложив руки на животе, с таким умилением смотрел на жующего омегу, как будто ничего красивее в жизни не видел. Стакан молока тоже провалился как в пропасть, и Альби попросил добавки. Ясмин посоветовал не увлекаться кашей после такого большого перерыва с едой и передать кухне, чтобы те кормили Альби чем-нибудь не тяжёлым для желудка. Ради просиял взглядом и, схватив поднос, помчался на кухню. - Этот подлец Ханун… - начал Маджид, но не справился с эмоциями и скрипнул зубами. - Бедняжка, - покачал головой Альби. - Ты жалеешь своего несостоявшегося убийцу? - удивился Маджид, - это что-то из ваших христианских постулатов? Прости врага и подставь ему вторую щеку, чтобы он точно не промахнулся? - Христианские постулаты тут ни при чем, - Альби сразу же ощетинился.- Ханун не убийца! Он просто оказался в эпицентре чужой злобы и стал козлом отпущения в чужой интриге… - Что? - растерялся эмир, - разве не Ханун со своим слугой напали на тебя и Заки? - Нет, конечно, - Альби с тревогой посмотрел на эмира, - это Махир все спланировал и провернул, а Хануна подставил, как тогда с зайцем… вы же не знаете? У меня любимую игрушку распотрошили, а Ханун ее нашел, и все решили, что это он. Бедолага кричал, что он не виноват, но ему так никто и не поверил. Махир решил повторить все ещё раз, но теперь он собирался выпотрошить меня, а свалить все опять на глупенького Хануна. - Подлец! - Маджид побледнел, а потом подошел к двери и что-то коротко приказал людям, стоящим за дверью, потом вернулся обратно и попытался взять себя в руки, - извини, лисенок, я тебя оставлю ненадолго. Надо донести до общины, что Ханун не виновен в нападении на тебя, что это вина Махира. А то родители Хануна собираются покинуть город, ведь им тяжело было с тех пор, как Махир сказал, что защищал тебя от Хануна. И что это он напал на тебя и пытался убить. - Бедные его родители! - Альби сжал руки, - мало того, что потеряли свое дитя, так еще и община отвернулась от них! Идите быстрее, отец! Успокойте людей и скажите, что Ханун ни в чем не виноват! Он просто попал под руку негодяю! - У тебя золотое сердечко, - улыбнулся эмир, - не волнуйся. Люди узнают правду, но я хотел бы услышать подробности. - И кто это здесь проснулся? - в комнату зашел Салах. У него на сгибе руки лежал маленький человечек в розовом боди, - Маджид, не ревнуй! Мы уедем не сегодня, так завтра, и все это очарование будет твое. Твое и Тигренка, но я думаю, вы поделите омежек без боя! Главное, помни – резко не дергать и в первое время придерживать голову! Маджид скользнул ревнивым взором по маленькому человечку, а потом с нежностью улыбнулся и, кивнув головой, вышел из комнаты. - Салах, зачем ты его вытащил из кувеза? - Ясмин с улыбкой смотрел на мужа. - Это мой внук, хабиби, как я мог упустить такой шанс подержать его на руках, - Салах притянул ребенка к себе и поцеловал в лобик, - я говорил, что сегодня хороший день, а мне не верили! Но давайте, я все же вас познакомлю. - Салах подошел к кровати и положил ребенка Альби под бок, - познакомься, Альби, это твой сынок, Тигренок назвал его Марципанчиком. Познакомься, Марципанчик, это твой оми! Альби растерялся, когда увидел маленького ребенка. Это было так странно. Ребенок был беленьким, с черными завитушками невесомых волос, больше похожих на пушок. Голубенькие глазки смотрели серьезно и очень внимательно, как будто ребенок понимал, что ему сказали, а потом дернул ножками и толкнул Альби в бок. Тот улыбнулся, удары были очень знакомыми… Омега осторожно приподнял руку и положил с другой стороны от ребенка, отгораживая его от края кровати. - Здравствуй… - только и смог выдавить омега. Это было так странно, ведь он все еще помнил себя беременным, а тут, раз – и ребенок лежит рядом. А как же роды? Боль и радость, что все закончилось? Он с такой опаской ждал окончания беременности, когда живот становится тяжелым, а потом схватки и роды. Он даже почувствовал себя немного обворованным. Ведь у него практически украли еще два месяца беременности и воспоминания о родах. Хотелось увидеть его первым, в слизи и околоплодных водах, услышать его первый крик, а вместо этого готовый ребенок, который его вполне осмысленно разглядывает. Но тут ребенок опять лягнул родителя, стукнул ручкой и, скривив ротик, что-то пропищал. Салах сразу подхватил малыша и прижал к себе. - Поболтаете позже, а пока Марципанчику пора кушать и спать. Альби даже не нашелся, что сказать, когда опять оказался на кровати один. Ясмин легко рассмеялся и погладил Альби по покрывалу. - Не переживай, когда я впервые увидел своего первенца, когда его принесли на первое кормление, то тоже растерялся и не мог поверить, что это мой ребенок. Маджид с Салахом едва не поругались, когда выясняли, кто проведет тахник. Это такой ритуал, который проводит старший в роду мужчина, в нашем случае, альфа. Если бы рядом оказался Айюб, то он бы тоже грозно порыкивал на остальных. А так мне пришлось даже пнуть мужа, чтобы он уступил Маджиду. Все же, он никогда не сталкивался с младенцами. - Но у него же были дети? - удивился Альби. Тут как раз в комнату проник Ради с маленьким подносиком, там стояла тарелка с творожным десертом и молочный коктейль. Альби схватился за еду, как будто кашу ему только издали показали и во рту до этого и маковой росинки не было. Он едва не урчал, пока ел творог с кусочками фруктов, а Ясмин начал рассказывать. - Ты немножко не понимаешь, - Ясмин пожал плечами, - у Маджида были дети-беты, но их забирают в питомник сразу после рождения и часто омеги к ним даже не подходят в первое время. Ведь они плачут, едят и спят. Если ребенок получился умным и красивым, то омега будет его проведывать и, возможно, даже играть с ним, как с домашним питомцем. Если у эмира нет наследника или омежки-лисенка, то каждый омега попытается протащить своего ребенка и устроить во дворце. При большой удаче он станет визирем, казначеем или ключником. Ведь пока нет наследника, беты могут занимать во дворце значительные должности. Стоит появиться наследнику или жениху для лисенка, как такой альфа становится правой рукой эмира и сразу же постарается забрать контроль над всем. Девочку будут растить в неге и довольствии, а потом подберут достойного мужа и сбагрят в его дом. Остальным сыновьям, как рожденным от эмира, дадут образование, а когда они подрастут, дадут дом со слугами, где он будет жить, и первоначальный капитал. Он может заняться делом самостоятельно или стать компаньоном в чьем-то деле, и жить на проценты. Иногда такие дети отправляются путешествовать с караванами торговцев, прикупив для себя несколько верблюдов и товар. Кто-то возвращается обратно, а кто-то пропадает в песках. Дети могут проведывать родителей, и оми, и отца-эмира, но, как ты понимаешь, назвать такие отношения близкими можно с большой натяжкой. Другое дело, ребенок-омежка или альфочка. Такие дети, как правило, растут скорее в гареме, чем в питомнике. В три года омежку официально возвращают в гарем, в его собственную комнату, обычно рядом с комнатой его оми, который сразу после его рождения становится супругом эмира и, естественно, очень бережет своего ребенка, как гарантию своего благополучия. А вот альфочка может быть отправлен в казарму, где из него могут растить воина, как Салаха и Тиграна, или он получит комнату в гареме, ты видел избалованных наследников, которые считали, что им все ноги обязаны целовать просто по факту их появления на этом свете. Но ты знаешь, когда у Хани родился омежка и тот отказался отдавать его в питомник, для его мужа Айюба началось время открытий. Он наслаждался маленьким ребенком, как новой вселенной. Ему нравилось, как он открывал для себя мир, как учился сам есть, ходить, говорить, как радовался цветам и игрушкам. И, как ты понимаешь, он очень ревниво рассматривал каждого кандидата в мужья для своего лисенка и с радостью соглашался с сынишкой, что они не достойны и обрезка его ногтя. Салах с самого начала поддержал меня в желании не расставаться с младенцами, и практически каждый ребенок прошел через его руки и сердце. Те четыре дня, что мы ждали твоего пробуждения, Салах вился вокруг колыбели Марципанчика и рассказывал Маджиду, какое это счастье – видеть, как растет карапуз. А сколько разных смешных историй у него есть про каждого, он с восторгом их рассказывает всем желающим. Мало того, что Маджид рад Марципанчику, как продолжателю династии, так не удивляйся, если Салах уже заразил его бэби-манией и он будет с удовольствием возиться с ребенком. И никакой ребенок не сравнится для него именно с этим, ведь он будет расти на его глазах. - Я буду рад, если у моего ребенка будет любящий дедушка. Чем больше любви он получит в детстве, тем счастливее будет в жизни. Я сужу по себе. Меня очень любил папочка, я помню, как часто он меня целовал и говорил, что я хороший, эти воспоминания помогали мне не сойти с ума, когда все было плохо. А у Энди даже таких крох воспоминания не было, и ему было намного труднее принять мысль, что его тоже могут любить. Так что, чем больше моего сынишку будут любить в детстве, тем счастливее я буду. - Мне порой кажется, что я разговариваю с маленьким старичком, - Ясмин наклонился и поцеловал растерянного Альби в волосы. Тот чуть не подавился последней ложкой творожка и вцепился в молочный коктейль. Он тоже, к сожалению, быстро закончился. Альби уже прикидывал, стоит ли попросить добавки, как в комнату вошел Ран. Он был побрит и с влажными волосами. И выглядел хоть немного, но лучше, по крайней мере, ушел обреченный взгляд и губы больше не были обметаны сухостью. Хотя глаза все равно были запавшими от усталости… Альби протянул к нему руки, и Ради едва успел забрать пустую посуду, когда альфа сел на стул у кровати и со вздохом положил голову омеге на плечо. Альби скосил глаза посмотреть на мужа, но тот уснул раньше, чем выдохнул. Альби погладил пальчиком усталую складку между бровей, и лоб расслабился, а губы слегка улыбнулись. - Мне уже доложили, что ты покушал и хорошо попил, - в комнату вошел Хатим с прозрачной колбой мочеприемника, - еще хочешь водички? Нет? Вот и молодец! - Хатим засунул под покрывало сосуд и сноровисто подсунул его, куда надо, а потом выжидательно посмотрел на смущенного Альби, - и нечего здесь смущаться. Ты и сам медик. Здесь все свои, так что давай, я тебе как маленькому помогу – пись-пись-пись… Ясмин закусил губу и отвернулся к стене, а Хатим всем своим видом показал, что так просто не уйдет и будет ждать хоть до морковкина заговенья. Альби скосил глаза на мужа, но тот спал, а Ясмин с интересом рассматривал график уборки палаты, приколотый на дверь, поэтому пришлось сосредоточиться и что-то из себя выдавить. Хатим довольно улыбнулся, услышав журчание, и убедившись, что продолжения не будет, достал мочеприемник, сразу подняв его на просвет лампы. Содержимое оказалось густо коричневого цвета, и Хатим обрадовался, как будто нашел там как минимум золото. - Восхитительно! Излишки выводятся через почки! - а потом прищурился на Альби и произнес едва не обвиняюще, - а может, и не только, так что будь любезен не спустить в унитаз нужные мне анализы! Я приставлю к тебе лаборанта, будешь звать его каждый раз, когда захочешь по большому или маленькому. Понял? Альби даже испугался такого неожиданно грозного тона и часто закивал головой. Хатим сразу улыбнулся и вышел со своей добычей, намурлыкивая военный марш. - Айдан отгонял Хатима и остальных медиков от твоей кровати, не разрешая забрать тебя на станцию для обследования. Он уверял, что твой организм должен сам справиться с излишком волшебства, и что с Сабаха тебя забирать не стоит. И колоть медикаменты тебе не давал. Сидел рядом с Тигренком и уговаривал его не переживать. А ты лежал белый, неподвижный и прохладный, как мрамор. - Простите за беспокойство, - повинился омежка. - Я рад, что все обошлось, - улыбнулся Ясмин. - Я боялся, что если ты умрешь, то и Тигренок отправится к праотцам следом за тобой. Он в последние пару дней даже на ребенка не реагировал. Сидел и страдал, что не уберег. Хочешь пить? - И пить, и есть, - сознался Альби, но посмотрев на спящего на плече мужа, сообщил, - но я подожду, не хочу беспокоить Рана, пусть отдохнет хоть немного. Ясмин поднес стаканчик с водой и трубочкой, и когда Альби допивал остатки, в комнату влетел Айдан и радостно захлопал в ладоши. - Какой ты молодец! Справился! Пусть для Тигренка это станет уроком – надо во всем соблюдать меру, и о важных вещах заботиться заранее! Я уже слышал, что Маджид велел заточить Махира в омежьей тюрьме. А я говорил, что история шита белыми нитками! Я уже начал собирать показания слуг, чтобы выяснить, что именно произошло, мне даже принесли ковер со следами крови, и некоторые из них очень противоречивы. Я рад, что теперь ты сможешь рассказать, что же там произошло на самом деле. - Давайте сразу позовем Маджида и Салаха, - предложил Ясмин, - хотя бы для того, чтобы несколько раз не пересказывать! - Хорошо, - легко согласился селафь и, усевшись на стул, расправил юбки, - а ты прекрасно выглядишь. Щечки розовые, глазки блестят. Как себя чувствуешь? - Отлично, - уверил Альби, - сил с каждой минутой все больше и больше. А еще, кушать хочется, и походить, прямо ноги зудят, так хочется пройтись, но я подожду, пока Ран проснется. - Он здесь самоедством занимался, - Айдан с нежностью посмотрел на альфу, - рассказывал всем, как он не прав и как виноват во всем. В том, что наложники появились, и что он их не отдал сразу, как сюда приехали, или когда наложников ад Сам раздавали. А еще, что он плохой врач и ужасный наследник и муж. В общем, все камни в одну корзину. - Все в порядке? - Маджид ворвался в палату. Следом зашел Салах, крикнув слугам, чтобы принесли еще один стул, и усадил на него Ясмина, и только после этого с вежливой улыбкой поинтересовался, зачем их всех собрали. - Пусть Альби расскажет, что произошло, - Айдан недовольно одернул юбку, но сразу взял себя в руки и вежливо улыбнулся, - меня скоро от любопытства разорвет на сотню маленьких Айданчиков. Альби, начинай по порядку, с того момента, когда ты расстался с нами во внутреннем дворе. - Мы провожали Ошая с мужем и Мурата с Зинатом, - начал Альби, глядя в глаза Ясмину, - а Фатим и Айдан полетели на моем шаттле составить компанию Мурату с другом, посмотреть, куда их поселят на лайнере Джованни, и заодно выпить чай перед долгой дорогой. А я отказался лететь, потому что чувствовал себя усталым и собирался пойти и лечь поспать. Когда я вошел в гарем, мне навстречу бросился Махир. Он сказал, что с Хануном беда, и побежал к его комнате. Мы с Заки бросились следом. Я увидел через открытую дверь, что Ханун лежит на ковре, и хотел войти, но Заки остановил меня на пороге и сказал: - "Здесь пахнет кровью". И вошел в спальню Хануна первым. Махир со своим слугой были уже там. Заки что-то спросил у слуги Махира и они вдвоем перевернули его лицом вверх. Заки пощупал ему пульс на шее и сказал: - Он жив, оглушен, но на нем крови нет. Так откуда же запах? И тут слуга Махира ударил его в спину ножом. Заки стоял, согнувшись над Хануном, и от силы удара почти упал сверху на омегу, но резко выпрямился и схватил негодяя за шею. Это произошло так быстро, что я даже не успел перепугаться. Я думал развернуться и убежать, но Махир схватил меня за руку и резко затянул в комнату, а потом завернул руку мне за спину и с разворота ударил об стену. Я едва успел выставить вперед локоть второй руки и колено, чтобы не удариться животом. А Махир навалился со спины всем своим телом и, выкручивая руку, стал колоть куда-то в бок. Это было не больно, и я не воспринял это серьезно, как рану, меня больше заботило, чтобы он не прижал мой живот к стене, и я упирался коленом и локтем, сколько мог. А потом Махир резко отпустил меня и бросился куда-то в сторону. Я развернулся и увидел, что Махир стоит над телами Заки и собственного слуги. Заки сломал ему шею, но тот так и остался сверху. - Ай-яй-яй, - Махир пнул тело Заки и посмотрел на труп своего слуги, - как неаккуратно получилось! Надо что-то делать! То, что его слуга мертв, было понятно, потому что у него были открыты глаза, а у Заки из спины торчал нож по самую рукоять. Я хотел закричать и позвать на помощь, но тело стало будто ватным, и я осел у стены, почти упав. Махир тем временем за руку вытащил из-под кровати тело слуги Хануна. Оно было в крови и, по всей видимости, именно этот запах почуял Заки. - Это все только твоя вина, - сказал Махир и, подхватив тело слуги Хануна, потащил его ближе к Заки, - ты глупый и жадный! Ты хотел, чтобы у такого сильного и могучего альфы, как Тигран, был только один омега? Это неправильно и несправедливо! И я эту несправедливость исправлю! Не переживай, ты умрешь легко и быстро, а я позабочусь о Тигране! Я сделаю его счастливым! И мы будем очень хорошей парой! Ты заметил, как красиво и гармонично мы поём дуэтом? А ты ни разу даже не сделал попытки порадовать его песней или танцем. Ты совсем никчемный! Махир уложил три тела рядом и поправил одежду на всех троих. - Значит, так, - Махир потер подбородок и задумался, - это слуга Хануна ударил Заки ножом в спину, а мой слуга пытался защитить хасеки от Хануна, но тот… нет. Он, как лев сражался со слугой предателя, ударил его ножом в грудь, но тот успел сломать ему шею… - Махир начал грызть ноготь, - так нехорошо! Его не должно было быть здесь! Здесь должны были найти только Хануна и труп хасеки с мертвыми слугами! Дурачка Хануна должны были найти рядом с бездыханным телом хасеки, и тот, как и в прошлый раз с зайцем, орал бы «Это не я!», и ему опять бы никто не поверил! А ведь все так хорошо складывалось! А может, это мой слуга убьет Хануна, защищая Хасеки? А кто ему тогда шею сломал? Нет!! Ты должен умереть красиво и таинственно, как оми Маджида! Махир стал перетаскивать тела слуг в одному ему понятном порядке, и при этом продолжал говорить: - Ты знаешь историю проклятых сапфиров валиде, которые ты с таким удовольствием носишь? - рассмеялся Махир, - когда я ее услышал, я понял, как именно ты должен умереть. Эти сапфиры оми Маджида подарили как дар за рождение наследника, и с тех пор он их не снимал. Но, к сожалению, он после этого никак не мог забеременеть, и муж охладел к нему. Другие наложники рожали детей, а супруг ходил пустым. Как я подозреваю, это наложники заботились о том, чтобы тот не мог забеременеть, но однажды… - Махир тянул труп своего слуги дальше от других, - все же, тот несчастный смог забеременеть и, по словам очевидцев, носил омежку. Казалось бы, жизнь должна наладиться, но нет! Его нашли мертвым в пустой комнате, и никто не понял, почему он умер. Махир дотащил тело своего слуги до Хануна и бросил у его ног. А потом остановился и стал растирать спину: - Я Маджиду так и скажу: «Это ваша вина в смерти хасеки! Вы подарили проклятые сапфиры валиде омеге, носящему под сердцем омегу!» И этот старый доверчивый осел поверит и сам себя сведет в могилу, а мой Тигран станет наконец эмиром, как и заслуживает! Зачем ты вмешался, когда он умирал от долгого яда? Пусть бы он умер, а с его наложниками можно было бы разобраться позже! Но нет! Ты полез со своей правдой! И зачем? Пусть бы Тигран стал эмиром! Ты ведь должен в первую очередь заботиться об интересах мужа! Тупая ты курица! Хочешь всем быть хорошим? И где все эти люди, когда ты здесь умираешь? - И правда! - вывел всех из воспоминаний Салах, - где были все слуги? Они что, не видели, что омеги в комнате, и никто не подумал об их потребностях? Никто не зашел спросить, не надо ли воды или фруктов, или свежей одежды, или еще что? - Ошая только отбыл из дворца, - улыбнулся Альби, - все слуги перетряхивали его комнату в поисках сувениров! Каждый надеялся найти оторванную пуговицу или потерянную шпильку, или, еще лучше, волос Ошая! Продав его, можно сделать себе состояние. - Проклятые сапфиры валиде, - Маджид был с белым лицом, - я и не подумал, что сапфиры прокляты! Но это правда, моего оми нашли мёртвым после обеда. Утром он был весел и мы с ним разговаривали, а после обеда мне сообщили, что валиде мертв. На его теле не было крови. Он сидел в углу и выглядел спящим. Прости меня, лисенок, я не должен был подвергать твою жизнь опасности! - Глупости! - прикрикнул на отца Альби, - нет никакого проклятия! Есть только непомерно раздутые амбиции и хитрый план одного омеги! Я думаю, что вашего оми убили так же, как пытались убить меня – несколько проколов печени, и вуаля! Крови на теле нет. Дырочки от уколов маленькие, а кровотечение из печени обильное и гарантированно смертельное. Я даже кричать не мог, только сидел у стены и глазками хлопал. - А когда Хануна убили? - не выдержал Ясмин, - если он был жив, когда вы вошли, то когда тебя нашли, он был уже мертв. Ты знаешь, когда? - Когда Махир дотащил тело своего слуги, он пнул Хануна, тот пришел в себя и со стоном сел, - продолжил свой рассказ Альби. - "Моя голова, - Ханун сел и вцепился двумя руками в виски, - голова разрывается от боли! - а потом увидел труп у своих ног, Махира и еще несколько трупов неподалеку, и почти закричал, - что происходит? - Быстро вставай! - Махир протянул руку и помог Хануну подняться на ноги, - я хотел все сделать иначе, но пришлось поменять планы! Теперь я буду защитником хасеки. - От кого? - растерялся Ханун и вытаращил глаза, увидев Альби у стены, - что происходит? Это что, трупы? А от кого ты защищаешь хасеки? - От тебя! - доверительно сообщил Махир, - ты ведь сошел с ума и решил отмстить за свой позор перед Ошая, а еще, ты не хотел становиться супругом простого воина. Все слуги подтвердят, что ты ругал Альби, когда узнал, что тот решил отдать нас замуж за простых воинов. Это я был послушен воле хасеки, а ты своенравно упирался и был недоволен. Вот ты и затаил злобу на хасеки, и увидев, что рядом никого нет, решил его убить! Твой слуга убил Заки ножом в спину, а мой слуга пытался тебя остановить, но ты сломал ему шею и хотел уже убить беременного омегу, но на твоем пути встал я и помешал твоим коварным планам! Мы долго боролись, но я вырвал у тебя нож и убил тебя! - Какой нож? - испугался Ханун и попятился назад, - у меня нет ножа! - Да вот же он! - Махир показал нож в руке, несколько раз ударил Хануна в живот этим ножом и прижал к себе, позволяя платьям испачкаться, - видишь? Я вырвал нож из твоей руки и спас супруга нашего господина. Я герой, а ты подлый предатель! Что ты сделал с нашим любимым Альби? Зачем ты убил моего слугу? - Ты с ума сошел! - прошептал Ханун, а потом закричал - ПОМОГИТЕ! - ПОМОГИТЕ! - еще громче закричал Махир, - ПОМОГИТЕ, ХАНУН НАПАЛ НА ХАСЕКИ! Он сумасшедший! - Тебе никто не поверит, - Ханун бледнел на глазах и прижимал руки к животу, пытаясь остановить кровь. - Поверят, - Махир отошел в сторону, когда Ханун упал на ковер, - историю пишут победители, а я единственный, кто сможет рассказать, что здесь произошло. Я, правда, не знаю, что ты сделал с Альби, пока меня здесь не было, но я спас его от безумного наложника и заслуживаю главного приза – Тиграна! Не беспокойся, Альби, я хорошо о нем позабочусь!" - Это все, что я помню, - Альби погладил Рана по лицу, - я чувствовал, что муж торопится ко мне, но что было дальше, я не знаю. Я очнулся уже здесь. - Тебя нашел Ради, - начал Маджид. - Он сообщил медикам и все прибежали и стали слушать Махира. Он рассказал что… - эмир поморщился и потер могучую шею, - он рассказал то, что мы хотели услышать. Тебя подхватили на руки и потащили к медикам. На твоем теле не было повреждений и это выглядело, как обморок. В это время обнаружили, что Заки жив, но опасно ранен, и его положили в реанимационную капсулу. А потом медики пытались понять, что с тобой происходит. Приборы показали, что у тебя внутреннее кровотечение, но причину не нашли и прикасаться к тебе они не могли. Они мужчины, хоть и беты. А мы в это время были за городом. Смотрели, как взлетает шаттл Ошая, - продолжил эмир, - и тут Тигран страшно закричал, сел за руль маленькой машинки и помчался в город. Он едва жителей не передавил, пока ехал по улицам, и заехал во дворец прямо до дверей гарема, а потом побежал на твои поиски. Слуги сразу сказали, где ты и что с тобой, он ворвался к медикам и сразу сказал, что надо готовиться к операции. Медики сами не знали, что с тобой, но согласились, что ребенок, скорее всего, в опасности и надо сделать кесарево, чтобы спасти хоть его. С тебя срезали платье и выкинули все ненужное за двери медицинского блока. Ради заметил дырочки на платье и почти незаметные капельки крови вокруг них. А когда выяснилось, что у тебя внутри все в крови и неизвестно, откуда она, показал платье Тиграну и тот поставил дренаж или как он там называется, и стал зашивать тебя, а потом потребовал чемоданчик Заки и, достав волшебные чернила, вылил их все на тебя. К тому времени всем в городе стало известно, что ты в беде и Тигран пытается тебя спасти. Пилоты шаттлов передали через связь со звездным флотом сообщение в ад Мин, и родители Тиграна прилетели сюда, а дальше ты уже все знаешь. Мы четыре дня ждали, когда ты придешь в сознание, и во всех мечетях все молятся за твое выздоровление. Ран во сне просунул одну руку под спиной омеги, а вторую положил сверху и сцепил пальцы в замок, а потом что-то промычал, но так и не проснулся. - Все хорошо, спи. Просто он переволновался, - Альби погладил пальчиком брови мужа, провел по носу, спустился к губам, довольно улыбнулся и прошептал, - пусть поспит, а я его покараулю, теперь моя очередь. * На следующий день Заки достали из реанимационной капсулы, современная медицина совершила чудо и тот был здоров. А Альби почти самовольно удрал из своей палаты, вначале к кувезу с ребенком, а потом вместе с ним в свою комнату в гареме. Там возле супружеского ложа стояла маленькая колыбель, куда он и положил свое дитя. А еще через день состоялся суд над Махиром. Поскольку тот был омегой, суд был во внутреннем дворе дворца. Там были дворцовые слуги, а также родители и родственники Хануна. Ран рассказал, что произошло в тот злополучный день, и Махир подтвердил, что так все и было. А еще добавил, что он боролся за свою любовь к Тиграну и ни о чем не жалеет. По закону его должны были зашить в мешок и закопать в пустыне, но Альби попросил для него легкой смерти, и поэтому Тигран убил его своими руками. Сам Альби наблюдал за всем через зарешеченное окошко на втором этаже. Он просунул пальцы сквозь решетку, чтобы муж видел, что он с ним до конца. Альби во время всего происходящего смотрел только на мужа, он не смотрел на реакцию слуг, на слезы родителей Хануна, он смотрел на Рана, чувствовал его спокойствие и уверенность во всем происходящем. А когда он свернул шею омеге на глазах родителей Хануна, чтобы они видели смерть убийцы их сына, и слуг, у него не возникло и тени сомнения, что все происходящее единственно верно. Альби смотрел на все, считывал эмоции мужа и вспоминал, как Ран вытащил его из грязной реки, как он обустраивал его в своем доме, а потом заботился, как о ребенке. Таскал с собой на назр, на свадьбу Аэрина, а потом, как его трясло, когда они приехали с океана и Ран с дрожащими руками рассматривал почти перекушенный загубник ребризера. Он тогда скорее погиб бы сам, чем позволил умереть омеге. Он вспоминал арбу с омегами и отчаянье Рана, что омеги погибли. Да и здесь, в этом самом дворце, когда Маджид вершил свой суд, Ран едва не схватился с эмиром, чтобы спасти омег, и вот сейчас он своими руками скрутил голову омеге, который прямо сказал, что сделал это ради любви к нему. И у него ни в сердце, ни в душе даже не мелькнуло сочувствия. Он, похоже, и сам не заметил, как переступил ту последнюю черту, что отделяла его от остальных альф на Сабахе. И теперь он стал, как сказал Айдан: «идеальным принцем-наследником, без лишних табу и сомнений. Теперь он стал настоящим альфой Сабаха».