Импринтинг двух миров (подопытный мышь)

      У Виктора с ребятами слова с делом не расходились. Была поставлена задача, значит, ее надо выполнить. Притом – в кратчайшие сроки и максимальной производительностью. Так что, не прошло и получаса, как вся компания, включая внезапно приобретенного четвероногого друга, на двух машинах катила по городу к лучшей клинике, которую можно было найти. И только перед самым входом Виктор собрал всех рядом с собой.       – Так, задача всем ясна? – еще по дороге, с помощью раций, которые ребята стырили еще с работы у Севретова, договорились, как действовать. – Со мной – Гэсс и Макс. Тёма, остаешься за главного. У тебя теперь появилась очень ответственная должность – присматривать за нашим мохнатым жильцом. Лёня тебе в помощь. Какое бабло у кого есть в наличии – все мне – он протянул руку, и в ладонь легли купюры из всех кошельков, включая его собственный. – Думаю, придется подмазывать и не хило. Да и не знаю, что там еще делали, так что боюсь, расходы ожидаются большие.       – Мне на карту должно что-то через два дня капнуть, – поделился Макс. – Шеф премию обещал.       – Отлично. Значит, с голодухи пухнуть не будем, – согласился Виктор. – Гэсс, помнишь свою задачу?       – Да, – согласно кивнул тот. – Вы отвлекаете персонал, я делаю укол. Но проблема в том, что его организм тоже может перезагрузиться, а как решать эту проблему – не знаю.       – ЭМИ, – Макс показал небольшой приборчик, больше похожий на маркер с кнопочкой. – Дистанция небольшая, метров двадцать, так что заденет только одну палату. К тому же импульс будет такой силы, что только сбойнет все, а не сгорит. Думаю, к моменту, как врачи сбегутся, все уже будет в порядке, – он вопросительно взглянул на Гэссера.       – Макс, – Гэсс положил руку на плечо друга. – Я привык доверять Андрею. К тому же, мы даже эксперимент провели.       – На собаке.       – На старом и невероятно больном животном. Вон, сидит, хвостом мотыляет и лыбится.       – А вдруг и Генка потом будет хвостом мотылять и улыбаться? – мрачно пошутил Макс но, соглашаясь, махнул рукой. Выход все равно был только один – подписать данные врачом бумаги. А этого не мог сделать никто, пока оставался хоть призрачный шанс на надежду.       Виктор снова натянул свою маску короля жизни и вальяжно вошел в холл. Макс, играя роль его телохранителя, пристроился чуть сбоку и левее, а Гэсс – справа, как и привык уже за эти годы. Редко кто удивлялся тощему пацану, таскающемуся за крепким и явно имеющим деньги мужчиной. То ли сыном считая, то ли секретарем... А может и еще кем. Но вопросов его появление рядом с Виктором не вызывало.       – В палату, – бросил Вик.       Гэсс тут же сорвался с места, юркнув в палату к Геннадию, и Макс шагнул за ним, дав приблизиться, а после запустил свой прибор. Свет на мгновение погас, приборы пискнули, пытаясь перейти на автономное обеспечение, а после разразились шквалом ошибок, что дало Гэссу те две минуты, которые ему требовались, чтобы ввести яд непосредственно в резиновый переходник. Гена тут же выгнулся на кровати дугой, пару раз дернулся и затих.       – Ну?       – Тихо ты! – шепнул Гэсс, слушая, как в коридоре разоряется Виктор. Уж что-что, а это он делать умел, и отлично отвлекал на себя весь персонал. – Черт, уже очнуться должен...       – Да я и сам понимаю, что должен, – Макс отключил пронзительно пищащие приборы, а после виновато опустил голову. – Я не должен был тебя слушать... Может, еще бы поборолись...       – Генка... – Гэсс подошел к другу, со вздохом проведя ладонью по его обритой голове. – Ну что же ты?.. Не больнее же полудохлой псины...       Внезапная слабость заставила его застонать и опереться на кровать. И в этот момент влетели врачи, которых больше не смог сдерживать Виктор. Кинулись к реанимационным системам, но увидев пометку на карте больного – реанимировать не стали. Просто даже как-то буднично отсоединили подачу воздуха, вытащив из горла ларенгиальную трубку и занялись заполнением посмертного эпикриза... И, когда уже никто не ожидал, с кровати раздался глухой надтреснутый голос:       – Мужики, а что происходит-то?..       – Твою мать, Геныч!!! – с воплем подхватился Макс. – Разве можно так пугать?!! Живой, чертяка!       – Не слезешь – помру смертью храбрых, придавленный твоей тушей, – прохрипел Гена, пытаясь вывернуться из крепких объятий. – Слезь, слон! И пожрать что-нибудь принеси. Я голодный как стая гиен.       Уйти сразу не получилось. Виктор еще хотел оставить Геннадия на пару дней под наблюдением но тот, узнав, сколько провалялся – категорически отказался от такого времяпровождения, настояв на выписке. Вот тут и пригодились деньги, которые щедро отсыпал Вик, кому только мог. Так что процедура выписки ускорилась. Но все равно пришлось около часа ждать, пока все медицинские манипуляции будут проведены, врачи убедятся в том, что больной, в ближайшее время, не собирается отбрасывать коньки, и будет содержаться под строжайшим контролем. И только после подписания нескольких копий документов на выписку, отпустили.       Несмотря на то, что Генка хорохорился, объясняя, что чувствует себя просто чудесно, ему не поверили, и Виктор выпросил инвалидное кресло, довезти болезного до машины, добавив, что до квартиры уже и на руках донесут. Да и то верно. Лечение лечением, а два месяца без нормальной пищи кого хочешь ослабят. Так что возмущение было подавлено в зародыше.       – О, а это кто? – удивился Генка, увидев пса. – Вы что, его вместо меня завели?       – Ну ты же сбежать собрался, – Гэсс откладывать разговор в долгий ящик не собирался, и взялся воспитывать взрослого мужика, заставляя его проникнуться глупостью своего поступка. – Ген, ну ты как маленький, честно, – поражался он. – Себя угробить захотел, так хоть друзей пожалел бы. Вам же уже давно известно, что если что с кем случится, то вытащить я вас могу, только если вы являетесь частью моей семьи, а не посторонними. Ну, прошла любовь, так съезжай ты в отдельную квартиру, заведи себе того, кто нужен, но не ломай уже устоявшуюся дружбу. Я что, говорил, что вы теперь ко мне привязаны поводками, что ли? Рыпнуться в сторону не имеете права?       – Что-то такое от него я и услышал, – выдал друга Макс. – Типа, хоть сдохну, но свободным.       – Да-а... Дебилы – это сила, – покачал головой Гэсс. – Надеюсь, после моего разъяснения ни у кого не возникнет больше таких мыслей. А если возникнут, то Вик, передай всем, пусть куда хотят, туда и смываются, только пусть не забудут прислать свои адреса, чтобы я, хоть раз в год мог высылать им по капсуле яда для поддержания штанов. А то, знаете ли, мне совсем не весело, когда люди, которых я уважаю и даже можно сказать, люблю – вынужденно находятся рядом. Не только тебе такое противно, Гена. Мне – тоже. Но если ты не забыл, что я тебе говорил о ярданах, то вы все – моя семья. Мои ребята, понимаешь? Для меня вы все, кто пошел с Виктором и мной, как дети для матери.       – Мамаша, блин, – фыркнул Генка.       – Ну, вот такая я хуевая мамаша, раз в жизнь не могу отпустить и нахрен заодно послать! – взвился Гэсс. – А переживаю и забочусь!       – Да кто еще о ком заботится! – буркнул Генка.       – Геныч, ты хоть и больной сейчас, – перебил его Виктор, – Но в ебало я тебе заеду без раздумий. Усек? Герой... Сам знаешь, что Гэсс в теле молодого пацана, которому учиться, приобретать профессию надо, а не вкалывать на заводе. А так, хочешь – иди. Поверь, в тебе нуждаться не будем. Не через силу. Гэсс. Отпусти его. Тут уже мозги перемкнуло и ничем не поможешь.       – Делай, как знаешь, Ген, – Гэсс отвернулся от Геннадия, понимая, что Виктор прав. Нет смысла держать того, кто хочет уйти. – Только позволь себе хоть на ноги встать. Выйдешь на работу, получишь больничный, и тогда вали, а не сейчас, когда тебе и идти не куда, и не с чем.       – Добренький, да?       – Макс, уеби его, будь другом, – бросил Виктор, и Гэсс услышал негромкий шлепок и шипение, а посмотрев в зеркало заднего вида, заметил, как Геннадий потирает затылок. – Спасибо. А вообще, Геныч, я бы тебе не советовал детей заводить, а то исполнится им по шестнадцать-восемнадцать, и выставишь из дома, сказав, что ты о них достаточно заботился.       – Так, то дети! А Гэсс – твой хахаль!       – Гэссэр, прежде всего – ребенок!!! – рявкнул Виктор так, что даже Генка заткнулся. – И, не потому что ему двадцать с копейками, а потому что он в этом ебаном мире всего четвертый год! А если кто считает, что я не прав, взяв на себя заботу о ярдане, пусть сваливает нахуй! И вдвоем проживем, не сдохнем! Мир большой, работы много.       – Вик... – Гэсс положил ладонь поверх руки мужчины. – Успокойся. Ты не изменишь криком то, что вшито в мир красной нитью.       – Да пошел он... – Виктор в сердцах долбанул по рулю, а после подкурил сигарету. – Ты тут говоришь, что моего хахаля содержишь, а ты в курсе, что все мы, пока ты в больничке валялся, потратили на тебя больше тридцати тысяч долларов?! Это, чтобы ты знал, сожрало все наши сбережения! Да я даже если все до копейки подсчитаю, что на Гэсса потратили, не уложусь и в треть этой суммы! За четыре года! Так что, думай, Гена, думай, прежде чем говорить. И не выкоебывайся. Христом богом молю.       – Не те у нас разговоры пошли, – хмуро заметил Макс. – Не нужно считать, кто и на кого сколько потратил. С Генкой – так надо было. Все. На этом и закончим. А то, что поступил как кусок говна, то пусть это остается на его совести. Все, Вик, заткнись и смотри на дорогу. Каждый из нас тебя услышал.       До дома доехали молча. И так же, молча, выгрузились. Виктор даже не подошел к Геннадию, чтобы помочь ему выбраться, да и Макс не особо горел желанием. Но руку все же подал.       – За что, Вик?.. – шепотом, когда уже остались одни, с непониманием спросил Гэсс. – Что я не так сделал?..       – Это не ты, мелкий, – Виктор приобнял эннэшше. – Это, оказалось, у Генки душа сгнила. Вот только когда – не заметили.       – А может, все же я... – Гэсс уткнулся лбом в грудь любовника. – Ведь предлагал мне Андрей у него жить, всеми благами пользоваться. Так и остался бы... А вам из-за меня пришлось менять все.       – Закончишь обучение, тогда и решишь, что дальше делать. А пока – просто живи. У тебя есть молодость, беззаботность. Вот и не лезь пока туда, где тебе делать нечего. Разберусь.       Артем с Лёнькой только у виска покрутили, когда услышали от Макса пересказ беседы.       – Вот, чудак-человек, – хмыкнул Тёма. – В десятки раз проще жить вшестером. Ни один бы из нас такую домину не потянул. Разбрелись бы по однокомнатным съемным конуркам, с тоски бы выли в одиночестве. Чего ему неймется? Ну хорошо, бабу бы себе нашел, тогда решили бы вопрос. Из общих денег выделили бы на устройство семьи. Кстати, в этом наше единство тоже в пользу. Но рвать связи... Может у него того? Мозг повредился?       – Да не, вроде как в грудь стреляли, а не в голову, – флегматично заметил Леонид. – А там мозгов нет. Хотя, скорее всего, и в голове мозгов нет. Да ну его нафиг. Честно, еще когда у Севретова работали, за ним такая гнильца случалась. А то, что притих на четыре года, так может, задумал что, а потом задуманное не оправдалось.       – Не оправдалось, – заходя на кухню, услышал Гэсс, и не стал делать вид, что проходил мимо. – Я же в теле сына Севретова. А тот... «делец и банкир, владелец заводов, газет, пароходов...» – хмыкнул он.       – И че? – не понял Артем.       – Быть при «золотом мальчике» хотел, – Гэсс вздохнул. – Только не понял одного. Если бы это действительно был сын Севретова, тогда он бы не прогадал, а так... Можно сказать, я Андрею очень сильно подгадил. Так что, если кто-то из вас тоже рядом со мной из-за возможных финансов, могу вас огорчить. У меня их нет. Слава высшим, хотя бы тело есть. И человек, который любит меня всем сердцем, имеется.       – А еще Гэсс, у тебя имеется очень светлая голова и добрая чуткая душа, – в кухню прошел Макс, и приобнял ярдана за плечи. – А это, знаешь ли, куда как дороже всех финансов стоит. Так что, для меня честь быть частью твоей жизни.       – Именно, – Артем протянул кулак, с улыбкой получив отбивку. – А деньги... Знаешь, в похоронном костюме карманов нет. И ничего на тот свет мы не возьмем.       – На тот свет... – хмыкнул Гэсс. – Андрей и не на том свете, а все равно ничего с собой из мира в мир перенести не может. Просто вертеться умеет. Так что, дело не в том, чей я сын, и кто мне отец. Выбиться всегда можно. Было бы желание.       – Но ты выбрал не самую прибыльную профессию, – осторожно произнес Макс. – Это я не о финансах, если что.       – Да какие наши годы! – отмахнулся Гэсс. – Дайте прижиться, а потом я разберусь, как у вас устроен мир и займусь тем делом, к которому у меня душа лежит, а не тем, к которому тело приспособлено.       – Это, каким же? – переспросил Леонид.       – Я – торговец, – пожал плечами Гэсс. – Сейчас, пока я выгляжу очень молодо, срываться в торговлю просто бесполезно. Меня задвинут. А вот лет так через пять-десять, когда немного заматерею, тогда в финансовые структуры и подамся. Благо, у вас здесь хоть и подводных камней многовато, но система куда как проще, чем я думал. Слежу за биржевыми играми, если что. Так вот, я еще не проиграл ни единой ставки, если бы ставил. Все записи имеются. Разве что деньги не вкладывал. Тренируюсь пока. Но, если что, при большой надобности, могу поднять практически пятьсот процентов за сутки.       – Нет. Не нужно, – Макс качнул головой. – У нас, во-первых, временный финансовый голод. А во-вторых, это грязные деньги. Зарабатывать надо головой, руками, а не ставками.       – Вообще-то в этом голова очень даже участвует...       – Нет, – очень серьезно оборвал Макс. – Мы не последний хер без соли доедаем, чтобы в авантюры кидаться. Сам видишь. Если бы не эта Генкина кома, у нас бы вообще проблем не было. Ничего. Разберемся. Все, иди спать, малой, – потрепал он Гэсса по голове. – А то Вик уже тебя заждался.       Виктор действительно заждался Гэссера. Но не по той причине, которой думал Макс. Он хотел поговорить.       – Гэсс... – он тяжело смотрел на эннэшше. – Я понимаю, что ты добрый и сострадательный. Понимаю, что никого из своих в беде не бросаешь, да и чужим по мере возможности помогаешь, но Фролова я больше видеть в этой квартире не хочу. Поверь, были уже звоночки. Я их просто спускал на тормозах. Но то, что услышал сегодня в машине – поставило последнюю точку в отношениях между нами и им. Дальше будет только хуже.       – Да понял я уже, – согласился Гэсс. – Только, когда уедет, пусть адрес не забудет...       – Нет, родной, прости, – Виктор чувствовал, что сейчас от его слов будет зависеть, поймут они друг друга, или нет. – Я не хочу, чтобы ты ему помогал. То, что отлежится – не оговаривается. То, что всунем ему в зубы пачку зеленых – тоже. Но пока не перебесится и не дойдет собственной головой, что именно потерял – я не хочу, чтобы от тебя шла какая-то помощь.       – Вик... – Гэсс удобно устроился на кровати в изгибе тела любимого. – Я все понимаю. Но... Есть одно «но», которое еще никто из вас не знает. Я судьбы читаю, – выдохнул он. – Не только ваши, но и тех, кто связан с вами в будущем. Далеком будущем. Нельзя Генку прогонять. Точнее, вышвырнуть, чтобы понял – можно, а из семьи гнать – нельзя. Женщине, которую он себе найдет и даже, как ни странно, полюбит, будет нужна помощь. Фролов потом локти кусать будет, слезами кровавыми плакать, что не поступил так, как мы просили, но за помощью не придет. Это одна из веток его будущего. Вторая – он так и не узнает, что его женщине нужна помощь. А приходить этаким избавителем я не хочу. Гнусно это. Особенно когда знаешь, что произойдет. И когда можешь просто не рвать связь.       – Там все так серьезно? – Виктор не удивился. Гэсс был для него загадкой до сих пор.       – Боюсь, что да. От меня все равно не убудет. Я же не жизненные силы трачу, не здоровье, а энергию. Ну, устану чуть больше... Отосплюсь, и с утра буду свеж, как огурчик.       – А ты не подумал, что твоя усталость может тебе же жизни и стоить?       – Не то говоришь, и не о том судишь, – покачал головой Гэсс. – Пожалуйста, прими мой ответ. Я не хочу тебя обманывать и делать что-то за твоей спиной. Хорошо?.. – он нежно провел ладонью по щеке Виктора, получив поцелуй в запястье. – Я хочу, чтобы ты меня понял.       – Хорошо, – Виктор устало прикрыл глаза. – Прости. Я, наверное, просто сорвался.       – Я решу эту проблему, Вик, – вздохнул Гэсс, устроившись рядом с любимым, чтобы мягко провалиться в сон.       Суббота, как ни странно, прошла вполне мирно. Разве что Виктор рыкнул на Геннадия, когда тот поинтересовался, что есть пожрать, объяснив, где холодильник, а где печка.       – Я тебе не наемный слуга, чтобы готовить, – гаркнул он, когда Гена начал качать права, что он, видите ли больной, да и вообще кашеварить не умеет.       – Но раньше же... – не понял Гена.       – Раньше, Фролов, мы были семьей, – тяжело кинул Виктор, после чего покинул кухню.       Гэсс не стал встревать, разве что с тоской поглядел на ребят, ощущая свою вину в их ссоре. Но долго предаваться унынию не стал. Уроки сами себя не сделают, и доклад по мановению волшебства не напишется. Поэтому засел в кабинете до самого вечера. А вечером, перегруженный знаниями, просто упал под бок Виктору, уткнувшись носом в его плечо.       А вот воскресенье началось празднично. Макс откопал заначку, оставленную на черный день, и поехал в маркет, затариться к приходу гостей: Виктор его с самого срання огорошил, что у них намечается небольшой сабантуйчик. А из маркета уже звонил, спрашивая, какое вино брать, и что там еще по списку положено. Так что Виктор полчаса диктовал список продуктов, и в процесс постоянно вмешивался Артем, который тоже любил возиться на кухне, заодно проверяя все залежи продуктов, вспоминая, чего не хватает.       А через полтора часа отпаивали чаем и стопкой коньяка Макса, которому в одиночестве пришлось выдержать этот марафон.       – Да чтоб я! Еще раз, один!.. Да за такой горой продуктов! – стонал он, незаметно пододвигая к себе бутылку с коньяком, за что и получил по рукам.       – Командирские пятьдесят грамм получил – и вали отсюда! – рыкнул Виктор, пытаясь разобраться в покупках. – Все! До обеда на кухню не заглядывать, и не отвлекать! Если дамы придут раньше – займите их чем-нибудь! – И захлопнул дверь, почти за шкирку уловив Артема, который попытался по-тихому сбежать.       – А что вообще за дамы? – полюбопытствовал Леонид.       – Мать моей сокурсницы, она сама, и ее подруга. Ну, вроде как так намечалось. А вот придут или нет... – Гэсс пожал плечами. – Да и все равно, как-то надо небольшой праздник устроить. Все же, двойной повод. Ждан, – он потрепал пса по холке, улыбнувшись на довольное ворчание, – и Генка очнулся, – Леонид скривился. – Нет, Лёня, не в том дело, что очнулся. Это уже ваше право, казнить или миловать. – Праздник в том, что мой яд действует. А это значит, что у вас не только моя возможность поддержки, но и экстренная помощь, когда даже врачи не помогут. Понимаешь?       – Понимаю, – твердо кивнув, согласился тот. – Это действительно стоит такого стола.       – Ну, вот... – Гэсс неловко улыбнулся. – Ладно, чтобы не гадать понапрасну, я Люське перезвоню, узнаю, будет ли она. А то Виктор, как я чувствую, основательно на кухне закопался.       – Да... Этот – может...       – Люсь? Привет, – Гэсс приник к телефону. – Вас ждать? А то Виктор с утра на кухне баррикады из блюд строит. Готовится. Хорошо. Тогда, в час ждем, – Гэсс посмотрел на часы, на которых было полдесятого. Вы там, случайно, не вегетарианки? Не, ну как чего? – удивился он. – А вдруг мясное подадим, а вы... Ну, и слава Высшим... Шашлык?.. – Гэссэр перевел растерянный взгляд на Леонида. – Да нам как-то его и готовить негде... Все же многоэтажка, а не частный сектор. Если что – потом на природу свозим. Без обид? Ну, все, оки. Ждем.       – Шашлык? – Леонид охренел. – А ресторан им сюда не завезти?!       – Лёня, дамы очень богатые, – вздохнул Гэсс. – Можно сказать, я пригласил подругу, чтобы показать пса. Сама она не придет. Нравы строгие. А подругу тащит, чтобы я посмотрел ее бабушку, – он отмахнулся. – Дам ей с собой бутылочку настойки... О! Кстати! Надо как раз это и сделать.       – Что?       – Будь другом, прокрадись на кухню и стащи мерный стакан, – заговорщически попросил Гэсс.       – Смерти моей хочешь? – мрачно отозвался Леонид, но за стаканом все же пошел.       Вопли двух луженых глоток раздались тут же, но Лёня успел смыться раньше, чем получил сковородкой по макушке, протянув добытый трофей Гэссу.       – Спасибо, – не смог тот удержать улыбки, а после прошел в ванную комнату, вернувшись с полной мерной чашей мутновато-зеленой жидкости. – К тебе еще одна просьба. Сейчас я отолью немного, – он взял чашку, из которой пил чай вечером, – а остальное отнеси на кухню и попроси вмешать в воду, с которой будут готовиться все продукты. Дам дамам шанс на здоровье. И для бабушки кое-что приготовлю...       – Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте...       Гэссу показалось, что он попал в какой-то паноптикум налепленных улыбок и таких же восковых и нелепых вежливых фраз. Все выглядело так ненатурально, что хотелось минимум как лимончик дать. Но, виновником появления женщин в холостяцкой берлоге был именно он, вот и приходилось отдуваться. Если девушки вели себя еще нормально, разве что, удивляясь тому, что шесть мужиков справляются по хозяйству, то мать Люсинды представляла собой улыбчивую брезгливость в чистом виде. Словно ее не в квартиру пригласили, притом довольно роскошную, а на мусорку к бомжам. Но понимание, что дочь к шести мужикам мать бы точно не пустила, немного смягчали данную ситуацию. Хотя, Гэсс еще надеялся и на то, что после этого обеда Люся перестанет его домогаться. Все же слово матери – закон. Особенно для нее.       За стол сели в зале, который убирали в шесть рук. Довели до зеркальной чистоты, даже ковры освежителем побрызгали. Хотя для чего – Гэсс так и не понял. Уборку делали едва ли не раз в два дня, а приученные к порядку ребята не захламляли дом, обставив его по-спартански. Но со вкусом. Лично он ни в одном доме, где был гостем, подобной чистоты не видел. Но то, как мать Люсинды подбирала юбку, садясь на мягкий и совсем даже не дешевый стул, заставило его поморщиться.       Количество и качество блюд, что наготовили Артем с Виктором, тоже было отменным. Во всяком случае, на вкус Гэссера. Да и девчонки хвалили. Но не эта, блин, аристократка. Прожевав небрежно сброшенную на тарелку ложечку салата, она едва ли не клещами вцепилась в парней – зачем же они пригласили девушек такого юного возраста, раз сами... СТАРЫЕ.       Только воспитание, привитое Виктором, не позволило Гэссеру послать эту пышнотелую кокотку нахуй.       На счастье, зазвонил телефон, и Гэсс, зная, что может позвонить Андрей – тут же ответил на звонок, случайно нажав на громкую связь.       – Привет, змееныш! – хохотнул тот.       – Молодой человек, а вы не думаете, что некрасиво разговаривать по телефону за столом? – вмешалась мать Люсинды.       – Серега, – тут же «въехал в тему» Андрей, – что у тебя там за грымза рассиживается? Гони ее нахуй! У меня к тебе разговор на час. Да, Витька прихвати.       – Простите, надо отлучиться, – вынужденно улыбнулся Гэсс. Вик. Ты – тоже.       – Но это же наглость!..       – Мадам. Путь вам проложен. Проводить вас есть кому. Витя, если не смоется – пальни ей в бошку. Отвечать я буду.       – Да с радостью, Андрей Михайлович, – мрачно улыбнулся Вик. – Только она мать подруги Сергея. А тут, увы, без экивоков.       – Подруги или бабы? – к счастью, Гэсс уже вышел из зала, направляясь в свою комнату.       – Подруги. Ты что хотел?       – Не смей с бабой спать, – строго пригрозил Андрей. – Я понимаю, что щелки у них классные, но детей тебе иметь нельзя.       – Это еще почему?       – Потому что! – слегка грубовато ответил Андрей. – К моему большому сожалению, гены Уреи настолько сильные, что переделывают земные тела под душу. Сам же говорил, что обращаться научился. Такое возможно только при смене генов. Твой ребенок родится полукровкой. Как ты это объяснишь бабе, которая никогда на Урее не была? Джэйл сейчас мучается, не знает, как сына в общество ввести. Так что нахуй. Да и еще проблема пиздатая. Разведением чешуйчатых ты можешь привлечь внимание высших сил. Нахуй надо. Понял? Так что все. Завяжи хуй узелком, а если кого и ебать будешь, так только Витьку.       – Понял, – проблема ударила по Гэссеру куда больнее, чем он думал. – Да, кстати, мой яд действует.       – Пиздато! – Андрей потер лапы. – Значит с матерью Джэйл, твоей неродной бабушкой, по линии усыновления, проблем не будет.       – Не будет. Надо только административный отпуск выписать, и сразу к ней.       – А че ты мрачный такой, не родной? Я обидел чем? Или что?       – Да так, – Гэсс махнул рукой. – Просто на поднятие Генки из комы ушли все наши сбережения. Больше тридцати тысяч долларов. Виктор сказал, что оплачивать квартиру нечем. Короче, мелочи.       – Мелочи? – по внешнему виду Андрея, находящегося в виде яга, было не понять эмоций, но похоже, он удивился. – Гэсс. Ты по всем данным – мой сын. Заткнись и не отсвечивай, пока не скажу, что хотел! – рявкнул он. – Короче. Когда я уходил «совсем», ну, в другие дали и так далее, я оставил на тебя три счета в трех разных солидных банковских сетях. Если они не прогорели, то ты можешь их открыть. Олег!..- крикнул он куда-то назад. – На какие суммы ты оставил счета?       – По миллиону на каждом, – отозвался невидимый, а после и появился в визуальном обозрении, оказавшись красивейшим белоснежным ягом.       – Вот и ладненько. Короче, пиздрячишь в любой банк из этих сетей с кодом и паспортом, и говоришь, что хочешь воспользоваться счетом.       – Ну, как бы миллион я и сам нагребу за полгода, – кисло отозвался Гэсс. – так что это... Не, спасибо, конечно...       – Малой, а ты не охуел? – вызверился Андрей. – Блядь, миллион долларов для тебя такая хуйня? Какого, блядь, лешего ты у меня денег просишь?! Пиздуй, сам зарабатывай!       – Долларов?.. – у Гэссера пересохло во рту. – Три счета... По миллиону?..       – Если что – у тебя еще неродной дед есть. И ты его жену лечить будешь. Он уже не знаю, сколько бабла выкинул, так что, если вылечишь, еще с десяток накинет. Только попроси. Абинский не жмот, но, сука, въедчивый парень, так что ты ему сразу все документы в морду, чтобы не ерепенился. А если совсем голяк, то Джэйл вышла замуж второй раз, сечешь?.. А у ее мужа бабла дохуя. Ну, то есть, у меня, как бы. Но это не я. И вообще. В гости наведываться будешь? Или так и просидишь в своем мухосранске до конца дней?       – Наведаюсь, – Гэсс чуть отошел от новостей. – А Вик тебе зачем?..       – За надом! Смойся нахуй, мелочь. Иди к бабам. У нас свой, мужской разговор.       Когда Гэссер вышел в зал, дам уже не было. А парни, похохатывая и перебрасываясь шуточками, довольно мирно сидели за столом. Даже Генка из своей комнаты вышел.       – А где... эти?       – Там, – вальяжно махнул рукой Макс, указав на дверь. – Севретов, как всегда на высоте. Пара слов, и никакого женского коллектива, – мужики рассмеялись. – Правда, девчонки подхихикивали...       – Бли-ин! Я же забыл отдать бутылку с...       – Это ты забыл, – перебил его Леонид. – Не я. Перелил, разбавил лимонадом и отдал. Сказал, что от тебя. Лекарство для бабушки.       – Спасибо огромное, – Гэсс расплылся в улыбке, а после и присел за стол. – Ну что, а теперь, чисто по-мужски?       Его охотно поддержали.