Хроники Смертельной Битвы. Часть 7. Армагеддон

Многие люди не ладят со своими близкими — к величайшему сожалению, это отнюдь не редкое явление, потому что даже собственный сын или дочь, достигнув совершеннолетия, вполне может оказаться совершенно несовместимым с родителем человеком со своей системой ценностей, глубоко чуждой отцу или матери. Наиболее правильным решением в данном случае будет, как это ни больно, постараться разойтись и свести общение к необходимому минимуму, если вообще не к нулю — все лучше, чем непрестанно ругаться и ненавидеть друг друга, однако некоторые родители не могут принять факт непохожести своего отпрыска на них и прямо-таки мечтают все равно переделать его на свой лад в соответствии со своими понятиями о жизни. Не исключением здесь оказалась и королева Синдел — только она не просто желала убедить дочь в своей правоте и заставить Китану жить по своим правилам, а вообще уничтожить девушку физически, выместив на ней злобу за все те многочисленные невзгоды, что выпали на ее долю в юности. Об этом она регулярно вещала своим боевым товарищам при любом удобном случае; некоторые попросту панически боялись спорить со своей повелительницей, которая славилась своим вздорным нравом и садистской жестокостью, переходящей все мыслимые и немыслимые пределы, иные, в том числе Таня и Джейд, напротив, поддерживали ее бредовые идеи. — Я знаю, что мой бывший муж где-то ее прячет, — в очередной раз делилась своими подозрениями королева Эдении, завтракая в кругу своих прислужников и домочадцев. — И уж поверьте мне, я до нее доберусь. От меня так просто не скрыться. — Конечно, моя королева, — поддакивала Таня. — А потом я устрою ей публичную казнь, — заранее торжествовала садистка, со злобной улыбкой сжимая в кулаке вилку. — И будете только справедливы, — вторила ее подручная. Шиннок, слушая их разглагольствования, не разделял энтузиазма королевы — ему такая логика была совершенно непонятна, какой смысл лишний раз бередить ненавистью свои раны? Не проще ли поскорее все забыть и жить своей жизнью, а не ковырять ржавыми гвоздями в больных местах, причиняя себе дополнительные страдания? Несмотря на это, он предпочел не вмешиваться и не сказал эденийкам ни единого слова: в конце концов, во-первых, это дочь королевы Синдел, а не его, а у внешнемирцев было не принято влезать в чужие семейные разборки, во-вторых, мать Китаны протянула ему руку помощи в трудную минуту и вообще отнеслась к нему по-человечески, и у него не было никакого желания с ней ссориться или тем более ее терять. Поэтому он счел за лучшее тактично промолчать и сделать вид, что ему в принципе не особо интересна эта тема. — Я думаю, что дело только за временем, — принялась вдохновенно вещать Джейд, стараясь всячески угодить своей повелительнице. Следует отдать Синдел должное — она была очень милостива и щедра по отношению к тем, кто служил ей верой и правдой и никогда не перечил, и никто из ее соратников не хотел лишиться своих привилегий. — Мы найдем предательницу и убьем ее. * Лю Канг ничего не подозревал о коварных замыслах своей будущей тещи; не знал об этом и Шао Кан, который искренне решил, что его бывшая супруга все-таки успокоилась. Будучи внешнемирцем, а не эденийцем, он рассуждал со своей колокольни, поскольку его соотечественники были временами довольно горячи и эмоциональны, но отходчивы и все же умудрялись даже в самых тяжелых обстоятельствах не переходить границ разумного. Он помнил, как в свое время тоже сильно злился на Шэнг Цунга за откровенную, как ему казалось, нерадивость и халатность при исполнении тех обязанностей, которые он на него возложил, но и в сильном гневе все же не дошел, в отличие от Синдел, до нанесения тяжких телесных повреждений и уж тем более до убийства. Ну да, конечно, в жизни случается всякое, люди могут и поругаться, и подраться, это естественное дело, не всегда все бывает гладко, однако ему и в голову прийти не могло, что неприязнь к кому-либо, тем более ссора с членом своей семьи, может перейти во что-то совсем уж запредельное. Однако за долгие годы общения с эденийцами, которых многие за глаза называли не иначе как нацией убийц, он так и не привык к тому, что эти люди мстительны, жестоки, крайне злопамятны, и там, где внешнемирец забудет и простит, а если даже и не простит, то сочтет месть лишней малопродуктивной тратой ресурсов непонятно на кого и невесть зачем, они будут таить обиду долгие годы, лелеять и холить все подробности произошедшего инцидента, постоянно накручивая себя, а потом нанесут смертельный удар тому, кто уже давно выбросил из головы случившееся за давностью времени. Как-то раз поздним зимним вечером он собрался-таки с духом и пришел к Шао Кану в Огненный Дворец. Тот встретил его вполне приветливо, сразу поняв, зачем Лю к нему пожаловал. Избранный, напротив, долго не решался заговорить и стоял в коридоре, растерянно озираясь по сторонам. — Позволишь ли ты мне, — осторожно спросил он, — видеть твою дочь? Старший советник кивнул. — Конечно. Проходи. По его тону Лю понял, что Китана все-таки жива и, похоже, в состоянии говорить. — Она здорова? — поинтересовался он. — Моими стараниями — относительно да, — донесся до него знакомый голос; по лестнице спускался Шэнг Цунг. — Честно говоря, я себя всю жизнь считал человеком, привычным ко всяким зрелищам, но не очень понимаю, как можно в здравом уме сотворить нечто подобное с собственным ребенком. — Кто тебе сказал, что Синдел в здравом уме? — возмутился старший советник. — По-моему, она уже давно спятила. Какое счастье, что ты познакомил меня с Соней и я не вынужден терпеть мерзкие выходки свихнувшегося монстра. Лю Канг только покачал головой. — Она чудовище. Как ты вообще с ней жил? Я бы побоялся. Шао Кан окинул его пристальным взглядом. Прославленный чемпион Смертельной Битвы был одет откровенно плохо, уж точно не в соответствии со своим статусом: видавшая виды кожаная куртка, явно непригодная до зимы, кроссовки из кожзаменителя, выцветшие потертые джинсы, которые когда-то были черными. — Холодно, между прочим, а на тебе такая куртка, что ее только поздней весной носить, если прохладно, а уж никак не в мороз. Наверное, не рассчитывал ты на то, что у нас тут зима в самом разгаре и мороз только крепчает. — А я сам виноват. Не надо было ради твоего долбанутого братца и его бредовых идей работу бросать, были бы деньги на нормальный пуховик. Теперь донашиваю то, что есть. Ну ничего, устроюсь куда-нибудь в приличное место, заработаю денег и куплю все, что захочу, и себе, и Китане. — Вовремя ты к нам заглянул, — в голосе Шэнга ему почему-то почудилось скрытое сочувствие: неужели черному магу в душе его жаль, или показалось, или, что гораздо более вероятно и менее замечательно, он просто жалко выглядит? — У нас тут скоро большое торжество намечается — свадьба нашего императора. Его невеста поехала навестить родных, но как вернется, будем праздновать. Думаю, ты вполне можешь у нас задержаться и поприсутствовать на торжествах. — Везет человеку, — тихо ответил Лю. — Слышал я, что его невеста родом из Эдении? — К счастью, нет, она из Вэйналии, — сказал Шэнг, — хотя это тоже тот еще гадюшник с кошмарными средневековыми порядками. Много времени пройдет, прежде чем нам окончательно удастся вправить местным жителям мозги. Они немногим лучше эденийцев, даром что не такие злобные. — Сказал бы я, что думаю об Эдении, — пробурчал Лю. — Ну так скажи и не стесняйся! — поддержал его Шэнг Цунг. — Можно даже матом! Я эту страну тоже терпеть не могу! Тот еле заметно улыбнулся, хотя ему было не до смеха. — Матом я не ругаюсь, но выскажу свои мысли относительно культурно. Это страна-паразит, которая долгое время существовала за ваш счет, а их протектор, выражаясь цензурно, переспал с половиной своих соотечественников — вторая половина была мужчинами, он же на их величайшее счастье не бисексуал. Посмотрел я на этого Аргуса — рожа кирпича просит, я вообще не знаю, как его женушка на него польстилась, мне кажется, что ни одна женщина в здравом уме не возжелала бы эту тварь. Еще они, как я понимаю по чужим рассказам, должны всем — и вам, и Вэтэрне, и Вэйналии, однако считают, что все должны им. Раньше, признаюсь, я относился к ним куда лучше, но после выходок королевы Синдел и ее прислужников мое мнение о прекрасной Эдении и ее жителях, которым повально место в тюрьме для особо опасных преступников, резко изменилось в худшую сторону. Шэнг Цунг пожал плечами. — А у меня оно изначально было хуже некуда, еще с первого дня знакомства с этими товарищами. Ко всему тобой сказанному хочу добавить, что у них язык похож на кошачье мяуканье, словно какому-то несчастному животному хвост отдавили. В общем, нехорошие люди, и связываться с ними я никому не советую. Он достал телефон и набрал сообщение. — Пойдем в холл, — предложил он гостю, — я только что написал своему помощнику, чтобы он спустился туда с твоей Китаной. Лю невольно поежился — он не знал, что там увидит, поскольку был отлично осведомлен о том, на какую отвратительную изощренную жестокость способны соотечественники его возлюбленной и что эти сумасшедшие с ней сотворили, но, стараясь сохранять спокойствие, проследовал за черным магом. В открытую дверь он сразу заметил вернейшего слугу Шэнг Цунга и бывшего уголовника, а ныне внешнемирского военачальника Кэно. Тот нисколько не изменился, только вот был одет в дорогую военную форму, а не кабы во что, и украшений у него прибавилось — шею охватывала массивная золотая цепь, на пальцах были перстни с драгоценными камнями. — Проходи, — сказал Шэнг Цунг на удивление мягким тоном, — к счастью, мы вовремя вмешались и Синдел не успела ее убить или совсем уж страшно изуродовать. — Желаю королеве Эдении не просто сдохнуть в адских муках, — добавил Кэно, — но чтоб еще и ее могила хуями заросла! — Она заслуживает худшего, — черный маг не смог удержаться от смеха. Увидев свою любимую, Лю был одновременно и обрадован, и напуган. С одной стороны — спасибо Шэнг Цунгу и всем остальным, кто участвовал в операции по спасению приемной дочери Шао Кана, она жива и относительно здорова, с другой — вид у девушки после всего пережитого был запредельно жуткий. Принцесса Эдении была бледна, до невозможности худа и напоминала привидение; в ее глазах застыли страдание и ужас, движения ее были неуверенными, а шаги нетвердыми. — Привет. Я так рад тебя видеть, — сказал Избранный и поинтересовался, как она себя чувствует, но тут же пожалел об этом и решил, что сморозил глупость. Какой смысл был об этом спрашивать… как будто это не очевидно! — Все хорошо, Лю, — ответила она слабым голосом. Шэнг поспешил поскорее усадить ее на диван — ему показалось, что она вот-вот упадет. — Я хотел задать тебе один вопрос. — Конечно, — она улыбнулась такой нежной и мягкой улыбкой, что у Лю Канга невольно потеплело на сердце, и жизнь в эту секунду показалась ему уже не такой кошмарной штукой. Шэнг, Кэно и Шао Кан обменялись понимающими взглядами. — Наверное, нам лучше уйти. — Не нужно, — возразил Лю. — Мы же не собираемся тут обсуждать что-то такое, что не предназначено для посторонних ушей. Это же не военная тайна. Китана, я хотел спросить тебя: хочешь ли ты стать моей женой? Жизнь не слишком легка, и я не смог помочь тебе, когда это было нужно. Однако пусть даже мы не можем изменить прошлое, но мы можем построить будущее — наше будущее, такое, о каком мы мечтаем. Руки у меня на месте и голова тоже, я заработаю денег, мы купим жилье и будем жить вместе долго и счастливо, и больше никто не сможет нам навредить. Я никому и никогда не позволю тебя тронуть даже пальцем. Мне очень жаль, что я не смог тебя защитить от твоей матери — она оказалась настоящим чудовищем, но я обещаю, что это больше никогда не повторится! Скажи, ты согласна? — Да, — тихо проронила она. * Довольно часто люди, давая своим любимым, друзьям и соратникам всевозможные обещания и клятвы, искренне считают, что обязательно их выполнят — и намерены это сделать, однако мало кто учитывает тот факт, что жизнь не слишком-то предсказуема, вернее, вообще непредсказуема и в любое дело может вмешаться целая гора непредвиденных обстоятельств, которые намного сильнее обычного человека. Не исключением в данном случае оказался и Лю Канг — он был твердо намерен сдержать слово и не дать свою возлюбленную никому в обиду, но наряду с Шао Каном он не оценил жестокость королевы Синдел и ее зацикленность на своих обидах и ненависти к тем из окружающих, кто имел несчастье чем-либо навлечь на себя ее гнев. Все ее разговоры за столом были отнюдь не пустой болтовней, и кровожадная правительница Эдении придумала хитроумный план. — Меня очень разочаровало то, что пока что мы так и не смогли обнаружить местонахождение моей дочери, — сказала она, — однако посудите сами: рано или поздно она должна как-то себя проявить. Нельзя же живому человеку постоянно сидеть в четырех стенах и никуда не ходить. Дело только, как я люблю повторять, за временем! Ее прислужники задумались. — Мне кажется, — наконец изрекла умную идею преданная ей всей душой Таня, — что ее все-таки прячет у себя ваш бывший муж. — Да это и ежу понятно, — фыркнула Джейд, — никому другому эта тварь не нужна ни даром, ни за деньги. Это Шао Кан с нее готов был всю жизнь пылинки сдувать. Рейн слегка замялся. — Простите, Ваше Величество, — протянул он вкрадчивым голосом, — но не боитесь ли вы гнева Шао Кана? Не думаю, что он будет рад… Синдел топнула ногой, гневно сверкая глазами. — Рейн, у тебя мозг в наличии или ты его где-то забыл? Тот сжался, не понимая, что сказал не так. — Простите еще раз, моя повелительница, я вот что в виду имел, — забормотал он. — Я знаю, что Шао Кан всегда относился к Китане… слишком хорошо. — Гораздо лучше, чем она того заслуживает, — ответила королева. — К чему ты клонишь? — Когда вы претворите в жизнь свой замысел, он сильно разозлится. И я не исключаю такого поворота дел, что он убьет вас, если вы убьете принцессу. Разумеется, я не против, чтобы вы ее убили… Кровожадная эденийка глумливо расхохоталась. — Да, Рейн, я все-таки оказалась права в том, что ты где-то забыл свой мозг. Ступай да найди его поскорее, пока не поздно! Я достаточно хорошо знаю Шао Кана и понимаю сложившуюся ситуацию, чтобы ничего не бояться! Да, он будет вне себя от гнева и горя, если я прикончу Китану, но он не осмелится причинить мне вред, и знаешь, почему, дуб ты неотесанный? Да потому, что я для него слишком ценный союзник! Воинство Эдении многочисленно, мои солдаты страшны в бою! Ты отлично знаешь, что скоро грядет битва с Эанадалом, когда каждый боец будет на счету, и если он убьет меня, то ослабит потенциальную армию своих союзников в несколько раз! Сам подумай — ему это надо? — Лично я бы на его месте… Синдел перекосило от ярости, ее тонкие черные брови гневно сошлись на переносице, а красивое лицо стало напоминать страшную маску — казалось, она вот-вот ударит попятившегося в ужасе Рейна. — Лично ты бы на его месте, идиот, но ты не на его месте, — прошипела она прямо в лицо отшатнувшемуся в страхе подручному. — По себе окружающих не судят, а у тебя это, похоже, главная ошибка в жизни. Так вот, плохо ты знаешь внешнемирцев. Сколько лет с ними бок о бок живешь, а все такой же невнимательный и ненаблюдательный. Я, напротив, отлично их изучила и знаю, на что они способны, а на что нет, так что сделала соответствующие выводы! Незаконный сын Аргуса, на редкость храбрый с теми, кто слабее его, застыл от ужаса и уже успел пожалеть о том, что ляпнул глупость. Вот нужно было ему все это, пусть бы королева сама со всем разбиралась, в конце концов, не его же Шао Кан убьет! — Простите, моя госпожа, — пролепетал он с низким поклоном. — Я не имел никакого права подвергать сомнению ваши действия. Она снисходительно улыбнулась. — То-то же. — Давайте вернемся к нашему делу, — предложила Таня. — Я отдала тайный приказ нескольким нашим людям, которые в силу работы или семейных обстоятельств часто бывают во Внешнем Мире, понаблюдать потихонечку за местными, в особенности за теми, кто входит в ближайшее окружение Шао Кана. Рано или поздно мы либо что-то услышим о Китане, либо ее увидим. Синдел заулыбалась. — Вот как, значит. Ну, молодец. Все правильно сделала, даже не стала моего приказа дожидаться. Вот так нужно работать, — обратилась она уже к Рейну. Тот опустил глаза и смотрел в пол, не зная, что делать и как быть: с одной стороны, им владела жажда обладания предавшей его дочерью королевы Эдении, тем более что в свое время он почти успел на ней жениться, с другой — в его душе бушевали злость, обида и одержимость местью отвергнувшей его девушке. Ну и ладно, сама виновата, могла бы вести себя иначе, а так… пусть Синдел порежет ее заживо на куски, он ее спасать не станет, и заступаться тоже! — Да, да, я понял, вы меня простите, — промямлил он, отступив на шаг назад. Таню снова осенило. — Моя королева, — с надменной уверенностью произнесла она, — в скором времени состоится свадьба императора Онаги. Там соберется много гостей, и вас наверняка тоже позовут. — Не могут не позвать, — согласилась та. — Но к чему ты клонишь? Таня подошла к столу, налила себе вина в хрустальный бокал и отхлебнула пару глотков. — Ваша дочь может быть там. Во дворце Онаги, там же, где и ее приемный отец. Там вы до нее и доберетесь. Синдел с коварной улыбкой потерла руки. — Отличная мысль.