***
Они вышли из будки, принадлежащий к электростанции, которая снабжала город электричеством. Никто не обратил на них внимание, так как из этих помещений выходили не только работники шахт, но и бездомные. Да, в Денвере тоже существует безработица, которая скитается по заброшенным или никому не нужным нижним путям, где ходят поезда. Первое, на что Ньют обратил внимание, разглядывая жителей города — их маски. Не важен возраст: и дети, и взрослые носили специальные медицинские маски, которыми они прикрывали нос и рот. Видимо они думают, что это их как-то обезопасит. Галли привел Томаса и Ньюта на какую-то площадку, откуда можно пройти к платформам, где можно сесть на какой-либо транспорт. В данный момент люди оттуда проходили к вагонам метро, на которых были прикреплены люминесцентные лампы, озаряющие пространство бледно-голубым светом. Следуя за выжившим глэйдером, Томас и Ньют поднялись по очередной лестнице. То, что они увидели оттуда, их ошеломило. Томас знал, что ПОРОК далеко продвинулся в сфере научных технологий, но чтобы настолько... Экс-глэйдерам оставалось только поднимать головы и с открытыми ртами осматривать город. Этот Последний Город ПОРОКа, Денвер, по сравнению с Шизолэндами и Жаровней, превзошел все ожидания. В нескольких сотнях метрах от них промчался поезд, который находился на дороге в воздухе, которую удерживали крепкие колонны. Также вниманием ребят завладело необычное «сияние» города, которое было создано из-за неонового цвета освещения. Денвер светился изнутри, по большей части, белыми, красными и голубыми цветами. Даже вывеска отеля, мимо которого они прошли совсем недавно, сияла небесно-голубым цветом. Ньют с удивлением произнес: — Это сильно отличается от Глэйда. Вдруг из центра мегаполиса послышался отчетливый женский голос, объявляющий о том, что через пятнадцать минут начало коммендантского часа. — Так, — сделал вывод Галли, — с улицы надо убираться. Парень уже развернулся в другую сторону, а Томас с Ньютом приготовились следовать за ним, как он вдруг повернулся и сказал: — Чуть не забыл. Если вы хотите остаться незамеченными, то не стоит так глазеть, — предупредил он. — На вас обратят внимание. Переглянувшись, Ньют направился за Галли. Томасу ничего другого не оставалось, как сделать то же самое.***
Путь к смотровой площадке внутри стены был не длинным. По пути им пришлось несколько раз прятаться за фасадом здания, так как мимо проезжали органы порядка, которые в любой момент могут поймать их и сдать. Галли удивился, но потом сам себе же пояснил, что полиция так часто стала разъезжать по городу из-за того, что ПОРОК засек Томаса. И сейчас они будут прилагать все усилия к тому, чтобы его отыскать. Видимо они поняли, что там, во время расстрела у Южных ворот они Томаса не убили. Или просто не нашли его тела. Перед Томасом, Ньютом и Галли раскинулся центр города, который был таким же эстетичным, как и все остальное. Временами складывалось такое впечатление, что ПОРОК стремился сделать город неукрепленным, а красивым. Галли указал на высокую башню с пристроем: — Если Минхо у ПОРОКа, то его держат там. Парень достал из своей походной сумки раскладную подзорную трубу и установил ее на специальный штатив. — Лоренс долгое время искал способ проникнуть туда, но его попытки не удались успехом, — объяснил он. — В комплексе на каждом углу стоит по отряду наемников. И, знаете, это еще малая защита. Я просто не упомянул про камеры наблюдения, жучки и карт-ридеры, из-за которых мы не сможем попасть в другую комнату в ПОРОКе. А еще сканеры на всех этажах... — Прямо неприступная крепость, — усмехнулся Ньют. Хотя ему сейчас было вовсе не до шуток. — Но ты же знаешь, как ее взять? — обратился Томас к Галли. — Возможно, — только и сказал выживший. — Возможно? — удивился Томас. — В каком смысле? — он-то думал, что Галли знает, как проникнуть в комплекс и ему просто нужна помощь. А что, если не только это? Галли нахмурился. — Не веришь — сам посмотри, — он предложил бегуну убедиться в том, что, возможно, у них есть шанс все это провернуть. Без лишних слов брюнет посмотрел в подзорную трубу. Сначала он увидел самую обычную лабораторию, в которой сидело несколько врачей и других работников персонала. Направив прибор вправо, Томас наконец-таки понял, о чем говорит Галли.***
— По чему течет кровь в организме человека? — По венам и артериям, — невозмутимо ответила она. — Ты в этом уверена? — переспросила Тереза. — Ну, — Шелли прищурилась, — процентов на 90. — Твой ответ верен процентов на 90, — с улыбкой сказала брюнетка. — Дополни свой ответ. — Я что-то забыла? — наигранно удивилась кареглазая. Тереза-то должна знать, что Шелли не особо «шарит» в таких науках, как химия и биология. Она продолжила грызть кислое зеленое яблоко. — Когда у тебя берут кровь из пальца, — голубоглазая дала девушке пищу для размышления. — По чему она идет? Шелли задумалась. Да, видимо, она что-то упустила. Спустя минуту шатенка ответила: — Я забыла сказать про капилляры. — Верно, — Тереза вновь улыбнулась. — Видишь, а ты говоришь, что у тебя к биологии таланта нет. — Тера.., — экс-филдер вздохнула. — Я знаю, что этот вопрос из базовой части. И, по-любому, ты ответ на этот вопрос знаешь лет с шести. — С семи, — поправила девушка. — Что? — спросила шатенка. — Биологию я изучаю с семи лет. Шелли ударила себя по лбу. — Что с тобой случилось? — поинтересовалась Тереза. Обычно Шелли вела себя до безобразия беспечно. Она улыбалась, а на вопросы здоровья постоянно отшучивалась. Раньше было не так заметно, что девушка меняется, но сейчас это стало ясно: что-то случилось. — Что со мной случилось? — с издевкой передразнила Шелли. — Все, я бы сказала. Отсутствие родительской привязанности, низкая самооценка и предрасположенность к депрессии и нервным срывам. На тему родителей они никогда не разговаривали. Тереза знает о том, как погибла мама Шелли, но так же и сама она рассказывала о том, как ее забрал ПОРОК. Маленькую Диди подобрала группа ребят, от которых ее потом забрали ПОРОКовцы. Обычно Шелли отшучивалась с нотками позитива, но в этот раз кажется, что она не шутит. — Ты можешь мне обо всем рассказать, помнишь? — она подошла к подруге и погладила ее по плечу. Шатенка перестала впиваться зубами в яблоко и, вытащив его изо рта, обняла Терезу. Брюнетка почувствовала, как тяжелая голова подруги опустилась на ее плечо и успокаивающе зашептала: — Все будет хорошо, Шелли. Она не будет допытывать ее. Захочет — сама расскажет. Она и сама-то не помнит, как решилась рассказать ей про Томаса и детство в ПОРОКе. Но она навсегда запомнила, как в одну ночь Шелли прибежала к Терезе, попросив остаться у нее. Шатенка сказала, что ей страшно. И тем более Тереза запомнит их первый откровенный разговор тогда, первый и последний за эти полгода. Тогда они не спали до утра и рассказывали обо всем, что у них накипело: о ПОРОКе, о Лекарстве, о трудном детстве, о Первой Фазе. В основном, конечно, говорила Тереза, а Шелли же внимательно слушала. Когда Тереза спросила скучает ли Шелли по кому-то из ребят, то кареглазая, не задумываясь, назвала два имени. Соня и Эрис. Брюнетка еще тогда удивилась, почему она не скучает по Ньюту, но потом сама же и поняла, что с Ньютом она дружила только в детстве и во Второй Фазе, а с Соней и Эрисом она целиком прошла Первую Фазу. — Все наладится... все наладится... — повторила она, словно мантру.***
Томас выпрямился, а перед его глазами сразу же предстал образ девушек в полный рост. Ему вдруг стало стыдно, что он следит за ними, как какой-нибудь маньяк, хотя сам же и понимает, что это не так. Сложно это признать, но он по ним соскучился. По их голосам, по их улыбкам, по их рассказам. Но так же он понял, что именно Галли имеет ввиду. — Я сказал, что знаю, «как», — согласился парень. — Но я не говорил, что это тебе понравится. Ньют прищурился. Что они имеют ввиду? Не медля, блондин приблизился к подзорной трубе и посмотрел туда сам. Он почувствовал, как сердце ушло в пятки. Шелли сидела на одном из столов, держа в руке яблоко. По ее лицу не скажешь, что она чувствует: грусть, радость или глубокое разочарование. Парень не мог отметить того, что она сильно изменилась: она выпрямилась и стала, кажется, чуть выше; ее волосы стали короче, а кожа светлее. Хотя, здесь правильнее сказать «бледнее». Черты ее лица огрубели, но при этом стали намного выразительнее и живее. Единственное, что, кажется в ней не изменилось — взгляд. Все такой же пустой и безразличный взгляд ко всему происходящему. Ньют сразу вспомнил день из знакомства у «Спасателей», когда в столовую пришел Крысун и стал отбирать тех, кто попадет в Убежище. На самом же деле эти «избранные» отправлялись на провода. Ньют не увидел той Шелли, с которой он познакомился после Лабиринта. И в ней он не узнал ту Шелли, в которую он влюбился. Быть может, это что-то значит? Определенно. Но пока у светловолосого смешанные чувства.***
— Нет, — после продолжительного молчания сказал Томас, разворачиваясь к друзьям. — Мы найдем другой способ. Галли цокнул языком — такую реакцию на план он и ждал. — Ты же видел то здание! Она — наш единственный шанс пробраться туда. — Ты думаешь, что она нам поможет? — поинтересовался брюнет. — А я не собираюсь просить ее о помощи. Томас возвел глаза к потолку и тяжело вздохнул — да, Галли переспорить будет трудно. Остальные же, — Ньют, Фрайпан, Бренда и Хорхе, — не подают никаких признаков согласия или отклонение этого плана. Всем нужно подумать о нем и понять, какова вероятность того, что они не попадутся в таком случае. Ведь если это не сработает то Тереза, скорее всего, раскроет их ПОРОКу. Ей не составило труда сообщить им местоположение Правой Руки, после чего лагерь был сожжен дотла. Кто знает, раскаялась ли она или при любом удобном случае поступит ровно так же? И тут вдруг Томаса осенило. Не одна Тереза работает на ПОРОК. — Почему нам для этого нужна именно Тереза? — упрямо спросил бывший бегун. — А ведь можно... — Нет! — одновременно воскликнули Ньют и Галли. Второй от этого удивился, но не подал признаков — кто знает, быть может, за то время, которое Шелли провела с глэйдерами, она с ними сблизилась? — Почему? — вполне логичный вопрос задал Томас. — Во-первых, — было видно, что Галли рассердился, — думаю не стоит упоминать о том, что она моя сестра, которую я не стану подставлять. И это не только потому, что мы с ней кровные родственники — там, около стены, она мне спасла жизнь, так что ей я многим обязан. И, наконец, во-вторых, на нее нет,.. как бы так сказать... «наживки»... — Чего? — тупо спросил брюнет. Что за чушь он городит? Галли закатил глаза. — Ой, да не прикидывайся, Томас! — он обратился конкретно к бегуну. — Все знают, что Тереза влюблена в тебя. И не смей этого отрицать, — он выставил указательный палец вперед, так как заметил, что Томас его собирается прервать очередным «Нет, это не так!». — Тем более, Шелли знает, что я еще жив. И она точно знает, что я все это время нахожусь за стенами. С этим знанием она живет уже несколько месяцев и следует задать очень логичный вопрос: а почему она не пришла раньше? Да потому, что я ей не нужен. Не в том смысле, что она бросила меня, нет. Но сам посуди: если бы она могла чем-нибудь помочь, то она бы пришла раньше. Шелли такой человек: она готова пойти на все, что угодно ради дорогих ей людей. Но она не пойдет, если может чем-то рисковать. Пока ребята переваривали информацию, Галли добавил: — И как ты думаешь, за кем усерднее следят: за той, кто с большим трудом согласился с ними сотрудничать или за той, кто добровольно предала своих «друзей» и сдала их? Больше о Шелли не было сказано не слова. Просто потому, что выживший глэйдер привел достаточно аргументов, помимо восклицаний «Она моя сестра!». — Я что-то не поняла, — честно призналась Бренда. — Тереза это та девица, которая предала нас, верно? Та тварь? Галли согласно закивал головой и, указав на нее, сказал: «Крутая». — Что происходит, Томас? — она обратилась к брюнету в надежде на то, что он разъяснит ситуацию. — Почему ты просто не можешь согласиться на этот план? — Да потому, что он боится за свою подружку, — усмехнулся Ньют. Он сказал то, что никто не решался сказать Томасу в лицо, хотя всем было понятно, что парень не хочет подвергать опасности девушку, которую он когда-то любил и которая ему когда-то нравилась. Но когда-то ли? — Я ведь прав, да? Ты затеял это не только ради спасения Минхо, так? В глазах Бренды сложились все пазлы в единую картину. — Что, о чем ты? — Томас сделал вид, что не понимает, что имеет в виду его друг. — О Терезе, — Ньют поднялся со стола, на который ранее облокачивался руками. — Это из-за нее Минхо и Шелли сейчас нет с нами. А когда мы, наконец, получили возможность вытащить их, ты все равно ставишь Терезу превыше всего. И ты теперь что, пожертвуешь ими ради нее? Она все еще дорога тебе, да? — почти обвиняюще произнес он. Ньют прилично «набросился» на Томаса с обвинениями — парни отошли к стене комнаты, откуда на них пялились все остальные. Ребята сразу подумали, что назревает конфликт, но помешать ему они не решились — кто знает, что из этого выйдет. — Признайся, — попросил Ньют требовательным тоном. — Господи, Ньют, я... — Томас начал было оправдываться, но блондин прервал его: — НЕ ВРИ МНЕ! — Ньют толкнул друга к стене и заорал: — НЕ СМЕЙ. ВРАТЬ. МНЕ! Он ведь знал Томаса, как облупленного. Да, брюнет сейчас мог попытаться объяснить все, но это было неправдой — Томас никогда не скажет о том, что он все еще влюблен в Терезу и не позволит кому-либо с ней что-то сделать. У него просто кишка тонка сказать это. Или даже признаться самому себе. Ньют бы не стал кричать на него, сказав он правду. Но нет, Томас вместо правды начнет выкобениваться и говорить, что он просто не хочет следовать этому плану по какой-то другой причине. Если бы он сказал все так, как есть на самом деле, то, может, он бы не довел Ньют до гнева. И только потом блондин понял, что он показал всем, что с ним что-то не так. Прежний Ньют, а тем более нынешний Ньют ни при каких обстоятельствах не стал бы набрасываться на друга, обвиняя его в том, что он умеет любить. Интересно, а как бы Томас или еще кто-либо из глэйдеров поступил с ним, если бы Шелли предала их, а сам он делал все, что защитить ее. Он просто поставил себя на место брюнета и понял, что ему очень тяжело: если Томас в этом признается самостоятельно, то его все не просто перестанут уважать или принимать — его все будут ненавидеть. Просто потому, что он полюбил. Ведь он должен ее ненавидеть, раз она предала их. Но он просто не может. А что, если он и сам себе пытается внушить, что она враг, но тяжелый камень прошлого не дает ему опустить ее до статуса «враг»? Ньют рвано задышал. Он опустил голову и, сглотнув, прошептал: — Прости... — парень развернулся к друзьям. — Простите, — на этот раз он извинился перед всеми чуть громче. Не выдержав, блондин направился на свежий воздух. Ему нужно остыть и подумать о случившемся. Наверняка они догадались, что с ним не все в порядке. И по его виду они даже могут предположить, что конкретно произошло.***
Томас нашел друга на крыше: Ньют сидел, свесив ноги в пропасть, глядя вниз. Сначала парень решил, что не стоит его беспокоить, но он тем же мигом отбросил это — каким он после этого будет другом? Осторожно шагая, почти неслышно, брюнет преодолел те несколько метров, которые их разделяли. Ньют обернулся. С дрожью в голосе он сказал: — Прости, что наехал на тебя. В руке блондин вертел свой кулон. Он заметил, как Томас не сводит взгляда с его ладоней, которые временами подрагивали. Вздохнув, он повесил пулю себе на шею и, наконец решившись, он оттянул правый рукав своей куртки. — Кажется, это уже не скрыть, — констатировал он, задрав его чуть не по самый локоть. Томас даже потерял опору в виде ног, поэтому ему пришлось с неприятным удивлением присесть. Да, он догадался, что Ньют заражен, но он не думал, что эта догадка в скором времени подтвердится. Своими темными глазами парень просто уставился на руку друга, не веря собственным глазам: на этом месте расползлись темно-бурые вены, между которыми кожа потрескалась; она приобрела темно-фиолетовый оттенок, какой был присущ мертвечине. Томас понимал, почему Ньют не хотел рассказывать — быть может он думал, что они бы его сторонились или, хуже того, бросили где-нибудь. Но он дурак, если так считает. Ведь он знает, что друзья его поддержат в любом его решении, даже если оно кажется неправильным или сумасшедшим. Томас не мог понять одного. — Почему ты не сказал раньше? — А что бы это изменило? — Ньют опустил рукав и, перестав хмуриться, исподлобья взглянул на брюнета. — Чего ты ждал, Ньют? — искренне задался вопросом бегун. — Удобного момента, чтобы рассказать? Знаешь, он бы вряд ли наступил. Мы бы скорее увидели то, как ты начинаешь бросаться на своих, — сказал он, не подумав. Томас опустил взгляд и понял, что он фактически напомнил ему о том, что произошло пару минут назад, на глазах у остальных. Ньют горько усмехнулся. Он рассчитывал, что Томас начнет его поддерживать и жалеть, но никак не упрекать. Этой непохожестью в экстренных ситуациях на других он ему и запомнился. — Ньют, — Томас вновь посмотрел в безразличные глаза друга, — я видел, как люди, заболевшие Вспышкой, сходят с ума. У кого-то это проявляется снаружи — выпадают волосы, крошатся ногти, отваливаются зубы, и вскоре зараженный становится больше похож на монстра, а не на самого себя. У других же людей это все внутри: рушится нервная система, постоянная боль в голове — это Вирус сжирает мозг. И все это сопровождается неконтролируемыми вспышками гнева, — сказал он. — Видно, ПОРОК поместил меня в Лабиринт не случайно, — он горько усмехнулся. — Быть может, они хотели посмотреть, чем отличаются иммуны вроде тебя от таких, как я, — в его взгляде не было унижения или праведного гнева — Ньют говорит просто то, что думает. Томас покачал головой. — Со Вспышкой люди живут годами. И мы справимся с этим, слышишь? Я тебе обещаю, я найду способ... — За меня не волнуйся, — прервал речь друга блондин. — Сейчас главное Минхо. Мы очень нужны ему. И если есть малейший шанс спасти его, мы это сделаем, мы просто обязаны это сделать! Неважно, какой ценой. Бегун в знак согласия покачал головой. Он знает, что Ньюту дорог Минхо больше, чем кому-либо из их компании. О том, как светловолосый прыгал со стены Лабиринта, он поведал ему в один из знойных вечеров в порту. Ньют сидел в одиночестве около костра — ему не хотелось присоединяться с Эрису и его подругам, которые сейчас сидят на причале и рассуждают о своем будущем. Гвен его несколько раз звала к ним, но на это он лишь покачал головой. Спать тоже не хотелось, поэтому он разжег костер около одного бревна, устроившись на нем. Томас тогда бодрствовал и, проходя мимо друга, спросил разрешения присоединиться к нему. Ньют не был против. Целый час они сидели в тишине. И никто из них не чувствовал дискомфорта — каждый в этой тишине думал о чем-то личном и раскладывал что-то по полочкам, очищая разум от ненужных мыслей. Тогда блондин и рассказал ему, как Минхо в Глэйде спас ему жизнь. Теперь Томас видел в них не просто хороших друзей, проверенных временем — он видел в них настоящих братьев, которые готовы постоять друг за друга и помочь, даже когда совсем тяжело. Облизнув нижнюю губу, Ньют посмотрел вдаль и спросил у Томаса: — Как думаешь, она об этом знает? Томас грустно усмехнулся. — Если она и знает, то это, по сути, ее оправдание. Ньют непонимающе взглянул на бегуна, нахмурившись. — Она осталась в ПОРОКе только ради того, чтобы найти Лекарство, — сказал брюнет. — Для тебя, — сгоряча добавил он. Парень не знал, что происходит между ними, но он точно знал, что Ньют для Шелли никогда не будет безразличен. А некоторые из воспоминаний детства это подтверждали. — Почему ты так думаешь? — блондин вновь устремил свой взгляд на небо, временами вглядываясь в огромные высотные башни. — Ради себя его она искать не станет, — вдруг сказал он. И только когда Ньют медленно развернулся с дрожащими губами он понял, что сморозил. Он не знает об этом. — Только не говори, что она не имеет иммунитета. Томас покачал головой. — Мне жаль... — Твою мать... — вдруг в глазах светловолосого многое прояснилось. — Почему все дерьмо сваливается именно на нас? Брюнет не видел, как по щеке Ньюта скатилась одинокая слеза. Вытеревшись рукавом, блондин достал из внутреннего кармана куртки колбу с голубой жидкостью. — А знаешь, Томми, — он усмехнулся, глядя на нее, — полгода назад я нашел это, — он показал другу колбу. — Что это? — спросил бегун. — Сыворотка, которая может вернуть Память, — Ньют и сам удивился, что его слова звучат так легко. — Частично, конечно, но это дела не меняет. Если тебе интересно, откуда Шелли ее взяла, то отвечу: во время грозы в Жаровне Тереза вколола ей эту же штуку, от чего она в последние дни себя вела немного странно. Томас удивился: неужели еще в Жаровне Тереза пыталась кому-то навредить? Нет, она не могла... Парень помнит, как она предлагала ему вернуться, а он отказал, совершенно не думая, что она попытается воздействовать своими методами на кого-то еще. Но почему Шелли об этом не рассказала? — Почему она не рассказала? — Не знаю, — признался Ньют. — Честно, я не знаю. Раньше мне казалось, что я ее очень хорошо знаю и что я мог предположить, как она поведет себя в той или иной ситуации. Но сейчас, спустя время, я понимаю, что я ее и вовсе не знал. Томас его понимает. Он видел, как в первые дни ему было тяжело: парень совсем ничего не ел, старался не лезть в разборки между глэйдерами и филдерами. Но он ничем ему не мог помочь. Хотя бы потому, что он не знал, как. Да, он мог просто подойти и сказать: «Не грусти, Ньют. Ты ее забудешь», но это было бы ложью. Первая любовь никогда не забывается. Сведя брови к переносице, Ньют спросил: — Как думаешь, — он повертел колбу в руках, — оно того стоит? Томас вздохнул. — Если ты хочешь вернуть свои воспоминания — возвращай. Там не будет ничего, чего ты должен бояться.***
Галли сказал, что они выдвинутся вечером, ближе к пяти часам. Он сказал, что давно следил за Терезой (за что получил порцию косых взглядов Томаса) и уже знает, что сегодня, в субботу, свой вечер она обычно проводит в небольшом кафетерии в трех сотнях метрах от Западных ворот. Чаще всего она там бывает вместе с Шелли, но иногда бывало и так, что она ела мороженое в полном одиночестве. За несколько минут до полудня Ньют решился: он все-таки сделает это. И плевать, что его будет ждать там, в воспоминаниях. Это его воспоминания, и он должен их увидеть сам, а не услышать отголоски собственного прошлого от кого-то левого. Ведь кто знает, сколько еще тайн он узнает о своем детстве, узрев события в ПОРОКе? Вводить ее было не больно: иголка вошла в вену, как по маслу. Ньют побоялся трогать правую руку, поэтому ввел сыворотку в левую. Сейчас он расслабленно лежал на своей кровати, пялясь в потолок. Спустя пару минут он понял, что вышло не все, как он предполагал: он-то думал, что после ввода этой хрени он мгновенно отрубится как после снотворного, но не тут-то было. Шелли заражена. Черт дери, где они так нашкодили с ней? Почему другие ребята заслужили иммунитет, а они нет? Они же его не зарабатывали, в конце-концов. Теперь становится ясна причина, по которой Шелли не выходит за стены — она боится, что может заразиться. Воссоздав последний увиденный им ее образ в голове, Ньют отметил, что она не выглядит, как шиз. Быть может это потому, что ПОРОК проводит над ней какие-нибудь чудаковатые эксперименты и использует ее в качестве лабораторной крысы? Быть может потому она осталась там? Потому что ПОРОК может... помочь?... Не стоит об этом думать. Когда блондин думает о подобных вещах, он сразу же начинает вспоминать тот монолог Шелли в Шизолэнде, когда они с Фрайпаном отправились в логово Маркуса. И после ее слов о ПОРОКе он сразу же начинает вспоминать о том первом поцелуе, который они подарили друг другу. Это было немного неожиданно и странно — в мире постапокалипсиса они нашли того, о ком могут заботиться. Кого могут любить. Интересно, сработает ли план Галли? По его плану они проникнут в Денвер и пройдут тот маршрут от кафе до комплекса ПОРОКа. Она в это время будет идти уже где-то там. Томас должен рискнуть и показаться ей, а она, если испытывает все те же чувства, последует за ним. Бегун должен показать, что он хотел с ней встретиться и спросить о чем-нибудь, что волнует их обоих — словом, сделать все, чтобы задержать ее. В это время Галли накинет на ее голову черный мешок, а Ньют завяжет руки тугой веревкой. После этого Томас вколет ей успокоительное и уже оттуда они понесут ее сюда, в свой дом, который им выделила АнтиПОРОКовская организация. Их цель — узнать, где находится Минхо. Так же Галли сказал, что у него есть идея того, как они проникнут в ПОРОК незамеченными. Вдруг Ньют вспомнил о Винсе, который не разрешил им совершить еще одну операцию. Интересно, что он с ними сделает, когда они встретятся? Да и вообще, как он отреагировал на их побег? Да и Шелли может присоединиться к ним и стать членом АнтиПОРОКовской коалиции. Все зависит только от нее. Но Ньют сделает все, чтобы поговорить с ней. Один разговор ведь ничего не стоит, верно? С такими мыслями Ньют и провалился в глубокий сон.***
— Лиззи! Мальчишка бежит по длинному коридору, фокусируя свой взгляд только на темноволосой макушке среди других ребят. — Лиззи! Девочка испуганно оборачивается, но когда понимает, кто к ней несется, сломя голову, идет к нему навстречу. Когда они дошли друг до друга, она не выдержала и обняла его. Он в это время положил свою голову ей на плечо, коря себя за все происходящее. — Мне страшно, Нь...ют, — сказала она, запнувшись на имени. Ей придется привыкнуть к его новому имени. Собственно, как и ему к ее. — Не бойся, сестренка. Скоро все наладится, вот увидишь, — он погладил ее по спине. — Я верю, большой брат. Я верю, — прошептала она ему в грудь.***
Он стоял перед дверью ее комнаты уже несколько минут, не решаясь войти. Минхо поклялся своей жизнью, что она живет здесь, потому что видел, как после процедуры она зашла именно в эту комнату. Ньют хотел было запротестовать, мол, «сам бы тогда привел ее», но его протест сразу же затихал, как только он вспоминал, что сам вызвался позвать их. Он был уверен, что с Терезой и Томасом такие проблемы не возникнут. Так почему он сейчас должен чего-то бояться и мешкать? Наверное потому, что не каждый день увидишь на станции человека, у которого остался в живых кто-то из родственников. Шелли и Галли своей судьбой очень похожи на Соню и его самого — такие же брат с сестрой, попавшие в ПОРОК. Вот только почему-то ни Галли, ни Соня (слава богу) не живет в изоляции от остальных. Собрав всю смелость в кулак, Ньют постучался в металлическую дверь и стал ждать признаков жизни с другой стороны. Через секунду дверь приоткрылась, а из-за нее выглянула девочка, примерно его возраста. По ее знакомым коньячным глазам он понял, что Минхо направил его туда, куда следовало: — Привет, я... — Ньют, — так же тихо продолжила она, — я помню. — А кто ты, я тоже помню, — с улыбкой ответил он. — Мы тут решили похитить тебя надолго. Ты как, с нами? Шелли вышла и осмотрелась в коридоре: — Ты же один. С кем это — «с вами»? — С Томасом, Терезой и моими друзьями. Девочка сделала задумчивый вид, а после этого с громким хлопком захлопнула дверь. <...> — Ладненько, — сказал Томас. — Возьмем с собой Терезу? Из соседней комнаты. — На пижамную вечеринку? — фыркнул Ньют. Потом хитро улыбнулся. — Шучу, к ней Шелли пошла, а я к тебе. Идем за ними. У нас в запасе осталось час-два, не больше.***
Ньют плакал. По-настоящему, никого не стесняясь. Его не узнала собственная сестра. Доктор Левитт сказал, что это временная амнезия, но мальчишке чертовски больно было смотреть на близкого родственника, когда тот в это время пялился непонимающим взглядом и спросила: «А кто это?». Теперь это не Лиззи. Теперь это не та малышка Лиззи, любящая рассказывать свои выдумки и имбирное печенье на Рождество. Теперь это Соня. — Она теперь Соня, представляешь? — блондин шмыгнул носом. — Ньют, я тебя понимаю... — успокаивающе сказала Шелли. — Я тоже проходила через это, и поверь, я знаю, как тебе сейчас больно. — Да-да, конечно... — он стер со своих щек дорожки слез. Вместе с Шелли они сидели на одной из лестниц, дожидаясь Томаса. Его и Терезу зачем-то позвали к канцлеру, и он попросил дождаться, после чего втроем они отправятся в столовую. Тереза же отнекивалась тем, что у нее еще куча дел и она сейчас занята важным проектом по математике. — Пусть она теперь и Соня, но настоящего имени я никогда не забуду, — сам себе пообещал мальчишка. — Я тоже так думала... — Шелли покачала головой. Ньют развернулся к ней. — Что? Ты о чем? — недоумевал он. — Знаешь, сейчас, спустя несколько лет, я забыла имя Галли, данное ему мамой. Свое же имя я помню до сих пор. Правда выговорить у меня его не получится, — с сожалением сказала она. Ньют даже не спросил, почему. Потому что он знает ответ. Когда ребенок в ПОРОКе говорит имя, данное ему при рождении, у него сразу в голове начинается круговорот самых страшных воспоминаний в его жизни: стулья с электрошокером, выжигание татуировки лазером и многое другое... Каждый принимал свое новое имя по-разному. Девочка достала небольшой кусочек белой плитки, которая недавно обвалилась в одном из кабинетов. Она написала на ступеньке несколько букв. Чтобы прочитать написанное, Ньюту пришлось встать. После прочтения он понял, что Шелли раньше звали Изабель. — Красивое имя, — хмыкнул он. — А в сокращении как? Иззи? — Что? — переспросила она. — Нет, у меня сокращений не было. — Теперь будет, — Ньют дружелюбно улыбнулся.***
— Почему она больше времени проводит с ними? — проворчал Ньют, глядя на смеющихся Шелли и Эриса. — Ты хотел сказать с ним, — уточнил азиат, с легкой усмешкой поглядывая на друга. Ньют заметно напрягся. — Ничего подобного! — отвернулся он. — Ой, ну конечно, — Минхо закатил глаза. — Давай, начинай врать человеку, который тебя знает больше пяти лет.***
— Ты сказал это! — Нет, Минхо, тебе послышалось. — НЕТ, ТЫ СКАЗАЛ. — Какое у тебя есть доказательство? — Я слышал. Ньют стукнул себя по голове. — Просто произнеси это снова, и я от тебя отстану. — Нет. — Почему? — Потому что. — Если ты этого не скажешь мне, то я прямо сейчас пойду и скажу ей об этом! — О чем? Минхо закатил глаза. — О том, что ты мне сказал. — А что я сказал? — Мне казалось, что ты идиот. А теперь я понял, что мне не казалось, — с иронией в голосе сказал он. — Ты знаешь, что я не шучу. — Ладно-ладно, — Ньют поднял белый флаг. — Мне. Нравится. Шелли. Минхо от радости захлопал в ладоши. — Видишь, как это просто? Теперь ты должен осознать, что влюблен в нее уже три года. Вместо того, чтобы что-то сказать в ответ или же как-то запротестовать, Ньют продолжил читать книгу. Зачем ему отвечать, если Минхо и так знает, что это правда? — Ты же вышлешь мне приглашение на свадьбу, да? — МИНХО, ЗАВАЛИСЬ!***
Ему четырнадцать, а ей тринадцать. Он осторожно постучал в дверь. Она должна быть там. После случившегося она не могла пойти ни к Галли, ни к Томасу, ни к Эрису. Не посмела бы. Никакой реакции не последовало. Ни через секунду. Ни через минуту. Не стерпев, юноша дернул ручку двери и понял, что комната все это время была не заперта. Он осмотрелся: в ней было все, как обычно. Всю шеллинскую эстетику портила сама Шелли, свернувшись в позу эмбриона на кровати, укутавшись пледом. Кажется она плачет. Несмотря на все препятствия с ее стороны, он наконец развернул подругу к себе и, наконец-таки, заглянул в ее бездонные глаза: — Ты чего? — Просто, — она закусила губу. — Мне чертовски обидно, Ньют. — Из-за того, что у меня сегодня день рождение? — нахмурился он. — Нет, — поспешила ответить она. — Нет, вовсе нет. Мне очень обидно за то, что случилось с твоим подарком. — Боже ж ты мой, только из-за этого? — Ньют удержался от того, чтобы не закатить глаза. — Переставай реветь, ты сама мой подарок! От его слов в душе потеплело, но она даже не покраснела. — Ньют, это не правильно! — она продолжила протестовать. — На мое двенадцатилетие ты подарил мне шоколадку, которую сам попросил в качестве одного из трех Желаний! — Во-первых, — начал он, — это было только мое желание и это только мой выбор. Если он тебе не нравится — твои проблемы. А во-вторых, эту шоколадку мы съели вместе, помнишь? Так что это и мне подарок тоже. — Но это неправильно... — она уже давно перестала плакать, но опухшее лицо говорило о том, что если понадобится, то она готова разреветься снова. — Если бы Галли не положил свою микросхему на открытки, то у тебя бы был мой подарок! Я ведь так старалась, вырезала, клеила... И Ньют знает, что она ему хотела подарить. Это должен был быть коллаж из фотографий Чудес Света, которые остались в далеком прошлом — сейчас на Земле не осталось ни одного из семи объектов из-за солнечных вспышек. И он понимает, что ей очень обидно от того, что его испортил Галли по своей неосторожности — юноша оставил свою незаконченную микросхему на столе, которая излучала не очень благоприятные частоты. Так что на месте в коллаже, где она лежала, образовался ярко-фиолетовый след, сжегший его часть. Без лишних слов он заключил ее в объятья. Как же она не понимает: единственный подарок, который для Ньюта всегда будет дорог — это счастье и полное здравие всех его друзей. В том числе и то, что самое главное — она жива, здорова, и не заражена Вспышкой. Когда ее рука затекла, Шелли отстранилась и отстраненно присела на край кровати, свесив ноги вниз, на пол. Она раздумывала над своими дальнейшими словами. — Обидно, что так вышло, — она обернулась к нему. — Я хотела подарить тебе что-нибудь и порадовать. Ньют о чем-то задумался, а потом хитро улыбнулся: — Поцелуй. — Что? — кажется, она не расслышала. — Поцелуй меня. Это будет самый лучший подарок на мое день рождение. Шелли даже притихла. Он что, шутит что-ли? — Ты издеваешься? — поинтересовалась она. — Ни разу. Ты что, испугалась? — вдруг его осенило. — Ну же, Иззи. Один поцелуй ничего не стоит. Звучит, как вызов. Она пододвинулась к другу. — Ты же не будешь надо мной потом смеяться? — с прищуром спросила она. — Скажи мне, я когда-нибудь над тобой смеялся? — он ответил вопросом на вопрос. — Никогда. Зажмурившись, она решила сделать это. Ньют не должен знать, что она чего-то боится. Тем более, что это всего лишь поцелуй. Она собиралась поцеловать его в щеку, но юноша в этот момент неудачно повернул голову, и Шелли коснулась своими губами его губ. Она отшатнулась и посмотрела на него с чуть расширенными зрачками. Не промолвив ни слова, она вскочила и с огромной скоростью вылетела из комнаты. — Шелли!***
Им четырнадцать. Ньют никак не может поверить в то, что он ее бросает. Снова. Он ей не сказал, что сегодня состоится отправка в Лабиринт. Не смог. Глядя на нее у него прерывается дыхание, и он не в силах и слова сказать. Тем более слова прощания. Он попросил доктора Пейдж не будить ее в такую рань. Лучше она узнает об этом, когда проснется. Также сегодня в Лабиринт отправляется несколько девчонок группы B, так что перед Стеркой его одного не оставят. Несмотря на то, что ему хотелось посидеть в одиночестве. Он знает, что там, в Глэйде (такое имя поляне дал Алби, который вместе с Минхо и Галли уже проходил Первую Фазу), он не будет помнить ничего, кроме собственного имени. Там он забудет о Соне, о Томасе, о Шелли... Соня отправляется в Лабиринт через два месяца — Шелли ей выиграла времени, вызвавшись добровольцем отправиться в Филдрейд раньше. Ньют, безусловно, был благодарен ей за это. Сначала он не задумывался об этом, а теперь понял: она хочет поскорее пройти Стерку и забыть, что в соседнем Лабиринте у нее лучшие друзья и двоюродный брат. Что же с ней будет, если она узнает, что без ее ведома его отправили в Лабиринт? Уже узнала. Юноша видит, как девушка к нему несется через весь коридор: растрепанная, в пижаме, а в глазах настоящее обвинение. Она встала прямо напротив него. В ее глазах застыли не слезы, а праведный гнев на друга — как он мог ей об этом не сказать? Видно Ава решила, что Шелли обязательно нужно об этом знать. Доктор Пейдж вышла из своего кабинета, где обследовали девчонок, и сказала, обращаясь к ним обоим: — Можете пройти в инфекционную. Там пока свободно, а когда придет время, — она внимательно посмотрела на Ньюта, — я его позову. — Хорошо, — не сказав ничего больше, Шелли взяла блондина за руку и они прошли в инфекционную. В этой комнате Ньют и Шелли впервые заговорили друг с другом — им ставили уколы, когда им было лет по восемь. Ньют до сих пор думает о том, что бы произошло, если бы в тот день он с ней так и не заговорил? Наверное, многие вещи в его жизни бы определенно поменялись. Она утыкается носом в его ключицу и начинает плакать, как не плакала уже давно. Он обнимает ее крепче, в порыве успокоить, и зарывается носом в ее волосы, чтобы девушка не увидела его слез. — Я буду скучать, — чуть слышно всхлипывает она. — Эй, — он заглянул в ее глаза и нахмурился, — мы не прощаемся навсегда. — Ты отправляешься в Лабиринт, — сухо сказала она. Ньют берет ее ладонь и приближает к своим губам, целуя костяшки. В глубине души у нее зарождается странное чувство. После того неловкого поцелуя, что и поцелуем в принципе сложно назвать, они ни разу не поднимали эту тему. Тему того, что они могут быть друг для друга кем-то больше, чем просто хорошими друзьями. (Mendum — Stay With Me) И только сейчас Шелли осознает, что Ньют ей симпатичен. Не как человек, не как друг, а как парень. Юноша часто говорил о том, что маленькая тыковка Иззи превращается в прекрасную девушку. Шелли же только отмахивалась от его слов и говорила, что не любит, когда ей льстят. Огненный румянец на бледной коже это, видимо, подтверждал. Она задумывается: а что, если он и вправду так считал? Вдруг она ему и вправду нравилась? Не как друг, а как девушка. Минхо любил подшучивать над ними, но Шелли не обращала на это должного внимания. Быть может, азиат знал чуть больше, чем она, поэтому и знал, о чем говорит. Девушка закусывает губу и невесомо проводит пальцами по его щеке, переходя к обветренным губам. Если они и вправду больше не встретятся, то самое время сделать это. И она делает. Поднимается на носочки и со свойственной ей осторожностью касается его губ своими. Она немного отстраняется и с замиранием сердца ожидает его реакцию. Он лишь крепче обнимает ее за талию, и наклоняется, заставляя ее замереть. Он впивается в ее губы поцелуем — он был намного требовательнее, чем его целовала она. Шелли обвивает руками его шею, отвечая на поцелуй. Он становится нежнее, потому что юноша запихивает свое желание куда подальше, хотя он ждал этого очень долго. Он влюблен в нее с первого взгляда, а свою симпатию и заинтересованность совсем недавно. Только сейчас, когда снаружи ждет Стерка, которая сотрет все его воспоминания. И это, к сожалению, тоже. Он прижимается губами к ее переносице, заверяя: — Мы встретимся вновь, слышишь? Мы найдем друг друга и будем снова вместе. У нее кружится голова от его прикосновений. Ньют снимает с себя кулон в виде пули, который он попросил достать из Жаровни у Томаса. Эта обычная серебряная пуля, которая была найдена брюнетом во время одной из экспедиций. Сейчас такие уже не используют, поэтому ее можно считать за необычный трофей. Он клянется, что никогда не забудет того, как долгими поздними вечерами они с Шелли рассматривали картинки достопримечательностей Того Времени и тем более он не забыл того, что она всегда мечтала о какой-нибудь военной штуке, будь то просроченная граната или обычная пуля. — Она серебряная? — удивляется Шелли, когда парень откидывает волосы с ее шеи, надевая кулон на нее. Когда он сделал задуманное, Ньют покачал в знак согласия. — Как ты... — Томас. Он нашел ее пару недель назад, когда выбирался наружу. Вообще-то, я хотел устроить сюрприз на твое пятнадцатилетие, но раз уж не вышло, подарю сейчас. — Спасибо, — прошептала она. — А мне опять тебе нечего подарить, — хмыкает Шелли. — Поцелуй меня, — выдыхает он ей в губы. Она же выполняет его просьбу, целуя его так, словно это их последний поцелуй в этой жизни. Собственно, так оно и было.***
— Доктор Пейдж, — юноша привлек внимание женщины. — Вы и вправду считаете, что у нас есть шанс найти Лекарство от Вспышки? Он задал этот вопрос именно сейчас, потому что через пару минут женщина сделает ему укол, от которого он отключится и после которого окажется в Глэйде без воспоминаний. Ава сказала, что для частоты эксперимента испытуемые не должны ничего писать у себя на руках, чтобы напомнить о чем-то из прошлой жизни. Ньют же не послушал ее указа и на одной из фаланг написал всего два имени: Лиззи и Иззи. — Да, я в этом убеждена, — ответила она. — Не волнуйся, Ньют. После прохождения Лабиринта мы завершим остальные Фазы и с тобой и Соней все будет в порядке. — Я беспокоюсь не о себе, — признался он. — Я беспокоюсь о Шелли. — Ясно, — хмыкнула она. — Уверяю, что с вами все будет в порядке. — Надеюсь, — согласился он. Ньют почувствовал, как мир вокруг начинает растворяться, а в голове образуется долгожданная пустота. Следующая остановка — Лабиринт.***
Ньют распахнул глаза и резко вздохнул, заставляя Соню испуганно вскрикнуть. Блондин взглянул на совсем неожиданного гостя, а та поспешила объясниться: — Мы узнали о вашем побеге. В тот же день Винс узнал, что АнтиПОРОК собирается штурмовать Последний Город, поэтому решил отправиться на одну из этих баз. А мы попросились с ним. — Кто «мы»? — уточнил он. — Я, Эрис и Ари. Винс высадил нас здесь, а сам направился на другую базу, рядом с воротами. — Понятно, — глубокомысленно заключил он. — Ты как себя чувствуешь? Все нормально? Ньют не забыл, что Соня и Гарриет эти полгода находились у ПОРОКа. Должно быть, девушка тяжело оправлялась и привыкала к новому образу жизни. Странно видеть ее здесь. — Да, все стабильно, — она улыбнулась. Светловолосая сидела на табуретке, повернувшись к собеседнику спиной. Такой расклад ее явно не смущал, и именно поэтому она продолжила смотреть на свои кроссовки, стесняясь что-либо сказать. Бедственное положение ребят спас очень прямолинейный Эрис: — Сонь, ну что? Как разговор с брато... — он запнулся, когда понял, что Ньют уже проснулся. Парень демонстративно развернулся, постучал по косяку, а потом зашел в помещение. Посмотрев Ньюту в глаза, он сказал: — Я постучал, перед тем, как зайти. Ньют стукнул себя по голове. Соня тем временем пыталась как-то исправить сказанное русоволосым: — Эээ... Ньют... Вообще я пришла для того, чтобы... — Я знаю, — блондин убрал с лица руку. — Я знаю, что ты моя сестра. Ее глаза округлились от удивления: — Но как? Откуда? — Оттуда, откуда же и ты, — хмыкнул Эрис. — Ты думаешь, Галли бы не упустил такой возможности, как рассказать ему об этом первому? — Вообще-то, — Ньют нарочно покашлял в кулак, привлекая к себе внимание, — Галли мне ничего не говорил. А ты узнала об этом из-за него? — он посмотрел на свою сестренку, которая в ответ покачала головой. — Стой, — притормозил зеленоглазый, — а ты-то как узнал? Хватит лгать кому-либо. Пришло время сказать правду. — В лагере Правых Шелли мне оставила сыворотку, возвращающую часть Памяти. И вот, спустя время, я решил поступить так, как бы она хотела — вколол ее. Эрис закатил глаза. — Ну вот, опять! — возмутился он. Стоило упомянуть, что его отношение к Шелли несколько изменилось. Ньют точно не знает, что именно на него повлияло и что именно поменяло его принципы и взгляды на жизнь. Но он знает точно то, что повлияло не только на него, но и на остальных — расстояние и время. Именно это погубило в Эрисе того, кто его знал до бомбежки Правых. Нет, иронично-саркастичные шутки никуда не делись, да и улыбался он, кажется, больше. Он просто решил, что Шелли не заслуживает такого количества скорби и сострадания, которое она получала ото всех друзей. На третий месяц в русоволосом что-то сломалось — он просто перестал упоминать ее имя в разговорах, в конце-концов называя ее «знакомой». Трудно поверить в то, что раньше он считал ее любимым человеком, частью его семьи. Когда Ньют спросил, что с ним случилось, то Эрис не стал отмалчиваться, как обычно это делали остальные: он сказал, что вокруг Шелли не крутится весь его мир и поэтому он просто предпочитает делать вид, что в жизни ее никогда у него и не было. Интересно, что он скажет, когда узнает, что Шелли все это время была жива и работала на ПОРОК? — На твоем месте я бы выбросил эту чертову сыворотку! Хотя бы потому, что мне и без воспоминаний о прошлом живется неплохо, — сказал он. — Не кипятись, — попросила Соня друга. Она развернулась к брату и спросила, глядя в глаза: — А что ты вспомнил? — в ее глазах светился беззлобный интерес и простое любопытство. Ньют вспомнил многое. Но недостаточно, чтобы сложить полную картину собственного детства. — Я помню, как нас забрал ПОРОК. Я помню, что ПОРОК дал нам совершенно другие имена — они не оставили тех, которые нам дали родители. И еще я помню, что ты отправилась в Лабиринт позже, чем предполагалось. — Почему? — удивилась она. — Шелли вызвалась добровольцем на твое место. — Но... — прошептала Соня, — Шелли приехала сразу после меня. Что-то здесь не сходится... — задумчиво произнесла она. — Быть может, что-то пошло не по плану, — сказал Ньют с сожалением. — А ты помнишь свое имя? Ну то, которое тебе дали родители? — Нет, — честно ответил он. — Зато твое помню, — он не стал дожидаться ответа. — Лиззи. Соня жадно глотала воздух, чтобы не расплакаться прямо сейчас. ПОРОК настолько жесток, что разделил родных брата и сестру, отправив их в разные Лабиринты. — Признаюсь, я не хотел вводить сыворотку. Но после того, как я увидел Шелли по ту сторону, я все-таки решился. Даже не знаю, что меня сподвигло: глупость или смелость. Соня улыбнулась, а Эрис, не ожидавший очевидного, переспросил: — Шелли жива? — его вопрос звучал слишком неожиданно и, сглотнув, он перефразировал. — Она в ПОРОКе? — Да, — с сожалением качнул головой блондин. — Она на него работает, — лучше Эрис узнает об этом от него, чем от какого-нибудь поганого языка какого-нибудь Галли. — Ну, — он сделал вид, что его никак не задело, — я так и думал. Подожди, — его вдруг осенило, — мы же не будем пытаться вытащить ее оттуда, да? — Эрис! — обвиняюще сказала другу Соня. — И с каких пор ты стал таким эгоистом? — С тех самых, как Тереза и Шелли бросили нас подыхать вместе с выжившими у Правой Руки, — на автомате отчеканил он. — На твое счастье, Эрис, — Ньют решил ответить на заданный русоволосым вопрос, — это только ее выбор. Насильно из Денвера ее никто не потащит. — Всмысле? — встряла Соня. Она, по правде, только и приехала для того, чтобы вытащить Шелли. — Она не имеет иммунитета. А стены Денвера — единственная преграда на пути к тому, чтобы она не заразилась. Филдеры приоткрыли рты от удивления. Соня от того, что не могла в это поверить, а у Эриса и мыслей подобного характера не было. Да, он перестал о ней вспоминать, но он никогда не желал ей такой участи. — Она может в любой момент стать хряском, как и я, — признался Ньют. Что-то он не подумал о том, что он за сегодня вывалил на них слишком много правды. У Сони по щекам потекли слезы, а Эрис молча вышел из комнаты, напоследок стукнув дверью. Ньют быстро поднялся с кровати и заключил сестренку в объятьях, в то время как сама Соня уткнулась носом в его плечо. — Почему? — задала она риторический вопрос. — Почему именно вы, а не кто-то другой? Ньют погладил рукой ее по голове, настойчиво игнорируя неприятное щипание в уголках глаз. — Я не знаю, Лиззи, — ему тяжело дались эти слова. — Мне жаль.***
Время близилось к четырем. Вот уже несколько минут Эрис сидит на крыше, спрятав лицо в ладонях. Он плакал. Он позволил себе слабость из-за того, что жизнь, оказывается, несправедливая штука. Многое в глазах обрело смысл. Он-то раньше думал, что Шелли умерла, поэтому никак не пытается связаться с ними из ПОРОКа. И все равно какая-то его часть точно знала, что просто так умереть она не могла. Когда он узнал, что Шелли все это время была не просто жива, а добровольно помогала ПОРОКу, он жутко разозлился на нее. Какие они друзья, если находятся по разные стороны? А сейчас Эрис понял, что он должен был связаться с ней. Он и никто больше. Русоволосый просто вспомнил. Вспомнил ее счастливую улыбку. Вспомнил ее темные глаза, в которых очень часто сияли искры веселья и доброты. И он понял, что отдал бы жизнь за то, чтобы увидеть ее снова. Он представил, как бы она, сидя в своем ужаленном ПОРОКе, обрадовалась, если бы получила какой-нибудь сигнал с их стороны. Думать об этом, конечно, хорошо, но... Если она работает на ПОРОК, то ей по-любому доверяют. А это значит, что она бы без проблем могла послать им сигнал. Почему она этого не сделала? Не смогла? Не захотела.