***
Каждый в своей жизни с нетерпением ждёт момента, когда на руке наконец — таки появится та самая заветная надпись. И момент, когда это наступает, просто великолепен, если не считать ужасной боли на запястье, от которой хочется лезть на потолок. Но после, после можно наслаждаться надписью на руке, а также гадать, как вы встретитесь, если на запястье написаны имя и время встречи. Или во сколько будет встреча, если есть только обстоятельства встречи. Кстати о последнем. Дима несколько опасался своего соула, потому что, ну, у некоторых его знакомых были либо имя и время, либо небольшие и милые «подсядет в кафе», «заговорит в кино», «поделится мороженым» и подобное. Бывали, конечно, и такие, как «ударит дверью», «поймает при падении» или «повалит на пол». Но это всё равно было мило и не столь опасно, как у Димы. Вот у него было жестко. Именно после своей надписи он стал быть ещё более бдительным при переходе дороги. Ведь, согласитесь, надпись «собьёт на машине» не говорит ни о чём хорошем и безопасным, что могло бы закончится хотя бы простым разбитым носом или парой ушибов. В общем, ничего безопасного и не заканчивающегося летальным исходом Дима в этом не видел. Потому и боялся встречи. Пиздецки боялся. А Антоха ржал, ржал, как невменяемый, и хлопал друга по плечу, говоря, что он — тот ещё лошпед. За что получал смачного такого леща… в бок, потому что для того, чтобы дотянутся до головы этой шпалы, нужно притащить стремянку; а пока ты за ней сбегаешь, то Антоха уже уйдёт очень далеко своими семимильными шагами; а тащить стремянку за ним через полгорода — дело запарное и тяжёлое. Так что проще дать ему леща куда — нибудь в область таза или колени, а после со злобным хохотом слушать матершиные словечки, которые больше ни от кого не услышишь, особенно в таком красочно описывающемся контексте. Но чем больше времени проходило, тем меньше было синяков на коленях Антона, который давно перестал ждать свою пару с надписи «Сергей. 18:23», потому что за девять лет со своего шестнадцатилетия миновало слишком много дней с этой цифрой. А Дима, кажется, был рад, но и одновременно огорчён тем, что пока не встретил своего соула. Но, по всем законам подлости жизни, стоит тебе только расслабится, как наступает полный и беспросветный хандец. Собственно, ничего удивительного и непредвиденного, но осадок всё равно остаётся неприятный. Особенно сейчас, когда слышится скрежет тормозящих колёс по асфальту. Вот прям ни капли неприятное чувство. А уж что говорит о болючем ударе о капот чьего — то мини — Купера, хотя и так понятно чьего. Его соул — долбанный коллекционер и любитель жёстких Куперов. Интересно, а знай его соул обстоятельства встречи, то прицепил бы подушек или мягкое одеяло на капот? — Господи! Вы в порядке? — из машины выскочил симпатичный мужчина лет тридцати, опускаясь перед Позовым на колени. Прекрасно, его пара — мужчина, хотя это несомненный плюс, ведь Шастун всегда называл его незабываемым голубым голубем, которых ещё поискать надо. Запястье неприятно жжётся, но с болью в рёбрах и голове на это как — то плевать. — Дмитрий, вы в порядке? — мужчина усмехается, щёлкая пальцами перед глазами мужчины и понимая, что его «Дмитрий. 12:37» нашёлся таким болезненным способом. — Собьёт на машине, как я понимаю? — Позу хватает некоторой наглости ответить в такой манере, но не принять помощь от своего нашедшегося соулмейта — грех. — За это могу принести свои извинения в качестве ужина в шесть часов вечера, — он нахально ухмыляется, помогая Диме сесть в машину — Арсений, кстати, — спокойно протягивает руку, которую тут же пожимают в ответ — Так что? Как тебе предложение, Дима? — Ну, ты можешь присоединится к нашему с другом ужину, — Поз ухмыляется нахально и радостно, уже предвкушая разочарованное бормотание Антона о том, что: «Ну и как ты смог найти своего соула раньше меня? Жизнь несправедлива». — Тогда я и приду с другом, — Арс улыбается и предлагает подвезти Диму. — Замётано.***