tie the knot

— Тебе нужны новые ботинки. Они только вышли на парковку, где их ожидал мерседес Гука. Судя по всему, стоил он как три квартиры Чимина. Чон придерживал дверь для Пака, ожидая, чтобы тот сел назад, но остановил, положив руку на плечо.  — Что? — раздражённо смотрит в глаза Гука. — Новые ботинки, — нетерпеливо повторяет Чон, указывая на паковские тейлорсы. — Мы едем в один из самых дорогих ювелирных салонов Сеула, а ты в своих конверсах, которые просто молят о пощаде. Ты думаешь, ювелиры поймут, что ты можешь себе позволить? — В том-то и дело. Я не могу это себе позволить, — зло смотрит на Чонгука, без дальнейших слов залезая в салон. Чонгук закатывает глаза и садится вперёд на место пассажира. Место водителя занято тихим мускулистым парнем, лицо которого скрыто тёмными очками и bluetooth-гарнитурой. Он ухом не повёл, когда парни сели в машину. Чонгук, не обращая внимания на водителя, оборачивается, чтобы посмотреть на Чимина. — Я же плачу, господи. Меньшее, что ты можешь сделать, — выглядеть как человек, который заслуживает этого. — О, так вот в чём дело, — усмехается Чим. — Во-первых, ты раздражён потому, что я не выгляжу как кто-то, кто хорошо бы смотрелся с таким денежным мешком. И, угадай что — я не такой. Мой мозг больше, чем задница, и это противоречит твоим стандартам. Во-вторых, ты опять стал осуждающим мудаком. Всем должно быть похуй, на то, что ношу я кроссовки или нет. — Я не осуждаю, просто это очевидно, — он поворачивается к водителю, обмениваясь с ним парой слов, в которых проскальзывает что-то типа Сваровски и Каннам, а потом вновь оборачивается к Чимину. — Также известно как этикет. Ты знаешь, что-то, что всё ещё существует в обществе? Чим вопросительно гнёт бровь. — Хорошо, что ты мой жених, иначе они не будут ждать и секунды, чтобы покритиковать, — продолжает Чон, наблюдая за водителем, который выезжает с парковки. — Кто знает, возможно они будут достаточно милыми и подумают, что ты только слегка не нормален, а не полный псих. — Да. Ненормальный. Этим словом вы описываете богатых, сумасшедших людей. Я бы подумал, что ты тоже не нормален, если бы это не было слишком мелко для твоего воображения. — У меня потрясающее воображение, спасибо, — говорит Чонгук, слегка оборачиваясь, когда они останавливаются на светофоре. — Ты даже не можешь стерпеть конверсы, — раздражённо выпаливает Пак. — Ты не думаешь о таких вещах как повседневный стиль, современная мода или свиданиях в кофейнях в дождливые дни, или всё что угодно, что может ассоциироваться с моей обувью. Но нет, единственное, о чём ты можешь думать, — этикет. — Это единственное, что я сказал вслух. Это не всегда означает, что я не думал о чём-то ещё, — рявкает Гук. — Если мои речевые фильтры не позволяют говорить, что у меня на уме, как это делают некоторые , это не значит, что у меня воображение хуже твоего. — Да? — уголок губ Чимина превращается в ухмылку. — О чём ты фантазируешь? Как снимешь кеды с кого-то и будешь любоваться как леггинсы обхватывают ноги, акцентируя внимание на их длине и худобе? Ухмылка становится злой, когда Гук пробегает глазами по ногам старшего, после кашляя и закидывая ногу на ногу. Его покрасневшие щёки доказывают то, насколько далеко могло зайти его воображение. Итак, Чон Чонгук не просто мудак, а озабоченный ублюдок. Чимин решает никак на это не реагировать. Так как он уже упомянул снятие обуви, Чим не может не представлять, как младший будет стягивать с себя слои одежды, показывая тело, доведённое до совершенства, сексуально улыбаясь. Не смотря на то, что на всех их встречах на парне был бомбер, Пак не сомневался, что Чон был обладателем широких плеч и впечатляющего тела. Внезапно парень представляет Чонгука, разминающего мускулистые руки и демонстрирующего свой шикарный пресс. Глаза Чимина пробегают по спине парня, сидящего впереди, спускаясь к талии. — Почему ты не пристегнулся? — Нам не долго ехать и в Сеуле практически невозможно сильно разогнаться, — говорит Гук, — всё будет в порядке. — Эм, нет. Не будет. Пристегнись. — Чимин, я знаю, что делаю- — Чон Чонгук, бля, пристегнись! — выкрикивает Чим. — Ты реально настолько тупой, думая, что железный? Что будет, если ты вылетишь из окна и тебя переедет фура, а? Всё будет уже не так в порядке, да? Чонгук скрипит челюстями — вероятно готовясь сказать какую-то гадость — но останавливает себя и накидывает ремень. — Спасибо, — бормочет Чимин, поворачиваясь к окну. Повисает неловкая тишина, прерываемая звуками клаксонов из разных направлений. Проходит не много времени, как Чонгук уже готов развеять эту тишину. — Так умер твой отец, да? Ехал в кромешной тьме, не пристегнувшись и не обращая внимания на дорогу. Тупая боль пронизывает Пака. Даже если она показалась не сильной, это не значит, что он бы не пострадал. Чимин решает не отвечать. — Он вылетел через лобовое стекло, когда машину занесло на мосту, и приземлился прямо в реку, где сразу же погиб, — продолжает Чонгук, не обращая внимания на тишину. — И когда его обнаружили, содержание алкоголя в его крови превышало пятьдесят процентов. Пак не пытается его остановить. Он даже не удивлён, что Чон узнал всю его подноготную. Впрочем, это даже не личное дело. Детали происшествия были освещены СМИ, поэтому имело смысл, что парень знал. — Это правда? — Чонгук смотрит на него, ожидая подтверждения. — Ну да, — выплёвывает Чимин, намекая на конец этой беседы. — Извини. Я знаю как трудно потерять родителя, не взирая на то, каким образом это произошло. Пак фыркает, внезапно сильнее хватаясь за сидение. — Особенно, когда они оставляют тебе всё своё дерьмо, которое нужно прибрать. Словно их смерть это просто тревожный звоночек. Всё происходит так внезапно, что если бы он моргнул, то подумал бы, что ничего не произошло. Но чувствует это, и не пытается скрыть своё прерывистое дыхание, когда рука Гука сжимает его руку буквально на секунду. Чимин всё ещё чувствует его тепло, когда младший убирает ладонь. Пак не уверен, как ему стоит реагировать на такой внезапный прилив доброты со стороны Чонгука, поскольку он не был к этому готов ни на йоту. Единственное, к чему он подготовился, был смущающе вспыльчивый характер. — Приехали, — информирует Чон, когда водитель останавливается около шикарного здания, отделанного стеклом. Два швейцара направляются к автомобилю и сопровождают их до самого входа. Интерьер поражает ещё больше. Чимин восторженно смотрит на роскошь этого помещения, украшенного бесконечными рядами стеклянных витрин, которые выставляют напоказ множество ювелирных изделий с бриллиантами и кристаллами. Не видно ни одного полудрагоценного металла. Тогда-то на него обрушиваются слова младшего, по поводу его внешнего вида. Это не из-за этикета, но было бы намного лучше, если бы он оделся получше. Внезапно наставления Чонгука не звучат так нелепо, как это было в машине. Забей, никто не может запугать тебя, кроме тебя самого. — Ты в порядке? — шепчет Гук, обвивая талию Чимина рукой, и не стесняется притянуть его ближе, когда Пак попытался вырваться. Мужчина, который встречает их у входа, кланяется так глубоко, что Чимин почти думает, что он впадёт в прострацию. Мужчина выпрямляется и во всю им улыбается. — Господин Чон, здравствуйте! Добро пожаловать! Рад Вас снова видеть, — он рьяно жмёт руку Чонгуку, прежде чем повернуться обратно к Чимину. Нет никаких сомнений в том, что его улыбка чахнет, после того, как он обращает свой взор к Паку. Но, к счастью, возвращается к своему вежливому поведению, предлагая свою руку. — А Вы, должно быть, счастливчик, которому удалось пленить этого молодого человека — он один из наших самых щедрых клиентов. Я Чон Бёнхи, к вашим услугам. Чим дарит ему натянутую улыбку. — Пак Чимин. Рад знакомству, Чон Бёнхи. То есть, я хотел сказать, господин Бёнхи. Чувствуя небольшое давление на своей талии, Чимин переводит взгляд на Чонгука, только чтобы увидеть, как тот прячет свою улыбку, закусывая щёку изнутри. Младший заставляет вернуть себе серьёзный вид, но глаза сильно выдают. — Чон, говоря о тех эксклюзивных дизайнах, что вы упоминали в нашем разговоре. Мы бы хотели их увидеть. Дайте нам минутку, прежде чем ваши работники принесут их. И не забудьте об особенном предмете. — Конечно, — мужчина отступает, жестом указывая на комнату впереди, — пожалуйста, следуйте за мной. Чимин сжимает руку младшего, когда они следуют за Бёнхи в отдельное помещение. Когда они находятся на расстоянии добрых трёх-четырёх метров от ювелира, Пак притягивает младшего за руку, чтобы прошептать: «Знаешь, кем я себя сейчас ощущаю?» — Кем? — шепчет Чонгук.  — Ли Чжиын в Homespun Tales, когда Юк Сончжэ пошёл с ней по магазинам, — усмехается Чим. — Работники пытались ублажать её, когда она хотела удивить его. Помнишь, когда менеджер был в таком отчаянии, что отдал ей собственный галстук? — Я также помню сцену, когда она ждёт его дома, а на ней только этот галстук, — губы Чонгука приобретают вид невинной улыбки. — Мне сегодня ждать такого же поворота событий? Щёки Пака вспыхивают и он не сильно бьёт Чона локтём в живот, сталкиваясь со стеной мышц. Последнее, о чём Чимин хотел думать, это то, что бы случилось, если бы он вышел к Чону в одном лишь галстуке. Младший сказал бы надеть что-нибудь, как хороший Чон, а потом вернулся бы к своей модели у которой джинсы удачно подчеркивают ноги. — Мечтай, — закатывает глаза Чимин, — всё же это был Юк Сончжэ. Взгляд Чонгука сужается, когда он смотрит вперёд, тыкая языком во внутреннюю сторону щеки. — Жаль, что ты выходишь за эгоцентричного миллиардера, вместо этого сеульского ребёнка, да? Ещё один пункт в список новых открытий о Чон Чонгуке: его легко обидеть. — Господи, тебе сколько лет? Семнадцать? Теперь очередь Чонгука зардеться, направляясь в комнату, где Бёнхи жестом предлагает им присесть в уже установленные кресла. — Мне не семнадцать, — возражает он, — мне недавно исполнилось двадцать два. Не смотря на то, что у них всего два года разницы, Чимин не может не морщиться от мысли, что ему придётся выйти замуж за кого-то настолько юного. Типа только-из-университета. Если он вообще его закончил. Ещё одна причина, почему идея Сангука кажется безумной. Если присматриваться, то ощущение разницы в возрасте пропадает. Хоть у Чона и милое личико с мальчишеским шармом, в нём так же присутствует профессионализм, который заставляет его звучать и казаться старше. Красота Гука содержит глубину в его личности и достоинстве, с которым был воспитан, что заставило бы выделяться из общества сверстников. На самом деле, он мог бы сказать, что несовершеннолетний, и Чимин был бы так же поражён. Должно быть, Чимин слишком долго смотрел на Гука, поскольку ухмылка Чона постепенно стала самодовольной. — Думаю, тебе плевать на мой возраст, исходя из того как ты на меня смотришь. Отличный способ испортить момент. — Какой смысл волноваться о человеке, на котором я женюсь, если всё это ради денег? Красивые глаза Чонгука наполняются влагой и это почти ранит Пака, когда он слышит бормотание младшего: «Ты не должен был так говорить». После чего он отвернулся. — Послушай, — начинает Чимин, спустя какое-то время, виновато трогая его за руку, — мне жаль. Я не это имел в виду. Он отстраняется, когда Чон наклоняется непозволительно близко, опаляя своим тёплым дыханием открытую шею старшего. Пак застывает на месте, пальцы хватаются за воздух, а лицо белеет, когда Гук шепчет где-то рядом с ухом. — Рано или поздно тебе придётся за это заплатить, — низко бормочет Чонгук, после резко отстраняясь, оставляя шокированного Чимина. Прежде чем Пак может как-то ответить, Бёнхи указывает на пуфы, стоящие рядом со столом из красного дерева, на котором расположились ряды из ювелирных украшений. — Здесь большая часть коллекции, но дайте знать, если захотите что-то ещё посмотреть. Я оставлю Вас, мистер Чон, мистер Пак, — кланяется Бёнхи и выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь. — Красиво, — тянет Чимин, рассматривая украшения. — Красиво и дорого. — Привыкай, — усмехается Чон. — Мы, Чоны, всегда выбираем лучшее, а ты, считай, часть семьи. — Я вытянул короткую спичку, выбрав лучшего мужа, — говорит Чим. На удивление, младший начинает смеяться. — Нет, это я вытянул короткую спичку. Ты хоть дотягиваешь до пяти футов*? — Чего- конечно дотягиваю! — Пак бьёт его по плечу. — Не все тут шпалы. К тому же, я легко могу стать твоего роста. — Что за бред? — Слышал когда-нибудь о стельках, гений? — Слышал, но не думал, что ты этим пользуешься. — Я и не пользуюсь, но это не значит, что я никогда их не носил. Есть у меня парочка, которую я достаю, если день хороший. — Ты мог надеть их сегодня, — говорит Чонгук, взглядом указывая на конверсы. — Я надеваю их только на важные события, — отрезает Чимин. — Шоппинг с тобой далеко не важное событие. Что-то мелькает в огромных оленьих глазах младшего, но, прежде чем Чим может понять, что это, он отводит взгляд. — Это тебе, — говорит Гук, возвращаясь к своему профессионализму, и достаёт маленькую коробочку из синего бархата. Показывает её Чимину, подглядывая за содержимым, когда открывает крышку. Чим наклоняется ближе, еле дыша при виде кольца, покоящегося меж подушек. — Вау, оно прекрасно, — он поднимает взгляд на Чонгука, который занят разглядыванием лица старшего, нежели кольца, которое только презентовал. — Что это? — Просто подарок. Тебе придётся носить его, пока они готовят наши обручальные кольца. Воспринимай это, как временное обручальное кольцо, — вздыхает Чонгук. — Я выбрал его чуть раньше на этой неделе, но хотел убедиться, что тебе понравится. Чимин заворожено смотрит как Чон нежно берёт его за руку и как легко надевает кольцо на безымянный палец — удивительно, но подходит. Холодная платина сильно контрастирует с тёплым прикосновением, скользящим по тыльной стороне ладони Чима. — Ты поменяешь его, если скажу, что мне не нравится? Чонгук останавливается и убирает руку. Его взгляд фокусируется на мерцании средних размеров алмазах на руке Пака. — Как я и думал, оно тебе подходит. Так что нет, не буду менять. Официант поднимает руку, чтобы полюбоваться кольцом. Он не особо любил ювелирку, но даже он мог оценить этот шедевр. — Какой смысл ждать, чтобы купить что-то, если тебе плевать на моё мнение? — Я уже купил его, Чимин, так что советую тебе полюбить его, если сейчас тебя кольцо не устраивает. — Как самонадеянно, — он опускает руку, выгибая бровь, — словно можешь загипнотизировать меня. Хорошая попытка, но у меня есть иммунитет к твоему шарму. Ок, это ложь и мы оба об этом знаем. — Так что, тебе нравится? — игнорирует комментарий младший, кивая на кольцо. Пак снова рассматривает кольцо, пребывая в восторге от королевского бриллианта, элегантно сидевшим в центре платиновой пластины. Простой дизайн без лишней экстравагантности. Во всяком случае, если бы у Чимина был выбор, то он бы выбрал именно такой дизайн. — Оно прекрасно, но, — Чимин останавливается, когда неприятное чувство берёт над ним верх. Вся эта схема с предложением Чонгука, на которое он дал своё согласие. Удовольствие, которое даёт ему кольцо, ещё раз доказывает реальность ситуации, в которую он сам себя загнал, — он действительно выходит замуж за человека, в которого влюбился несколько лет назад. Здесь больше риска, чем он ранее думал, исключая миллион долларов. На самом деле, в этой ситуации большее количество минусов обременяет Чимина, а не Гука. Пак продаёт свою душу за цену и платит, чтобы лгать человеку, которого он считал своим отцом. Что ещё важно, он будет в совершенно другом социуме, которой раньше ни за что бы не принял его. — Но? — Да. Оно красивое. Мне нравится. Спасибо. Это не шутка. Он действительно выходит замуж за Чон Чонгука за деньги и выживание и эта правда слишком горька. Чонгук в последний раз смотрит на него, после взяв старшего за руку. Его внимание опять сосредоточено на витринах, а не на Чимине. — Проехали, нам всё ещё нужно выбрать обручальные кольца. В эту же секунду, в помещение заходит Бёнхи, сопровождаемый двумя консультантами. Он широко улыбается и останавливается прямо рядом с украшениями. Словами не описать как тяжело им дался поиск колец. Во-первых, Бёнхи показывал каждый сет, на котором останавливал свой взгляд Пак и чуть ли не выкрикивал как похвалу, так и слишком высокие цены. Во-вторых, Чонгук отметал всякое украшение с таким отношением, словно он хотел быть где угодно, но только не рядом с Чимином, выбирая кольца для их фальшивой свадьбы. Измотанный и более чем раздраженный Чимин рандомно указывает на платиновое кольцо с широкой полосой серебра, с большим бриллиантом внутри. — Мне вот это нравится. — Это? Ах, у нас есть более уникальные вещи, — Бёнхи выглядит разочарованным. — Я хочу, чтобы моё обручальное кольцо было простым, — отрезает Чимин, улыбаясь, — брак итак довольно сложная штука, не правда ли? — Эм, — он умоляюще смотрит на Чонгука. Чим напрягается, надеясь, что Гук не будет сразу отметать его выбор перед менеджером, который уже смешал его с мусором. — Чимин может выбрать всё, что захочет, — к его удивлению мягко говорит Чонгук. — Оно миленькое. Подгоните его по размеру к следующей неделе, я попрошу кого-нибудь заехать и забрать его. Когда Бёнхи покидает их, чтобы принести какие-то документы, Чимин наклоняется ближе к Чонгуку. — Тебе действительно понравилось или ты согласился, чтобы заткнуть меня? Он оценивающе окидывает старшего взглядом, ухмыляясь. — Мне понравилось. Оставшиеся выглядели слишком вычурно и, честно говоря, мне тоже нравятся простые кольца. Я рад, что ты не выбрал вот это кольцо с кучей бриллиантов. — Господи, нет. Оно ужасное, — улыбается Чимин. — Я рад, что мы хоть в чём-то согласны. Первый и, надеюсь, последний раз. — Последний? — наклоняет голову Гук. — Разве мы не договорились поладить? — Да, поладить. Но это не значит, что я буду соглашаться со всем. Я решил, что для того, чтобы пережить всю эту сложную ситуацию и этикет, я не должен во многом с тобой соглашаться. — Как мы собираемся поладить, если ты будешь против всех моих решений? — Легко. Соглашайся со мной. Как сделал это с кольцами. Было не так сложно, правда? — Я согласился с тобой только потому, что оно соответствовало моим предпочтениям. — Как всегда эгоистичен, — ухмыляется Чимин. — Мы закончили? — Ты закончил? — Гук изучает взглядом старшего. — Уверен, что больше ничего здесь не хочешь? — Эм, нет. С чего бы? Единственное, что я могу себе позволить, так это дышать. И, возможно, платок, идущий вместе с коробками под украшения. — Послушай, — выдыхает Чон, — тебе придётся принять факт, что ты будешь Чоном через несколько недель, и, как минимум, на весь год. Будет не очень, если ты будешь направо и налево говорить всем, что не можешь чего-то себе позволить. — Спасибо, — снисходительно говорит Чим, — но я всё ещё Пак и всегда им буду. Кроме того, соглашаясь на твоё предложение, я не обещал, что буду играть по твоим правилам. Я собираюсь потратить только то, что мне обещано, и на нужное. Точно не на ювелирку. Качая головой, Чон молча подписывает бумаги, не решая что-то сказать. Словно он не смог понять и слова из речи Чимина, и не особо горел желанием узнать. Десять минут спустя, они уже вышли из магазина, направляясь к чоновскому мерседесу, который как раз подъезжал. — Я поймаю убер, — говорит Пак, — ты, должно быть, занят. — Я подвезу тебя домой, садись, — настаивает Чонгук, держа дверь открытой. Чимин громко вздыхает. Это был дерьмовый день. И если он проведёт ещё минуту с Чонгуком, то реально задумается об убежище, о котором раньше думал. Что необходимо Чиму — провести остаток дня с самим собой. А то, что Гук довезёт его домой, не особо поможет. — Я сам могу добраться домой, Чонгук. Мне не шестнадцать. — Ага, как будто то, что тебе на восемь лет больше доказывает способность заботиться о себе, — смеётся Чон. — Я не шучу, садись. — Заставь, — возражает Пак. — Я сейчас реально запихну тебя внутрь, если сам не сядешь, — Чон сжимает губы в тонкую линию. — Не посмеешь. — Прекрати увиливать, — почти что рычит Гук, затягивая его на заднее сидение. — Чимин. Машина. Сейчас. Он мог бы легко подчиниться и закончить дискуссию, но нервировать Гука звучит как неплохое времяпрепровождение. Поэтому Чимин скрещивает руки и направляет ему яркую улыбку. — Не, я просто буду стоять здесь и выводить тебя. — Пак Чимин, не испытывай меня, — шепчет Чонгук, наклоняясь ближе. Чимин сглатывает и отводит взгляд, решив всё же поддаться приказу Гука, когда последний хватает за плечо, притягивая ближе и без особых усилий закрепляя свои губы на чужих. Фейерверки. Или пламя, которое мерцало внутри него, вырывается и проносится по коже, словно пылающий лесной пожар. Это чувство полностью погружает его в забвение, заставляя мозг отключится и сосредоточиться на ускоряющемся сердцебиении, что стучит по ушам. Он находится в прострации пока тепло гуковских губ беспокойно бродит по его губам. Чонгук наклоняет голову, проводя большим пальцем по скуле Чимина, углубляя поцелуй. Кончик его языка «уговаривает» старшего приоткрыть рот, позволяя языку продолжить свой путь. Как только его язык проскальзывает внутрь, Чимин отвечает, обхватывая руками шею Чонгука, прижимая свои бёдра к чужим. Руки Гука обвивают талию Пака, повторяя его движения. Чим ожидал этого. Но не сейчас. И не такое сумасшедшее, возрождающее чувство. Чимин не был смущен и не то, что бы ему хватало опыта в этих делах, чтобы быть более агрессивным. Он удивляется, когда Чонгук пытается сдерживаться, болезненно сжимая пальцы на бедрах Пака, или как его тихие стоны переходя в короткое, хриплое рычание. К тому времени, как Чонгук прижимает Пака к дверной раме, он отпускает его и размыкает их опухшие губы, резко отстраняясь. Чё за хуйня. Даже с ярким дневным светом, ослепляющим их, дымка заволакивает глаза. Чимин прижимает руку ко рту, стараясь контролировать себя. — О, Господи, — пытается отдышаться Пак. Очки, которые парень не потрудился снять, запотели. Но он даже не пытается протереть их. — Что- что это было? Ты… ты поцеловал меня? — Поцеловал, — безэмоционально говорит Гук. Его тёмные глаза вернулись к обычному состоянию, словно ничего и не было. — Здесь много папарацци, — выпрямляясь говорит Чон, — я услышал щелчки камер и должен был что-то предпринять. Если мы хотим заставить поверить моего отца, как и весь Сеул, о нас, я подумал, что это сработает. Ауч. Это жалит больше, чем следовало бы. Мурашки бегут по спине Чимина, словно его облили ледяной водой. — Как они нашли нас? — подавляя своё разочарование, говорит Пак. Это просто деловая сделка. Просто ёбаная сделка. Ничего личного. Ничего личного. Публичное освещение их отношений было одним из условий договора, и он на это согласился. Он не имеет права расстраиваться только потому, что поцелуй сделал его таким взволнованным, горячим и обеспокоенным. — Думаю, они узнали, когда я звонил на прошлой неделе в Swarowski, что мы будем смотреть кольца, — Чонгук беззаботно пожимает плечами, все признаки неудовлетворённости исчезли. — Чон и стафф знают как манипулировать общественностью, в отличии от частных ювелиров, которые стали бы распространять беспочвенные слухи. Они не умеют быть осторожными. К тому же, сплетни похожи на лесной пожар — такие же быстрые и сумасшедшие. Рекламный ход. Вот, что это для него значит. — Предупреди меня в следующий раз, так что я не стукну тебя по яйцам из-за удивления, — рявкает Чимин. — Не думаю, что ты собирался провернуть это, — ухмыляется Чонгук. — Ты такой мудак. Без лишних слов, Чимин открывает дверь, залезает внутрь, закрывая дверь за собой. Он раздражённо пристёгивается, когда Чонгук садится спереди, говоря водителю адрес Чимина. После Чимин направляет водителя в окрестностях своего дома и выходит из автомобиля, прежде чем он полностью останавливается. Пак хлопает дверью и даже не думает ждать, пока Чонгук исчезнет из виду. Вместо этого он поднимается и запирает входную дверь, съезжая по ней в истощении вниз, чувствуя себя в относительной безопасности. Один год — больше похоже на вечность.