Глава 5
Тридцать три рюмочки водки, Тридцать три повода жить. Мы пьём до дна, проблем дохрена, Но тридцать три рюмочки это чума! Пропев последнее слово, я пьяно усмехнулся и, чокнувшись с воображаемым собутыльником, опрокинул в себя еще одну стопку русского национального напитка. Шел второй час пьянки, которую я устроил, дабы хоть немного успокоить свои нервы, расшатанные сначала первым испытанием Турнира, а потом весьма непростым разговором с одним из бывших "друзей", Люпином и Блэком. Но, обо всем по порядку. Люпин еще не закончил свою фразу про необходимость поговорить, а я, бросив взгляд на него и бывших "друзей", уже понял, к чему с большой степенью вероятности сведется весь этот с позволения сказать разговор – к сеансу мозгоклюйства со стороны оборотня и крестного-ренегата, к тотальному срачу и последующей за ним драке с Уизелом, в которую наверняка в качестве миротворца попытается встрять Грэйнджер. А это значит что? Правильно, это значит, что подобного развития события надо избегать. – А вам не кажется, что это место не совсем подходит для разговоров? – задал я им вопрос, намекая на болтающуюся где-то неподалеку от палатки чемпионов скандально известную репортершу. – Может быть, для этого разговора нам стоит подыскать более уединенное местечко? По виду всей троицы (Блэка за человека можно не считать, ибо он в этот момент был собакой) стало понятно, что о таком они даже и не думали. Впрочем, есть вариант, что все это рассчитано специально, дабы обеспечить публичность примирения между рассорившимися "друзьями" и воссоединения Золотого трио. – Ну, нет, так нет, – пожал я плечами. – Говорите тогда, что хотели. Однако, никто из них не произнес ни одного слова, вместо этого они вытаращились на меня так, словно вместо Гарри Поттера им предстал сам Волдеморт во плоти. Хех, походу они ждали, что я сейчас сам начну извиняться перед ними за свое поведение, а потом, после того как они великодушно меня простят, с радостным повизгиванием брошусь им на шеи. Прежний Гарри, воспитанный в ключе "Это я во всем виноват!" так бы и поступил, но вот новый, то бишь я, этого не сделал, тем самым порушив заготовленный шаблон для будущего "разговора". Ну что ж, посмотрим, как вы будете выкручиваться. Первой вопреки всем моим ожиданиям отмерла Грэйнджер, а не кто-то из взрослых, все еще продолжающих сращивать порванный на мелкие кусочки шаблон. – Гарри, прости меня, – произнесла она тихим голосом, при этом смотря мне прямо в глаза. Хм-м, неужели девочка повзрослела за эти три с половиной недели? Вполне возможно, поэтому: – Я тебя прощаю, Гермиона, – сказал я, не прерывая наш зрительный контакт. – Но ты должна понимать, что возврата к прежнему уровню отношений между нами, скорее всего уже не будет. – Я понимаю, – все тем же тихим голосом промолвила она, а затем развернулась и направилась в сторону замка, оставив меня в полном недоумении. И что это было? Извиняющаяся Грэйнджер. Похоже, в Запретном Лесу явно сдохло что-то очень большое, чтобы вечно уверенная в своей исключительной правоте Гермиона первой принесла свои извинения. Не иначе ее кто-то надоумил это сделать, хотя нельзя исключать и того, что Грэйнджер действительно могла раскаяться в своем поступке, а подойти с извинениями раньше ей было просто-напросто стыдно. В пользу этой теории говорит то, что с Уизелом она довольно быстро разосралась, а также взгляды, бросаемые ей на меня в последнее время. Отсюда напрашивается вполне логичное заключение – у Гермионы еще не все потеряно, в том случае, если она наконец-то возьмется за ум. От мыслей о нетипичном поведении Грэйнджер меня отвлекло шевеление шестого Уизли, явно собравшегося что-то сказать. – Гарри, дружище, – раскрыл рот рыжий. – Я понял: кто бы ни положил твое имя в кубок, он хочет тебя убить! Интересный подбор слов, явно рассчитанный на старого Гарри, который от радости не обратил бы внимания на то, что извинений за свое поведение Рончик так и не принес*.А вот я обратил, поэтому: – С чем тебя и поздравляю, "дружище"! – для большей ясности изобразил я руками кавычки. – Дальше что? А дальше оказалось что ничего – Уизел только открывал и закрывал свой широченный рот, подыскивая подходящие слова. По затянувшейся паузе стало понятно, что данное действие дается ему нелегко, поэтому я решил облегчить муки Шестого, а заодно сэкономить свои время и нервы. – Скажи мне одну вещь, Рон, – внимательно следя за мимикой Уизела начал я. – Ты действительно думал, что после всех твоих выкрутасов я тебя вот просто так возьму и прощу, и что все станет как раньше? Ты думал, я забуду о том, что именно ты первый обвинил меня во лжи, причем сделал это в тот момент, когда я больше всего нуждался в друзьях; что именно ты настраивал других учеников против меня, распространяя лживые слухи; что именно ты, прекрасно зная о драконах, ничего мне про них не сказал! И после всего этого ты надеешься на какое-то прощение?! Судя по побагровевшему от гнева лицу Уизела, он действительно был уверен в том, что стоит ему сказать пару слов, и Гарри Поттер, радостно повизгивая, кинется ему на шею, при этом позабыв обо всех откровенно враждебных действиях Рончика в его сторону, которые тот даже и не думал скрывать. Но повторюсь, я не тот самый Поттер и потому прощать ренегата, который при случае предаст меня снова, не стану. Поттер в каноне простил, и что получил в ответ – снова предательство, причем в самый тяжелый для Гаррика период. – А скажи-ка мне вот что, – решил я подлить в огонек еще немного бензина. – Сколько денег ты сегодня поставил на мою смерть? Для Рончика эти мои слова стали последней каплей, и он, пробурчав себе под нос что-то вроде "Ты еще пожалеешь", развернулся и сбежал в направлении замка. Не иначе побежал жаловаться всем и каждому про то, какой я нехороший, не простил бедного Рона за его предательство. – Гарри, – взял слово Люпин. – Зачем ты говоришь такие гнусные вещи о Роне? Он же твой друг! От этой фразы оборотня я даже на секунду потерял способность мыслить, а когда она вернулась, то смог лишь констатировать правдивость известной поговорки: "Сколько волка не корми, а он все равно в лес смотрит". В данном же случае можно сказать так: Сколько Люпину добра не делай, а он все равно будет смотреть в рот исключительно "Великому человеку Дамблдору". Впрочем, чего-то другого я от Люпина и не ожидал. – Ты тоже так считаешь? – обратился я к Блэку. – Гав! – выдал он и в дополнение покивал головой. И этот тоже предал. Блин, куда я попал?! Кругом одни ренегаты, ни одного нормального человека нет. Хотя, на что я собственно надеялся? Что Блэк, чья собачья преданность, как только что выяснилось, принадлежит вовсе не Джеймсу Поттеру и его семье, а Альбусу Дамблдору, пойдет против своего кумира? Да хрена с два! Ему на своего крестника вообще насрать с высокой колокольни. Он ведь и из Азкабана-то сбежал только потому, что увидел на фото в пророке живого и здорового Петтигрю, которого до этого считал мертвым, а вовсе не для того, чтобы защитить от Хвоста Гаррика. А ведь можно вспомнить еще и эпизод в Годриковой лощине, когда он отдал только что осиротевшего Поттера безоружному леснику и побежал совершать свою страшную мстю Питеру, или же начало пятого курса – тогда Блэк присоединился к информационной блокаде Гаррика по одному лишь слову Бороды. И это только самые крупные его грешки перед крестником. Так что ну его нафиг. – Ну что ж, – произнес я, обращаясь к обоим представителям семейства псовых. – В таком случае наш дальнейший разговор лишается смысла. Пока-пока! Сказав это, я быстрым шагом двинулся в сторону замка, на всякий случай опустив руку в карман мантии и нащупывая палочку, ибо кто знает, что может прийти в голову этой лохматой парочке. – Гарри, постой, мы еще не закончили разговор! – окрикнул меня оборотень. – А по-моему закончили, – остановившись и обернувшись, возразил я ему. – Но для особо непонятливых могу сказать и попроще – катитесь нахуй, блоховозы! А после этого я драпанул, на максимально возможной скорости отдаляясь от только что посланной парочки "Мародеров", пока те не пришли в себя от столь неожиданного хамства с моей стороны и не бросились в погоню, что, впрочем, не произошло. Закончился же этот забег только около входа в замок, возле которого мне так и так пришлось бы перейти на шаг. Немного отдышавшись, я накинул на себя заглушающие чары и мантию-невидимку и отправился сначала на кухню, в которой радостные домовики нагрузили мне целую корзину всевозможной снеди, а потом в ставшую уже родной Выручай-комнату. В ней же, после довольно долгих водных процедур, я умудрился найти еще одно применение убившему сегодня дракона заклятию – я материализовал водку. Мысль эта посетила меня спонтанно, когда я подумал о том, что для снятия стресса неплохо бы и выпить. На это тут же откликнулась Комната, предоставив бутылку кулинарного хереса, явно из тех, что в ней постоянно прячет вечно бухая Трелони. Вино я, мягко говоря, не жалую, но само зрелище появляющейся из ниоткуда бутылки натолкнуло меня на идею использования заклятия материализации с целью получения бухла, что и было тут же проделано. Еще некоторое время ушло на то, чтобы установить природу содержимого появившейся бутылки, и после того, как оно было опознано как превосходного качества водка, началось собственно распитие этого алкогольного напитка в одну Поттеровскую рожу. Закончилось же сие мероприятие, как и прочие ему подобные: после распевания различных похабных и не очень песен и битья посуды я просто-напросто задрых, сидя в одном из кресел. Последней моей мыслью было: "Наконец-то этот сраный день закончился".***
С момента первого испытания Турнира прошло две недели, ставшие для меня едва ли не худшим отрезком времени со дня вселения в тело Гарри Поттера. Произошло это по причине резко изменившегося отношения к моей персоне со стороны других учеников Хогвартса, и что хуже, учениц. А все дело было в демонстрации силы, устроенной мною при убиении дракона с помощью материализации, которая небезосновательно считается одним из самых затратных заклинаний из всех существующих. Увидевшие это главы родов и простых семейств, присутствовавшие на первом испытании в качестве зрителей, быстро смекнули, что к чему и накрутили своих отпрысков на завязывание как можно более тесного знакомства с национальным героем, в результате чего мне резко стало очень тоскливо. И ладно бы все ограничилось только фальшивыми словами раскаяния и уверения в бесконечной дружбе и всемерной поддержке, начавшими звучать уже на второй день после испытания, так нет, в ход пошли разнообразные чары и зелья, которые с огромным упорством применяли девушки. Кстати о девушках, а точнее о местных стандартах красоты, кои меня, честно говоря, немало удивили. Еще в первый день нахождения в теле Гарри Поттера я был прямо-таки поражен тем, что некоторое количество из знакомых мне по книгам и фильмам представительниц прекрасного пола в Хоге откровенно страшненькие, что было особенно заметно на фоне симпатичных француженок. Да что там говорить, даже актрисы в киношке, некоторым из которых тоже было далеко до идеалов красоты и то были куда симпатичнее, чем те, чью роль они исполняли. Наиболее сильно в этом так сказать сравнении выделялись Джинни Уизли, Луна Лавгуд и Панси Паркинсон: первая в реале вообще смахивала на обезьяну, у второй лицо было похоже на испуганного лемура, а что же насчет третьей… Зря её с мопсом сравнивали, он куда симпатичней будет, чем она. Остальные лица женского пола из этой категории также недалеко от них ушли, хоть и не были такими страхолюдинами. К слову, часть парней тоже красотой не блистали, а отдельные представители своей внешностью и поведением порой очень напоминали далекого предка современного человека. Но вот что самое интересное – у британских волшебников подобное не считалось за уродство вообще, в то время как чуть более крупные, чем обычно зубы у Грэйнджер вызывали всеобщие насмешки. Бобриха – так её называли чуть ли не за глаза очень многие из учеников Хога, в том числе и некоторые гриффиндорцы. Про то, что они сами куда страшнее выглядят, я промолчу. Вся эта непонятная для меня хрень прояснилась во время поисков информации о магическом мире – причиной таких дефектов внешности является большое количество родовых проклятий, коих на некоторых представителях или представительницах древнейших магических родов больше, чем блох на бродячей собаке. Соответственно, чем меньше длина родословной, тем меньше проклятий и лучше внешность. Впрочем, так бывает не всегда: те же сестры Гринграсс очень даже ничего, а в будущем они обещают стать настоящими красотками, в то время как некоторые полукровки и магглорожденные имеют непрезентабельную внешность. Но в общем, выведенная мной зависимость внешнего вида от длины родословной была верна. Как бы то ни было, в результате этой моей оплошности количество безопасных мест в Хогвартсе для одного конкретного Гарри Поттера резко сократилось до одной лишь Выручай-комнаты, в коей я и проводил все свободное от занятий время. Разумеется, просто так я там не сидел, а был вовсю занят подготовкой ко второму испытанию, несмотря на то, что состоится оно еще не скоро. Подсказка в золотом яйце оказалась канонная, поэтому я, составив примерный план выполнения задания, принялся решать проблему быстрого передвижения под водой, ибо грести руками и ногами как поступил в оригинале Гаррик, мне было откровенно лень, тем более при условии существования такого замечательного заклинания как "Аква Эрукто". В обычных условиях это заклятие создает мощную водяную струю, ничем не уступающую таковой у пожарного брандспойта, а вот если скастовать его под водой, то волшебная палочка превращается в очень примитивный водомет. Впрочем, палочку в этой роли я использовать во время испытания не планировал, а посему занялся изготовлением водометных ботинок. А что, многие попаданцы в Поттериану делают летающую обувь, так почему бы и мне не попробовать сделать водометную? Бился я над этой задачкой почти полторы недели пока не получил более-менее стабильно работающие ботинки, которые тут же были на радостях протестированы. Ммм да, управление тут будет куда посложнее, чем на метле – малейшая ошибка и тебя начинает крутить как волчок и это в лучшем случае. В худшем может и ноги поломать, а то и вообще оторвать. Хорошо хоть догадался начать пробные заплывы не на полной мощности и сразу обнаружил эти особенности, а то не представляю, как бы добирался до владений мадам Помфри, если б вообще смог это сделать. А еще одним знаменательным событием, произошедшем за это время, стало удачное избавление от остролистовой палочки с сердцевиной в виде пера из жопы Фоукса. Произошло это чисто случайно и без какой-либо инициативы с моей стороны во время одного из уроков УЗМС, на котором Хагриду приспичило проверить его обожаемых соплохвостов на склонность к зимней спячке. – Не очень ясно, впадают ли они в спячку, – сказал он. – Поместим их вот в эти ящики и поглядим, берёт их зимой дрёма или не берёт. Соплохвостов у Хагрида осталось всего лишь десяток особей: страсть убивать друг друга регулярными прогулками у них совсем не отшибло. Длина их уже вплотную приблизилась к трём метрам, а высота составляла около полутора, а их внешний вид заставил бы открыть кирпичный завод любого неподготовленного человека. Толстая стальная броня, мощные чешуйчатые лапы, огнедышащие сопла, жала и присоски – подобных уродов я видел разве что в некоторых фильмах ужасов. Заботливый Хагрид принёс огромные ящики, выложенные пуховыми одеялами и подушками, и класс, кроме меня, в унынии уставился на них. Я же в это время старался не заржать, ибо плакать и сокрушаться о тупости одного конкретного лесника, желания не было никакого. Соплохвосты даже не думали впадать в спячку, и после того как Хагрид силой поместил животинок в уютные ящики и с помощью студентов заколотил их гвоздями, соплы сделали ответный ход. В мгновение ока все ящики были разломаны, а освободившиеся зверюги в качестве компенсации за свое беспокойство решили отведать столь близкой и желанной человечиной. – Не бойтесь! Не бойтесь! – кричал в это время лесничий. Кому он это кричал, соплохвостам или ученикам, я так и не понял, ибо в это самое время был занят запихиванием активно сопротивляющейся и рвущейся на помощь Хагриду Гермионы в превратившуюся в убежище хижину лесника. Делал я это сразу по нескольким причинам: во-первых, Грэйнджер все еще оставалась моей подругой, хоть отношения с ней довольно сильно охладели; во-вторых, я считаю, что не дело девушкам сражаться с монстрами, когда рядом есть мужики и в-третьих, когда еще представится такой удобный повод безнаказанно облапать Гермиону. Да-а, я определенно не зря это сделал – фигурка-то у Грэйнджер оказывается очень даже ничего, особенно снизу. Грудь, правда, мелковата, всего-то первый размер, да и тот с натягом, но ничего, наверняка для таких случаев у волшебников что-нибудь придумано, – такие вот, совсем неподходящие для сложившейся на тот момент обстановке, мыслишки вертелись у меня в голове**. Запихнув Гермиону вовнутрь хижины, я заклинанием запечатал дверь и, развернувшись, устроил соплохвостам тест на магическую устойчивость, так как прекрасно помнил об их присутствии в лабиринте во время третьего испытания. Ну что можно сказать – "ступефаи" в любом количестве и качестве соплохвоста не берут, как, впрочем, и другие слабые и средней силы заклятия. И это не есть гут, так как все более-менее мощные боевые заклинания, способные причинить соплам вред, по текущему законодательству Магической Британии являются запрещенными и вообще считаются Темной магией. Бред какой-то, но, тем не менее, он вполне реален. Закончился этот спонтанный тест довольно внезапно – пробегавший рядом со мной Лонгботтом умудрился споткнуться на ровном месте и, замахав руками как ветряной мельницей, выбил у меня из руки палочку, которая пролетев по высокой дуге, угодила прямо под лапы преследующего его соплохвоста. Хрусть – и близнецу палочки Волди настал несчастливый конец. Я на это посмотрел-посмотрел, а потом на пару с виновником столь бесславной гибели магического инструмента выполнил сто первый прием боевого мага – драпанул что есть мочи. Продолжался же этот забег где-то около двадцати минут, которые потребовались Хагриду, чтобы отловить и связать разбушевавшихся животных. После небольшого отдыха я подобрал все, что осталось от волшебной палочки, и отправился с этой кучкой мелких щепок сдаваться МакКошке, которая тут же потащила меня к Дамблдору. Ох, каким недовольным стал старый Шмель, когда узнал причину визита, это надо было видеть. Впрочем, еще более недовольным он стал после того, как у него не получилось починить остролистовую палочку с помощью Старшей. А что он хотел – хагридова животинка хорошо постаралась, превратив палочку в мелкие щепки, которые я даже не все смог собрать и разделила перо из жопы Фоукса на целых три части. Так что пришлось старому пню, скрипя зубами от досады, разрешить мне покупку новой палочки, а когда я посетовал на полное отсутствие денег, возвращать мне ключ от сейфа. Поход в Косую Аллею в сопровождении МакКошки состоялся на следующий день. Первым пунктом, разумеется, стало посещение "Гринготтса", во время которого я мог констатировать факт того, что Уизелы неслабо так опустошили 687-е хранилище: сверяя видимое сейчас с воспоминаниями Поттера о визите в банк перед первым курсом можно было установить уменьшение количества золота в сейфе почти вдвое. Нехило так рыжие обогатились, тысячи на две уж точно, что для них является просто несметным богатством. Впрочем, теперь эта лавочка для них закрыта, ибо ключ от сейфа остался у меня – МакГонагалл то ли забыла его у меня отобрать, то ли получила соответствующие указания от начальства. А потом была лавка старика Олли, который устроил целый спектакль, как только узнал о печальной судьбе остролистовой палочки. В этот момент я как никогда был благодарен МакКошке, остановившей причитания Гаррика и заставившей того заняться непосредственно своим делом – подборки для меня новой палочки. Процедура эта растянулась на несколько часов, вот только результата никакого не дала: ни одна из предложенных палочек не подходила, но так как данный инструмент мне был жизненно необходим, то пришлось довольствоваться одной из отвергнутых, которая не вызывала катастроф при попытке наколдовать простейший Люмос, а такое иногда происходило. Далее было возвращение в Хогвартс, где все быстро вошло в привычную колею: уроки, прятки от других студентов, чтение книг в Выручайке, подготовка ко второму испытанию и ожидание следующей памятной вехи канона – объявление о Святочном бале. _______________ Прим. автора: *– в книге "Гарри Поттер и Кубок Огня" Рон Уизли действительно не приносил никаких извинений Поттеру. Забавно, правда? **– гормоны у ГГ шалят вот и думает он о таком в не очень подходящие для этого моменты.