***
Намджуна ещё долго одолевают сомнения о выставляемой напоказ сущности Чимина. В первую встречу о человеке может сложиться о нём слабое, но хоть какое-то представление. Внимание привлекает симметричное, с красивыми чертами лицо, которое выделяется среди остальных лиц среднестатистических корейцев. Вроде бы, внешность не модельная, но простота очертаний, наоборот, этим и кажется по-особенному прекрасной. Чимин, вообще, как Намджун подметил, личность импульсивная, вычурная и порой неконтролируемая. В нём проявляется моментами настоящий малолетний разбойник, а моментами он походит на маленького и задорного бигля, переполненного счастьем и игривостью, и тогда его всерьёз никто не воспринимает. Ну вот как можно оставаться равнодушным по отношению к ребячливому характеру подростка? К его шалостям, примитивному юмору, совсем невзрослым высказываниям? Это немного выходит за грань воображения, но он виду не подаёт – всеми силами скрывает своё тихое обожание, чтобы не подбить репутацию. Чимин не особо распространяется о своих семейных проблемах (если быть точнее, вообще умалчивает, а если вопросы, затрагивающие его семью, поднимаются в компании, то он тут же уходит от ответа, ловко меняет тему или вообще делает вид, что ничего не расслышал), но у Намджуна чутьё на это отменное. Либо отсутствие необходимого родительского внимание, либо, наоборот, нечеловеческое отношение к ребёнку. Определённо что-то из двух, именно какой-то один из этих факторов способствует тому, каким человеком постепенно становится Чимин. Агрессивный, прямолинейный, открытый, готовый идти на контакт с любым, напыщенный, любитель разбрасываться громкими словами. Намджун по вечерам подмечает новые открытия, когда, в тайне от подростка, разглядывает его и пытается понять настоящую проблему, скрытую за наглой улыбкой. Он рассуждает, порой, ну слишком по-детски, глупо и наивно, инфантильно, что ли. Но Намджун, глядя на нового маленького товарища, невольно вспоминает себя в таком возрасте. Пожалуй, характер у него самого тогда был ещё более скверным и невыносимым, поэтому он считает своим долгом воспитать Чимина, поделиться с ним сокровенными мыслями, нередко посещающими его голову, и стать поддержкой и опорой. Но что самое главное – не позволить ему оказаться на социальном дне, потому что нескрываемая любовь к разнообразному алкоголю понемногу начинает настораживать. К чему это чувство долга, Ким даже не предполагает. Просто не понимает, к единому итогу подойти не может, настоящая причина кроется где-то в кратерах души, она неуловима. В очередной раз Чимину не позволяют отправиться на драку, и тот абсолютно недоволен вынесенным вердиктом, он возмущается, ругается потому, что считает, что парни попросту его не уважают и воспринимают как недотёпу, неспособную справиться с собственными кулаками и телом. А Чимин умеет – в школе у него развился навык ловко задирать всех без разбору. — А ну-ка быстро свою жопу на место приклеил! — рявкает Намджун. — Куда собрался опять? — Да ты задрал, Намджун! — быстро воспламеняется Пак и, в попытке обнаружить в парнях поддержку, глядит им поочерёдно в глаза с тихой надеждой. — Вон, никто из них не против, один ты тут противишься и меня всерьёз не воспринимаешь! Индюк какой важный нашёлся. Ты такой же, как и все остальные зануды! — Действительно, братан, чего он, малолетка какая-то? — подаёт голос Минхо и делает шаг вперёд, накидывает на себя зимнее пальто и мысленно ругается, потому что для драк оно совсем не подходит – слишком сильно сковывает движения. Как бы его не порвали ещё. — Разок-то и можно. — Ёб твою мать, Минхо, ему ещё шестнадцать, конечно же, он малолетка. А если ему там нос поломают, сам его к родителям поведёшь? Мамке его сам скажешь? Вот, мол, простите, госпожа Пак, его какие-то уроды из-за нас побили, простите, не уследили! Дерзай тогда, флаг тебе в жопу, я за него ручаться не хочу. — А я сам ей всё расскажу! — Чимин, уже не ощущая границ, повышает голос, встаёт напротив Намджуна, вспоминает, что ростом он его ниже, и поднимает на него пылающий дикой ненавистью взгляд, чуть задрав подбородок. — Ещё чего. Слушай то, что тебе старшие говорят, гном-переросток, — парень поднимает руку, чтобы отвесить очередной подзатыльник, но она невольно замирает, в глазах напротив читается не столько агрессия, сколько сильная, детская обида. Глаза его, кажется, немного слезятся. Рука опускается, он не знает, что ему ещё сказать в свою пользу. Если быть честным, думает Намджун, продолжая молчаливо разглядывать мрачнеющее чиминовское лицо в нескольких сантиметрах, нежелание вести его к родителям и объяснять возникновение каждого синяка и перелома на его теле он ставит на последнее место. Человек, ещё неопытный в таких делах, как массовые драки, может серьёзно пострадать. Кто знает, что ему могут сломать? Никто не застрахован, а Чимин слабый немного, со стороны выглядит ну совсем хилым, а Намджун, вроде как, ответственность за него на себя возложил, хоть подросток и не в курсе об этом. Сейчас Пак больше напоминает ему дрожащую чихуахуа, которая, несмотря на свои маленькие габариты, безостановочно тявкает на крупную собаку, пытаясь вызвать ответную реакцию. И Чимин, надутый, вновь остаётся в одиночестве сверлить взглядом стену напротив. Он, рухнув от отчаяния на диван, ненавидит эту мебель за то, что та скрипит при каждом приземлении на неё. Недолго поразмыслив, Пак подскакивает с места, хватает куртку и вылетает из гаража, спеша проследовать за парнями. Мала вероятность того, что кто-то во время драки его за руку обратно поведёт. Ну, получит по носу, что в этом страшного? Он ведь будущий мужчина, как никак. Парней он находит на небольшом пустыре за клубом, что располагается на соседней улице. Скрываясь за кустами, которые особо его и не прикрывают, Чимин пытается разглядеть происходящее. До него доносятся громкие голоса, но, к сожалению, слов никаких различить не может, ни ругательств, ни матов – эти голоса просто сливаются в одну какофонию, которая наверняка скоро привлечёт внимание проходивших мимо зевак, а уж те явно постараются как можно быстрее вызвать полицию. Он ни секунды не намерен больше выжидать. — Бей его! — и это единственное, что способен расслышать Пак. Он покидает укрытие, гордо выпрямляясь, и уверенным шагом следует к месту потасовки, по пути хватает снег, оглаживает его ладонями, формируя плотный снежок, и бросает прямо в толпу, особо не разбирая даже, в кого именно. Снежок попадает точно кому-то в лоб, на него грозно глядят в ответ, и Чимин, ощущая огонь в груди, полностью согревающий его тело изнутри, с разбега набрасывается на обратившего на него внимание человека, выпуская крик из груди. То ли адреналин, то ли новые ощущения обжигают его сердце, и он с новой силой и с новым воодушевлением мажет кулаком по чужой скуле. Его, такого маленького, здесь даже и не замечают особо. Чимин ловкий, в силу своего возраста, и гораздо изворотливей, поэтому ему чаще удаётся избежать захвата или удара. Кожа на кулаках саднит, и костяшки ноют из-за не прекращаемых ударов, Чимин едва ли может ощущать свои руки, но эта боль определённо приносит только лишь удовольствие. Когда Пак отвлекается на боль, дуя на кулак, кто-то мощно задевает его локтём в спину, а затем падает на него, поджимая под собой. — Чимин?! В стороне раздаётся грозный намджуновский голос. Взгляд оторопевшего парня быстро пробегается по не менее изумлённому лицу Чимина, который словно и не ожидал пересечься с ним здесь. Намджун получает удар по голени, и он лягается в ответ, тут же подскакивает к подростку и высвобождает его из-под тела, хозяин которого находится в отключке. — Ты какого хуя тут забыл?! — одним рывком он поднимает Чимина и, не выпуская из своей руки его ладонь, крутится на месте, боясь пропустить любой замах в его сторону. Ким нервно разглядывает пространство под ногами, где-то в снегу, запачканному от сотен шагов, пропадает любимая бита, а под самым боком вертится неугомонный подросток. — Ты можешь стоять на месте и пытаться не получить по морде, а? — взрывается Намджун и одёргивает Пака, призывая его уняться. Но вместо смиренного выражения лица он обнаруживает счастливые эмоции, выражающиеся в широкой улыбке и блеске в глазах. Когда Намджун впервые серьёзно дрался с кем-то из одноклассников, его одолевали те же чувства и эмоции. Тело наполняла нескончаемая энергия, пылал невообразимой температуры жар в груди, адреналин в крови туманил рассудок. Однако, вскоре, как только наступал предел возможностей, это воодушевление уступало место страху. Чимин испытывает всё то же самое, он слишком резвый и самонадеянный, его сил не хватит, если он продолжит так беспорядочно вкладывать её в каждый удар. У него слабая отдышка, но улыбка устраняет все сомнения. Парень выпускает маленьких размеров ладонь, Чимин, воспринимая этот жест как одобрение, получает долгожданную свободу и тут же прыгает кому-то на спину.***
На щеке Намджуна снова красуется синяк, на губе – кровоподтёк, чуть выше брови – неглубокая царапина, а за спиной Чимин, осчастливленный и ничего не замечающий вокруг себя. По внешнему виду можно подумать, что он не на драке побывал, а в соседний магазин за хлебом сходил. Взгляд парня тяжелеет, пока он, прикладывая замороженные овощи к синяку, грозно разглядывает Чимина и обдумывает дальнейший диалог. Вместо вступительных слов он ударяет ладонью подростка по затылку, и только тогда тот выпадает из своих мыслей, потирая ушибленное место. — Эй! Это ещё за что? — За тупость, за что ещё-то? Я же тебе человеческим языком объяснил: не лезь, дебил. Ты меня задницей слушаешь, что ли? — Да на мне же ни единого синячка, ну! Ты погляди! — и Чимин крутится на месте, оттягивает кожу на лице, демонстрируя её намджуновскому взору. — Естественно, без единого синяка, потому что я за тебя каждый раз по роже получал, идиота кусок! Молодец, конечно, что не зассал и не сбежал, но кто знает, мать твою, что там случиться могло? Ещё раз такое повторится – и больше можешь не приходить к нам. — Ой-ой-ой, больно надо. Сам переживает о последствиях, но при этом каждый раз в драки лезет, ты какой-то слишком противоречивый! — парирует Чимин и, откидываясь на спинку дивана, скрещивает руки на груди в знак того, что он глубоко оскорблён, и смотрит куда-то в сторону. В помещении виснет долгая пауза. Что-то происходит в головах парней, оба пытаются понять друг друга, однако принять чужую позицию просто не могут – это что-то за гранью понимания. У Намджуна, уж если быть откровенным, даже сердце пронзила острая секундная боль, когда кто-то крепко схватил руку Чимина и едва не вывернул её. Пожалуй, он эгоистичен чуть выше нормы, но Намджуна больше задевает тот факт, что, несмотря на все установленные запреты, Чимин игнорирует его, позволяет себе больше, чем позволено. Но парень сдаётся, присаживается рядом на диван и пихает плечом Пака, этим жестом говоря, мол, ну, не обижайся, дружище, – и тот ведётся. Пачка овощей оказывается брошена на стол, Ким подкладывает руки под голову и взгляд направляет в потолок, снова принимаясь обдумывать одну и ту же мысль. — Когда домой-то пойдёшь, сейчас? — Ага, дай только человеку отдохнуть, я же чуть не с войны вернулся! Электрический чайник, который включил Намджун, чтобы подбодрить себя чашкой кофе, нагревает воду и отключается, но никто не встаёт, чтобы использовать его. Чимин в конечном итоге так и не покидает прохладный гараж, потому что оказывается захвачен в объятия Намджуна, который, почувствовав слабую дрожь подростка, прижал того к себе. Может быть, думает Пак перед отключкой, не нужно ему в какой-то там дом возвращаться, видеть своих родителей, хочется только надеяться, что его настоящий дом – это где-то рядом с Намджуном. Пронаблюдав какое-то время за слабой струйкой пара, тонкой полоской стремящейся вверх, Чимина окончательно одолевает сонливость, и последнее, что он помнит перед тем, как его веки окончательно сомкнулись, – намджуновский храп, который, на удивление, очень даже удачно гармонирует с атмосферой уединения.