Я тебя не отпущу

      Она меня не простит… Это точно. Я бы тоже не простил. Как такое можно простить? Даже извиняться перед ней не буду. Так проще. Проще, когда она меня ненавидит, так я понимаю, что это конец и рассчитывать мне не на что.       Гермиона прошла мимо меня. Я реально идиот… — Гермиона, прости меня, пожалуйста! — быстро проговорил я, догоняя Грейнджер. — За что простить? — вдруг спросила она. — За-а-а…э-э-э… Ну ты же понимаешь, да? За то, что я…       За то, что я блин полный кретин! — Вот видишь, ты извиняешься и даже не знаешь за что! Значит, ты не осознал свою вину, а мне не нужны пустые извинения, лишь бы отвязаться, — сказала она и гордо пошла дальше.       Конечно, я мог её остановить, попытаться объяснить, что чувствую вину, что мне действительно стыдно и так далее, но, то ли моя гордость, то ли упрямство не позволяли догнать её.       Даже забыл куда шёл. Я не видел себя, но чувствовал, как пылали мои щёки. Мне было стыдно, досадно и обидно. Я медленно плёлся по коридору, никого не замечая. До меня доносились чертыхания студентов, в которых я врезался и сбивал с ног… Пофиг, сами виноваты.       Я дошёл до лестницы, и тут столкнулся с Гермионой. Все её учебники разлетелись в разные стороны. Она присела на корточки, чтобы собрать книжки. Наверное, надо ей помочь. — Прости, — сказал я, сев рядом с ней, и собирая её учебники. — Ты меня за всё прости. Я вчера такое ляпнул… Опять назвал тебя грязнокровкой, да ещё и… Прости, я не хотел обидеть тебя, честно, — только бы она меня простила. — Драко, ты не понял. Я обиделась не из-за того, что ты назвал меня грязнокровкой и не из-за того, что ты сказал потом. Мне была обидна твоя глупая шутка про любовь ко мне, — Гермиона говорила, как будто сейчас заплачет.       Она подумала, что я пошутил! Я буду главным лохом во всём мире, если и сейчас её упущу. — Это правда, я не шутил… — я взял Грейнджер за руку и посмотрел Гермионе прямо в глаза. — Ты не меняешься, Малфой! — она отстранилась от меня. — Гермиона, постой! Я не шучу. Я люблю тебя, — с этими словами я притянул Грейнджер к себе и поцеловал в губы.       Я совсем не ожидал, что она ответит на поцелуй, но Гермиона ответила. Её губы такие мягкие и нежные, они словно созданы, чтобы их целовали. Я не мог и мечтать, что мой первый поцелуй будет именно с ней. Мне так хорошо сейчас, но так страшно. Боюсь опять что-нибудь испортить, но больше боюсь, что Гермиона прервёт поцелуй и убежит, а я не смогу остановить её.       Я жадно впивался в губы Грейнджер, словно они были моим кислородом. Нет, не так. Моим кислородом была она сама. Целиком. Гермиона для меня — всё. Я не могу без неё. Она, как наркотик. Я пробую её губы и не могу остановиться, хочется снова и снова ощутить эту сладость.       Учебники выпали из её рук. Кисти Гермионы легли на мои плечи. Как же приятно ощущать тепло её ладоней.       Мне кажется или она действительно плачет? Я остановил поцелуй и увидел, что всё её лицо в слезах. Что я сделал не так? Гермиона, только не говори, что это неправильно, и мы никогда не сможем быть вместе… Не говори. — Что случилось? — спросил я. — Драко, я тебя люблю, но знаю, что ты не любишь меня. Ты не можешь любить меня! Не можешь любить грязнокровку! Давай закончим сейчас. Твоя шутка зашла слишком далеко, — Грейнджер несла полную чушь.       Как такая умная девушка может говорить такие глупости? — Я люблю тебя, Гермиона. Это чистая правда, — я обнял Грейнджер и вплотную прижал к себе.       Она неловко, аккуратно поцеловала меня и обвила руками мою шею. Так смешно. Ей приходится стоять на носочках, чтобы дотянуться до меня. Я подхватил Гермиону, так что она смогла обхватить ногами мои бёдра.       Хотелось бы мне видеть лицо Поттера, если он пройдёт мимо и увидит нас. Думаю, это будет шок для него. Его лучшая подруга страстно целуется с его врагом, да ещё и в такой позе.       И мне и Грейнджер стало понятно, что сегодня всё не закончится только поцелуем. Нам нужно было срочно где-то уединиться. Где-то, где нас никто не заметит, и мы там точно будем только вдвоём. Необходимо идеальное, волшебное место для первого секса… Чёрт, я сейчас размышляю, как маленькая сопливая девственница. Но, думаю, Гермиона тоже хочется оказаться в подходящем месте.       Я прижал Гермиону к стене, но Грейнджер чуть не упала. — Драко, стены нет, — сказала Гермиона, посмотрев на меня безумными глазами.       Выручай-комната… Я даже не надеялся, что она может появиться. Почему на третьем этаже?! Это всё так странно и подозрительно. Словно Хогвартс сам пытается свести меня с Грейнджер.       Я поставил Гермиону на ноги и взял её руку. Мы медленно зашли в комнату. Дверь за нами сразу же закрылась.       По центру комнаты стояла большая кровать, покрытая красным покрывалом, а недалеко от кровати находилась ванна, размером примерно с ванну старост. — Я ничего не понимаю, Выручай-комната… Она не должна была появиться, — часто моргая и хмуря лоб, сказала Гермиона. — Не должна была, но появилась. Может быть, это судьба? — я вопросительно изогнул одну бровь и поднял Гермиону на руки. — Ты точно хочешь? — тихо спросил. — Да… — коротко ответила Гермиона и закрыла глаза.       Я осторожно положил Грейнджер на кровать и сам лёг рядом с ней. Так страшно. Нужно успокоиться, ведь если мне страшно, то как же себя сейчас чувствует Гермиона?       Так, с чего бы начать? В данный момент я тупо смотрю на неё. Мы даже целоваться перестали. — Поцелуй меня в шею, — попросила Гермиона.       Я кротко поцеловал Грейнджер в нежную, бархатную кожу, рядом с ушком. Гермиона вся задрожала, и по её телу пробежали мурашки. Я оставил ещё несколько поцелуев: на её щеке, лбу и груди. В глазах Грейнджер был страх, и казалось, она вот-вот заплачет. — Расслабься, больно не будет, а если станет больно — я с тобой. Всегда, — прошептал я на ухо Гермионе.       Она поцеловала меня в губы. — Я люблю тебя… Очень люблю, Драко, — сказав это, Гермиона медленно сняла мантию, а потом и блузку вместе с гриффиндорским галстуком.       Я провёл рукой по её плоскому животу. О да, она прекрасна. Я нашёл молнию на юбке Гермионы и расстегнул замочек. Грейнджер сама стянула юбку и заодно сбросила со своих ног туфли.       Стаскивая с Гермионы колготки, я поцеловал её внутреннюю часть бедра. Грейнджер задрожала. Кажется, она ещё боится. Не буду её сильно смущать, пока что оставлю нижнее бельё. Займусь своей одеждой, но для начала нужно снять парочку поцелуев с таких любимых и желанных губ Гермионы.       Наши губы слились воедино. Готов целовать её вечно. Хочу стереть губы до крови, но продолжить поцелуй.       Пока мы целовались, я не заметил, что Гермиона уже почти расстегнула пуговицы на моей рубашке. Как же приятно пальцы Грейнджер щекочут мою грудь. Я люблю её. Теперь я не стесняюсь своих чувств к ней. Много же мне времени понадобилось на осознание, что кровь у всех одинаковая. Слишком много.       И минуты не прошло, а на мне из одежды остались только носки. Пора.       Лифчик Гермионы упал на пол. У неё очаровательная грудь. Небольшая, на мой взгляд, идеальной формы, с маленькими возбуждёнными сосками. Я приспустил с Грейнджер трусы и, пристроившись между ног любимой, уже хотел войти в её бутончик, но Гермиона остановила меня. — Ты передумала? — спросил я. — Сними их полностью, — Гермиона указала глазами на свои трусики. — Ты же не насильник.       Я с удовольствием исполнил её просьбу. И, наконец, мой член вошёл в женственность Гермионы. Она вскрикнула, и прижала меня к своей груди. Это был крик боли. Боли, только боли. Ни о каком удовольствии можно было и не думать. Я обнял Гермиону и поцеловал в висок, пытаясь хоть как-то облегчить её страдания. Слёзы катились щекам Грейнджер. Внутри неё невыносимо жарко и узко. Почувствовав, что Гермиона немного расслабилась, я боязливо подвигал бёдрами. Гермиона уже не кричала, но прижалась ко мне ещё сильнее. Я двигаюсь плавно и осторожно, боясь навредить моей любимой Грейнджер. Её женственность сжимается вокруг моего члена, и это сводит меня с ума.       Я решил поцеловать грудь Гермионы и аккуратно прикусить нежный сосок. Она постанывает в ответ на мои ласки, а на её розочке появляется ещё больше смазки. Я сам уже не могу сдержать стонов. А к нашим добавилось пошлое хлюпанье между ног.       Влагалище Грейнджер начало сокращаться и сжиматься. Она впилась ногтями в моё плечо и кончила с громким стоном. — Драко, кончи, пожалуйста, в меня, — попросила она, посмотрев мне в глаза. — Я найду или приготовлю противозачаточное зелье, только кончи в меня.       Настойчиво поцеловав Грейнджер, я излился в неё. Взмокшие и уставшие, мы лежали, улыбаясь друг другу. — Гермиона, а ты в курсе, что после извинений следуют прощения? — вдруг спросил я. — Чего? — спросила она с усмешкой. — Я извинился, а ты ещё не сказала, что прощаешь меня, — пояснил я, поглаживая локоны Грейнджер. — Я прощаю тебя, — сказала Гермиона, прикрыв глаза.       Я вожу большим пальцем по её бровям и векам. Только бы этот момент не заканчивался. На кровати осталось небольшое пятно крови, напоминающее о недавней потере невинности Грейнджер. И совсем она не грязная. Даже наоборот — чистая. Может быть, я и полный идиот, но счастливый.