don't say you ever loved me, don't say you ever cared
*****
Ебаная голова раскалывалась на две части, сна ни в одном глазу за всю ночь и чёртово волнение подкатывало к самому горлу, хоть и пытаюсь себя убедить в том, что я способен с этим справиться, что я, блять, профессионал. Мне должно стать похуй. Под стать тебе. Сдавливаю виски пальцами и очень хочу вскрыть свой череп, чтобы опустошить его от всякого дерьма, заполонившего мой мозг. Даже отвлечь себя мыслями о будущем дизайне твоей квартиры не могу, ни дизайн-проект составить, ничего, так как совершенно не знаю ни обмеров помещения, ни твоих предпочтений. Пока что не за что зацепиться, и это бесит. Это оставляет пространство для мыслей любого толка, которые не могу забить работой. Сегодня нужно пофотографировать всё помещение и понять, наконец, чего же ты ждёшь от меня, какие у тебя планы на эту квартиру. Вообще-то, такое впервые, что я принимаю заказ, даже предварительно не рассмотрев места. Впредь не стоит делать каких-либо исключений, ты такой же клиент, как и все. Нужно вести себя строго по обычно выверенному плану. Не надо сбиваться с курса. Ты всегда говорил мне, что тебе больше по душе свой дом. Но, видимо, с твоей работой жить в большом городе более перспективно, чем в пригороде в каком-нибудь уютном одноэтажном или двухэтажном домике. Как-то ты обмолвился, что прожил бы хоть всю жизнь в своём загородном доме возле озера, на что я, конечно, не купился. Уж кому, а тебе нельзя прозябать вдали от шумных мегаполисов, общения с разными людьми и, вообще, жизни очень активной. Ты – исследователь, всегда им был, и начал бы задыхаться очень быстро в узких рамках маленького городка. Хотя, чёрт его знает, какие вкусы у тебя сейчас. Слишком много воспоминаний проскальзывает по мере обдумывания, на которые лучше не ссылаться. Они уже могут быть пустым звуком. — Прости за опоздание, на метро было бы быстрее. Прохожу внутрь и тут же осматриваю первым быстрым взглядом длинный коридор, ведущий в гостиную. Забираешь у меня рюкзак, куда я положил фотоаппарат, и ждёшь, пока я разуюсь. — Да ничего, я всё равно взял выходной. Надо было выпить таблетку, пока был у себя, а не надеяться, что само пройдёт. Хотя пульсирующие виски отлично отвлекают от твоего колкого взгляда. Хули так пялиться, словно первый раз меня видишь. Через силу, а говорить надо. — Значит так... Не пойми неправильно, но ты собираешься жить один? Мне нужно знать, будут ли гости, сколько оставлять свободного пространства и так далее. — Жить с кем-то? Нет, нет. До такого у меня не доходило и вряд ли дойдёт. Сейчас нужно очень аккуратно отвечать, чтобы не казалось, что я проявляю интерес. Не разговор, а хождение на долбанном канате над пропастью. Вижу, как обходишь меня со спины и садишься на кухонную тумбу, смотришь свысока, как с какого-то пьедестала. — Ты ни с кем не был раньше в серьёзных отношениях? И трёхкомнатная квартира для тебя одного? Щуришься и ощущаю, что немного дёрнуло меня не туда. Надо было переформулировать вопрос, чтобы сквозило меньше личного. — Серьёзные? Ну, ты спросил. Четыре месяца – достаточно серьёзно? — Ты не изменился. Улыбаюсь краем губ и вынимаю фотик из рюкзака. — Чего не скажешь о тебе. И на этом улыбка спала. Действительно, какой смысл чувствовать себя комфортно? — Я вот всё ждал, когда же ты возьмёшься за свою психотерапию. — Нужно ли говорить, что я прихерел, когда увидел тебя таким? Надеюсь, что ты не мной вдохновился, когда выбрал такую манеру поведения? Что ж, это произошло достаточно скоро. Тебя прорвало первым, и если я прикрывал свой интерес и пытался сделать его скорее рабочим, то ты перерезал красную ленточку в зону «вопросы, куда лезть не стоит». — Вот тебя ебёт, кто меня ебёт? — спокойно, сил ругаться всё равно нет. — Конечно. Что за глупый вопрос. Я, в отличие от тебя, не боюсь показать, что мы с тобой не чужие люди. «Не чужие люди». Этому определению нужно просто награду по изворотливости давать. Как ты только умудряешься подбирать такие нейтральные слова, которые и вроде бы правильные, но такие холодные, обыденные, что аж тошно. Я вот до сих пор не могу понять, кем мы были друг другу. — Ты нормально себя чувствуешь? Ты даже никак не съязвил в ответ. — Просто голова болит, всё нормально, — выдыхаю сквозь зубы и пытаюсь абстрагироваться. От всего. От боли, сжимающей мою голову, от твоего цепкого взгляда, от осознания того, насколько просто заставить меня вспомнить. От понимания, что всё настолько, блять, свежо, хотя прошло много лет. — Присядь на диван. — У нас нет на это времени, Ричи. Давай просто закончим поскорее. — На то, чтобы сраться между собой время есть, значит, и на это найдём, — решительно заявляешь мне. Настороженно сажусь и вижу, как спрыгиваешь с тумбы, чтобы подойти ко мне. Становишься позади дивана за спиной и проводишь рукой по моим волосам. — Какого хрена ты делаешь? Вздрагиваю и резко поворачиваю голову, о чём сразу же жалею. От этого движения в висок будто выстрелили, и я мучительно стискиваю зубы, чтобы не застонать. — Больной, не дёргайтесь, а то хуже будет. Надавливаешь руками на мои плечи и не даёшь подскочить. — Только не говори со мной так. И таким тоном. Это звучит очень... странно. — Что-то у тебя фантазия слишком бурно разыгралась из-за одной фразы. Застынь и закрой глаза. Я просто хочу помочь. Не хочу, чтобы прикасался, чтобы вообще стоял ближе, чем два метра. Готов даже эту адскую боль потерпеть. Запоздало размышляю, что лучше вообще связываться только по телефону, потому что в животе всё переворачивается от тяжести твоих ладоней на плечах. Хрен с тобой, только быстрее уже отойди. Запускаешь пальцы мне в шевелюру, прислоняешься носом к моей макушке и спрашиваешь с ухмылкой: — У кого-то была весёлая ночка? Пил вчера? — Это ты как доктор сейчас спрашиваешь? — Естественно. Головная боль от похмелья имеет несколько другую специфику. Ну так? — Нет. Это ответ сразу на всё, — холодно бросаю ему, не желая вдаваться в подробности. Если и была бессонная ночь, то причина только одна, и она прямо сейчас стоит за спиной. — Тошнит? — Только от твоих вопросов. — Боль в области глаз или тупая боль с одной стороны головы? Запрокидываю голову назад, бросая уставший взгляд. Убиваешь своими ебаными вопросами и своей ебаной заботой. — Правая часть головы раскалывается, — тихо отвечаю и закрываю глаза, разрывая наш зрительный контакт. Киваешь и аккуратно приподнимаешь мою голову, чтобы я сел ровно. Чуть шероховатые пальцы. Сглатываю и стараюсь сосредоточиться на чём угодно, кроме твоих рук на моей шее. Плавными, круговыми движениями больших пальцев надавливаешь на точку под основанием черепа между двумя продольными мышцами. Не хочу, чтобы касались так, это слишком приятно, что едва не издаю стон. Переходишь на височную область, массируя указательным и средним пальцами обеих рук так осторожно, так тягуче медленно, что мне кажется, ты через подушечки пальцев забираешь мою боль. — Я рад, что именно ты будешь заниматься моим домом, язва ты такая. Я видел портфолио твоих работ. Ты охренительно крут в этом деле. Не зря всё детство бегал в художку, таскал альбомы и малевал в них без остановки. Кольнуло что-то в груди от сказанного. Я ведь так стараюсь не вспоминать, что было в детстве, как можно реже предаваться ностальгии, потому как, что ни вспомни, в каждом кусочке задействован ты. И чем старше становились, тем больше не хочу вспоминать. Поэтому, пожалуйста, не начинай. Ограничься вежливыми фразами людей, которые когда-то были близки и не буди то, что спит очень чутким сном. Настолько чутким, что я ощущаю, как оно шевелится внутри каждый раз, когда ты прикасаешься к моей коже. Глушу это в себе, как рыбу, а оно всё ещё трепещется, настырно не хочет подыхать. — А я уверен, что ты первоклассный врач. Ты всегда мечтал об этом. — Ты можешь больше не притворяться, что тебе нравится то, чем я занимаюсь. Открываю глаза и уставляюсь перед собой застывшим взглядом. Ещё бы ты не догадался об этом. Я ужасно ревностно относился к твоей идее пойти на врача. Тебе пришлось бы уехать, полностью погрузиться в учёбу, встретить уйму других людей. Неконтролируемый эгоизм сжирал меня, ведь мне не хватало тебя даже когда ты был рядом, даже когда ты выделял меня среди всех своих знакомых, даже когда я понимал, что это нормально разойтись по разным дорогам, что мне самому предстояло это в следующем году. Оторваться от тебя было самым ужасным и разрушительным для меня. — Это был твой выбор. Не мог же ты оставаться в крохотном Дерри с твоими-то амбициями. Хочу сказать совсем другое, но и так сойдёт. На деле, ты не обязан был оставаться только из-за меня. У тебя был чёткий жизненный план, ты располагал всеми способностями, чтобы осуществить его. Это было бы просто кощунство отказаться от всего, просто потому что был я. Ради друзей от мечты всей жизни не отказываются, верно же? — Медицина – это моя страсть. Не единственная, конечно, но без неё я не знаю, кто я. Впитываю через твои руки твой жар и едва сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Что ж, я, наверное, должен радоваться, что хотя бы оно того стоило. Что ты не испортил свою жизнь из-за меня. Мы оба реализовались в своих профессиях, но почему я чувствую, что горло сдавливает из-за нехватки воздуха, когда на одну секундочку представляю, как было бы, выбери ты меня. Если бы мы не расстались так тупо, даже не попробовав по-настоящему быть вместе, даже не предоставили шанса нам. Голова становится слишком ватной, и я закидываю её назад, открывая тебе шею. Слишком доверительная поза, я не успеваю об этом подумать. Длительно выдыхаю и зажмуриваю глаза сильнее. — Больно? — по-своему интерпретируешь мой жест, тихо спрашивая меня. Каждый ёбанный день. — Нет. Нет, уже гораздо лучше. Спасибо. Хватит, блин, теперь нужно вернуться к работе и закончить эти разговоры. — Мне нужно сделать фото. — Пожалуйста. Всё в твоём распоряжении. Отходишь, засовывая руки в карманы. Обхожу всю квартиру, делая нужные снимки, задаю краткие интересующие меня вопросы о расположении комнат, в каких тонах и какой цветовой гамме хотел бы видеть помещение. Видимо, не совсем понимаешь смысл моего присутствия здесь, потому что тоже говоришь сухо, хотя мне-то нужно узнать всё о твоих предпочтениях. Ещё и сыпешь ответными вопросами, будто плата за каждое твоё слово – вопрос о моей личной жизни. У нас, блять, не услуга за услугу. — Я ездил в Дерри на это Рождество. В твой дом тоже ходил, но там уже даже не твоя мать живёт. Она переехала куда-то? Делаю очередной снимок и, не глядя на него, ровно бросаю: — Она умерла три года назад. Тогда же я был там в последний раз. Дом продали, поэтому понятия не имею, что там сейчас. Я ужасно боюсь возвращаться в Дерри. Всё, что связано теперь с этим городом – одни страдания и лишения. Не будет той сладкой, уютной ностальгии, ничего не будет как раньше, и меня ничего больше не удерживает там. Правда, здесь меня тоже мало что искренне крепко привязывает. Ты застываешь и даже не знаешь, что ответить. Но я уже успел примириться с этим и научиться жить дальше, так что тебе не нужно подбирать слова. — Сердечный приступ, — ещё снимок. Ты же хотел покопать вглубь моей жизни, не хочешь просто отвечать по работе. Холодно поднимаю на него глаза и вижу, как слетела на секунду та спесь, тот тон, которым ты говорил со мной чуть раньше. Прорезался Тозиер семнадцати лет, который заботится обо мне. В своей манере. — Прости меня, я не знал этого. Мне очень жаль, Эдс. Это выражение нужно тут же стереть. Я от такого взгляда сразу ощетиниваюсь, никакой нахуй жалости, о чём вообще речь. Лучше снова начни задавать мне компрометирующие вопросы, чем такое твоё лицо. — Не теряй нить, разговора, ладно? Я спрашивал тебя, отдаёшь предпочтение больше естественному свету в помещении или искусственному освещению? Здесь будут охрененно смотреться панорамные окна. Этаж высокий, и вид будет просто потрясающий. Молчишь. Чувствую, как ты подходишь ближе и едва не касаешься моей спины ладонью. Утешающий жест. Нет, на сегодня твоё внимание потеряно. Даже не слышишь моего вопроса. — Я предоставлю тебе несколько образцов самых разных стилей такой планировки квартир, и ты подумаешь. Выберешь, что будет тебе по душе. Рассеяно киваешь, совершенно, видимо, пропуская мимо ушей мои слова. Нужно что-то сделать, чтобы вернуть тебе колючесть. Ты слишком загрузился этой новостью. — Извини, мне уже пора идти, — обхожу его аккуратно, чтобы не задеть плечом. Убираю фотоаппарат в рюкзак и вижу, как брови чуть хмурятся, недоумевая, что я сваливаю так скоро. — Я попросил одного человека меня забрать. Обсудим всё завтра. Я принесу каталоги квартир. Глаза похолодели. То, что нужно. Теперь ты будешь думать об этом, а не о смерти моей матери, которую я слишком грубо обрушил на тебя. И плевать, что я никого не просил и, конечно же, добирался в студию самостоятельно.