Другая жизнь Мародёров

      — Марлин, ты точно ничего не хочешь нам рассказать?       Четыре гриффиндорки сидели на своих кроватях.       Марлин упрямо молчала, глядя в одну точку. Мэри не выдержала звенящей тишины, всплеснула руками, поднялась с кровати и встала посреди комнаты.       — Девчонки, только обещайте, что эта тайна умрёт с вами, — вдруг подала голос Марлин.       Удивлённые подруги переглянулись и согласно закивали, ожидая услышать нечто устрашающее.       Лили Эванс       — Я лежала одна, вы все куда-то убежали, а мне вдруг захотелось почитать. Я достала книгу, уселась на подоконник и погрузилась в чтение. Послышался скрип. Я оглянулась, но никого не было. Подумала, что это сквозняк, вот только ни один дурак не будет открывать окна в декабре. Дальше стала читать — снова скрип. На этот раз более явный. Я почувствовала что-то неладное, спрыгнула с насиженного места. И, как оказалось, не зря. Я быстро достала из тумбочки волшебную палочку, снова осмотрелась. Никого. Абсолютная пустота. Я подумала, что начинаю бредить, как вдруг... мне послышался знакомый голос:       — Нет, Маккиннон, ты не бредишь, — голос Снейпа был до омерзения неприятным. Я сразу поняла, что ничем хорошим это не закончится.       Я поинтересовалась, не попутал ли он чего, ведь это просто неописуемое нахальство — припереться в гриффиндорскую девичью спальню! Потом мне пришла мысль, что он мог прийти к тебе, Лили, — рыжеволосая староста очень сильно удивилась, но продолжала слушать подругу, — а он, будто прочитав мои мысли, ответил: — Не угадала, Маккиннон. Я к тебе. Давно хотел поболтать.       — Вот это наглость вселенского масштаба! — воскликнула Алиса, заправляя прядь волос за ухо. — Надо же, поболтать! А сальные патлы для начала помыть он не хочет?       Марлин изобразила на лице подобие улыбки. Лили, не сводя с неё взгляда, осознала, что случилось что-то непоправимое. Но торопить с рассказом и без того потерянную подругу она не могла.       — Он беспардонно уселся на кровать Лили, осмотрел её и тумбочку. Поначалу он молчал и пялился куда-то в окно, но потом всё же соизволил объясниться:       — Блэк, — сколько ненависти в одном слове.       — Причём тут это? — спросила я. Он фыркнул, встал с кровати и подошёл ко мне. Я не успела опомниться, как он достал какой-то флакончик и насильно вылил его содержимое мне в рот. Это так мерзко! — Марлин совсем раскисла. Слёзы градом скатывались по её порозовевшим щекам, но при этом интонация её голоса оставалась прежней. — Он с помощью заклинаний связал меня и усадил на диван, а потом стал допрашивать...       — Вот подонок! — высказалась Мэри, подбежав к Маккиннон. Марлин разрыдалась в голос, и Алиса с Лили также поспешно кинулись к ней, чтобы обнять и успокоить.       — Что он узнал? — серьёзно и непреклонно спросила Лили, изучая лицо подруги. — Он напоил тебя сывороткой и узнал что-то?       Марлин кивнула.       — Я сопротивлялась, как могла, но не в силах была идти против сыворотки правды...       — Милая Марлин, тебя никто ни в чём не обвиняет, — заверила Мэри, вглядываясь в лицо рыдающей Маккиннон, — она пытается узнать, что он узнал от тебя.       Блондинка подняла заплаканные глаза на Эванс и кивнула.       — Он узнал про то, что Блэк ухаживает за мной.       — Ну, это ещё не беда, — отмахнулась Алиса.       — Смотря с какой стороны... — возразила Лили.       — Он узнал про Забини, но я мало что ему могла выболтать, ведь сама ничего не знаю толком. Также он интересовался тем, куда пропадает Ремус, есть ли девушка у Петтигрю и... — Марлин как-то виновато посмотрела на задумчивую Эванс, а после негромко добавила: — любишь ли ты Джеймса.       В комнате воцарилась тишина.       — И что ты ответила? — еле слышно, почти шёпотом спросила рыжеволосая девушка.       — Слава Богу, в этот момент действие сыворотки закончилось, и я ничего ему не сказала.       Девушки выдохнули.       — Спасибо, милая, — с облегчением и бесконечной теплотой шепнула Эванс, обнимая успокоившуюся Марлин.       Ответом стала понимающая улыбка.       — Знаете, что меня больше всего насторожило, — преобразилась Марлин и привела себя в полный порядок, — то, что он буркнул мне перед тем, как уйти.       — И что же он сказал? — скептично процедила Мэри. Казалось, она ненавидела Снейпа не меньше, чем Марлин.       — Что-то типа «Теперь ты, да и не только ты, на особом счету. И не думай, что просто так отмажешься».       Джеймс Поттер       Если бы не Сириус, Сохатый уже бы давно голыми руками четвертовал Нюнчика. Гнев и ярость бурлили в жилах, требуя отдать ему «долг», но Бродяга был категорически против. Прошла неделя, до каникул оставалось всего ничего, и совесть подмывала Джеймса сотворить очередную гадость и подпортить и без того несладкую жизнь Нюниусу.       — Джеймс, я бы не делал этого, — попытался воззвать к его разуму Лунатик, стоя с ним на мосту. — Ты же должен отдавать себе отчёт в том, что он владеет тёмными заклинаниями, что всё может пойти не так и в конечном счёте проиграешь ты, а не он.       Ремус был непреклонен. Как только Сохатый и Бродяга поведали животрепещущую историю своих похождений Лунатику и Хвосту, Ремус сразу же схватился за голову и произнёс до боли приевшуюся фразу: «Вы конченые психопаты». Причём сначала было как-то непонятно, почему виноват Снейп, а психопатами назвали их с Сириусом. Но теперь мотивы, которыми руководствовался Лунатик, характеризуя друзей такими нешуточными словами, становились всё очевиднее.       — Рем, я не прощу себе только одного — если Лили будет с ним. Вряд ли ей известны все его «геройства» и махинации. Да и незачем Лили всё это знать, ей и так нелегко.       — Понимаю, Сохатый. И именно поэтому стараюсь предостеречь тебя от твоих же глупостей.       Джеймс смотрел в синеющую даль. День близился к вечеру. Смеркалось.       В голове разум боролся с горячим сердцем. И тут до Джеймса дошло.       — Лунатик, а ведь любить значит переступить через себя, да?       Люпин был слегка ошарашен таким неожиданным и глубоко философским вопросом, но довольно скоро совладал с собой и вновь вернулся к диалогу.       — Может быть, Сохатый. Это очень сложно. Но одно я знаю точно: ты заслужил Лили, а она заслужила тебя. Ты столько сделал для неё, а она привила тебе очень важные черты, в которых ты нуждался. Вы будто созданы друг для друга.       — Только вот любит ли она меня так, как я её?       — Ох, Джеймс, на этот вопрос я не смогу дать тебе ответ. Тебе лучше узнать это у неё самой.       — Рем, я боюсь, что не сдержусь и врежу этому засаленному уроду.       — Сохатый, а на что тебе мы?       Друзья громко рассмеялись.       Лили Эванс       В свете последних событий девушка решила не рисковать. Случайные встречи с Северусом были сведены к нулю, общение с Мародёрами слегка омрачилось. Ни девушки, ни парни не желали делиться тем, что затрагивало интересы и тех, и других, а говорить о чём-то другом сейчас не слишком и хотелось. Лили списывала молчание Джеймса на стычку с Забини. И какой-то дохленький червяк сомнения поселился в мозгу: а может, всё дело в том, что она ему перестаёт нравиться?       Действительно, за прошедшие три дня он ни разу не подкатывал к Лили, особенно ею не любовался, в любви не признавался и даже компании не составлял. Складывалось впечатление, что Джеймсу стало на неё наплевать. А это был удар в самое сердце.       Алиса стала замечать за Лили приступы грусти. Девушка спонтанно в них окуналась, что называется, по самое не хочу и также спонтанно из них выходила. Каждый «сеанс купания в грусти» всё больше затягивался, и это не могло не беспокоить.       Заметил глубоко скрытую боль и печаль Лили и Ремус. На последнем дежурстве он очень деликатно поинтересовался, не случилось ли чего с Лили, мол, она даже похудела. Гриффиндорка отмахнулась, но сердце разрывалось на части, и девушка с трудом удерживалась от истерики. Каждый новый день не приносил ничего, кроме разочарования. Бесконечные вопросы подруг доводили до слёз, но показать их гордая Лили никак не могла.       После уроков Лили решила не идти на обед, а прогуляться по замку. Ноги сами привели Эванс в туалет на втором этаже, в котором обитала Плакса Миртл. Едва закрыв за собой дверь, Лили отшвырнула сумку куда подальше и заплакала. Причём эти слёзы обжигали глаза и кожу гораздо сильнее, нежели когда-либо. Девушка ни разу в жизни — за исключением неприятного инцидента на Чёрном озере — не плакала из-за этого. А точнее, из-за него, Джеймса Поттера.       Мысли невероятным образом, словно паровозик, складывались в голове одна за другой, создавая всё новые и новые поводы для слёз. Когда же дело зашло слишком далеко, Лили не смогла больше молчать и стала всхлипывать, проговаривая свои мысли вслух:       — Конечно, мне далеко до Забини. Ни кожи, ни рожи! Правильно, молодец, Джеймс, поматросил меня и бросил. А ты, дура, тоже хороша! Раскатала губу и ждала, что всё будет так, как пишут в романах со счастливым концом? Закатай губу и будь реалисткой! Неужели ты думала, что тебе повезёт, что, если ты оттаешь, он будет с тобой?       — Будет, — неожиданно послышался мужской голос за спиной.       Лили прервала свои излияния и быстро стала вытирать лицо.       Кто бы это мог быть...       — Регулус?!       На заплаканном лице девушки застыло удивление. Она медленно повернулась лицом к бесцеремонно вошедшему в туалет для девочек слизеринцу. Младший Блэк был практически копией брата. Только поза, тембр голоса и серые глаза заметно отличали его от Сириуса.       — Что ты тут делаешь?       — Решил поздороваться и пройтись в гостиную.       — Не шути, Регулус. Ты же слизеринец. И к тому же явно пришёл не просто так.       — Верно. Но есть одна маленькая ошибочка, Лили, я теперь на Гриффиндоре.       Девушка пребывала в полнейшем шоке, а собеседник только понимающе смотрел на неё и ждал, пока она переварит эту новость и придёт в себя.       — Ты перевёлся?       — Именно.       — Поздравляю, теперь у нас общий дом, — обязанности старосты дали о себе знать.       — Да, — улыбнулся новоиспеченный гриффиндорец. — Давай, собирайся, пора идти.       — Куда? — в сотый раз изумилась девушка.       — Скоро увидишь.