Сказ о ворах-чародеях

Роберта все не было и не было. Абигейл нервно притоптывала ногой, перебирала траву, пыталась читать, но слова сливались, взгляд перескакивал со строчки на строчку, а смысл ускользал от нее, поэтому она вскоре оставила это занятие и вся обратилась в ожидание. Любой шорох заставлял ее вздрагивать и оборачиваться на лес, она не могла думать ни о чем другом. Роберта не было слишком долго. Наконец, устав ждать, она собрала сумки, затушила огонь и отправилась в лес, прислушиваясь к звукам и пытаясь ощутить где-то там, в глубине, своего напарника. Вздохнув, она сосредоточилась на Роберте, однако его сознание не откликнулось, и, предчувствуя недоброе, Абигейл ускорила шаги. Вскоре на пути ей попались обломанные ветки кустов и деревьев и сбитый с камней мох, и чародейка сразу же поняла. Недолго думая, она бросилась вперед по этим указателям. Жандармы тем временем уже связывали бесчувственного юношу по рукам и ногам, опустошая его карманы и забирая все оружие. В то, что он мог умереть от потери крови, никто не верил, считалось, что чародеи не могли приносить вреда только после того, как их тела уничтожались в огне. Поэтому, видя даже в раненом колдуне угрозу, жандармы и не думали бросать его тут, а взвалили его на лошадь и обратились к портнихе, что и привела их сюда, с вопросом, где его напарница. Про то, что их проводница – ведьма, никто из них не знал. Просто, вернувшись в город, она показала флейту и рассказала о том, что видела, как убегали два путника, и знает, где их искать. Едва жандармы хотели двинуться в путь, дорогу им перегородила Абигейл. Увидев кровь и раненого Роберта, чародейка почувствовала, как пульс ее ускоряется. Она сбросила сумки, затем плащ, и вдруг поистине что-то странное стало происходить с ней. Ее вдруг охватила дрожь, глаза почернели, русые волосы стали огненно-красными, а воздух вокруг нее раскалился. Бормоча заклинания на латыни, она, казалось, была не в себе, тон ее голоса становился всё яростнее. Она продолжала читать, пока ошеломленные жандармы не закричали от боли, упав на землю и корчась в судорогах. Абигейл не слышала их мольб о пощаде, жгучая ярость – вот все, что она чувствовала в тот момент. Она не остановилась, даже когда люди начали гореть, не остановилась, когда с них слазила кожа, плавились ногти и волосы, не остановилась, пока от них не осталась ничего, кроме обуглившейся плоти. Она просто не могла остановиться. Когда же силы оставили ее, чародейка упала на колени, тяжело дыша. — Надо же, так ты и правда ведьма! — раздался женский голос из темноты, и прямо перед Абигейл упала почерневшая от огня палочка, когда-то бывшая флейтой. — Уж, и дала ты здесь жару! Фигура ведьмы-портнихи появилась рядом с упавшим с лошади, когда та в испуге убежала, Робертом. Присев, ведьма погладила бесчувственного юношу по голове. — Вот бедняга. Он так бился с этими королевскими прислужниками… Теперь я понимаю, почему. Вы оба друг друга стоите, — она взглянула на Абигейл. – Эй, посмотри на себя! Ты так обессилела, что едва на ногах держишься, и все ради этого грубого мальчика, который даже не извинился перед нашей малюткой Фрэллой, когда так холодно ее оттолкнул. Она всю ночь горевала потом. Надо же… — она вздохнула. – А я так надеялась, что, когда его запрут, я помогу ему освободиться, он забудет тебя и присоединиться к нашей веселой компании... Но, похоже, не судьба. Впрочем, скоро в этой сумасбродной стане всем станет веселее. Уж мы наведем здесь порядок. И, усмехнувшись, ведьма поднялась. — Фу, ну и вид у тебя. Мой вам совет: убирайтесь вы оба отсюда, пока не поздно. Таким чародеям, как вы, долго здесь не продержаться, когда все начнется. В следующий раз мы вас уже так просто не отпустим, — бросив эту последнюю фразу, ведьма растворилась в темноте, а Абигейл, закашлявшись кровью, на четвереньках подобралась к Роберту. — Эй, — прохрипела она, похлопывая его по щекам, — давай же, очнись. Очнись. Но Роберт лежал без чувств. Бледный, холодный, почти как мертвый, весь перепачканный в крови. Слишком сильно он был оглушен. Сквозь волосы проглядывала рана на затылке. Увидев ее, Абигейл аккуратно опустила голову Роберта на свои колени и красными от крови руками бережно погладила его, шепча что-то бессвязное, дрожа от холода и шока. В окутанном мраком лесу царило безмолвие... Ни одно живое существо, казалось, не шевелилось в этом ужасном месте, да и был ли здесь кто-либо живой, кроме Абигейл, было неизвестно. Роберт лежал, немой и глухой, и в темноте лицо его, вероятно, могло показаться лицом самой смерти. Так оцепенел он был. Абигейл не хотела верить в это. — Ну же, — шептала она. – Ну же, Роб… прошу тебя… пожалуйста. Девушка не могла успокоить дрожащие руки, губы. Её трясло всю. Внутри все сжималось до боли. — Вернись ко мне. Умоляю… Я не хочу терять тебя, — Абигейл давилась сухими всхлипами. — Я не хочу оставаться одна. Она не понимала, мертв Роберт или нет. У нее просто не было ни сил, ни смелости проверить это. Все, что она могла – это просить его вернуться. Если бы Абигейл прислушалась, она, очевидно, ощутила бы биение в груди своего напарника. Он был еще жив. Его спасло только то, что в самое последнее мгновенье перед тем, как потерять сознание, юноша применил все свои оставшиеся силы, чтобы приказать собственной крови образовать тромб, и, хотя он все равно потерял много крови, умереть от ее недостатка он уже не мог. Первое, что увидел Роберт, когда спустя какое-то время разомкнул тяжелые веки — худые дрожащие руки, которые осторожно касались его лба и склонившуюся над ним тень. Он не сразу понял, что перед ним была настоящая Абигейл. Первой его мыслью было: «Вот оно, я в темнице и перед смертью мне снится Абигейл», но даже если это было так, юноше было так спокойно в этом сне, что он не противился ему. Между тем чувства его постепенно прояснялись, и ощутимую дрожь, бьющую все тело девушки, уже становилось сложно не заметить. Он слышал ее сдавленные всхлипы, ее шепот, и не понимал, что произошло, что так поразило ее. Роберт уже хотел об этом спросить напрямую, но сухой язык его был так неповоротлив, что он не смог вымолвить ни слова. В бессильи он мог только смотреть на нее еще не вполне осмысленным взглядом, но даже так в этом взгляде уже заметно было непонимание и беспокойство. Абигейл раскачивалась, баюкая Роберта на своих коленях, ее невидящий взгляд был устремлен куда-то в пустоту, однако когда Роберт открыл глаза, она посмотрела на него. — Прости меня. Я не должна была отпускать тебя одного... Не должна. Она покачала головой, протянула руку к сумкам и, порывшись в них, достала сосуд с водой, после чего приподняла голову Роберта и помогла ему отпить. — Это все дело рук той ведьмы. Она привела жандармов по нашим следам и вот… мне следовало догадаться, что так получится. Услышав слова Абигейл про ведьму, Роберт подавился водой и лишь теперь, когда он закашлялся, боль волной разлилась по всему его телу. Сдавленно простонав, юноша весь содрогнулся, но, взяв себя в руки и поборов дурноту, вновь взглянул на свою напарницу. Боже мой, какой несчастной, какой подавленной она выглядела! Как мог он допустить, чтобы Абигейл... Разве он ошибся в темноте и привел жандармов прямо к ней? Мог ли он чем-то выдать ее местонахождение? В ужасе Роберт поглядел на свою напарницу, точно спрашивая ее, не ранена ли она, и, так как говорить ему было еще слишком трудно, схватил ее холодную дрожащую ладонь в свою. — Не волнуйся только, сейчас не стоит ни о чем волноваться. Я просто беспокоилась за тебя. Чародейка нахмурилась, отодвигаясь и опуская голову Роберта на сложенный плащ. Убрав воду в сумку, она натянула сапоги и стала искать лечебные травы, наговаривая. Размяв травы, Абигейл поднесла их к лицу Роберта. Она знала, что эти травы должны подарить успокоение и заглушить боль. — Сейчас не пугайся, будет ощущение, будто ты сильно напился, но не вздумай отключаться, когда пройдет, станет легче. Ощутив резкий запах трав, Роберт дернулся было, чтобы отвернуться, но тело его было налито невероятной тяжестью. Он силился каждую минуту заговорить, «взять себя в руки», и все казалось ему, что у него это получится, но собственные конечности его казались ему чужими. Именно поэтому, отчаянно борясь с самим собой, он не хотел, чтобы Абигейл помогала ему расслабиться. Нет, он просто не мог дольше оставаться беспомощным. Но Абигейл решила все за него, и он просто не успел как-то этому воспротивиться. В первое мгновенье, как он почувствовал этот запах, ему показалось, что он умирает. Сознание мгновенно как заволокло туманом, он точно бы упал в толщу воды с большой высоты, между тем так просто сдаваться он был не намерен и все же попытался удержаться в сознании. Сколько времени он провел в таком состоянии, он не знал, но когда более или менее пришел в себя мучительная боль в теле, в самом деле, несколько утихла, и Роберт вдохнул полной грудью. Лишь теперь он осознал, что все еще жив... и жив благодаря Абигейл. Чародейку продолжало трясти, она не знала, что делать дальше, ведь всё, что могла, она уже сделала, дальше дело оставалось за Робертом. Ей не нравился цвет его лица, слишком бледный, почти серый, с черными синяками под глазами. — Тебе нужно выспаться, как и мне. Но ты должен мне помочь. Нам нужно уйти немного в сторону, там есть нора, где мы вдвоём отлично поместимся, слышишь? «Да, да, конечно!» — восклицал Роберт где-то глубоко внутри себя и всей душой тянулся к Абигейл, но взор его как будто укрывала пелена. Он даже не посмотрел на нее в этот момент. С ним определенно творилось что-то странное. Гадкое, мерзкое ощущение поднималось внутри него. Он вновь видел перед собой этот бой, в котором потерпел поражение. Снова ему казалось, что он бежит куда-то, уводит жандармов все дальше и дальше в лес, отбивается от них ножом, и вдруг выбегает прямо к их месту, где сидит Абигейл у костра. Едва лишь увидев эту картину, Роберт весь содрогнулся и в смятении приподнялся на локтях. — Абигейл! — надтреснутым голосом воскликнул он. — Абигейл, я... они... Он не смог закончить. Мысли его спутались, и он, глухо застонав, упал обратно на землю. — Тише, тише, успокойся, не время сейчас волноваться. Нам нужно уходить, понимаешь? Абигейл осторожно потянула Роберта за плечо, помогая подняться, и, прихватив его за талию, повела его прочь отсюда. Идти пришлось долго. Абигейл тащила напарника буквально из последних сил, дорога казалось просто бесконечной. Постоянно запинаясь и царапаясь о кусты и ветки деревьев, путники наконец дошли до того места, что заметила Абигейл, когда бежала к Роберту. Опустив Роберта в нору, девушка осмотрелась и потом залезла сама, закрыв вход сумками, плащами и листьями. Когда маскирующее заклинание было наложено, Абигейл отключилась. Все это время Роберт оставался в сознании, не позволяя себе расслабляться. Когда он увидел, что Абигейл упала без сил, он, превозмогая боль, осторожно подполз к ней и развернул ее лицом к себе. Хотя в норе было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, он понял, что она страшно истощена. Это могло значить только одно: она билась с теми жандармами. Билась с ними одна, в то время как он, Роберт, ничем не мог помочь ей. — О, Абигейл, — прошептал он, сжимая ее холодную руку. — Глупая, бедная Абигейл... Меж тем сил у Роберта оставалось все меньше, и юноша, сквозь боль прижав девушку к себе одной рукой, чтобы хоть как-то согреть их обоих, потерял сознание. Вокруг по-прежнему царило глухое безмолвие, и даже если бы из города прибыла еще одна группа жандармов на подмогу, они все равно не нашли бы, не почувствовали и не узнали бы, что где-то там, под кучей листьев, упрятанные в глубокую нору, в абсолютном бессильи лежат двое напарников, и никакие волнения мира уже не властны над ними.