Сказ о ворах-чародеях

— Нужно выдвигаться. Скоро совсем стемнеет, и мы ничего не увидим, — Абигейл высунулась из повозки, всматриваясь в высокую башню дворца. — Терпение, терпение, мадмуазель, — отозвался Жан, беззаботно развалившись на подушках и чувствуя приятный туман в голове от выпитого вина. Со стороны могло показаться, что он вовсе не намерен куда-либо выдвигаться, и все, что ему теперь надо — хорошенько вздремнуть, но едва лишь погасли последние признаки уходящего дня, как он вскочил, точно при тревоге, и, взяв поводья, пустил лошадь рысцой. Какое-то время они ехали по дороге, ведущей к главным воротам, но вскоре неожиданно свернули в непроглядную темноту, и когда перед ними наконец показались огни, они были уже за стеной, под колесами стелилась мощеная дорога, а вокруг стояли невысокие дома с прохудившимися крышами. Проехав немного, повозка остановилась в тени одного из проулков. — Значит так, — сказал Жан, обернувшись, — коню моему нужен отдых и корм, поэтому дальше мы не поедем. Так что решайте, куда вы теперь пойдете. Абигейл развернулась к Роберту: — Нужно пробраться в замок. Юноша чувствовал, что напарница скажет ему что-то в этом духе и, вздохнув, внимательно посмотрел на нее. — Что ты задумала, Абигейл? Я хочу знать твой замысел прежде, чем случится нечто непоправимое, ладно? Чародейка дернула плечом. — Проберемся в замок под видом шутов, развлечем королеву, короля и его фавориток, а Жан, как узнает от портнихи, кто из фавориток может быть ведьмой, так мы и проберемся к королеве. — А дальше? Мы укажем на нее и открыто заявим, что она хочет убить королеву? — Если у нас будут доказательства, нам поверят. — Откуда нам знать, что такие вообще существуют? И как их достать? — В самом замке определенно должно быть что-нибудь. На минуту Роберт замолчал. — Нет, вот, что мы сделаем, — вновь заговорил он. — Для начала нам следовало бы побольше разузнать прежде, чем лезть на рожон. Ты говорила, Жан знаком с приближенной одной из фавориток? Я не удивлен. Тем лучше. Сначала выслушаем, что ему удастся узнать. Возможно, нам предстоит еще много работы перед тем, как отправляться непосредственно к королю. Я не спорю: именно тогда мы можем развеять чары, на нем лежащие, но этого мало для обвинения. Если фаворитка его замахнулась на убийство королевы, она явно не глупа, и, может статься, выкрасть заколдованную на убийство вещь, если таковая все же имеется, у нас с тобой так просто не выйдет. Здесь нужно действовать более тонко. Нужно как-то заставить ее выдать себя. Мы должны дать ей понять, что знаем о ее намерениях, но при этом поставить ее в такое положение, в котором она вынуждена будет защищаться. — Для начала, нам узнать, кто она. — Не без этого, — согласился Роберт и оглянулся на Жана, который все это время терпеливо ждал, пока напарники нашепчутся вдоволь. — Абигейл сказала, что ты можешь помочь нам. — Мы условились, что я поговорю с милой Маргреттой и разузнаю, какая именно фаворитка что-то замышляет против королевы. — Что ж, это неплохо. Когда же ты намерен навестить ее? — Как только закончу с конем, — ответил Жан. — Думаю, да — не буду откладывать. — Тогда мы не будем тебя задерживать. — Вы останетесь здесь? — Пока ты не вернешься. Заодно присмотрим за твоим барахлишком, — сказал Роберт, и Жан, усмехнувшись, спрыгнул на землю, отвязывая коня. — Готовьтесь: это будет долгая ночь, — по-французски произнес он, ухмыльнувшись, и повел коня до ближайшей таверны, где обычно останавливались проезжие путники. — А нам с тобой, пожалуй, еще многое следует обсудить, — снова обратился к своей напарнице Роберт, но вдруг замолчал, как будто ему пришла какая-то идея. — Послушай... а что если нам отправить этой фаворитке письмо? Так и напишем, мол, нам все известно, тебе дорога на эшафот и т.д., но подписываться не будем. Скажем, что у нас де есть доказательства ее вины, и если она убьет королеву, мы их немедленно предоставим, но... мы предлагаем заключить сделку, так и быть. И назначим день, когда мы можем показать себя и обсудить с ней условия. И этот день будет — день карнавала. Он, кстати, приближается. Мы скажем, что будем в числе гостей бала-маскарада, который пройдет в замке, но что мы будем шутами — этого она не узнает. Она будет в течение всего вечера мучительно искать нас, это собьет ее с толку и она точно выдаст себя чем-нибудь. Абигейл постучала пальцем по губам. — Почему нет? Можно пойти и этим путем. — Путь это тот же самый, — отмахнулся Роберт, — просто я хочу сказать, что нам следует перестраховаться на всякий случай. К тому же, это даст нам больше свободы, поскольку фаворитка не будет знать, кто мы. — Но, если она сопоставит наш приход с угрозой? — Так и должно быть, — пожал плечами Роберт. — Она должна почувствовать угрозу. Неужели ты думаешь, что она будет искать нас, чтобы выслушать наши условия? Ха! Я не сомневаюсь, что нет. Искать она нас будет совсем по другой причине: чтобы от нас избавиться. Здесь-то мы ее и поймаем. Король к тому времени будет расколдован, и, лишившись его поддержки, она запаникует. Готов побиться об заклад, что она сама нам поможет. Нам нужно будет только потянуть за ниточки, чтобы этот узелок развязался. — Если только она запаникует. Если же нет, нам придется идти другой дорогой. — Какие есть предложения? Чародейка поднялась, разминаясь и хрустя суставами. — Сначала опробуем твой план. Если ничего не выйдет, будем думать над другим. Нам за эти дни столько раз не везло, что теперь уж точно должно либо повезти. — Можно попробовать спровоцировать ее использовать магию, — продолжал размышлять юноша. — Или пустить слух, будто среди гостей есть чародейка. — Тогда может вскрыться, что чародеек там более, чем нам нужно. — Но мы-то с тобой будем совершенно спокойны. Она, возможно, будет нервничать из-за того, что ее обман может раскрыться прямо там, перед всеми. И своей песней мы, к слову, можем еще больше "подогреть" ее. Роберт усмехнулся, и впервые после ранения поймал себя на мысли, что та болезненная слабость, которой он до сих пор был как будто придавлен сверху, точно камнем, куда-то исчезла, уступив место прежней, молодой энергии. Осознание того, что в скором времени им с Абигейл предстоит совершить, возможно, самую большую глупость в их жизни, придало ему бодрости и он внутренне приготовился в ближайшем будущем употребить все свои силы, чтобы довести дело до конца благополучно. Одно он знал наверняка: больше допускать промахов было нельзя, только не здесь. — Это будет весело, — нервно улыбнулся он, — надеюсь, нам будет позволено выйти на поклон и подняться с головой на плечах. В любом случае, мы провернём такой фокус, какого эти люди никогда не видели. Да уж, пришло время пополнить наш репертуар. Кстати, об этом. Раз такой случай, может, следует написать какую-нибудь новую песню? Все, что мы пели раньше о наших «доблестных монархах», боюсь, не придется им по вкусу. Мы, как шуты, приглашенные ко двору, просто не можем критиковать корону в открытую, иначе они быстро поймут, кто мы. Роберт достал из сумки небольшой сверток, в котором обычно записывал приходящие ему на ум стихи и песни и взял в правую руку уголек. — Что нам в этот раз избрать: грубую лесть или иронию настолько тонкую, что ее немногие заметят? — Ирония нравится мне больше, — Абигейл прошлась по повозке. — Если королю не понравится, придется придумывать что-то другое. — Боюсь, если королю не понравится, у нас уже не будет шансов выступить еще раз, — с сомнением отозвался Роберт и принялся что-то записывать. Спустя какое-то время рядом послышались шаги и до напарников донеслась какая-то баллада о любви на французском. Это был Жан. Он был слегка навеселе и, когда заглянул в повозку, выглядел так, словно только что вырвался из какого-то низкосортного паба. Весь овеянный винными парами, с улыбкой на лице и отпечатком ладони на щеке, он весело поздоровался: — Salut, mon ami! А вот и я! Чем занимаетесь? — Куда более интересно: чем ты занимался все это время, — ответил Роберт, окинув его сомнительным взглядом. — А, — протянул француз, коснувшись щеки, — Милая Маргретта просто не может устоять перед моим очарованием! — Ты виделся с ней? Что-нибудь узнал? — Не до того было, — отмахнулся Жан и, устроившись на повозке, сел с мечтательным выражение в глазах. — Пал жертвой любви, — вздохнула Абигейл. — Ох, она хороша! Sacre nom, я таких еще не встречал, — расплылся в довольной улыбке Жан. — Когда я заглянул к ней, она что-то делала у стола. Это, впрочем, не было удивительно, ведь она всегда была чем-то занята, когда я к ней наведывался. Однако в прошлые разы она оставляла свою работу, чтобы уделить немного внимания мне, но в этот раз она даже не обернулась. Тон ее был раздраженный, и, как я ни старался, у меня не получалось завладеть ее вниманием, тогда я приблизился и выхватил ее работу у нее из рук. Между тем это было не какое-то там платье, которое обычно она готовила для своей госпожи, это была маска. Это меня очень удивило, поскольку Маргретта никогда не шила маски, и на мой вопрос, зачем, она только еще больше рассердилась и потребовала, чтобы я оставил ее в покое. «Только попробуй ее испортить, это маска для королевы!» — воскликнула она и отобрала ее. Я подумал было, что ослышался и она сказала «для госпожи», но все было точно. Я спросил ее, с каких пор она шьет для королевы, и она небрежно ответила, что ее госпожа хочет преподнести королеве эту маску в качестве подарка. Я не стал спорить, и вскоре она немного успокоилась и согласилась уделить мне немного времени. Это были самые замечательные минуты в моей жизни, ей-богу! Но вы видите, чем все закончилось, — простодушно улыбнулся он, показывая на свою щеку. — Постой-ка, — прервал его Роберт. — Эта твоя Маргретта, как она выглядит? Жан в общих чертах описал ее, и Роберт бросил многозначительный взгляд на Абигейл. — Ты думаешь о том же, о чем и я? Ведь это же... та самая ведьма-портниха, которую мы видели у ведьминского костра тогда. — Та самая… — повторила Абигейл в ответ, и глаза ее тоже загорелись. — Орудие убийства, — пробормотал Роберт. — Ну конечно, заговоренная маска! Как все просто! Жан — ты гений! Юноша почти засмеялся от восторга. — Теперь все пойдет, как по маслу! Кто ее госпожа? Как она выглядит? — Скорее всего, на маскараде она будет в голубом, расшитом серебром платье. Я видел заготовку у Маргретты. Однако же я действительно не понимаю, что вы двое задумали. — И сесть на мешки с золотом, — усмехнулся Роберт. — Однако прежде, чем приступить к исполнению нашего плана, мы должны сделать то, что задумали. Отправить письмо. Это даст нам гарантию, что королева не умрет до того, как мы покажемся на маскараде. Фаворитка просто побоится ее убивать, пока не избавится от нас. Все, что нам теперь нужно: это обрывок пергамнта и хотя бы самую малость чернил. Жан, у тебя есть что-то в этом роде? — Нет, но я знаю, где достать. — А для того, чтобы проникнуть в замок под видом шутов изменим внешность оборотным зельем! – откликнулась Абигейл, затем протянула руку к сумке и посмотрела, что они имеют. — Для зелья мне не хватает цветков гвоздики. Я схожу за ними. — Куда? На рынок? В такое время? — Да брось, тут близко! Чувствую запах гвоздики даже отсюда. Не успеешь моргнуть, я уже вернусь. Роберт раскрыл было рот, чтобы возразить, но осекся и, помолчав, добавил: — Накинь капюшон, чтобы никто тебя не узнал. И не задерживайся слишком. Будь Роберт в другом положении и не знай он, что его напарнице известен этот город, как собственные пять пальцев, он, вероятно, пошел бы вместе с ней, но в данном случае он решил, что его забота только насмешит Абигейл и потому возражать не стал. — А ты, Жан, достань чернил, если не сложно. Абигейл прыгнула в темноту и бегом направилась к месту, откуда распространялся запах. Следом за ней прыгнул и Жан и пошел, насвистывая, в другую сторону. Роберт остался один. Абигейл бежала по траве, улыбаясь лёгкому ветру и звёздам. Сидеть так долго на одном месте было невыносимо, к тому же, в последнее время Роберт слишком давил своей заботой и обеспокоенностью, для которых не было причин. Запах становился все сильнее, и чародейка с разбегу упала в высокую траву, заливаясь смехом. Полежав так какое-то время, любуясь звездами, она набрала цветов и направилась обратно к повозке, стараясь шагать как можно более бесшумно и незаметно. Юноша тем временем сидел в глубокой задумчивости и прислушивался к звукам, его окружающим, попутно обдумывая будущее письмо. Он попытался сделать кое-какие наброски его в своем свертке, но вскоре отложил его и осторожно коснулся своей раны, проверяя, насколько та зажила. На ощупь она не казалась многообещающей, но он все же надеялся, что она не откроется в самый неподходящий момент. Тело его тоже порядком затекло от долгого сидения в одной позе, но он ничего не мог сделать. Он просто боялся пошевелиться и обнаружить, что еще не пришел в форму. Вокруг то там, то здесь слышались голоса людей, и пару раз Роберту даже казалось, будто к нему вот-вот кто-то заглянет. Но шаги, приближаясь, вновь отдалялись, и юноша облегченно переводил дух. Жан и Абигейл задерживались. Находиться здесь одному становилось слишком невыносимо для Роберта, поэтому он уже собирался встать и идти, когда в повозку наконец заглянула Абигейл. — Чудесный вечер, Роб! Звезды обещают удачу, — воскликнула она, помахав цветами и взбираясь к нему. Роберт вздрогнул при появлении напарницы, но уже спустя мгновенье перевел дух. — Когда это ты успела записаться в звездочеты? — спросил он, нервно улыбнувшись и поправляя рубаху. — Когда спала с предсказателем. Абигейл опустилась на колени и принялась раскладывать перед собой ингредиенты для оборотного зелья. Роберт с интересом наблюдал за ее действиями. — Ты помнишь рецепт наизусть? — Почему это тебя удивляет? Или ты боишься, что я что-нибудь напутаю и превращу тебя в осла? Не беспокойся, даже если ты превратишься в осла, твое занудство останется при тебе. — Ура, — усмехнулся Роберт. — Но, постой-ка, если мы совершим «благодеяние» в других обликах, как же мы сорвем все почести? — Изменимся. Сейчас слишком рискованно появляться в королевстве в нашем виде. Нас все запомнили. — Да, но к моменту «разоблачения» мы уже должны быть сами собой. Нужно позаботиться об отменяющем заклинании. — Конечно же, — Абигейл вскинула голову на Роберта. — Отменить его намного легче, чем приготовить. — Надеюсь, это так, — невесело улыбнулся Роберт, припомнив, как когда-то давно один его знакомый так и не смог обратиться обратно после такого зелья. В этот момент вернулся Жан с длинным гусиным пером, имеющим весьма жалкий вид, и крайне дурного качества чернилами. — Извольте, — улыбнулся он. — Хорошие чернила теперь днем с огнем не сыщешь. Все, что есть. — Ничего, сойдет, — произнес Роберт и, положив перед собой пергамент, замер над ним с пером. — Думаю, будет лучше написать на каком-нибудь другом языке. На итальянском там, на французском... Без обращения. — Ты хочешь, чтобы и это я за тебя сделал? — воскликнул Жан, — ну уж нет, Роберт, с этим разбирайтесь сами. — Не беспокойся, я умею бегло говорить по-французски. И, обмакнув кончик пера в чернила, Роберт принялся писать. Закончив, он наложил на письмо печать забвения, чтобы оно «забыло», кто его написал и не смогло рассказать об этом кому бы то ни было, и, свернув, дунул на него. — Как зовут эту госпожу фаворитку? — Джули-Анна-Роза, — ответил Жан и, подумав добавил: — Или просто Джулия. — Что ж, пошлем письмо этой Джулии, — пожал плечами Роберт и, нашептав что-то свернутому листку, выпустил его. Листок вылетел прочь, и юноша с беспечным видом обтряхнул руки. — На утро это письмо окажется прямо у нее под рукой. До тех пор придется подождать. — Успею приготовить зелье, — Абигейл отрывала цветки гвоздики, скидывая их в котелок. — Только смотри аккуратно, чтобы не привлечь внимания. — Не волнуйся, всё будет на высоте. Жан сел и стал с интересом наблюдать за действиями Абигейл: для него по-прежнему все это чародейство было в диковинку, чего нельзя было сказать о Роберте. Достав руководство, он принялся снова его читать, выискивая полезные заклинания и заговоры. Только один небольшой огонек освещал повозку, и в этом полумраке силуэты трех молодых людей выглядели так мистически, загадочно, что любой, кто увидел бы их тогда, невольно задался бы вопросом, кто они и куда направляются. «Правильно ли мы поступаем?» — спрашивал самого себя Роберт, размышляя над тем, как все сделать так, чтобы вся эта затея не обернулась казнью. Чародейка вылила воду из бутылки в миску с цветками, кинула в неё пару трав из сумки и стала наговаривать, заставляя жидкость кипеть и испаряться. Когда вода испарилась, она сделала из смеси трав два комка, и, что-то шепча, долго катала в ладонях. Отложив сухие комки, Абигейл плюнула в миску, проговорив: «e tenebris in lucem», после чего оглянулась с улыбкой: — Готово. Она протянула Роберту миску с приятного вида кашицей, она пахла фруктами и медом. — А это, - чародейка продемонстрировала шарики, — для того, чтобы вернуться назад в свой облик. Выглядит не аппетитно, да и запах ужасный, но придется потерпеть, чтобы принять прежнюю форму. — Ты это постоянно наблюдаешь? — спросил Жан, на которого весь этот процесс произвел несколько жуткое впечатление. — Представь себе, — усмехнулся Роберт. — У тебя уже стало получаться намного лучше, Абигейл. Он протянул руку за шариком. — А насчет самого оборота, то, думаю, пока следует с этим повременить. Займемся этим завтра. Нам, кстати, еще нужно где-то шутовские наряды раздобыть. Абигейл отмахнулась. — Как будто мы не сумеем украсть!