Radio Wave

Голос Питера — шум ветра, шорох песка, треск костра. Он идеально вписывается в любой сон, успокаивает, обещает забвение. Генри даже не понимает сразу, что он проснулся, потому что Питер рассказывает ему сказку. Он говорит: — …Дом, то место, в которое ты хотел бы вернуться, в котором тебя ждут, в котором тебе не причинят вреда, для меня всегда был чем-то… непостижимым. Он был идеей, целью, тем, что я так хотел получить, но никак не мог взять в толк, как. Он говорит, шелестя листвой из леса, который снится маленьким детям. — Я думал поначалу, что Дом — это место. И я искал. Искал и искал, облетел не один мир, но так и не нашел. Потом получилось так, что я поселился на Острове. Тогда я решил, что, может быть, Дом — это не точка на карте, не место, до которого нужно добраться, а… люди. Те, которые любили бы меня. Чествовали, обожали, заботились обо мне. Дети... Я стал Королем без трона, Правителем Острова, Которого Нет и Не Будет, но так и не нашел Дом. Я бежал, бежал и бежал… Если хорошо прислушаться, то можно услышать барабаны. Ритм, отбиваемый мальчиком, сидящим у костра. Смотрящим в огонь пустыми глазами. Генри открывает глаза. Ему снился дом. Ему снились мамы. Эмма, стирающая след от помады Реджины с его щеки, ее лучистая, светлая улыбка. Когда они только-только начали сниться ему, Генри долго разглядывал себя в зеркале, пытаясь найти общее с теми женщинами, которые называли его своим сыном. Он отчаянно высматривал схожие черты, находил объяснение даже своим странным глазам, меняющим цвет при смене погоды, потому что ему хотелось верить в них. Ему до сих пор хочется верить в то, о чем говорит Питер. В Дом, в котором тебя ждут и любят. Он знает, что у него был такой Дом, но воспоминания о нем подобны кадрам из старого фильма, который он смотрел совсем ребенком. Или который мог бы ему присниться во время героинового прихода. — Привет, — хрипит он. Маленький Принц смотрит на Питера, свернувшегося в кресле в углу палаты. У него, как и у самого Генри, картинка не складывается. Жесткие складки у рта на юном лице, усталый взгляд человека, видевшего слишком многое, футболка с мультяшным принтом. Генри пытается собрать осколки образа вечного подростка воедино, но, возможно, виной тому замутненное зрение, или туман в голове, у него ничего не выходит. Питера слишком много, несмотря на то, что он просто сидит в углу и внимательно наблюдает за ним. Музыкант зажмуривается до красноты перед глазами, трет переносицу. — Над тобой поколдовали, — тихо говорит Пэн. И голос его тоже… не вписывается. Сиплый, словно он выкурил пачку сигарет за раз. — Тёмная заключила сделку с Гензелем. Он поможет вырастить бобовое дерево, она излечит тебя. Это хорошая сделка, без подоплек, сын попросил. — Ты так говоришь, как будто я должен тебя понять. — Франкенштейн сделал ДНК-тест, пока ты… спал. Добро пожаловать в семью, наверное. Генри фыркает. С кряхтением поднимается на локти, смотрит в глаза Питеру. Король Нетландии не моргает. Наклоняет голову вбок, криво улыбается. Есть в его лице, в его движениях что-то, напоминающее о ночах в лесу, танцах вокруг костра и песнях без слов. Что-то то дикое. Что-то древнее. В этот момент, когда он — мальчишка с человеком-пауком на футболке, подходит к кровати Принца, наклоняется над ним, можно поверить в то, что Питер Пэн старше этого мира. Что если он пошевелит лицом, то его кожа рассыпется, как древний пергамент. — Правнук, — выдыхает шелестом листвы Король. — Смешно. Так что же с тобой случилось? В какую историю ты попал? — Ни в какую. В том то и дело, Крысолов. Я не герой, я — тот, кто пишет о героях. Писал о них, по крайней мере. — Автор? — Да. Я был Автором. — Но что же случилось? — Пэн присаживается на край кровати. Генри садится, поднимает подушку за спину. Питер, поймав его взгляд, подает ему стакан воды с тумбочки. Маленький Принц медленно выпивает половину. — Жизнь… Наркотики, алкоголь, музыка. Слава. — Ответь на еще один вопрос, правнук. Почему я чую в тебе одного из потеряшек? Генри закрывает глаза. Его лицо искажает гримаса боли. — Я забыл вас. Забыл все, что случилось. — Ничего страшного, — помолчав, тихо говорит Питер. Он помогает Генри улечься обратно, треплет по голове. Он очень красиво умеет обещать, что все будет хорошо. Что он исправит даже то, что ему неподвластно, а таких вещей не так уж много. Поэтому Принц засыпает, убаюканный сказкой о том, что он будет счастлив. В следующий раз Генри просыпается от шумного спора. Он видит чету Прекрасных, Злую Королеву, Эмму, Нила и даже Голда со своей Красавицей, пытающихся перекричать друг друга. — Уж кто бы говорил, ведьма! — Ваше величество, серьезно? — щурится Белль. Злая Королева ядовито улыбается в ответ. — Золотце, я думаю, наша гостевая спальня будет отличным вариантом, верно? — Да, дорогая, я как раз хотел это предложить. — Это мой сын, так что я буду решать, где он будет жить! — хлопнула в ладоши Эмма, призывая всех к порядку. — Ну вот, ребенка разбудили! — возмущается Пэн, войдя в палату. — Других мест для своих дрязг не нашли? Питер ставит картонный стакан с кофе на тумбочку, помогает Генри устроиться удобнее в кровати, взбивает подушку за его спиной. — А может, нам стоит спросить у него самого? — предлагает Эмма. Поворачивается к сыну. — Малыш, с кем из нас ты бы хотел пожить? — Вообще-то я хотел свалить отсюда как можно быстрее. И что бы вы там о себе не думали… Вы смотрите не на того Генри, которого воспитали. Это другая версия. Ты от меня отказалась, — кивает на Эмму. Переводит взгляд на Реджину. — Ты меня не усыновляла, а всех остальных я вообще не знал до недавнего времени. И кому пришла в голову эта дурацкая идея, что я захочу жить с кем-то из вас? — Это я предложил, — заявляет Джек, стоящий в дверях. — Я заключил сделку с Темной. Нам придется задержаться здесь до тех пор, пока не вырастет бобовое дерево, милый. — Вон. Все. Вон отсюда! — Генри запускает кофе в чету Прекрасных, пытается кинуть графин, но на это сил не хватает, так что просто роняет его на пол. Толкает тумбочку, вырывает из своей вены катетер, продолжая кричать. Темная сноровисто складывает пальцы и запускает в него сонным заклятием. Генри мгновенно оседает на кровати, обмякает на середине слова. В палате воцаряется тишина, нарушаемая лишь противным писком аппарата, от которого отключился Маленький Принц. Эмма смотрит на пятно крови, расплывающееся на одеяле вокруг его руки. — Черт, — сквозь зубы шипит Джек. — Можно было понять, что это… Он наркоман. Был чист полгода. Сорвался, когда узнал, что у него есть дочь. Сделал ДНК-тест, охренел, потому что был уверен, что он стопроцентный гей. Франкенштейн отодвигает его от дверей, входит в палату. — У него была истерика, — тем же бесцветным голосом сообщает Джек. — А вы что тут делаете? — доктор осматривает всех родственников скептическим взглядом. — Прошу покинуть помещение.