Radio Wave

— Я и сам могу дойти, — закатывает глаза Генри. Джек, катящий его в инвалидном кресле по больничному коридору, фыркает. — Не геройствуй мне тут. Перед ними открываются двери. Генри подставляет лицо под лучи солнца, откидывается назад. Джек смотрит на него. На то, как трепещут ноздри Маленького Принца, как он всеми порами впитывает в себя этот холодный весенний день, прикрыв глаза. — Я тебя так сильно люблю, — вырывается невольно у борца с великанами. Генри смотрит на него с легким удивлением, открывает рот с улыбкой. — Я… Договорить ему не дает подошедшая Эмма. От нее пахнет сигаретами и усталостью. Она протягивает руку к Генри, чтобы потрепать его по голове. Тот отклоняется, щурится подозрительно. — Что ты делаешь? — Ничего, ничего, прости. Поехали? — натянуто улыбается Свон. Сжимает дрожащие пальцы в кулак. Общими силами Джека и Эммы Принц загружается на заднее сиденье Пежо. Генри не дают ступить и шагу. И когда они приезжают к старому дому Голда, ситуация повторяется. Певец порывается пойти своими ногами, но видя, как Джек носится вокруг него, как хмурится Эмма, одергивающая себя от того, чтобы поправить его воротник, он прекращает свои попытки. Но от тихого смешка, когда они встают перед ступеньками, ведущими в дом, он все-таки не удерживается. — И что теперь, мой герой? Пока Джек размышляет, распахивается входная дверь. — А мы вас уже заждались! — восклицает Белоснежка. — Реджина приготовила пирог, никаких яблок, конечно. Давайте быстрее, пока чай не остыл! Дорогой, помоги мальчикам! Снежка торопливо стягивает с себя резиновые перчатки и уходит в сторону кухни. В четыре руки Генри заносят в дом и сажают на полку для обуви, стоящую у двери. — Мяукнуть не успел, как опять в замесе оказался, — ворчит он, пока Прекрасный заносит в дом инвалидное кресло. Генри с неверием оглядывает людей, сидящих за столом. Белоснежку, ее мужа, Эмму, Реджину. Джека. Передающего соль Джека. Смеющегося Джека. Уговаривающего съесть хоть кусочек Джека. Генри сглатывает вязкую, горькую слюну. Спрашивает Реджину, сидящую напротив него: — Где же твой сын? С лица Королевы медленно сползает улыбка. Эмма отвечает за нее. — Ты здесь. А мелкий в школе, потом его подвезет Хоппер. — Опустим то, что я не ее сын. Другой вопрос. Что я здесь делаю? — Мы поняли, что ты не хочешь жить ни с кем из нас, — скалится Реджина. — Поэтому Румпель любезно предложил воспользоваться этим домом, так как он оказался не нужен ни ему, ни Пэну. — Генз, я устал. Джек отвозит его в спальню. За столом воцаряется неловкое молчание. — Пирог очень вкусный, Реджина, — высоким голосом восклицает Снежка. — Я думаю, крышу доделаем завтра, да, дорогой? А кто возьмется за посуду? Эмма неожиданно хлюпает носом, вскакивает и вылетает из комнаты. Реджина присоединяется к ней, когда она докуривает вторую сигарету. Свон торопливо вытирает лицо, ожесточенно вбивает окурок в ступеньку, на которой сидит. — Это нормально, — доверительно наклонившись к ней, сообщает Королева. — Что именно? — Переживать, когда твой ребенок болеет. Я никому не скажу, что ты умеешь плакать, Свон. Честно. — Спасибо, — фыркает блондинка. Протягивает Реджине сигареты. — Будешь? — Нет, я бросила. — Ты курила? — Еще как! Смолила, как паровоз. Эмма, зябко поежившись, натягивает рукава лонгслива на пальцы. Она выскочила из дома без любимой куртки, а сейчас, несмотря на яркое солнце, довольно прохладно. Реджина что-то шепчет в свою ладонь, прикасается к плечу Эммы. По рукам Свон разливается тепло. — Когда Генри было пять лет, у него была гнойная ангина. Я… вот тогда я и начала курить, — Миллс достает из пачки сигарету, задумчиво крутит ее в пальцах. — Тогда мне казалось, что я… провалилась. Потерпела поражение, как мать. Если бы я могла сделать хоть что-нибудь для того, чтобы ему не было больно… Я бы это сделала. Что угодно. Эмма смотрит на ее губы, как всегда, покрытые вишневой помадой. — Ведь это и делает нас матерями, — продолжает Реджина. — Да, да, верно! — отмахиваясь от морока, кивает Эмма. Забирает сигарету из рук Королевы, закуривает. Выдохнув дым, заговаривает. — Каждый раз, когда я его вижу, меня словно бьют в живот. Словно… Не знаю. Не знаю. Она курит, глядя в чистое, безоблачное небо. — Он сказал, что никогда не должен был существовать. Что он — всего лишь ошибка, результат проклятия. Реджина кладет на ее запястье теплую ладонь. — Мы справимся. Вместе. Эмме хочется ей верить. — Потерпи немного, ладно? — тихо уговаривает Джек. — Бобы растут быстро. Продержись еще немного. Потом мы уедем куда хочешь. Помнишь, ты же хотел рвануть в Калифорнию. Обещает, что все будет хорошо, накрывает одеялом, садится на пол рядом с кроватью. — Я стараюсь, — почти беззвучно отвечает Генри. — Я стараюсь, Генз, но мне так темно. Мне так пусто. Я устал. Я очень устал, Джек. И теперь я не знаю, зачем. Зачем все это? Пожалуй, впервые в своей жизни победитель великанов не знает ответа. Он гладит Маленького Принца по голове, целует холодные пальцы. Когда Генри засыпает, Гензель на цыпочках выходит из спальни, чуть не падает, споткнувшись о сидящего на полу Пэна. Растянувшего ноги в проходе. Вечный подросток вертит в руках потрепанный бейсбольный мяч, кладет его на пол. — Ты знаешь, кто он такой на самом деле, потеряшка? — О чем ты? Ну да, он из королевской семьи, думаешь, я не достоин? — Я не об этом, — морщится Питер. — Ты знаешь о его силе? — Что? — Он Автор. Мне кажется, все, что происходит сейчас, то, что у тебя есть волшебный боб, ваше путешествие сюда, то, что мой сын хочет сыграть свадьбу здесь, задумано им. Ведь, если задуматься, мы все счастливы. У всех есть свое дело, все знают, чего хотят от жизни. Так писать может только тот, кто знает, каково это — гореть чем-то. Просто он позабыл о себе, как обычно. Глупый потеряшка. Питер встает, подбрасывает мяч, ловит. — Ты знаешь, что делать, верно? — Вопрос не в том, что делать, а как это делать. Легко сказать «нужно напомнить мальчику о его мечте». Как? И чем он хочет заниматься? Гензель изучает лицо Короля Нетландии. — А какая у тебя была мечта, Пэн? Питер мнется пару секунд, отводит глаза. Улыбается. — Попасть домой. — Ну, нашел? — выглядывает из кухни Джонс. — Давай быстрее, от пирога сейчас ничего не останется. — Да, — Пэн показывает мячик, тянет Джека за локоть. — Пойдем, поедим.