Спасибо

       — … Экзамены в этом году отменяются! — под радостный детский гул огласил Дамблдор, явно довольный собой.       А вот Грейнджер, похоже, не довольна: видно, не все знания ещё показала. Так ей и надо: нечего меня бесить на уроках.       Хотя, я тоже не доволен. Это ж какой шанс я пропустил завалить на зельях Поттера! И ведь есть за что: пойти со своим дружком и полоумным Локхартом искать Василиска — это каким дураком надо быть? И, что главное, опять выжил. И девчонку Уизли спас — герой прям! Нет, не герой он, просто везунчик, как его отец. А Дамблдор только поощряет: каждому мальчишке по двести баллов добавил! И Гриффиндор снова первый!       Внутри всё кипит. И не только из-за поражения. За соседним столом сидит МакГонагалл. В этот раз она сама себе передарила кубок, удерживая на лице улыбку.       Я не разговаривал с ней целый год. Нет, по делам, естественно, нам пришлось общаться, на совещаниях директора, но… Ни слова на другую тему. Даже здоровается она так тихо, что я иногда и не слышу.       Наверное, я должен был извинится, но я не нашёл момента. То открытие Тайной комнаты, то Поттер — змееуст, то закаменелые ученики, то пропажа Джиневры Уизли… Возможно, я просто не хотел позориться.       Отрываюсь от своей пустой тарелки и смотрю на причину моих раздумий. Минерва молча сидит и смотрит на Поттера. Потом на Грейнджер.       Она очень за неё переживала. Наверное, больше, чем за Поттера и Уизли всех вместе взятых. Я помню то утро, когда Филч нашёл девочку неподвижной у библиотеки. Только большие карие глаза, не мигая смотрели в потолок.       Я помню слёзы Минервы, когда её вызвали. Странно, но всех предыдущих жертв она перенесла спокойно, стараясь не поддаваться эмоциям. А вот тогда она сорвалась: слёзы струились из-под квадратных очков, но на них никто не обращал внимания.       МакГонагалл сидела возле Грейнджер всю ночь. Это она нашла страницу с упоминанием Василиска в руке девочки. И ничего не сделала. Дамблдор уже давно знал. А сегодня утром я дал зелье с мандрагоры Грейнджер, и она очнулась. И сразу побежала к Минерве, а не к Поттеру.       Я так увлёкся размышлениями, что не заметил момент, когда женщина перестала смотреть на учеников и стала глядеть на меня. Отворачиваться поздно, поэтому тупо смотрю ей в глаза без всякого выражения.       Она смотрит на меня внимательно, я бы сказал, чересчур внимательно. Как будто сравнивает с кем-то, или решает что-то.       Решаю закончить наши гляделки — резко встаю изо стола и, не прощаясь, ухожу.       В коридоре темно и тихо. Так будет недолго, пока ученики не закончат трапезу, поэтому такие моменты нужно ценить.       Слышу хлопок двери — кто-то вышел из Большого Зала.       Прислушиваюсь, пытаясь понять, куда направляется этот человек. Тщетно: до моего уха не долетает ни единого звука.       Решив не заморачиваться, иду дальше, в учительскую.       Помещение стоит пустым. Так будет до нового учебного года. А пока я могу там пересидеть празднование. Сажусь в уютное кресло. Все тело отдаётся болью: всю ночь пришлось варить проклятое зелье. Расслабляюсь и прикрываю глаза. Блаженные тишина и покой.       Почти засыпаю от усталости, но краем уха слышу шорох позади. А ещё я знаю, что двери не открывались. Незаметно сжимаю в руке палочку, готовясь к удару, и почти подскакиваю, услышав тихое:        — Сидите тихо: это я. После этих слов я чувствую на своих плечах тонкие пальцы.        — Я пришла поговорить с вами, — продолжил тот же голос, голос Минервы! Маленькие ладошки скользят по моим напряженным мышцам, поглаживая, успокаивая.       Тело против воли расслабляется, подаётся к тёплым рукам.        — Помона сказала, что мандрагоры созрели этой ночью. И вы сразу взялись за приготовление зелья. Пальцы стали сильнее нажимать на плечи, интенсивнее разглаживая твёрдые мышцы.        — Вы работали всю ночь, дабы ученики уже сегодня смогли очнуться. Я полулежу в кресле, почти наслаждаясь этим незапланированным массажем. Говорить ей, что так приказал Дамблдор, я не хотел.        — Я пришла поблагодарить вас за это, — почти шёпотом сказала женщина.— Для меня это было очень важно.       Её ладони последний раз скользнули от шеи к плечам и исчезли.        — Спасибо, Северус… Алохомора!       Закончив свой монолог, Минерва распахнула дверь. А через мгновение в дверном проёме показалась небольшая кошка. На секунду она замерла, а потом скрылась в темноте коридора.       А я всё сидел, оглушенный недавним действием, в голове была каша. Ткань сюртука ещё хранила тепло её прикосновений.        — Не за что, — беззвучно прошептал я в пустоту.       В коридоре слышались детские крики и смех. Празднование закончилось.