Спасибо

Предупреждения, используемые лишь единожды, в данной главе

      Изнасилование       Насилие       Даркфик       Наконец-то я дома. Хогвартс встретил меня знакомым сумраком ночи, приятной прохладной и умиротворяющей тишиной. Никогда бы не подумала, что стану так сильно скучать по этому мрачному замку, в котором провела последние… тридцать пять лет. А ведь в Мунго я пробыла каких-то две недели… Впервые за шестьдесят с хвостиком лет жизни!       Опираясь на трость, — без неё я пока не могу, — в свете факелов поднимаюсь в свой кабинет. Родные стены, родной воздух, родной беспорядок… Ничего не изменилось за время моего отсутствия. Разве, что я сама?!       Меня никто не встречает: я должна была появится в школе только через три дня. Но узнав, что было вчера в Отделе Тайн… Там были мои ученики!       Прошлой ночью в Мунго доставили Нимфадору Тонкс и Аластора Грюма. От них я узнала всё без приукрашений и лжи. Именно поэтому я здесь…       Сириус Блэк погиб. Тот-кого-нельзя-называть официально вернулся. Амбридж побывала в плену у кентавров. Впрочем, последняя новость меня не особо расстроила: её вечное «кхе-кхе» давно меня выводило из себя. К тому же, она, собственно, виновата в том, что я оказалась на больничной койке. Так что… Мы квиты, дорогая Долорес!       Гермиона в больничном крыле. Бедная девочка серьёзно пострадала, пока я отдыхала в Мунго. А если бы погибла? Если бы стала калекой? Чертов Волдеморт!       Да, именно Волдеморт. Всё чаще я называю его этим прозвищем. И не потому, что не боюсь, а потому, что презираю. Такие, как он, не заслуживают уважения. Только страх и презрение. Тихий стук в дверь в полной тишине кажется очень громким, почти оглушительным. Кто узнал о моём прибытии? Да ещё и ночью?!        — Да-да, входите!       Снейп не изменился. Каким был, тощим и угрюмым, таким и предстал передо мной, как только вошёл и закрыл дверь.        — С выздоровлением, профессор, — скривив тонкие губы, произнёс он.        — Спасибо, — резко ответила я тоном, совершенно не соответствующим значению фразы.       Вот так мы закончили разговор, так и не начав его. Стояли и смотрели друг на друга — я без эмоций, а он с плохо скрываемой неприязнью. За что?        — Что вы здесь забыли? — совсем некультурно спросила я, когда молчание затянулось.        — Фи, как грубо! — ухмыляясь, произнёс Снейп, зло сверкая глазами. — Не рады мне?! Как жаль! А я вот, увидев вас из окна, решил вас проведать. Вы против?!       — Никогда, если не изменяет память, не приглашала вас к себе, к тому же ночью. К чему такой поздний визит?        — Вам не нравится, да? — прошипел он, зачем-то начиная приближаться ко мне. — Может, мне тоже что-то не нравится?       Он уже почти кричал, продолжая надвигаться на меня. Я давно уперлась спиной в письменный стол, поэтому отходить было некуда. А он всё приближался и приближался.       — Минерва… Вам ведь не нравится? Вам противно?! — он прорычал это мне почти в лицо, и только тогда я услышала запах алкоголя.        — Вы пьяны! — недовольно сказала я, специально повысив голос для пущего эффекта, и попыталась отодвинуться.        — Нет, сегодня я не пьян! — довольно протянул Снейп, резко прижав меня к столу своим телом. — Пьян я был год назад, когда хотел вас уложить в постель… Хотя, какая постель, кому я лгу! Я хотел вам вставить в том коридоре, зажимая рукой ваш рот…       Его глаза бешено смотрели на меня, пугая своей отрешенностью и безумием. А я не могла ничего поделать.        — … Я бы грубо вас брал сзади, вколачивая в стенку… С силой мял бы вашу грудь, заставляя визжать от боли… Поставил бы на колени и…       Я заставила его замолчать его самым практичным способом — пощечиной (а вы о чем подумали?). Он и вправду остановился, но потом, оскалившись, прошептал:        — Мерзко вам, неприятно?! Сейчас будет ещё хуже, Минерва! Я покажу, как мне бывает плохо… Я воплощу свои фантазии здесь и сейчас…       Его губы были очень твердыми и жёсткими, а руки холодными и противными. Поцелуй был очень грубым: Снейп остервенело набросился на мои губы, время от времени больно прикусывая их. Его руки в это время бесстыдно лапали мою грудь, ягодицы; потом его пальцы стали быстро задирать моё платье, проникать под моё бельё…       Я не отвечала на поцелуй, хотя он, как мне кажется, и не требовал. Я со всей возможной силой сжимала ноги, не давая ему добраться до… И все равно я проигрывала. Я уступала ему в силе, ловкости, молодости… И никакое волшебство меня сейчас не спасёт!       Быстрые, словно укус осы, поцелуи добрались к шее. Его зубы прикусывали нежную кожу, вероятно оставляя алые отметины. Чужие руки с треском разорвали моё нижнее бельё, выбросив прочь уже ненужную тряпочку. Беззащитная, открытая…        — Не смейте! — мой возмущенный крик утонул в злом пьяном хохоте.        — Очнулись, наконец! А то мне уже скучно стало! Даже подумал, что вам так нравится, может, вы в прошлом шлюхой подрабатывали…        — Скотина бездушная! — всё, на что меня хватило.        — Бездушный, конечно, бездушный! Кому моя душа надо?!       Он, как будто сошёл с ума: Снейп был похож на зверя, дикого и злого зверя.       Его тело ещё сильнее прижимает меня к столу, а вот руки он убирает. И только по звону расстегнутой пряжки ремня и вжику молнии брюк я поняла почему.        — Сейчас вы увидите, Минерва, мою большую тёмную душу. Я вам даже платье не порву: знайте моё благородство…       Один миг — он подхватывает меня и укладывает на стол, попутно задирая платье. Я даже не сопротивляюсь. Просто лежу на столешнице и смотрю в потолок. Я, наверное, плачу, потому что что-то мокрое и соленое чувствуется на искусанных губах. Но мне всё равно. Уже поздно.       Мои ноги насильно раздвигают в стороны, а потом что-то тёплое и подрагивающее прижимается к моему лобку. Я невольно вздрагиваю от отвращения, но не больше.        — Не нравится, вам, не нравится. Мне тоже не нравится! Но кому это надо, да?       Он входит в меня резко, одним движением. Я сжимаю зубы, чтобы не закричать от боли. Но так даже лучше: физическая боль перебивает душевную. Ему тоже неприятно, я вижу. Но он всё равно двигается, оставляя на ягодицах синяки, а в душе пустоту. Шлюха, я шлюха…       Слезы катятся по щекам, глаза невыносимо щиплет, но я молчу. А он тяжело дышит и громко, ненатурально стонет. Кому он что-то доказывает?!        — Сухая, и такая узкая… Вы совсем не возбудились… Плевать… Возраст, наверное…       Он что-то шептал, шипел, бормотал, всё быстрее и быстрее двигаясь во мне, рычал, матерился, но не снижал темп.       Меня начало трусить. Рыдания душили, не давая вздохнуть, но я молчала. Лишь хотела умереть от разрыва сердца, так бешено колотящегося о грудную клетку. Или от удушья — всё равно.       Толчки стали лихорадочными, а стоны — натуральнее. Сейчас всё закончится. Сейчас…        — Аааааа!!!       Он выгнулся, в последний раз погружаясь в меня, и я почувствовала, как он кончил.       Молчание. Такое липкое, неприятное. Потолок совсем не хотел мне показываться из-за пелены слёз… Было такое ощущение, будто я вижу кошмар. И не могу проснуться.       Когда по бедру потекла сперма, я поняла, что Снейп вышел из меня. Внутри всё болело и жгло огнём. Я умерла, я в аду.        — Минерва…       Я на него не смотрю. Мне плевать, что он там говорит. Я не пытаюсь сдвинуть ноги или прикрыться. Мне плевать, что он увидит…        — Минерва… Простите…        — Уходите, пожалуйста, уходите…       У меня такой хриплый голос. Мёртвый, неживой…        — Простите, умоляю, я… С ума сошёл… Простите…       Он плачет: я слышу. И я плачу. От этого не легче. Совсем.        — Уйдите…       Мой шёпот совсем не слышно, но мне плевать… Плевать…        — Простите, Минерва…       Его подрагивающие пальцы коснулись моей ноги — я отшатнулась.        — Не прикасайтесь… Не смейте…        — Господи, простите… Пожалуйста…       Он вылетел из моей комнаты, не забыв, правда, плотно закрыть дверь за собой…       Только теперь я могла осознать происшедшее со мной. Осознала.       Мне хотелось плакать, рыдать. Хотелось смыть с себя этот пот, эту грязь, его семя…       А я смотрела совершенно пустыми глазами в потолок и молчала. Хотя душа требовала крика…