Вот было бы здорово сесть в тёплую ванну, застрелиться, а потом помыться и пойти есть макароны.
Такое состояние, когда вроде всё прекрасно: ты физически здоров, у тебя отличная семья, есть понимающие друзья, ты учишься в неплохом ВУЗе, живёшь в тепле, кушаешь хорошо. Всё правильно, всё по сценарию. Но ты отчего-то несчастен. Будто не хватает той самой частички, что дополнит картину, и она оживет яркими красками.
В семь не умерли от рыбьего жира перед завтраком, в десять не были сожраны монстром из-под кровати, в шестнадцать не повесились, глядя, как пишут не нам глупые нежности. Шестнадцать лет, не часов, конечно. В двадцать пять, наверное, все кризисы переживём -
мировые, личные.
И ведь так во всём. Живёшь от точки до точки. Всё чаще слышишь слово "переживёшь": вот сдашь экзамены/вот поступишь/вот сессию закроешь/вот третий курс закончится... А легче всё не становится. Не дойдешь до цели, пока не выстрадаешь каждую ступеньку. Даже если цели нет, ты просто не имеешь права выпасть из жизни, тебе не позволят. Будут подбадривать, вытаскивать на поверхность, заставлять жить. А ты будто в коме и совершенно не помнишь, зачем ты здесь и кому это нужно.
Антон аккуратно подцепляет канцелярским ножом скотч, скрепляющий крышку большой и слегка помятой коробки. Родители наконец выслали ему часть зимней одежды. Внутри картонного безобразия, обклеенного лентами почты России, он обнаруживает свою старую куртку, любимые ботинки и пару банок домашнего варенья, бережно обернутых в шерстяной свитер, который Шастун даже не носил ни разу, так он ему не нравился.
Дом. Пахнет домом. Парня вдруг охватывает неимоверная тоска. Легкий аромат маминых духов навевает воспоминания о родном городе, уютной квартире, семье и друзьях. А может дом - это две руки, обхватывающие тебя, когда ты сломлен? Тогда ты привязан не к месту, а к человеку.
Начало ноября. Снега и в помине нет, за окном всё время пасмурно. Настроение полностью соответствует погоде. Арсений в очередной раз преодолевает себя, свернув окно переписки с Шастуном. Он часто перечитывает их диалог. Раньше они много разговаривали, ни о чем и обо всём на свете. Ему нравилась линия рассуждений парнишки, нравился его особый взгляд на этот мир. Сейчас всё общение сошло практически на нет. Антон постепенно понимает, что Арс избегает его, не ищет встреч, редко смотрит в глаза, не отвечает на сообщения. Словно Шаст тянет к нему руки, а Попов не знает, как их взять и ломает ему пальцы своим молчанием.
В который раз Антон отвечает преподавателю, что не готов к занятию. Владимир Николаевич лишь разводит руками, тихонько хмыкает и ставит в журнале точку. Когда пара подходит к концу, группу отпускают пораньше, попросив задержаться должников с пропусками и недостаточным количеством баллов. Ребята переписывают даты отработок и выходят из аудитории, а Шаст, как дежурный, начинает собирать со стен развешенные плакаты с яркими схемами мышц, когда его предплечья касается теплая рука.
-Шастун, что с тобой? Не любишь меня совсем?
Парень слегка опешил. Он привык видеть в преподавателях слегка надменное самодовольство, нежели сочувственное понимание, что сейчас отражалось в глазах профессора.
-Тош, ты что-то у меня совсем скатился. Где весь энтузиазм-то растерял? Так хорошо шел, старался, а сейчас вовсе перестал отвечать. Погрустнел вон. Депрессия осенняя? Любовь неразделенная?
В точку. И там, и там. Проницательности ему не занимать.
-Я исправлюсь, Владимир Николаевич. Просто и правда какой-то период тяжелый, - Антон заламывает запястье левой руки и смотрит в пол.
-Так вон, с Сеней садитесь да учите. Вместе всё проще да веселее. Или не дружите больше?
При упоминании
его имени внутри сжимается комок.
-Не дружим. Наверное. Не знаю, - он уже и сам запутался, что между ними происходит.
-Ну ты забегай на чай, ладно? Где найти меня знаешь. Выше нос, - анатом подмигивает и широко улыбается фирменной улыбкой.
-Спасибо, - Шастун смущенно кивает, жмет ладонь преподавателя и провожает его взглядом, пока тот уходит в свой кабинет.
Арсений уже жалеет, что так жесток по отношению к мальчику. Его и самого к нему тянет, но он всё время бьет себя по рукам. Попов старается занять себя работой, учебой, небольшими пьянками в компании Сергея. Арс часто думает об Антоне. Думает утром, идя по холодку. Нарочно шагает помедленнее, чтобы думать подольше. Думает вечером с книгой в руках или на вечеринках, где он напивается, чтобы думать о чем-нибудь другом, но добивается обратного эффекта. Подвыпившим, он даже пару раз звонил Антону, один раз просил забрать его, когда Матвиенко уезжал с очередной девушкой. Шастун чувствовал себя отвратительно в такие моменты, но всё равно ехал. Ехал и помогал, даже не понимая своего статуса в жизни этого человека.
Странная ситуация, когда люди раньше общались 24/7, имели почти идеальные взаимоотношения, а потом вдруг всё сходит на нет. Когда любой взгляд наполняется ненавистью и даже презрением, любое прикосновение оставляет незаживающие ожоги. Когда долго чувствуешь что-то к человеку, не получая на это ответ, то это чувство перерастает в нечто противоположное, как защитная реакция от непринимающего мира.
Оба медленно, но стратегически верно и ядовито болезненно завладевают душами друг друга, занимают всё пространство мыслей, даже не подозревая об этом. Оба боятся невзаимности, убивают себя наигранным безразличием. Оба теряются в том, чего ещё попросту нет.
***
-С днём рождения, друг! - Арс приподнимает стопку, закончив слегка философское поздравление. Разносится звон соприкасающихся бокалов, ледяная водка стекает по глотке. Сережа собрал довольно большую компанию у себя в квартире, которую его родители любезно уступили ребятам на выходные. Праздник в самом разгаре, хотя бы на один день студенты-медики забыли об учебе и позволили себе расслабиться. Расслабиться, как же. Двое в этой комнате точно напряжены.
Арс опускается на место, не решаясь поднять глаз на того, кто сидит напротив.
"И угораздило же тебя сесть именно сюда, Шастун."
Парнишка же топит взгляд в стакане с алкоголем, сосредоточенно вслушиваясь в несмешную шутку кого-то из компании. Все лучше, чем смотреть на
него. Сердце трепещет, что птица в клетке. Алкоголь должен притупить хотя бы небольшую часть стеснения, но тело предательски вздрагивает от каждого случайного касания. Случайного ли?
" А может, он специально это делает? Стоп, Антон. Это бред, у тебя ноги длиннее жирафьей шеи, их кто угодно заденет. Ох, и угораздило же сесть именно сюда."
Вечеринка разгорается пламенем: алкоголь наконец творит свою магию, и компания постепенно находит общие поводы для веселья.
-Арс! Правда или действие? - орет сквозь музыку Матвиенко. Попов отрывается от бокала.
-Действие! - вокруг раздается гул. Ребята знают, с Армяном играть себе дороже. С пьяным Армяном играть вообще смертельно. Арсений на это лишь хмурит брови.
"Не того пугаете, пуганые мы уже."
-Вы создаете мне неправильный имидж, - Серега обводит пальцем компанию и останавливается на Арсе, - Хотя так уж и быть. Тебе, дружище, я дам выбор! Я сегодня щедр и добр! - отвертка из стакана именинника хлещет на пол,- И пьян!
-Серега, давай задание! Я тут не молодею!
-Тише, тише! - Матвиеныч пытается вытереть пол носком, но подскальзывается и решает оставить это дело на утро, - Задание! Ты, Попов Арсений Сергеевич...
-Етить как официально!
-Цыц! Я еще не закончил...Так вот. Ты...Да прекрати паясничать! - Арс скидывает с головы шляпу из салфетки. Ну, не удержался. - Короче, дело к ночи, либо ты надеваешь юбку... - хохот компании оглушает нетрезвого именинника, - И ходишь в ней до конца праздника, либо! - Матвиенко поднимает указательный палец, - Пьешь Чпок!
-Серый, мне обе опции не нравятся. Ноги у меня, конечно, красивые, но до свадьбы мама запретила их показывать, а от второго у меня, пардон, очко сжимается.
-Ой, дебил. Тут же дамы! Не ссы, второе - это коктейль. Так скажем, с экстремальной подачей.
-Вот это тема! Мешай!
-А парень-то вообще бесстрашный! - выдает невысокий паренек слева от Арса. Стас, кажется, твое мнение сейчас вообще не в кассу.
Откуда-то быстро появляется граненый стакан, заполняется двумя частями водки и одной пива. Что что, а пропорции медики соблюдают умело.
Дальше все происходит быстро:
Арсений зажимает стакан, слегка взбалтывает, хлопает им по столу и почти залпом выпивает. Серый резко накрывает его голову кастрюлей, а затем по мозгам бьет какой-то сраный колокол. Откуда здесь, блять, церковь? Или Матвиенко все-таки накосячил, и Арс уже на том свете? Но гул потихоньку утихает, и парень с удивлением отмечает: жив.
Ребята аплодируют храбрости нового друга, даже Сережа хлопает от души. Проверку прошел, годен. Попов обводит взглядом компанию и наконец замечает отсутствие одного молчаливого элемента.
-Что-то мне не хорошо, староват я уже для таких экспериментов, - Арсений сквозь туман в голове припоминает нужное направление и выходит на балкон. Хочется спрятаться от шума и немного
покурить свежего воздуха. У дальнего окна стоит Антон и смотрит куда-то вдаль, витая в своих мыслях. Он чувствовал себя далеко не в своей тарелке, находясь на этом празднике жизни. Небо сегодня ясное, искрит звёздами. Уже почти полночь.
Оба выпили сегодня за здоровье друга, однако Арс после алкоголя расслаблен, а в Антоне вдруг проснулась смелость.
-Привет, - Попов опирается локтями о подоконник, прижимаясь лбом к холодному стеклу.
"Господи, хорошо-то как".
-Виделись.
Арсению искренне хочется развести парня на разговор. Хоть о чём, лишь бы слышать почти забытый голос.
-Слушай, набери меня пожалуйста,- Арс шлепает по карманам затертых джинсов в поисках телефона.
Шастун молча клацает по экрану, раздается трель звонка.
-Пфф, сорян, обычно не кладу его в толстовку, - Попов сбрасывает вызов, -Столько игр смешных было, а ты ни в одной участия не принял, - парень выдыхает пар изо рта в открытое окно. - Вот что бы ты выбрал: правду или действие?
-Правду.
-Значит, скрывать нечего?
Повисает тишина. Слегка гнетущая и напряжная, заряжающая кислород вокруг. Шастун продолжает всматриваться в темноту чужого двора.
-Арс? Правда или действие?
-Действие.
Антон не думает. Просто делает шаг навстречу неизвестности и накрывает поцелуем чужие губы.
Это так странно - целовать кого-то. В фильмах это выглядит иначе, не так нелепо. Особенно, когда это происходит впервые в жизни. Ты не знаешь, куда девать руки, закрыть ли глаза, откликнется ли в конце концов человек, которого целуешь. Алкоголь таки сделал своё. Попов не сразу врубается в происходящее, однако, когда до него наконец доходит (спустя несколько долгих секунд), грубо отталкивает парня, вытирая лицо тылом кисти.
***
Шаст не курил уже пару месяцев. Для него это был ритуал снятия напряжения, способ уйти от стресса.
В восьмой раз чиркнув зажигалкой, парень психует и швыряет ее об асфальт. Он судорожно ищет в рюкзаке запасную, трясущимися руками добывает спасительный огонёк и глубоко затягивается. С непривычки сразу ударяет в голову, но это не останавливает.
На улице промозгло и холодно, ветер пробирает до костей. Антон втягивает шею в воротник, попутно надевая капюшон. Ещё вдох, ещё порция никотина. Ему не легче, просто так проще собрать мысли в кучу, как пазл из трёх тысяч деталей.
Струи дыма прошивают лёгкие прозрачными нитями. Он уже не чувствует сигареты в руках, пальцы немеют от ледяного потока. Второй окурок приземляется рядом с первым. Хоровод слов в голове не хочет выстраиваться в цепочку. Антон не понимает, что чувствует. Парень не помнил, когда последний раз нормально ел или спал хотя бы больше трёх часов. Питается он, разве что, кашей из головы. Кольца скатываются с тонких пальцев, в мешки под глазами можно складывать вещи. Если тело - это храм, то его - полуразвалившийся шалаш из картона и палок.
Хочется бежать. От всего и самого себя. Он мгновенно бросает недокуренную третью в сторону и срывается с места. Он бежит. Не понимая куда и зачем, но бежит. Жадно хватает ртом воздух, обжигающий горло. Задыхается через боль за грудиной. Несётся, расталкивая редких случайных прохожих, проносится мимо невзрачных витрин, перепрыгивая глубокие лужи.
Шастун сворачивает в арку за домом через несколько кварталов и останавливается. Прижимается спиной к стене, слушает бешенную скачку собственного сердца, что вот-вот прошибёт дыру в грудине. Свежий воздух отрезвляет, кажется что весь алкоголь выветрился. Пацан медленно съезжает по стене вниз и закрывает лицо руками. Дыхание частое и поверхностное, вдохов больше, чем выдохов. Ему не хватает кислорода, хочется кричать что есть сил. Но сил не остаётся. Внутри пустота. Не осталось ничего. А если и осталось, то он этого не понимает. Ничего больше не имеет значения. Он всё испортил. Уже сорвал внутренний голос в немом крике. Он разбит. Вдребезги.
Антон встаёт. Слишком резко, картинка плывёт перед глазами. Нужно домой, в общежитие. В данную секунду ему хотелось просто лечь в тепле. Казалось, большего он сейчас не достоин.
Дима привычно проворачивает ключ. Он до вечера просидел в анатомке и до поздней ночи проболтал с одногруппником, поэтому спать вернулся необычно поздно. Позов обнаруживает соседа, спящим прямо в одежде на нерасправленной кровати. Алкоголем от тела почти не пахнет, зато сигаретами несёт знатно.
"Устал парнишка"
***
Позов проснулся как обычно рано, чтобы успеть повторить материал перед парами. Антон всё ещё спал, даже положение не сменил. Дима, чуя неладное, подходит к спящему и прикасается к его лбу: горячий, ошпариться можно. Становится даже страшно. Он давно заметил, что вечно улыбающийся Тоша вдруг ушел глубоко в себя и закрылся там. Но сейчас речь шла о физическом здоровье, что пока было первостепенно. У Димы зачёт по физиологии первой парой, но друга оставить он тоже не может. Парень нашаривает в кармане соседа айфон и набирает первый в журнале вызовов номер.
-Алло? Арс?
