Катализатор

      Две недели в Корелли-мэнор было спокойно. Барти, правда, на следующий день после того злополучного вечера ходил как на иголках, вечно нервный. Когда ему звонили, он судорожно хватался за телефон, и каждый раз лицо его выражало жуткое разочарование и что-то похожее на страх. Беатрикс не знала причин странного поведения брата, но искренне желала, чтобы нечто, так его изводящее, в конце концов свело Барти в могилу.       Вскоре, однако, всё прояснилось.       Это был обычный будний вечер. Вся семья Корелли и Уильям Баркли собрались за ужином. Никто не разговаривал. Слышался лишь стук столовых приборов о тарелки. Когда отец попросил дочь передать ему соль, она вздрогнула и едва не пролила на белоснежную скатерть вино. В таких случаях Барти бы не замедлил вставить какой-нибудь колкий и едкий комментарий по этому поводу, но сегодня он был необычайно молчалив. Собственно, как и обычно в течение этих двух недель. Такой неразговорчивый Бартоломео девушку полностью устраивал.       — Барти, — обратился к нему Корелли-старший. Брат от неожиданности уронил вилку. Беатрикс наверняка прошипела бы ему что-нибудь ядовитое, но присутствие отца как-то не располагало к шуткам.       — Д-да? — запнувшись, ответил Бартоломео из-под стола, куда полез за строптивым столовым прибором. Действия Барти сбили с толку всех, ибо обычно всё, что падало со стола на пол, там и оставалось до окончания приёма пищи, а затем обслуживающий персонал прибирал столовую. Да и зачем брату вилка, если использовать её по назначению всё равно уже нельзя? Именно поэтому все с удивлением и лёгким интересом смотрели, как Корелли-младший силился вылезти из-под стола обратно.       — Кхм, так вот, — продолжил Бруно, когда покрасневший от нелёгкого дела сын вернулся на своё место. Он смущённо вертел в руках спасённый им, но, увы, больше непригодный для пользования столовый прибор. — Пришли ко мне Майка.       У Барти был личный отряд из двадцати двух человек, которые во всём ему повиновались. Возглавлял его Майк Портер. Он был кем-то вроде капореджиме. Майк не отличался умом, но его вполне хватало, чтобы, например, грубо и без изящества припугнуть кого-то, набить морду недоброжелателю своего хозяина, устроить «карательную акцию» и тому подобное. За должную плату, разумеется.       При упоминании своего капо Бартоломео изменился в лице: краска сошла, оставив мраморную бледность, которую не мог компенсировать даже смуглый оттенок кожи. Беатрикс с недоумением, но всё же с непонятным ей торжеством наблюдала за метаморфозами, происходившими с братом. Тот начал нервно гнуть вилку в руках.       — Боюсь, он... он не сможет прийти... отец, — наконец выдавил из себя Бартоломео срывающимся голосом.       — Да? И почему же? — у Корелли-старшего имелось много отвратительных черт. Но самой неприятной из них была его непредсказуемость: то он подастся зову горячей итальянской крови и в приступе ярости начнёт делать неконтролируемые даже им самим поступки (как-то раз он застрелил ни в чём неповинного швейцара на каком-то совещании), то с истинно английским хладнокровием реагировал на всё происходящее и отдавал очень разумные и чёткие приказы. Причём эти две его ипостаси могли сменять друг друга буквально за секунды. Сейчас он, конечно, являл собой пример ледяного спокойствия, но кто знает? Может, после ответа Барти он придёт в бешенство и перевернёт стол?       — В общем... это ещё не совсем точно, и информация не подтверждена... но по некоторым данным... есть вероятность, что... — каждое слово давалось Бартоломео с трудом.       — Что?.. — протянул отец, выжидательно уставившись на сына.       — Что он... мёртв, — почти прошептал Барти. — Он и пятнадцать его человек...       — Вот как. — Отец отложил в сторону салфетку и поднялся из-за стола. — Бартоломео, после ужина зайди ко мне. И ты, Билл, — сказал он и покинул столовую.       Истерзанная Барти вилка вновь упала на пол.

***

      Что произошло там, в кабинете отца, Беатрикс не знала: возле двери кабинета постоянно вертелись какие-то люди, поэтому подслушать, о чём говорят за дверями, ей не удалось. Зато она запомнила лица этих людей, и отыскать их в Корелли-мэнор было довольно проблематично, но возможно, что девушка и сделала. Зная, что у женщин язычки обычно длиннее и они не прочь ими почесать, Беатрикс первым делом принялась за горничную мисс Ронни Рут, которая, к тому же, оказалась большой любительницей приключений и всяких заговоров, и поэтому возможность иметь какое-то секретное общее дело с дочерью хозяина было для неё чуть ли не честью.       Ронни слышала только шум разбивающегося стекла и крики, зато её подруга Виолетта, убиравшаяся в кабинете, рассказала о разбитом шкафе и поломанным ноутбуке, валявшемся возле стены, а швейцар Марк вообще описал происходящее за дверями великолепной формулировкой, приведшей Беатрикс в восторг: «Старший хозяин младшему леща давал».       Из обрывков складывалась общая картина произошедшего: Бартоломео, ведомый чувством подозрительности, послал бо́льшую часть своего отряда проследить за мистером Девером. Шестнадцать человек под предводительством Майка въехали в Лондон вслед за целью, а вот обратно не вернулись. Барти, не дождавшись от пропавших никаких вестей, послал в столицу остатки своего отряда. Последний раз их местоположение было зафиксировано на окраине Северного Вулиджа. Шесть человек облазили район сверху донизу, вдоль, поперёк и по диагонали, но не обнаружили пропавшую часть отряда ни в живом, ни в мёртвом виде. Не нашли и автомобилей, на которых они сюда добирались. Местные жители на расспросы отвечали не очень охотно, никто ничего странного не видел. Разведчики вернулись в Корелли-мэнор ни с чем. Отец же очень экспрессивно объяснял сыну, как тот был неправ. Его не волновало исчезновение людей, нет. Больше всего его задело самоуправство Барти.       А вот Беатрикс находила странным, что шестнадцать человек, отправившись вслед за Девером, пропали без вести. Она уже даже начала разделять мнение брата по поводу этого человека. Что-то было с ним не так. Но что? Казалось, ничего подозрительного в его поведении не было, и всё же...       «Не думать, а подчиняться», — вспомнила девушка правило жизни в Корелли-мэнор. Если отец доверяет этому мужчине, то не стоит и сомневаться. Так решила Беатрикс и поскорее выкинула Девера из головы. Он ей всё равно не нравился, и думать о нём ей вовсе не хотелось. Будь он хоть трижды неправильным.

***

      Гарри уверенно пересёк порог Корелли-мэнор. Он был уверен: сегодня обязательно что-то случится. Не может же третье посещение сего места пройти впустую. Происшествие на прошлом вечере, с одной стороны, не могло не радовать агента: Беатрикс, и без того являвшаяся слабым местом Корелли-старшего, вряд ли прониклась бо́льшей любовью к отцу после хладнокровного убийства, а значит, её будет легче склонить на сторону Kingsman. С другой — где-то в глубине души девушку всё же было жаль.       Большой зал встретил агента ставшим уже привычным роскошным убранством. Часть приглашённых гостей уже прибыла и разбрелась по помещению, проводя время в беседах. Хозяева тоже были здесь. Взгляд Гарри мгновенно выцепил фигурку Беатрикс, затянутую в красивое дорогое платье. Девушка привидением бродила по залу, дежурно улыбаясь каждому из гостей. Галахад мог поклясться, что, как только она заметила его, по телу её пробежала едва заметная дрожь. Мисс Корелли медленно и степенно, словно стараясь оттянуть момент встречи, «поплыла» в сторону агента.       Она явно нервничала, хотя мастерски это скрывала — Гарри читал всё по глазам. Говорят, глаза — зеркало души, отражение истинного обличья человека. Удобно для секретных агентов.       Традиционное вежливое приветствие, прямо как в учебнике хороших манер. Показная радость от встречи. Фальшивые улыбки. Бессмысленный разговор. И всё — идеально отработано, механически, неискренне. Обычная рутина обычного светского раута.       ...И Гарри даже понять не успел, когда духота и свет Большого зала сменились прохладой и полумраком незнакомой ему комнаты. Здесь не слышно было ни тихого переливчатого звучания музыки, ни шума голосов беседующих господ, да и вообще казалось, будто они с Беатрикс были совсем одни во всём поместье. Галахад, естественно, расслабляться совсем не планировал, хотя столь интимная обстановка и располагала. Агент продолжал делать вид, что всё происходящее — абсолютно нормально, всё идёт должным образом, при этом тщательно осматривая посещение, в котором оказался. Взгляд его привлекли маленькие, почти незаметные красные огонёчки на стене, загадочно мерцающие в темноте.       Беатрикс приподнялась на цыпочки и осторожно, словно боясь спугнуть мужчину, дотронулась своими губами до его. Поцелуй был лёгкий, невесомый, нежный и немного робкий. Девушка осторожно применялась, пробовала на вкус, изучала, не предпринимая никаких решительных действий. Гарри окутал дурманно-сладкий запах её духов.       Агент обнял Беатрикс за талию, будто бы поддаваясь её чарам, чуть прижал к себе, а она положила руки ему на плечи, слегка сминая тонкими пальцами пиджак. Гарри наклонился к её губам, но вместо того, чтобы прикинуть к ним, спустился чуть ниже, опаляя дыханием кожу, к шее. Он почувствовал, как, в ожидании прикосновения, дыхание девушки участилось. Галахад не стал её разочаровывать, действительно дотронувшись губами до пульсирующей сонной артерии. Беатрикс прикусила нижнюю губу.       А затем поднялся выше, к мочке уха, и, прижав девушку к себе посильнее, прошептал всего три слова:       — Зачем здесь камера?       Беатрикс словно громом поразило. Она застыла в объятьях мужчины, словно каменное изваяние. Казалось, она даже перестала дышать. Гарри слегка отстранился и посмотрел ей в глаза. В них он увидел столько страха, удивления, непонимания. Галахад выразительно посмотрел на огонёчки на стене.       И тут девушка обратила внимание на проведение своего «клиента». Дыхание у него было ровно, ни одна из конечностей не тряслась, сердце не билось учащённо в груди. Даже как-то обидно. Зря, что ли, старалась.       Губы Беатрикс искривились в усмешке.       — Вы не тот, за кого себя выдаёте, — мисс Корелли быстро совладала с собой и теперь спокойно, хоть и едва слышным шёпотом, говорила.       — Верно, — это слово он выдохнул ей в губы. Раз на стене висит камера — значит, их записывают. Если их записывают, то строит сохранить хотя бы видимость близкого контакта.       — Так значит, мой брат всё-таки был прав насчёт вас.       — Он меня подозревал? — Девушка кивнула. — Умный парень, что сказать.       — Ну что же, радует, что хоть у кого-то в нашей семье есть мозги. Жаль только, что они достались Барти...       — И всё же, зачем здесь камера?       Ответила Беатрикс только после поцелуя — на этот раз более длительного и глубокого.       — Мой отец страдает вуайеризмом. Ему нравится смотреть, как «любят» его дочь. А заодно он и следит за тем, что всё проходит гладко. Мало ли, попадутся такие же, как Вы, переманят меня на свою сторону...       — Беатрикс, — он в первый раз назвал её по имени, — вы чутко уловили цель моего визита, — Гарри усмехнулся.       — Ну надо же, — наигранно изумилась девушка. — И чьи же интересы вы представляете? Какой компании или, может, страны?       Мистеру Харту Беатрикс начинала положительно нравиться: несмотря на то, что он открылся ей, она не спешила кидаться прочь из комнаты, звать людей, чтобы те схватили мерзавца, не зная всей правды. И её-то она и выпытывала сейчас у мужчины, с интересом на него глядя.       — Интересы нашего королевства. — Девушка продолжала играть на камеру, методично расстёгивая одну за другой пуговицы пиджака «мистера Девера». — Я секретный агент.       Прозвучало как-то глупо. Беатрикс тоже пришла к такому выводу.       — Секретные агенты обычно об таком не распространяются.       — А вы бы поверили, если бы я сказал нечто другое?       Девушка задумалась. Снятый с мужчины пиджак исчез в неизвестном направлении.       — Нет, — наконец ответила она.       Изначально Гарри не собирался вступать в столь близкий контакт с мисс Корелли, но из-за того, что просто поговорить наедине им вряд ли удастся, выбора у него особо не было.       Пока девушка освобождала его от галстука и рубашки, он огладил её спину, нащупал шнуровку и не спеша потянул за её конец. Она с лёгкостью поддалась. Платье с тихим шелестом упало у ногам.       — Так что же вам от меня нужно?       Гарри с лёгкостью опрокинул её на кровать и навис сверху.       — Информация, — кротко ответил агент.       Череда беспорядочных поцелуев. Вызывающие дрожь прикосновения. Становилось жарко, однако и ей, и ему удавалось сохранить ясную голову.       — Вы предлагаете мне предать отца, но есть ли у вас что предложить мне взамен?       Оставшаяся одежда благополучно скрылась во мраке комнаты.       — Да. Свободу.       Гарри слегка прикусил тонкую кожу на шее, спустился к ключицам, затем переместился ещё ниже. Дыхание сбилось у обоих. Их пальцы переплелись.       Беатрикс рвано выдохнула. Больше они не говорили.

***

      Время перевалило за полночь, когда Гарри наконец начал собираться. Найти одежду оказалось не так-то просто, однако он с этим нелёгким заданием справился и даже помог Беатрикс со шнуровкой. Лицо у девушки было очень сосредоточенное. Разговор с секретным агентом не шёл у неё из головы. Видя, что его слова по крайней мере её зацепили, Галахад решил закрепить успех.       — Фёдор Достоевский писал: «Тварь ли я дрожащая, или право имею?» Пришёл ваш черёд делать свой выбор. Подумайте над моим предложением. Разве счастливы вы здесь, под гнётом своего отца, повинуясь каждому его слову? Не думаю. Я же предлагаю вам свободу, самостоятельность, Беата.       Девушка вскинула голову и удивлённо на него посмотрела.       — Простите, как вы меня назвали?       Вопрос немного сбил Гарри с толку.       — Что?       — Повторите, пожалуйста, как вы меня назвали.       — Беата, — растерянно произнёс агент. Вот уж точно, женщины — такие непонятные существа! Он ей пытается объяснить значение её выбора, а она прицепились к имени.        Так Беатрикс ещё никто не называл. Отец и брат использовали другое сокращение — Трикс, мать ласково называла её Трикси, но девушка терпеть их не могла. Слишком уж грубыми и безличными казались ей эти имена.       — А вы можете меня всегда так называть? — неожиданно попросила она.       Гарри кивнул.       — Я провожу вас обратно.       Беатрикс взяла мужчину под локоть, и они, покинув комнату, направились обратно в Большой зал.       Гости уже расходились. Длительное отсутствие мисс Корелли и мало кому известного мистера Девера заметили разве что хозяева. Ну да им положено.       — Мистер Девер, надеюсь, моя дочь не утомила вас? — благодушно поинтересовался Бруно, широко улыбаясь.       — Нет, что Вы, — Гарри улыбнулся в ответ. — Я приятно провёл время.       — В таком случае, я могу рассчитывать встречу с вами на следующем вечере?       — Я сочту за честь присутствовать на нём.       — Замечательно. Тогда до встречи.       Гарри распрощался со всеми и направился к дверям Большого зала.       Уже на выходе из поместья к нему осторожно, чтобы никто не увидел, подошла Беатрикс.       — Скажите, мистер... эм... — девушка запнулась, понимая, что вряд ли Джонатан Девер — это настоящее имя. — Почему вы всё рассказали мне? Я ведь всего лишь пешка отца и могу выдать вас ему, и тогда... — она замолчала, предлагая ему самому додумывать, что бы тогда произошло. — Так почему?..       — Потому что я в вас верю, Беата, — просто ответил Галахад и, ещё раз попрощавшись, вышел из Корелли-мэнор.       Беатрикс оторопело смотрела ему вслед.