Дима
Мы сидим на кухне, пьем уже вторую кружку чая, жена Виктора, Настя, так она просила себя называть, собирается на работу и завтракает с нами. Она положила себе кашу в небольшую тарелку, яйцо и пару вчерашних пирожков и уже садится рядом с Ариной. — Ты его не боишься, да? — неожиданно спрашивает она ее, как будто меня вовсе нет рядом. — Он адекватен в общем и целом, — почти смеется девушка, пожимая зачем-то плечами, — то — был пьяный порыв агрессии, состояние аффекта. Я уже смогла увидеть его в трезвом и рассудительном состоянии, — она улыбается, а мне становится тепло на груди от ее слов, а смех собирается вырваться из меня. — То есть нет страха совсем? — жуя кусок выпечки, продолжает допрос женщина. — Он есть, это естественно, но не такой, как был прежде. Сейчас меня больше пугает неизвестность, чем Дима, — спокойно и как-то равнодушно отвечает Арина. — Ну да, наверное, это логично, если учитывать данное положение вещей, — Настя отправляет ложку овсянки в рот и, наконец, замолкает. Почему-то мне не понравился этот разговор, я глубоко внутри почувствовал отсутствие себя на кухне, я будто растворился и остался где-то в пространстве «не здесь» совсем один, ощутил одиночество и ничтожность. — Так, — на кухне появляется хозяин квартиры, завязывающий галстук, — Насть, поедем через отделение, попросим разогнать здесь весь этот несанкционированный балаган ищеек. — Конечно, дорогой, — тепло улыбается она, продолжая кушать. Вот она — жена. Такая покладистая, добрая и искренняя, такая мягкая и любящая. Это видно невооруженным глазом: как между ними электризуется воздух, как они стреляют глазами в друг друга, как хотят видеть каждый день и каждый час одну и ту же улыбку всю жизнь. Я тоже хочу так — чтобы у меня была спутница в жизни такая, чтобы я души в ней не чаял, но чтобы и сам был ее достоин. Ведь Виктор отвечает жене любовью, заботой, полной отдачей во всем. — А ты, оболтус, — обращается ко мне он, вырывая из размышлений, — хренов мститель ты и ты, Арина! Остаетесь оба здесь и никуда не высовываетесь, даже в окна, — он бросает взгляд на окно, — дальше объясняю: Андрей, — говорит он про своего сына, которого я вечность не видел, — весь день сидит дома, потому что читает сутками напролет. Весь в мать! Если начнет куда-то собираться, звоните мне со стационарного телефона на номер, который там написан на экране, без моего разрешения никто из квартиры не выходит, кстати, и не входит! Дверь не открывать вообще, ни-ко-му, даже тете Нине, Дима, ясно? Она знает, что мы на работе, но знает и то, что Андрей дома. Сегодня, по легенде, он поехал со мной, — он замолкает, видимо, думая, всё ли сказал. Тут начинает говорить Арина: — А спать? Где можно поспать? — тихо говорит она. — Точно! В гостиной расправляются диван и оба кресла. Постельное белье спросите у Андрея. — Спасибо большое, — говорит она, — с вашего позволения я прямо сейчас это сделаю. Или он еще спит? — Я сейчас всё дам, — улыбчиво отвечает Настя и уже бежит в нужную комнату. Арина идет за ней.Арина
Я открываю глаза от того, что больше не могу терпеть головную боль и ноющие ребра. Мне срочно нужна какая-нибудь таблетка, а лучше осмотр врача, мало ли у меня где-то перелом или внутренние кровоизлияния, хотя, наверное, я бы уже не была в живых. Я прогоняю плохие мысли и осматриваюсь, вспоминая где же нахожусь. Натяжной белый потолок, светлая мебель, телевизор, компьютерный стол и белое пианино. Всё стильно и свежо. Впервые за эти дни я чувствую уют и мало-мальскую безопасность, мне тепло и мягко, мне не снились кошмары. А еще впервые я тянусь за телефоном, чтобы зайти во все соцсети и проверить, как там Ася, как там мир селебрити и простых смертных, позвонить маме или Анне, просмотреть страницы интернет-магазинов. Но телефона нет, он не нужен мне больше. Кажется, будто если я выйду во всемирную паутину хотя бы на миг, то высуну голову из кокона безопасности: меня найдут, Диму убьют, Виктора накажут за содействие преступнику. Я всего этого не хочу… — Проснулась, спящая красавица? — тихо спрашивает Дима, но я всё равно вздрагиваю от неожиданности. Поворачиваюсь на источник звука и понимаю, что парень стоит у окна, за которым уже не ясный солнечный день, а закат ярко-красного солнца, который видно через небольшую щель между плотно задернутыми шторами. — Сколько же я спала? — Почти весь день, — грустно и как-то с нотками тревоги говорит он, что меня начинает напрягать, — как себя чувствуешь? — Очень странно. Как это возможно? — я начинаю садиться, чтобы быстрее проснуться и выйти из коматозного состояния. — Ты ничего не помнишь? — Что я должна помнить? Совершенно не понимаю, к чему он клонит и что могло произойти, чего я могла забыть. Сердце начинает колотиться, я замечаю, что лежу в одном нижнем белье и сразу же укутываюсь легким пледом, а не одеялом, которым я укрылась, когда ложилась спать. — Ты легла спать, а я читал, сидя рядом с тобой, — он набирает воздуха в грудь и подходит ближе, — через три часа твоего сна я заметил, что ты вся в поту, горячая до жути, руки тряслись, тебя лихорадило. Я разбудил тебя, дал воды, мы померили температуру, давление, измерили сахар в крови, представляешь, здесь есть специальный аппарат. Всё было в норме, но ты была в ужасном состоянии, ты всё это время лежала, временами отключалась и снова приходила в себя, видимо, не совсем в ту себя. Тебе было очень плохо, ты просила открыть окно, раздеть тебя, включить кондиционер, звала каких-то Капусту и Аню, я начал думать, что ты сошла с ума. Я задавал тебе вопросы, но ты не отвечала, — он садится рядом со мной и тихонько кладет свою ладонь на мою руку, лежащую на подлокотнике дивана, — потом ты уснула снова, после того, как выпила стакан молока и лекарство, спала еще четыре часа, проснулась, сходила в туалет, полежала с открытыми глазами, поговорила со мной и снова уснула, проснулась сейчас. У тебя что-нибудь болит? Тошнит? Что ты чувствуешь? — его рука сжимает мою. Я совершенно растеряна и не знаю, что думать, у меня никогда не было провалов в памяти, тем более таких. Мне кажется, организм должен был запомнить, что ему было плохо. — У меня болит голова, ноют ребра и хочется пить, домой и танцевать, — улыбка сама собой появляется на моем лице, потому что я осознаю как странно это звучит. Дима тоже улыбается и даже немного расслабляется. — Я сейчас принесу обезболивающее и воду, ляг, пожалуйста, — он ежесекундно встает и уходит. Возвращается спустя меньше минуты и вручает мне всё, что принес. Я быстро выпиваю таблетку и ложусь снова, хотя хочется встать, подышать свежим воздухом, искупаться в море и танцевать, танцевать, танцеваать! Хочу послушать свою любимую музыку и спеть в караоке, съесть шоколадный торт и посмотреть «Великого Гэтсби», купить новую одежду и поболтать с подругой. А еще я хочу, чтобы меня обняли. И только сейчас, в данную секунду я понимаю, что все своих желания я вкладываю во взгляд, подаренный мною парню, сидящему рядом, кроме него-то в этой комнате никого и нет. И я смотрю на него, кажется вечность, а он смотрит на меня с тоской, печалью и заботой. И мозг уже даже не вспоминает о том, что эти глаза смотрели недавно со злостью, ненавистью и болью, не верит, что этот человек мог меня обидеть. — Звонил Виктор, — продолжая выдерживать взгляд, почти не моргая, говорит Дима, — в доме больше нет псевдо-сыщиков. — Здорово, — я смотрю в его глаза, серо-голубые, чистые, немного пугающие. Он смотрит на меня и начинает улыбаться. — Ты красивая, — шепчет он, — и загадочная. — А еще смешная и непредсказуемая, — смеюсь я, пытаясь намекнуть на то, что сказала с сарказмом, хотя понимаю, что говорю чистую правду. Типичный поступок типичной девушки. — Это точно! — подхватывает смех он и, наконец, прекращает на меня смотреть, — пока ты была «не в себе», ты говорила со мной, — его взгляд снова становится серьезным, — и ты сказала, что очень одинока, что я тебе нужен, потому что со мной тебе легче. Это правда, да? Я ошарашена вопросом и тем, что я якобы ему сказала. Удивляет то, что мне помнится, будто я это говорила кому-то, но во сне. И ладно бы это была клевета, но я действительно одинока, а с ним легче, лучше, теплее, светлее. Когда он такой заботливый, ласковый и рядом каждую минуту, когда, кажется, делает всё для меня, а не такой, как в первые сутки нашего знакомства. Я не хочу придумывать, что ему ответить и как выкрутиться, к тому же, это бессмысленно. — Подсознание говорило за меня, но оно говорило правду.