Последнее дыхание

Рэне хранила ножи в обувной коробке на верхней полке своего шкафа, за пустыми ящиками. В них она складывала фотографии и хрупкие украшения, которые потом надевала на занятия. В наборе было пять ножей, коротких и тонких, аккуратно сложенных в футляр с защитным пластиковым покрытием. Остальные хранились в ножнах, завернутые в плотную ткань. Рэне не прикасалась к ним ровно с тех пор, как подписала контракт Ваймака для игры в команде Лис. Но сейчас она сделала то, что сделала той ночью: она села на колени посреди спальни и осторожно принялась разворачивать каждый из ножей. Дэн вновь была у Эбби, а Элисон заснула в постели Сета в комнате парней, так что рядом не было никого, кто увидел бы ее с оружием и перед кем ей бы пришлось оправдываться. Рэне по очереди переворачивала каждый из ножей в своих руках, проверяя их на наличие крови, которую она уже смыла много лет назад. Она ожидала, что почувствует что-то. Возможно, разочарование, из-за того, с какой легкостью она говорила о своей борьбе, или какую-то боль, чувствуя знакомый вес оружия в своих руках много лет спустя. Рэне думала об этом около минуты, зная, что у нее еще есть немного времени, прежде чем она должна будет спуститься вниз. Было ли хорошим признаком то, что ее прошлое больше не преследовало ее сейчас, или было слишком рано для нее, чтобы получить искупление? У нее было много мыслей для размышления, но свободное время подходило к концу. Поэтому девушка сосредоточенно выбрала себе оружие и сложила все остальное обратно. Рэне осторожно спрятала обувную коробку на место и прикрепила ножны к своей голени. Она прикрыла оружие, натянув сверху штаны, и влезла в изношенные кроссовки. Обведя комнату взглядом, она обнаружила ключи на подушке. Прихватив их с собой, девушка наконец спустилась на цокольный этаж. В студенческом городке на летние каникулы осталось около ста студентов, и только одна команда уже заселилась в общежитие. Но Рэне на всякий проверила все кабинеты на цокольном этаже, чтобы избежать лишних свидетелей. Она нашла Эндрю в самой последней комнате. Он уже приготовил их «поле боя», сдвинув все столы к стенам. Стулья были перевернуты и сложены друг на друга и отодвинуты в угол комнаты. Рэне осмотрела кабинет, в котором им придется сражаться, в конце концов, решив, что он прекрасно для этого подойдет. Осталось только рассмотреть своего противника, но Уокер почему-то медлила. Эндрю пришел в футболке с коротким рукавом, но его руки все еще были скрыты от посторонних взглядов. Лисы предполагали, что это была обычная рубашка с длинным рукавом, но оказалось, что от запястья и до локтя обе руки Миниярды покрывали нарукавники. Возможно, там он прятал свое оружие, но ведь ранее он сказал, что у него был всего лишь один нож. В пятницу Эндрю сообщил ей, что у него на один нож больше, чем у нее, то есть предположил, что она пошла с ними в клуб безоружной. — О, она пришла! — восторженно воскликнул Эндрю. — Женщина своего слова, вот это что-то новенькое! — Честность или честные женщины? — уточнила Рэне. — Да, — неопределенно отмахнулся он. Рэне улыбнулась и позволила ему ускользнуть от ответа. Перед тем как прийти сюда, она натянула сверху майки кофту на замке, чтобы не выставлять напоказ свои плечи, пока она направлялась сюда по коридору. Но сейчас Уокер сняла ее и сложила на один из стульев в углу комнаты. Эндрю покачивался, стоя на носочках, когда Рэне повернулась к нему, и покрутил пальцем около виска, когда она остановилась. — Как неожиданно. Давай посмотрим на это еще раз. Она послушно повернулась к нему спиной. Неравномерные шрамы вдоль верхней части ее лопаток были слишком блеклыми, чтобы привлечь его внимание через всю комнату, поэтому она знала, что он заметил края ее татуировки. В пятницу вечером ее открытая майка продемонстрировала бы больше рваных линий, но Рэне не снимала свою куртку на протяжении всего времени, пока была с двоюродными братьями. Эндрю зацепил пальцем вырез ее рукава на плече и потянул его к центру спины, чтобы лучше разглядеть участок открытой кожи. Уокер подумала о том, что, наверное, ей нужно было снять майку, чтобы он увидел изображенное на спине в полной мере, но в конце концов решила, что Миниярд все рассмотрит и так. Зазубренные крылья больше походили на крылья дракона, чем ангела, ведь были нанесенные на ее кожу рукой неопытного мастера. Иногда Рэне думала, что подобная татуировка подходила ей как никому другому. Это было несоответствием между тем, кем она была, и тем, кем она хотела бы стать, навсегда отпечатанным на ее коже. — Тюремные чернила? — уточнил Эндрю. — Почти, — ответила Рэне. — Одна из Гончих* набила ее мне. Тогда это казалось неплохой идеей. Эндрю отпустил ее и отшагнул в сторону, так что Рэне повернулась к нему лицом. Он больше ничего не сказал, поэтому девушка продолжила. — Я думаю, что должна предупредить тебя: я не дерусь честно. Я буду больше уважать тебя, если ты отобьешь мой лучший выпад, чем замедлишь все, будучи осторожным противником. Подозреваю, ты не против драки с женщиной?  — О, нет, — широко улыбнулся Эндрю. — Нисколько. — Какое облегчение, — ответила Рэне, разве что с небольшим намеком на ее привычную милую улыбку. — Тогда это может быть действительно интересно. Девушка не была уверена в том, кто из них двинулся первым. Возможно, они сделали это одновременно. Она не думала, просто двигалась, и после нескольких ударов уже знала, кто из них победит. Рэне не привыкла сражаться с тем, кто был ниже ее, и Эндрю был значительно быстрее под действием препаратов в своем организме, но она практически сразу приспособилась к его стилю. Она не знала, научил ли кто-то драться Миниярда или ему пришлось научиться самому из необходимости. Но агрессия в его стиле говорила о том, что в первую очередь он использовал насилие для разрешения споров и отстаивания позиции лидера. Шесть лет в Детройте с опасными людьми под боком стали для Рэне бесконечной борьбой за выживание. Они сражались друг с другом, чтобы снять стресс и тренироваться для защиты и отвоевания территорий. Уокер защищала свое тело и репутацию практически всю жизнь. Она была медленнее, потому что она была терпелива и потому что она знала, сколько ударов могла принять, прежде чем действительно оказаться в проигрыше. Рэне не собиралась отступать. И она не думала, что Эндрю привык проигрывать, поэтому решила напомнить ему, на что это похоже. К несчастью, неудивительно, что Миниярд тоже не собирался отступать, когда стало очевидно — он не сможет справиться с ней. Рэне была единственной, кто мог бы положить этому конец. Она загнала его к стене, наблюдая за тем, как он достал нож. Когда Эндрю понял, что в ловушке, было уже слишком поздно. Рэне сделала это не просто так — теперь стулья были в зоне ее досягаемости. Она швырнула один из них в сторону Эндрю, выбив ногой нож из его рук. Удар локтем в подбородок впечатал затылок Миниярда в стену, и Рэне опять заехала в него стулом с такой силой, что могла бы вывихнуть им плечо парня. Эндрю еще кое-как пытался инстинктивно двигаться, но Уокер уже через мгновение уложила его на лопатки, прижав коленом его горло, а кроссовком удерживая его запястья. Она высвободила свой собственный нож и приставила лезвие к его паху. — Достаточно, — сказала она. Рэне дала ему мгновение, чтобы ответить или хоть как-то отреагировать. Он ничего не сказал: ни принимая свое поражение, ни глупо бросая ей вызов. Но Уокер все равно кивнула и отпустила его. Как только Эндрю стало легче дышать, он начал смеяться. Она спрятала свой нож, прежде чем сесть рядом с ним, скрестив ноги. Миниярд наоборот поднялся с каким-то невообразимым толчком и уставился на нож в своей руке. Казалось, он слегка удивился, обнаружив свое оружие. — У тебя неплохие задатки, — обратилась к нему Рэне, — но, возможно, ты хотел бы сразиться вничью. — Пожалуй, против кого-то другого! — Эндрю замахнулся ножом и отшвырнул его в сторону. Он улыбнулся, но Рэне увидела угрозу в его оскале. Для него она была опасностью, и ему это совсем не нравилось. — Как ты уже говорила, эта безделушка служит мне только для подстраховки. — Ты мог бы выбрать себе оружие, с которым тебе будет удобней, — предложила Уокер. — Это имело смысл в то время, когда мне нужно было победить его, — равнодушно ответил Эндрю, пожав плечами. — Ему нравились ножи, а мне нравилось причинять людям боль с помощью их собственного оружия. Рэне перестала дышать. Ей потребовалось несколько ударов сердца, чтобы снова заставить работать легкие, но даже тогда она не доверяла своему голосу. Она почти спросила, кто такой «он», но это было не ее дело. Кроме того, было не так важно «кто», было важнее, что сделал этот человек. Эндрю склонил голову к плечу, вопросительно вздернув бровь, глядя на нее. Это говорило о том, что что-то в ее выражении лица выдало ее эмоции. — Ой, в чем дело, заинтересовалась? — спросил он. Рэне взвешивала варианты действий. Она знала, что должна была выбрать, — знала, в чем она нуждалась. — Ты не станешь лучшим бойцом без надлежащей тренировки. Сразишься со мной снова? Конечно, уже не сегодня, но, может быть, позже. Даже если мы выделим на это время раз в неделю, подобная практика повлияет на тебя лучше, чем глупая борьба с призраком. — Дай мне одну причину, чтобы поменять свое мнение, — спокойно проговорил Эндрю. — Знаешь, почему я научилась обращаться с ножами? — сразу же спросила Рэне. Он только равнодушно пожал плечами и развернулся, чтобы отправиться на поиски ножа. Однако она предположила, что он все еще ее слушал. И она оказалась права. Следующие сказанные ею слова заставили Миниярда замереть на месте, с протянутой рукой на полпути к лезвию.  — В ночь посвящения в Гончие, меня изнасиловало восемь офицеров. Традиция, — непринуждённо проговорила Уокер, хоть и не чувствовала себя так спокойно. — После этого большинство из них оставили меня в покое, но один проявил ко мне особый интерес. Он был старше, больше и сильней меня, поэтому мне пришлось найти способ бороться с ним. Ему нравились ножи, — добавила она, и Эндрю кинул на нее быстрый взгляд, который она не смогла расшифровать, — поэтому я решила использовать их против него. Я тоже хотела победить его с помощью его собственного оружия. Эндрю присел на корточки, чтобы заглянуть ей в лицо. Он был близко, когда положил руку ей на плечо и с силой сжал его. — Но в твоей истории есть упущение, не так ли? В пятницу ты сказала, что провела с Гончими шесть лет. Но ты находилась в Северной Дакоте два с половиной года, так ведь? Или ты очень стара, или тогда ты была очень молода. Может быть, и то, и то сразу? — Мне двадцать два года, — честно ответила Рэне. — Будет двадцать три в сентябре. Эндрю сосчитал все в уме быстрее, чем она ожидала, — она не думала, что он вспомнит все нюансы рассказанной ей в пятницу истории, но он сложил все цифры вместе, выводя их своими пальцами в воздухе. — В двадцать один год ты стала первокурсницей. В девятнадцать ты начала младшую лигу в Западном Джексоне, в восемнадцать ты переехала в Северную Дакоту. Еще два года ты провела в приемной семье. Значит, ты стала Гончей в десять лет, Натали Рэне Шилдс Уокер. — Да, — тихо подтвердила Рэне. — Расскажи конец этой истории для меня, — потребовал Эндрю. — Ты убила его? Он больше не улыбался. Рэне отчетливо ощущала, что ее ответ был важен для него, но она не была уверена почему. Периодические странные комментарии, которые Миниярд вставлял в их разговор то тут, то там, заставляли ее думать, что он был немного женоненавистником, но напряжение в его взгляде отбросило эти подозрения. Может быть, было слишком рано для того, чтобы поверить в него, но в данный момент Рэне была готова сделать это. Он не был хорошим человеком — вероятно, никогда не был и никогда не станет — но он не был бездушным, сумасшедшим монстром, о котором ходили слухи. — В итоге да, — кивнула Уокер. — Я знала, что он убьет меня, если я проиграю. Поэтому я ждала, пока не стану уверенной в том, что смогу победить его. Но да. Когда пришло время, я выиграла, и он умер. — Она потянулась к крестику на шее и зацепила пальцем тонкую цепочку. — Я жду, чтобы почувствовать сожаление за содеянное, но спустя много лет я все еще не могу покаяться. Вместо этого я храню ножи, которыми я убила его, чтобы помнить, кем я позволила себе стать. Конечно, у меня нет постоянных тренировок, но я помню достаточно. Так ты хочешь стать моим спарринг-партнером? — Ты самый странный христианин, которого я когда-либо встречал, — заявил Эндрю, освобождая ее личное пространство и вскакивая на ноги, вцепившись в свой нож. Рэне наблюдала за тем, как он прятал свое оружие под левый нарукавник. Миниярд одарил ее маниакальной улыбкой, когда вновь повернулся в ее сторону. — Возможно, это не самый умный выбор! Уокер пожала плечами: — Ты сказал мне, что нож — твой последний способ защиты и что ты не будешь сражаться с ним против кого-то, кто не достаточно силен, чтобы заслужить это. Я хочу верить в то, что ты не позаимствуешь мои собственные приемы и не используешь их против моих же друзей. Если я права, то предлагаю тебе опять стать моим спарринг-партнером. — Ты слишком доверчива. — Правда? — с легкостью поинтересовалась она, и Эндрю растянул губы в широкой улыбке. Так что вскоре девушка уже встала на ноги. Движения напомнили ей, насколько сильно она была ранена в процессе их борьбы. Она тщательно массировала свое пульсирующее болью плечо, не пытаясь скрыть то, как она морщилась. — Думаю, у меня будет синяк. — Я прямо-таки рыдаю из-за причинённых неудобств, — Эндрю стер большим пальцем воображаемую слезу в углу глаза. Уокер улыбнулась, несмотря на боль. — Ты поговоришь с Мэттом и Дэн? — Мне нечего им сказать. — Ты хотя бы заскочишь к Эбби, проверить его прогресс? — Бессмысленно! Он поправится и без моего наблюдения. Кто-то другой на ее месте мог бы сдаться, столкнувшись с подобным упрямством. Рэне на мгновение серьезно задумалась, а затем вспомнила историю, рассказанную ей Ники в пятницу.  — Мне нужно увидеть его сегодня, — проговорила она. — В последний год с Гончими я была наркоманом; моя зависимость стала причиной, по которой я совершила ошибку и в конце концов была арестована. Я прекрасно понимаю, с чем сейчас борется Мэтт, поэтому, думаю, что смогу провести его через это. Но Эбби и Бетси переживают, когда я прихожу к нему. Они знают, что нуждаются во мне, но боятся, что Мэтт снова спровоцирует у меня тягу к наркотикам. — Вдруг Рэне просияла, будто ей в голову пришла восхитительная идея. — Поехали к нему вместе. Я поеду ради Мэтта, а ты ради меня. Ты ведь не оставишь меня лицом к лицу с таким ужасающим соблазном? Эндрю изобразил то, как перерезает себе горло воображаемым ножом. — Я больше никогда не оставлю тебя наедине с Ники. — Так значит, он рассказал правду? — У правды слишком большой ценник, чтобы так просто ею разбрасываться, — объяснил Эндрю и преувеличенно грустно выдохнул. — Эх, Ники никогда не поймет этого. Он немного глуповат в подобных вопросах. Но через мгновение он направился к выходу, скрывшись за дверью. Какое-то время Рэне молча сверлила взглядом пустой дверной проем, а потом, опомнившись, схватила кофту и побежала догонять его. На улице было слишком жарко для такой одежды, и кофта вызывала бы дискомфорт на ее нагретой, потной коже. Но Рэне все же не собиралась демонстрировать окружающим свою татуировку. К тому времени как она нагнала Эндрю, ее тело уже скрыла кофта. Миниярд привел ее на парковку и разблокировал дверцы машины, как только она появилась в его зоне видимости. Девушка осторожно опустилась на пассажирское сидение, так как каждое движение тела отзывалось болью. Эндрю, похоже, не страдал от последствий. Рэне не знала: специально ли он напустил на себя выражение подобного равнодушия или же дело было в лекарствах, которые заставляли его игнорировать количество полученных ударов. — Мне жаль за то, что я сделала с твоим лицом, — нарушила тишину Уокер. Она разбила его губу локтем, а красноватые пятна на его скуле и подбородке превратятся в ужасные синяки на следующий день. — А мне не жаль, за то, что я сделал с твоим, — ответил Эндрю и включил радио, чтобы избежать дальнейших разговоров. Около дома Эбби было припарковано несколько машин; ее собственный автомобиль и автомобиль Ваймака находились около въезда во двор, а авто Дэн расположилось перед арендованным транспортом Рэнди на обочине. Эндрю пришлось припарковаться около соседнего дома из-за отсутствия других вариантов. Когда Рэне вышла из машины, то сразу же направилась через двор к дому Эбби. И хоть он был как всегда не заперт, все же вежливо постучалась перед тем, как войти внутрь. — Это я, — крикнула Рэне, чтобы Эбби не пришлось выходить из комнаты и выяснять, кто к ней пожаловал. Эндрю зашел в дом следом за ней, так что девушка прикрыла дверь и повела его в гостиную. Все присутствующие в комнате одновременно перевели взгляд на дверной проем, чтобы поздороваться. Но приветствия застыли в воздухе, как только они увидели, кого Рэне привела с собой. Девушка внимательно осмотрела комнату, посылая остальным немое предупреждение. Рэнди была единственной, кто не узнал Эндрю, поэтому она только кивнула в знак приветствия и повернулась к своему сыну. Ваймак выглядел удивленно; Эбби же замерла на месте. Бетси одарила их внимательным взглядом, но она даже не двинулась с места, оставаясь спокойной и заинтересованной. Дэн напряглась, ближе прижимаясь к Мэтту, а ее лицо побелело от гнева. Самой важной реакцией оставалась реакция Бойда: он замер, увидев Эндрю, но его лицо не выражало страх или гнев. Миниярд подпер плечом дверной косяк и широко улыбнулся Мэтту: — Что за безобразие! — Эй, — вмешалась Рэне прежде, чем Дэн открыла рот. Она пыталась говорить как можно мягче, пересекая комнату и направляясь к Мэтту. — Мы решили остановиться и проверить, как ты. — И «вы» притащились сюда, избивая друг друга в мясо? — уточнил Ваймак, показав на свое лицо. — Он тебя ударил? — требовательно спросила Дэн. — Я ударила его первой, — весело отозвалась Уокер. — Не, нифига, — возразил Эндрю, затем на мгновение задумался и исправился: — Возможно. Рэне присела перед Мэттом и осторожно дотронулась до его колен. Мэтт не посмотрел на нее, но сразу же напрягся от прикосновения. Девушка ободряюще улыбнулась ему, желая, чтобы тот отвлекся от присутствия Эндрю, и в конце концов он сдался, глянув на нее.  — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — наконец ответил Мэтт после долгой паузы. — Наверное? — Когда я долгое время ничего не принимала, я постоянно злилась абсолютно на все и всех, — поделилась Рэне, ее губы дрогнули. — Вот, что я думаю. Дом Эбби слишком мал, чтобы выдержать подобное. Возвращайся на тренировки и выплесни свою агрессию на поле. — Я не могу! — возразил Мэтт. Его голос стал сиплым, но здесь было нечего стыдиться. — Нет, можешь, — ответила девушка, тихо, но настойчиво. Мать Мэтта использовала спорт как оружие против наркотиков. Ему нужно было заменить таблетки и иглы чем-то полезным. Перед тем как вообще попасть в экзи, он научился боксировать, так как это позволило ему выпускать свою боль и беспокойную ярость. Рэне не была уверена, что подобный трюк сработает и в этот раз, но ей пришлось поверить. Более того, ей было нужно, чтобы поверил и сам Мэтт. — Ты еще слишком неокрепший, чтобы справиться в одиночку, — продолжила говорить Уокер. — Теперь доверься нам. Ты не сможешь навредить нам на поле. Это самое безопасное место, которое ты только сможешь найти. И ты почувствуешь облегчение, очистившись от ярости. — Поспеши, — вклинился в разговор Эндрю. — Твои товарищи по команде такие агрессивные, пока тебя нет рядом. — Эндрю, — резко окликнула его Эбби. Его имени было достаточно, чтобы привлечь внимание Рэнди, и она послала ему выразительный взгляд через всю комнату. Она подвинулась, будто собираясь встать, но Эндрю решил больше здесь не задерживаться. Он отмахнулся от предстоящей лекции Эбби и скрылся за дверью. — Доберешься обратно самостоятельно! — сообщил он Рэне, прежде чем скрыться совсем, а потом хлопнул дверью, окончательно покидая дом. Как только он ушел, Дэн накинулась на Рэне: — Он ударил тебя?! — Один или два раза, — пожала плечами девушка. — Кто победил? — поинтересовался Ваймак. — Я, конечно же, — удивленно ответила Уокер, поражаясь, почему тренер вообще спрашивает ее об этом. Это было немного грубо с ее стороны, но она получила реакцию, которую хотела. Мэтт засмеялся: — Хотел бы я это увидеть. — А я рада, что вас всех не было рядом, — проговорила Рэне. — Я далеко не честный боец, и никакая вера не изменит этого во мне. Кроме того, не думаю, что Эндрю одобрил бы публику. — Поделом ему, — мрачно сказала Дэн. Рэне перевела взгляд с Дэн на Мэтта, взвешивая слова, чтобы они не звучали так, будто она принимает чью-то сторону. — То, что он сделал, разумеется, неправильно, — сообщила она. — И мне жаль, что вы никогда не услышите, как он извиняется за содеянное. Но я верю, после разговора с ним и Ники, что он действительно хотел помочь тебе. Возможно, не тем способом, которым нам хотелось бы, но он практически снял тебя с наркотиков. Она поведала им рассказ Ники об Аароне, а затем добавила: — Сам по себе Эндрю зависимый, но он не может отказаться от своего наркотика. — Она постучала пальцем по виску, обозначая лекарства, которые прописал суд для Эндрю. — У него нет иного выбора, кроме как продолжить принимать его, пусть он и нашел, как смягчить свою зависимость. Не думаю, что он наслаждался твоей борьбой больше, чем Аарон. — Девушка убрала руки от коленей Мэтта и удобно опустилась на пятки. — Только вот все это чисто мои предположения. Не думаю, что Эндрю признался бы нам во всем содеянном, если бы мы спросили его. Я не пытаюсь оправдать его действия. Я пытаюсь разобраться в них. Дэн выглядела так, будто хотела что-то сказать, но Мэтт опередил ее. — Я помню, — медленно произнес он, замешкавшись, будучи не уверенным в достоверности своих воспоминаний о той ночи. Он напряженно сгибал пальцы, сжимая и разжимая их в кулак. Рэне взяла его руку в свою и сжала ее так сильно, как только могла. Это стало разрешением сжать ее руку в ответ и молчаливым обещанием того, что она сможет справиться с его болью. — Он сказал — он сказал я смогу выкарабкаться или провалиться. Последний стаканчик на дорожку — вот как он назвал это. — Почему ты пошел у него на поводу? — спросила Эбби. — Мне жаль, — грустно ответил Мэтт. — Я… извините. Я не знал, как сказать «нет». Дэн сжала его в коротком и яростном объятии, но ничего не сказала. Бойд прикрыл глаза, судорожно вздохнув. — Простите, простите, простите…