Враг не предаст

      В комнату вошёл мужчина, ничем не отличающийся по костюму от Дженнифер. Многозначительно взглянув коллеге в глаза, он уверенно положил какую-то папку на стол, прямо перед ней, а затем поспешил на выход.       — Можно поесть? — тут же спросила Нэнси, прежде, чем мужчина ушёл.       Он кратко кивнул, даже не обернувшись на девушку, и вышел из комнаты. Дженнифер Раст с важным видом изучала документы, которые её коллега принёс в папке, а Нэнси просто молчала. Она разглядывала Дженнифер с ног до головы, от чего той становилось неловко.       — До этого момента я сомневалась в ваших словах, Нэнси, — наконец-то выдала детектив. — Думала, что вы тратите моё время…       — Но?.. — артистично протянула Нэнси.       — Но теперь я уверена, что вам есть, что рассказать, — Дженнифер Раст протянула девушке документ. — Нэнси Нойманн уже год считается пропавшей без вести. Детективы считают, что вы мертва, а родственники надеются, что жива.       — Неужели какая-то бумажка способна убедить вас больше, чем я? — прищурила глаза Нэнси. — Я так и знала, что вы не доверяете мне!       — Не начинайте, Нэнси, сядьте, — вздохнула Дженнифер.       — А я сижу, — сложила руки девушка. — Так то! Да и вообще, знаете что? Я тоже не стала бы доверять. Вообще никому!       — Я вас понимаю.       — Мне сказали, что дадут поесть, а еды всё ещё нет! Вот как доверять людям после такого? Даже там меня с едой не обманывали.       — Подождите немного, скоро детектив принесёт вам сэндвич, — ответила Дженнифер Раст и уголки её губ немного приподнялись. — Без мяса.       — Вы такая милая, когда улыбаетесь, оh Gott, — пропищала Нэнси. — Рассказать вам анекдот?       — Нет, Нэнси, — покачала головой детектив Раст, — продолжайте свой рассказ.       — А вот вам анекдот: после встречи со мной ваша карьера взлетит в гору!       — И что здесь смешного?       — Смешно, как вы похожи с теми, кто похитил меня, — улыбка с лица Нэнси резко спала. — Они тоже наживались на чужом горе.       Дженнифер растерялась. Её глаза метались в разные стороны, лишь бы только не столкнуться с металлическим взглядом Нэнси. Сглотнув слюну, детектив всё же взяла себя в руки.       — Я…       — Там мне иногда рассказывали анекдоты, — тут же перебила её Нэнси. — Но они не казались мне смешными.       — А там, это где?       — На ферме, — ответила Нэнси. — У двух братьев.       — Наши детективы занимаются поисками ваших родственников, — пояснила Дженнифер, — а вы пока рассказывайте, что с вами случилось, хорошо? Что за два брата?       — Нет! — истошно завопила девушка. — Нет! Только не они! Не надо!       Нэнси вскочила с места и побежала в дальний угол комнаты, где стала нервно расхаживать туда-сюда. Её лицо выглядело озадаченным, растерянным, и даже несчастным.       — Ваши родители должны узнать, что вы жива, — поспешила успокоить девушку Дженнифер Раст. — Они будут счастливы.       — А я нет! — завизжала Нэнси. — Здесь что, совсем никого не волнует моё счастье? Ах да, конечно же нет!       — Что вы предлагаете?       — Чтобы вы не звали сюда моих родственничков.       — Хорошо, хорошо. Пока не будем, окей? Просто сядьте и расскажите, куда вас привезли.       — Окей, — кивнула Нэнси и села обратно на стул. — Их называли Дог и Дэрли.       — Это клички или имена? — спросила детектив Раст.       — Догом его называли от фамилии Догвелл. Дэрли от фамилии Дэрлвуд. Ужас, не правда ли? Кто бы хотел чтобы его так звали…       — А имена?       — А хрен их не знает, — махнула рукой Нэнси. — В общем, это были два братишки распиздяя. Братья, мать его, Гримм. Только толку меньше.       Постучавшись, в комнату вновь вошёл мужчина, с сэндвичем в руках. Глаза Нэнси засверкали. Она взглянула на мужчину, а затем на протянутый ей сэндвич, но не решалась брать. Мужчина держал его какое-то время перед девушкой, а затем, не получив реакции, просто положил его на стол и удалился. Нэнси так же пристально провожала его взглядом, не выражая никаких чувств. Затем, облизнувшись, она всё ещё не брала в руки еду, а поджаривала её глазами. Только когда Дженнифер Раст утвердительно кивнула головой, Нэнси вцепилась в сэндвич и на лету проглотила сразу половину, почти не пережёвывая. Крошки разлетелись по всему столу и лицу Нэнси, которая жадно ела, громко чавкая и облизываясь. Через несколько секунд от сэндвича не осталось ничего, кроме многочисленных крошек. Нэнси облизнула каждый палец, даже тот, что был короче других и обмотан бинтом, сквозь который просачивалась дурнопахнущая масса.       — Вы готовы продолжить? — наконец выдала Дженнифер.       — Ага, — довольно кивнула Нэнси, облизывая губы. — Так вот, меня привезли к Догу и Дэрли. Они не жили на этой ферме постоянно, а дежурили по очереди. Дог в понедельник, среду, пятницу и воскресенье, а Дэрли реже — во вторник, четверг, и субботу. Дога я ненавидела всем своим нутром, как и другие девочки. Он был сраным ублюдком и садистом. Даже кончал, когда над нами издевался, представляете? А говорят, гомосексуалисты плохо живут! Нет, Дженнифер, хуже быть таким, как Дог — когда только чужие кровь и боль приносят тебе наслаждение. Но бедолага, очевидно, нашёл применение своим странностям. Ему за это даже не платили, представляете? Хе… Во всей этой шайке он был никем. Только девочек у себя держал. И мог делать с ними что угодно. А вот Дэрли, кажется, всё это не очень нравилось. Но ему платили. Я думаю, что он был нормальным. Естественно, на нас ему было плевать, а как иначе? По крайней мере, наши страдания не приносили ему удовольствия, так что он оставлял нам еду и воду, а потом уходил. Мы всегда знали, что три дня в неделю нас никто не будет трогать. Und gut.¹       — Сколько там было девушек?       — Пятеро, Дженнифер. Но, мне сказали, что двое умерли за день до моего прибытия, когда у Дога начались проблемы с бабками и он решил подзаработать, сняв парочку снафф-видео, которые затем продал очень состоятельным людям. Могу предположить, что это правда, поскольку он ещё однажды делал то же самое.       — Где сейчас эти девушки?       — Кто где, — усмехнулась Нэнси, — но уже не на ферме. А ещё там был пёс. Большой такой, пушистый. Злющий, как собака! Ха!       — Что происходило, когда вы только приехали?       — Ну, сперва Дог трахнул меня. Потом кинул в подвал, к другим девочкам. Когда я отошла от шока, начала продумывать план побега. Но, знаете, не так то просто размышлять о побеге, когда видишь, что рядом с тобой сидит дама на седьмом месяце беременности. Хех…       — … Чёрт, — замешкалась детектив Раст. — Что с ней потом стало?       — Это личный интерес, не так ли, Дженнифер? — усмехнулась Нэнси. — Ничем хорошим это не кончилось. Любите кроссворды?       — Немного.       — Значит, если вам интересно, скажу что на этой ферме жил один мальчик. Он находился там постоянно. Сын Дога. И сын этой несчастной беременной женщины, по совместительству. Так вот, ему было порядка шести лет. Выводы делайте сами.       — Но… Этого не может быть, — отрезала Дженнифер.       — Если всё, что я говорю, для вас нереально, — вздохнула Нэнси, — тогда считайте что перед вами сидит фантом. Для всех, кого я когда-либо знала, я уже призрак.

***

      — Отпустите меня! — визжала Нэнси.       — Шагай, блять! — Дог отворил дверь подвала и со всей силой ударил девушку ногой в живот, от чего та полетела вниз по лестнице.       Дверь с грохотом захлопнулась. Нэнси упала на землю и схватилась за живот. Холод тут же обдал её нагое тело, на коже выступили мурашки и испарина. Сейчас страха уже не было — его заменило гигантское чувство отвращения. До конца она не понимала, что произошло десятью минутами ранее, а мозг словно вытеснял эту информацию из памяти. Но чувство грязи на себе ясно давало понять, что случилось.       — Ты как? — Нэнси услышала тихий, тонкий голос, почти неслышимый даже в такой гробовой тишине.       Она обернулась. Над ней сидела девушка, которую было сложно разглядеть. Но когда глаза привыкли к темноте, Нэнси всё же смогла рассмотреть собеседницу. Это была худющая как манекен девушка, возраст которой нельзя назвать точно. Она могла быть и девятнадцатилетней студенткой и женщиной за тридцать. Излишняя худоба и бледность полностью размывали границы. С костлявых плеч скатывались светлые сероватые волосы — редкие и жидкие — которые слабо поблёскивали в темноте. Но что Нэнси заметила сразу, так это светящиеся голубые глаза, которые смотрели прямо на неё.       — Где я? — чуть ли не плача спросила Нэнси.       — Ты… — замешкалась незнакомка. — Зови меня Сэм. Как тебя зовут?       — Нэнси… Где я?       — … Всё будет хорошо, Нэнси. — прошептала Сэм. — Возможно, ты уйдёшь отсюда очень скоро.       — Oh nein, bitte…² — выдавила из себя заплаканная Нэнси. — Mein Gott…³       — Du sprichst Deutsch?⁴ — спросила Сэм.       — Ja, — кивнула Нэнси.       Нэнси села на колени рядом с Сэм и заметила, что та не хило удивилась. Она наклонилась к уху Нэнси и говорила уже только на немецком.       — Если хочешь рассказать мне что-то, то не говори это по-английски, — прошептала она. — Здесь никому нельзя верить. Каждый сам за себя.       — Здесь есть кто-то ещё? — шепнула Нэнси тихо.       — Нас здесь пятеро, — ответила Сэм, — включая меня. Пойдём в угол, там трубы с горячей водой проходят, прогреешься.       Нэнси поползла за Сэм в угол подвала. Там она увидела ещё четырёх девушек, которые были полностью голые, как сама Нэнси. Только лишь у одной пленницы было на себе полотенце, которым она прикрыла ноги.       У той живот был огромным: вздутым, с выпученным пупком и просвечивающимися сине-зелёными венами. Кожа была словно с силой натянута на него. Он смотрелся поистине инородно на столь худой женщине. Круглое пузо выпирало из ярко выраженных рёбер, а ноги, толщиной с мужское запястье, кажется, не были способны держать тело на ногах. Женщина глубоко дышала, смотря куда-то в пустоту, и с каждым вздохом её огромный живот вздымался, становясь в два раза больше. И если бы не эти вздохи, можно было бы подумать, что она мертва.       Взгляд Нэнси застыл на этой женщине. Мысль, что она беременна, пришла в голову не сразу. Она была слишком болезненной для такого положения. Первое, что пришло на ум — то, что внутри живота этой женщины настолько большая опухоль, что живот может порваться в любой момент. Но вскоре Нэнси поняла, что это ничто иное, как беременность. И от этого понимания стало настолько страшно, что утренний молочный коктейль принялся вырываться наружу. Однако то, что поразило больше всего — глаза этой несчастной женщины.       Они были пустыми, словно стеклянными: как у игрушки или манекена, но точно не живого человека. Взгляд не выражал ровным счётом ничего. В нём не проскочил ни малейший намёк на хоть какую-то эмоцию. А лицо было застывшим, пластмассовым, и будто бы ненастоящим. Волосы — непонятно, чёрные или каштановые — были сухими и редкими, свисающими до самого пола. Длинные клоки лежали на плечах и обматывали руки женщины, а на голове виднелись белые проплешины.       Чуть поодаль сидели ещё две девушки. Они жались к друг другу, пытаясь согреться, а та, что была справа, словно поддерживала другую. Вторая девушка наклонила голову вниз, а из её рта сочилась густая чёрная жидкость, капающая на пол. Эти девушки были очень похожи. Хотя, довольно сложно об этом судить: их волнистые грязные волосы полностью закрывали лица так, что их невозможно было разглядеть. Но они были одинаково маленькими, будто дети, и волосы поблёскивали одним и тем же бронзовым оттенком.       В противоположном углу распласталась на полу женщина, бритая на лысо. Трудно сказать, спит она или мертва, но её глаза были открыты. Они были похожи на два чёрных отверстия, и даже бликов на них не было.       — Как вас зовут? — обратилась к беременной женщине Нэнси.       Та даже не оглянулась. Она не моргала и продолжала смотреть в пустоту своими стеклянными глазами.       — Её зовут Анна, — сказала Сэм, а затем нагнулась к уху Нэнси. — Не надо её трогать. Ей и так тяжело. Вон там две близняшки — Ширли и Мия.       — Я Эшли, — еле слышно произнесла лысая девушка, что лежала на полу.       — Сэм, ей совсем плохо, — прохныкала Ширли, обнимая свою сестру, что склонилась над бетонным полом.       — Тихо, Роттен идёт! — шикнула Сэм.       Она взяла Нэнси за руку и вместе девушки сели в самый дальний угол. Сверху доносились какие-то звуки. Шагов было много и они приближались.       — Роттен… — еле выдавила из себя Нэнси сквозь спёртое дыхание. — Он… меня похитил…       — Ты сопротивлялась? — нервничала Сэм.       — Что?       — Ты сопротивлялась, когда Дог тебя насиловал? Мы все слышали, что ты кричала.       — Я пыталась, — начала рыдать Нэнси.       Сэм глубоко вздохнула и закрыла глаза.       — Это плохо, — сказала она через время.       — А что мне было делать?! — подняла истерику Нэнси.       — Лежать и ничего не делать, — быстро протараторила Сэм. — Сиди тихо.       — Если бы ты не сопротивлялась, они не держали бы тебя здесь, — прошептала Эшли. — Им нужны проститутки. Если ты выдираешься и визжишь как свинья подрезанная, то они будут держать тебя здесь до тех пор, пока ты не превратишься в пустую оболочку. До тех пор, пока ты не сломаешься и не потеряешь надежду. И до тех пор, пока ты не будешь рада сменить стены этого подвала на бардель.       Эшли говорила это таким спокойным, ровным, и даже бархатистым тоном, что Нэнси испугалась. Эти слова не содрогнули бы её так сильно, если бы были полны страха, подобным её страху. Но его не было. И это означало лишь то, что она говорила о том, что уже происходит. Уже произошло.       — Абсурд! Мы должны выбраться отсюда! — не успокоилась Нэнси и встала с пола. — Мы ведь можем вместе наброситься на него!       — Сядь на место, — взволновалась Сэм.       — Да вы чего?       — Сядь, не понятно сказано? — тут же повторила Ширли.       — Я не знаю, что им от меня надо, — не успокоилась Нэнси, — да и не желаю знать. Но оставаться здесь не планирую.       — Она тоже так говорила, — едко усмехнулась Ширли, кивнув в сторону Анны. — Так что просто заткнись и не создавай нам лишних проблем.       — Нэнси, мы все пытались, — вздохнула Эшли и так же переползла в угол. — Не повторяй эту ошибку.       — Меня ждёт семья! — закричала Нэнси. — Меня ждут мама, папа, бабушка и дедушка, мои племянники и тётя! У меня сегодня День рождения… Боже, я должна выбраться отсюда, Сэм, помоги же мне!       — А нас, думаешь, никто не ждёт? — холодно пробормотала Сэм.       — Почему вы такие равнодушные? Вам совсем наплевать?       — Да, — ответила Ширли, — нам наплевать. Как и тебе на нас. Потому что у каждой из нас нет времени думать о ком-то другом, в то время как мы сами в полной заднице. Нам нужно думать в первую очередь только о себе.       — …Хорошо сказано, — саркастично ответила Нэнси и подбежала к двери. — Тогда я сама буду отсюда выбираться.       — Не надо! — крикнула Сэм прежде, чем дверь открылась.       Как только она распахнулась, Нэнси выскочила наружу, размахивая руками и толкая всё, что попадётся на пути. Дог упал на пол, а Нэнси, визжа и крича, яростно стала бить его по лицу. Остальные девочки отвернулись, даже не желая смотреть в сторону двери. Только Анна равнодушно наблюдала за всем этим нелепым представлением. А нелепым оно было лишь потому, что рядом спокойно и непоколебимо стоял Роттен, наблюдающий столь жалкое зрелище с небольшой ухмылкой, которого Нэнси даже не замечала.       — Ну хватит, — фыркнул Роттен и приставил дуло пистолета к голове Нэнси.       Она тут же замерла. Дог ударил её по лицу, от чего челюсть девушки издала ощутимый треск. Мощный удар заставил её упасть на пол.       — Ёбаная сука, — злился Дог, заталкивая Нэнси обратно.       Она вновь скатилась вниз по лестнице. Однако в этот раз Дог тут же подлетел и стал бить её ногами по лицу, не давая сделать вдоха или даже пискнуть. Нэнси казалось, что эти удары были бесконечными. Вкус крови чувствовался во рту и закладывал нос. Она слышала глухие удары по собственному лицу.       — Хватит, — строго произнёс Роттен.       После этого Дог мгновенно остановился. Он плюнул девушке в лицо и спокойно встал возле лестницы. Роттен неспешно спустился вниз, осматривая каждую из девушек, а те, в свою очередь, старались не смотреть ему в глаза и покорно опустили взгляды.       Только Сэм двинулась с места. Она ринулась к Нэнси, которая закатила опухшие глаза и выплёвывала кровь. Роттен наблюдал за тем, как Сэм, словно считая себя невидимой, оттаскивает Нэнси подальше, в угол, и осматривает её окровавленное лицо.       — Ты слишком жесток, — наконец выдал Роттен.       — Чё? — искренне удивился Дог.       — Она скоро сдохнет, — пояснил Роттен и кивнул в сторону двух близняшек. — Это ведь так?       Ширли держала на коленях свою сестру, под которой уже скопилась большая липкая лужа загустевшей плазмы. Услышав эти слова, Ширли зарыдала пуще прежнего. Её слёзы ручейками покатились по щекам.       — Я пизданул ей по животу пару дней назад, — пожал плечами Дог.       — Чем? — уточнил Роттен.       — Монтировкой.       — У неё внутреннее кровотечение, — тихо произнесла Сэм. Её слова звучали, на удивление, чётко и спокойно. Но взгляд её по-прежнему был опущен в бетонный пол. — Разрыв органов. Я медсестра, я знаю. Ей нужна помощь. Прошу, пожалуйста, вызовите врача.       — Разберись с этим, — ответил Роттен.       — Завали хлебальник! — гаркнул Дог.       — А с ней что? — Роттен указал на Анну которая смотрела прямо в его глаза.       — Ну…       — Ты говорил, что такого больше не повториться, Дог. Я разрешил тебе оставить Бабби, а ты обещал, что больше никаких внеплановых беременностей не будет. Я даже сделал исключение и разрешил тебе оставить здесь Анну, несмотря на то, что я не приветствую социального неравенства среди наших барышень, — Роттен говорил это, надвигаясь прямо на Дога, который был таким маленьким на фоне босса. — И что ты скажешь?       — Я пытался это исправить, зуб даю, — всполошился Дог. — Она йода хер знает сколько высосала. Да я даже таблетки специальные купил, а пиздюку всё нипочём! Но, Роттен, это просто стечение обстоятельств. Второго Бабби не предвидится. Я почти уверен, что из неё вылезет не более чем труп.       — А если нет — убьёшь его своими руками. Понял?       — Да, обязательно, о чём речь? — улыбнулся Дог. — У меня есть и хорошие новости.       — Интересно, какие?       Дог приблизился к Эшли, взял её за руку и быстро выволок посерёд комнаты.       — Она готова работать. К ней также прилагается небольшой бонус, — Дог сел на корточки рядом с Эшли и взял её лицо в руку, после чего направил на босса. — Посмотри. Она не видит тебя. Она полностью ослепла.       — Неужели? — приподнял бровь Роттен.       — Она сказала, что хочет уйти отсюда. А я помню, что ты как-то обмолвился о том, что типа незрячие барышни большая удача. Так что в качестве гарантий я попросил её выпить немного метилового спирта, хех. Да, она ослепла. С ней можно делать всё что угодно, Роттен.       — Разве она не любимица Дэрли?       — Он не будет долго плакать, — усмехнулся Дог.       — Хорошо, — кивнул Роттен. — Вымой и найди ей одежду. Я заберу её.       Роттен внимательно осмотрел Нэнси, которая уставилась на него, переполненная гневом. Отхаркнув последний сгусток крови, она ровно села рядом с Сэм, которая взволнованно осматривала двух близняшек.       — Одна дохлятина, — брезгливо выдал Роттен. — Завтра Эс привезёт ещё четыре штуки. Если всё сложится удачно.       — Золотые слова, — усмехнулся Дог.       — Постарайся не убить их сразу.       Схватив Эшли за руку, Дог потащил её наверх. Роттен вышел следом сразу же после. Дверь захлопнулась. Однако, ненадолго. Дог должен был вернуться. По крайней мере, так сказала Сэм.       — Как она могла пойти на это? — всхлипывала Ширли, вспоминая об Эшли.       — Эшли теперь будет свободна? — спросила Нэнси.       — Они не носят масок, — вздохнула Сэм. — Все свидетели умрут. И она тоже. Разница в том, при каких обстоятельствах.       — Не говори так, пожалуйста, — взмолилась Нэнси. — Мы не умрём.       — А кому мы нужны? — встряла Ширли.       — У меня родители, друзья, — всплакнула Нэнси и скорчила лицо. — Однокурсники будут искать меня. Я не должна здесь быть, не должна, это ошибка…       — Нэнси…       — Нет, я правда не должна здесь быть! Один парень, с которым я была в кафе… Они подумали, что я близкий ему человек, хотели шантажировать его…       — И как? Не задалось? — усмехнулась Ширли.       — Ему наплевать, — ответила Нэнси. — Он кинул меня. А как вы попали сюда?       — Не важно, — ответила Сэм.       — Она хочет сказать, что обычно сюда привозят никому ненужных девочек, которых никто не будет искать. Как мы с сестрой, Анна, Эшли, и Сэм, — сказала Ширли. — Так что ты скорее исключение из правил.       — Ты сказала, что была медсестрой? — спросила Нэнси по-немецки.       — Была, — кивнула Сэм. — Когда-то.       — Сколько ты уже здесь?       — Не знаю. Года два, может быть. Дог счёл меня полезной, так что я, похоже, здесь и умру.       — Это не правда! — решительно заявила Нэнси и поднялась с пола. — Мы выберемся отсюда живыми. Мне только надо подумать, и придумать план…       — Не занимайся чепухой, — покачала головой Сэм.       — Вы не пробовали вылезти в то окно? — внезапно спросила Нэнси, указав пальцем на маленькое окошечко, что расположилось под потолком.       — Оно слишком узкое, — вздохнула Сэм, — а стекло толстое. Его не разбить.       Но Нэнси, казалось, уже не слушала собеседницу. Она подлетела к стене и, карабкаясь по выступам, смогла выглянуть в то окошко. Перед ней открылся вид на часть территории ранчо, где стоял большой амбар, трактор, и ржавый пикап с деревянными панелями. А вот чуть поодаль было то, что так привлекло внимание Нэнси: к ветке одного сухого дерева были привязаны две веревки, которые держали шину, как импровизированные качели, а на этих качелях сидел маленький мальчик, размахивая ногами в разные стороны. Нэнси безумно обрадовалась невинной живой душе, которая здесь всё-таки была и решила, что это её надежда.       — Эй! — крикнула она и принялась стучать по окну. — Мальчик! Мальчик!       — Заткнись! — Сэм накинулась на плечи Нэнси и повисла, пытаясь стянуть её вниз, подальше от окна.       — Он спасёт нас! — выкрикнула Нэнси, будучи в шоковом состоянии от такого поведения спокойной Сэм.       — Это Бабби! Не смей говорить с ним! — выпучила глаза Ширли.       — Да что с вами, он же поможет нам… — горестно взвыла Нэнси, продолжая стучать по окну.       — Не смей! — закричала Ширли. — Это сын Дога!       Внезапно мальчишка обернулся.       — Он идёт сюда… — обрадовалась Нэнси.       Лицо Анны изменилось. Она медленно повернула голову в сторону окошка, пристально выглядывая сына. Вскоре показались его потёртые тапочки, а затем он медленно сел на колени и наклонился.       Он был очень худым, с грязными волосами. Но, несмотря на это, выражение его лица было довольно радостным и мало волнительным.       — Мальчик… — замешкалась Нэнси, — Бабби, ты должен нам помочь.       — Привет, — ласково прошептала Анна, подойдя к окну.       Её голос был очень красивым: томным, нежным, даже бархатным. Анна оказалась очень высокой, но настолько слабой, что живот мешал ей стоять на ногах, постоянно перевешивая вперёд. Сэм помогала ей не падать, но тонюсенькие ножки беременной женщины всё равно неестественно тряслись в разные стороны. Нэнси была так очарована «реинкарнацией» Анны, что невольно отошла в сторону.       — У мамы новая подружка, — сказала она, улыбаясь своему сыну и протягивая ему свою костлявую руку.       — О, круто, — воскликнул Бабби и приложил ладонь к ладони матери, с другой стороны окна. — Ма, тебе не холодно?       — Нет, нет, — посмеялась она, — у нас тепло. Покажи мне, как ты качаешься на качелях.       — Ты будешь смотреть? — спросил мальчишка.       — Да, — кивнула Анна, — только папе не говори. Хорошо?       — Ага, — кивнул Бабби и, хихикнув, побежал на свои импровизированные качели, а когда уселся на них, начал раскачиваться так сильно, как только позволяли силы шестилетнего ребёнка.       — Но… — промямлила Нэнси, — он мог позвать кого-нибудь на помощь.       — Не смей! — гаркнула Анна так, что даже кусок побелки с потолка упал. — Или я убью тебя.       Нэнси даже пошатнулась. Этот голос был уже совсем другим: хриплым и будто бы звериным. Напоминающим крик старой ведьмы или колдуньи. Может, что-то «между». Но это не важно. Он просто безумно испугал Нэнси.       — Она глупая, ничего не понимает, прости её, — приговаривала Сэм, усаживая разъярённую Анну на пол.       — Не трави нам жизнь, — проплакала Ширли и покрепче обняла свою сестру.       Укрыв женщину полотенцем, Сэм вновь подошла к Нэнси, и заговорила. Только в этот раз на немецком.       — Прекрати, — сказала она.       — Но почему? — не понимала Нэнси. — Он наше спасение! Вы что, не понимаете?       — Цена его жизни — наше молчание, Нэнси. Вот и всё.       — Но…       — А ведь Анна и впрямь тебя убить может голыми руками. Так что, прошу, не разговаривай с Бабби.       Послышался шум машины. Сэм сказала, что это уехал Роттен. Всё, за исключением плача Ширли, было более-менее спокойно. Однако Нэнси не переставала искать способы сбежать. Происходящее было для неё страшным сном, а вовсе не реальным явлением. Ей казалось, что это какая-то шутка, и вскоре всё будет как прежде. Будто её разыгрывают. Но она ошибалась.       Живот начинал болеть от пустоты. Недостаток пищи сказывался на всём: он вызывал усталость, не давал мозгу уснуть, а телу согреться. Но логика Нэнси была таковой, что если все эти узницы ещё живы, значит, их всё-таки здесь кормят. А это уже неплохо.       Вскоре дверь подвала вновь открылась. Ширли с надеждой взглянула на Дога, несмотря на столь ненавистное отношение к нему. За спиной он нёс большую спортивную сумку. Возможно, с лекарствами. А может и нет.       — Вы должны выпустить нас отсюда, — тихо промямлила Нэнси, когда Дог вошёл внутрь.       Он спокойно кинул сумку на пол, а затем отправился за Мией. Ширли тут же отскочила в сторону, поэтому Дог взял её сестру за руку и выволок посерёд комнаты. В этот раз агрессии на его лице не наблюдалось.       — Меня ждёт моя семья, сэр, — почти плакала Нэнси. — У вас тоже есть семья. Вы можете понять моих родителей, потому что вы тоже родитель. Прошу, вы же не бесчувственный робот. Несмотря на то, что вы сделали, вы тоже человек… Неужели в вас нет ни капли сострадания? Мои мама и папа очень любят меня, они ужасно волнуются. Войдите в положение, умоляю…       — Закрой рот, — прохрипел в ответ Дог. — Для иностранки ты многовато пиздишь.       — Но моя семья…       — Конечно! — воскликнул Дог, резко обернувшись. — Твоя семья! Так приятно знать, что у тебя такая прекрасная семья, которая не рада тому, что ты наконец-то съебалась и перестанешь трахать им мозги.       — Нет, я не это имела…       — Знаешь, у меня тоже были чудесные родители, — Дог неспешно рылся в сумке, а Мия лишь лежала рядом, — особенно мамаша. Но иногда мне казалось, что она меня ненавидела. О, она всегда говорила мне: «Ну почему ты не можешь быть как твоя сестра Лила!». Самое обидное то, что Лила умерла при родах.       — Мне так жаль.       И именно в этот момент живот предательский заурчал. Причём так громко, что чуть не отдался эхом по всему подвалу. Нэнси тут же стало и стыдно, и страшно. Но Дог лишь посмеялся.       — Есть хочешь? — спросил он, достав что-то из сумки.       — А… — замешкалась Нэнси, поглядывая на испуганную Сэм. — Да, сэр.       — Ну я же не монстр какой-то, чтобы оставлять всех вас здесь без еды. Это было бы бесчеловечно!       — Спасибо, вы очень добры. Я знала, что в глубине души вы хороший человек…       Нэнси взглянула на Сэм и увидела на её лице ужас. Она усиленно качала головой, как бы говоря: «Нет, нет, нет!», но Нэнси не понимала, почему. До тех пор, пока Дог не поднялся на ноги, держа в руках огромный топор.       — Приятного аппетита, — сказал он и замахнулся топором.       Мия тут же ожила. Её волосы отлетели назад, раскрывая гримасу неистового страха. Раздался животный визг, который заглох сразу же, как только топор влетел ей в лицо, рассекая лоб пополам. Левый глаз тут же вывалился из глазницы, а второй закатился наверх. Изо рта вытекали оставшиеся чёрные сгустки спёкшейся крови. Мёртвое тело распласталось по бетонному полу, а голова всё ещё висела на лопасти топора. Рёв раздался и с другого угла холодного подвала, и в этот раз он принадлежал Ширли. Никто другой не издал никаких звуков.       От паники у Нэнси перекрылось дыхание; Сэм забилась в угол и тряслась, закрыв руками глаза. А вот Анна всё так же спокойно сидела на своем месте, не выражая и доли встревоженности.       — Две проблемы одним ударом, ух! — Воскликнул Дог так, словно только что забил гол, и резким движением ноги соскрёб голову мёртвой с лезвия топора. — Всё как в анекдоте, не так ли?