Всё было, как обычно

— Приветствую вас черепахи, — со злорадствующей улыбкой произнёс Крэнг. — Мы рады вас видеть. — А вот мы как-то не очень! — оповестил его Микеланджело. — Дайте попробую угадать зачем вы здесь? Точно не затем, чтобы вас избили, и уж точно не затем, чтобы быть пойманными. А, наверное пришли за своим братцем? Угадал?       Лица трёх братьев в этот момент изменились с выражения «Мы вас всех убьём», на выражение «Ты что издеваешься или у тебя с юмором проблемы?» — Ну так угадал? — с ещё большей улыбкой спросил Крэнг. — Да ты это знал, а не угадывал или скажешь, что нашего брата ты здесь не видел?! — когда у гениев заканчивается терпение, лучше не вставать у них на пути к их цели, а вот Крэнг встал. — Погоди, Дон. — сказал Леонардо положив руку на плечо брата, а потом обращаясь уже к Крэнгу произнёс — где он? — Где он? — переспросил Крэнг. — я думал вы знаете раз пришли сюда… Если вам везёт, то ещё в этом мире, а если нет, то здесь вы найдёте только тело. — уже без улыбки произнёс Крэнг.       Черепашки сорвались с места так, что футы не успели ничего понять, хотя их и не затронули, прошли мимо разбрасывая тех, кто встаёт на пути. Крэнг понял, что-то, что они со Шреддером называют слабостью на самом деле сила, ему стоило только закончить своё предложение, как братьев перед собой уже не увидел. Лео, Майки и Донни обегали почти половину технодрома, но Рафа пока не нашли. Неожиданно Микеланджело остановился и сказал остальным, когда те повернулись и спросили в чём дело: — Слышите? — шёпотом произнёс он. Лео и Дон тоже прислушались и услышали звуки борьбы где-то недалеко от них. Со всех ног бросившись на источник шума, они прибежали к комнате с железной дверью, впрочем, как и всё на этой штуке. Быстро открыв дверь они увидели ужасную картину: Шреддер стоял над Рафом, который лежал в собственной крови, стекавшей из многочисленных ран на теле…

***

      Конечно Раф не хотел умирать вот так: от рук злейшего врага. Он же за всю свою жизнь ни разу не сказал братьям, что любит их. Никогда не делал того, что говорило бы это за него. Только отталкивал их от себя строя стены. И он не раз причинял им всем много боли, доставлял столько проблем. Зачем им такой брат? Может он и смог бы измениться, но как он сделает это в будущем, если «будущего» для него больше не будет. Никогда.       Возможно, он бы и хотел, чтобы кто-нибудь из его братьев был здесь, но он не хотел подставлять их под удар его ошибки. Ошибкой было разозлить врага ещё больше. Может быть и ничего, но он ведь не просто его разозлил, он же ещё не подумал как будет отбиваться от него в таком состоянии. Кто так вообще делает! Хотя… это же Раф! Если он выживет (что в данной ситуации крайне маловероятно) то он обязательно скажет братьям, как любит их, наплевав на всю свою гордость. Так он решил для себя.       Шреддер бил его и бил, не прекращая, даже не думая о том, что сделать это можно. Раф бы давно потерял сознание от боли, но терять сознание сейчас хотелось меньше всего. Он уже давно не чувствовал той боли, что приносил ему Шреддер только ту боль, что приносили ему его собственные мысли. Если бы он вышел из глубины своих мыслей, то почувствовал бы холод, который, как снег зимой покрывал всё вокруг. Почувствовал бы ужасную боль в районе рук и ног, потому что Шреддер бил по уже засохшей крови, которая вновь начинала течь с каждым новым ударом. Ужасную головную боль из-за неудачного столкновения со стенкой. Но в океане мыслей ничего этого не было. Из этого океана он выбрался неожиданно и причиной этому был Шреддер, он ударил его по пластрону, а импульс оттуда уже пробудил осознание того что же происходит. Рафаэль почувствовал боль, но не сильную. Скорее всего, потому что не чувствовал половину тела из-за потери крови. Хотя, какая теперь разница? После этой мысли Раф начал верить в существующую магию, высшую силу и так далее. Ему-то разницы никакой, а вот судя по выражениям лиц его братьев, которые непонятно как оказались здесь, и сейчас стояли в дверном проёме пытаясь осознать увиденное, разница была и видимо не маленькая. «Простите, парни. Я не смог» — Подумал Рафаэль, просто потому что сказать это вслух, нет, конечно получилось бы, но это было бы слишком тихо…