На перекрестке

Он навещал ее еще несколько раз в тот год, когда ей было десять. Хотя скорее это она о’Дима выискивала, стоило только уловить его присутствие. Конечно, Гюнтер о’Дим мог без особого труда скрыться от зорких глаз девчонки, пусть и обладающей зачаточной магией – в этом он ничуть не сомневался. Её магия трепещущей жилкой изрезала всю её сущность, слабо ворочалась как зверье на лежбище, ожидая своего часа. Время пока не пришло. Может поэтому девчонка чуяла его там, где другие не замечали. Может поэтому, несмотря на милую мордашку, за ней шли другие дети, коим невдомек были запреты родителей. Именно это делало её странной. Поэтому её не принимали. О'Диму не терпелось увидеть, как же разовьется её судьба. Пока что радикально он вмешиваться не желал. Всему свое время. *** - Скажи мне, юная леди, почему ты так самозабвенно отдала мне свой драгоценный амулет - вещицу единственную, которой ты владела, за исключением палки, конечно. Флейта Пана умолкла на внезапной ноте, хотя даже в этом случае звук вышел певучим. У нее определённо был к тому талант. Рыбки, плавающие у ее ног, бросились врассыпную. Леди уставилась на него распахнутыми совиными глазами и по-совиному же склонила голову вбок. - Ты же торговец, отчего тогда спрашиваешь? Ведь среди нас, среди людей, доним... домити... - Доминируют, - подсказал с ободряющей ухмылкой о'Дим. Леди признательно кивнула. - ... доминируют торговые отношения. Ты дал мне вещь, я дала тебе вещь взамен. Уравновесила. Должно быть равновесие, я это уже поняла. - Даже если это был подарок? - Ты не дарил эту вещь, а дал. Когда дают, ожидают что-то обратно, как бар-тер. Такова наша жизнь, я это тоже уяснила. О'Дим расхохотался, показывая блестящие от слюны зубы. Маленькая леди поразительно быстро схватывала эту незамысловатую философию. Мелодия опять разлилась в воздухе, подобно резвящемуся ручейку. Они сидели на помосте, а в воде переливалось волнами их отражение. Гюнтер опять захотел глянуть на неё. Но не стал. Ведь не время ещё. *** - Я правда странная? Гюнтер, не отвлекаясь от яблочного пирога, усмехнулся. - Все зависит от того, с кем ты себя сравниваешь. От деревенских дураков ты порядком отличаешься, если ты об этом. Верь мне, моя леди, ты же знаешь, я никогда не обманываю. Девчонка подтянула колени к груди и обняла их, уткнувшись в них носом. - Мельничий сын мне проходу последний месяц не давал, шагу без его наглой рожи ступить было нельзя. А неделю назад он заявился с охапкой цветов, небось, собирал их по полям. Дескать, я все решил, женюсь на тебе, когда время придет, ибо люблю жуть как. Батька рад был, говорит, хорошая партия, а ведь тебе уже тринадцать. Говорит, всегда у тебя кусок хлеба будет… Она замолчала. Гюнтер уплетал пирог. - Глупо это, знаю, бабам нельзя быть, хм, строптивыми. Слушай мужика да рожай детей, вот и все. А тут еще и хлеб этот. Но я отказала. Пожалуй, даже грубо отказала. Поссорилась с отцом крепко, он со мной почти всю неделю не разговаривал. А тут вчера сын это мельничий до чертей упился, заявился к нам, я в то время читала, и давай кричать, ко мне приставать. Ну я его и поколотила, пока батька за дрыном бегал. Когда уползал, кинул, что я ведьма, и натура у меня бесовская. Что хороший людь со мной знаться не будет. И ебать тоже… На этот раз она замолчала надолго, замершим взглядом уставившись перед собой. Гюнтер отряхнул крошки пирога с камзола и, поднявшись на ноги, поклонился в поясе, не скрывая бесовскую улыбку. - Не думай об этом, мазелька. Все это фикция и глупость недалеких ебырей, которые дальше своего члена ни черта не видят. Знай только бздят да по-черному выпивают. Лучше сыграй мне, флейта ведь у тебя с собой? Она кивнула и, достав флейту из сумочки, заиграла. Рыбки поплыли к поверхности воды. *** На следующее утро мельничий сын сломал себе шею, поскользнувшись на скользких ступенях. Его труп выловили лишь к вечеру с шеей, неестественно свернутой набок, как у невинно убиенного цыпленка, с широко раскрытым ртом и безглазым посиневшим лицом. Должно быть до него успели добраться раки.