Выпускайте кракена!

      Солнце уже склонялось к горизонту, когда «Железная победа» настигла добычу. Её таран врезался в борт волантийской галеры с такой силой, что ни один человек на её палубе не устоял на ногах. Не дожидаясь, пока абордажная команда притянет волантийское судно крючьями, Виктарион прыгнул.       Палуба содрогнулась под его весом. Высокий черноволосый волантиец с узким лицом что-то прокричал, указывая на него. Виктарион не знал волантийского, поэтому просто разрубил его голову топором. Остальные набросились на него, пытаясь окружить. «Слабаки», — подумал Виктарион. — «Боятся утонуть, поэтому не носят доспехов. Они не железнорожденные, а всего лишь работорговцы, жалкие трусы». Он встал спиной к мачте и ударил топором о щит.       — Ну давайте! — прорычал он. — Возьмите меня, если сможете!       Они не поняли его слов, но слова были и не нужны. Заговорила сталь, и топор Виктариона начал кровавую жатву. Тем временем его команда уже лезла по верёвкам и преодолевала палубное ограждение. Поняв безнадёжность своего положения, работорговцы сдались.       Подошёл переводчик. Племянник дал ему мейстера, знающего высокий валирийский и бегло говорящего на диалектах Вольных Городов.       — Где капитан? — спросил Виктарион пленника.       — Капитан мёртв, — перевёл мейстер. — Ты убил его первым.       — Куда вы плывёте и зачем?       — Мы возращаемся домой из Лиса. Мы везём сто постельных рабынь для благородного Граздана мо Эраза.       — Сто рабынь? — нахмурился Виктарион. — Для одного человека?       Пленник засмеялся.       — Нет, дурак, — перевёл мейстер. — Они нужны ему для подкупа волантийской знати. Благородный Граздан — посол Юнкая, а Юнкай хочет, чтобы Волантис присоединился к его войне против королевы Дейнерис.       Виктарион не терпел смеха и не терпел, когда его называли дураком. Но он сдержал свой гнев: пленник должен был ответить ещё на один вопрос.       — Где она? Королева?       — В Миэрине, подло захваченном с помощью обмана.       Виктарион услышал достаточно. Он поднял пленника одной рукой и швырнул его в море. Смерть в волнах самая лучшая: покойник сразу попадает в подводные чертоги Утонувшего Бога.       Из трюма уже вели освобождённых рабынь. Все стройные среброволосые красавицы с пурпурными глазами — лиссенийцы специально разводят их, скрещивая одних рабов с другими так, чтобы добиться максимальной чистоты породы.       Виктарион лично разрубил их цепи.       — Теперь вы свободные женщины, — сказал он, а мейстер перевёл. — Мои люди возьмут вас в морские жёны. Это большая честь. Дети, которых вы им родите, станут полноправными железнорожденными.       Виктарион распределил бывших рабынь среди своей команды, и себе взял одну. Она тоже не говорила на общем языке, но когда он отнёс её в каюту и положил на кровать, она поняла. Он овладел ей быстро и стремительно, как нос корабля разрезает волны. Потом он лёг на спину, а её уложил сверху.       — Дома у меня есть жена, — сказал он ей. — Каменная жена, из железнорожденных. Дочь Хото Харлоу.       Перед отъездом он лишил её девственности. Виктарион надеялся, что она забеременела и к его возвращению у него будет сын или дочь.       — Ты будешь морской женой. Я ещё никогда не брал двух жён сразу. Моя первая жена была каменной. Она умерла родами, и ребёнок тоже умер. Вторая умерла от оспы, а третья…       Виктарион замолчал. Третью жену он забил до смерти сам, рыдая при этом. У него не оставалось другого выхода. Вороний Глаз обесчестил её. Старый Закон требовал её смерти.       Лиссенийка погладила его грудь. Её прикосновение было приятным.       — Мой племянник хочет взять в жёны Дейнерис. Говорят, на всём свете нет женщины прекрасней. Ради неё он отказался от своей морской жены, хоть она и забеременела от него.       Виктарион не одобрял этот поступок Теона. Как и решение прекратить войну на Севере и эвакуировать ров Кейлин, удерживаемый ими так долго. В результате Русе Болтон смог вернуться домой и теперь собирает войско, чтобы отбить Винтерфелл у упрямого сира Родрика, хранящего верность мёртвым Старкам. Такой враг достоин уважения. Но племянник не стал биться с ним сам, а отдал на растерзание Болтону. Он и Вороньего Глаза убил чужими руками. Он слишком долго прожил в зелёных землях и стал слабым. Так считал Бейлон, и Виктарион был с ним согласен. Вот почему после смерти брата он не присягнул его сыну, а решил побороться за корону сам. Но вече выбрало Теона. Долг обязывал капитана повиноваться королю и привезти ему невесту.       — Дейнерис? — переспросила лиссенийка со странным, певучим акцентом.       — Да, — сказал он. — Дейнерис.       Лиссенийка что-то быстро залепетала, глотая звуки и помогая себе жестами. Её лицо выражало надежду пополам со страхом. Её болтовня скоро утомила Виктариона, тем более что он не понял ни слова. Он закрыл ей рот ладонью, подмял под себя и овладел снова.       Ночью ему приснился красивый и яркий сон — ему никогда не снилось подобное раньше. Он видел пустой город из чёрного камня, затерянный среди джунглей; видел людей с рыбьими головами, живущих на дне моря; видел русалок верхом на дельфинах, трубящих в раковины, и гигантских кракенов, повинующихся их зову.       «Кракен — знак нашего дома. Мой сон сулит нам победу».       Виктарион всхрапнул, повернулся на другой бок и продолжил спать.

***

      В Волантисе Виктарион сошёл на берег. У Железного Флота кончалась еда и пресная вода, вдобавок пять кораблей сильно пострадали от шторма возле Ступеней и нуждались в починке. Как ни претило Виктариону платить золотом, а не железом, ему пришлось это сделать: волантийский боевой флот превосходил Железный впятеро.       Он не был на суше два месяца, с самого отплытия. Теон приказал ему держаться подальше от берегов Вестероса, опасаясь, что весть о его плавании дойдёт до Тайвина Ланнистера. Когда они проходили мимо Арбора, зоркие глаза капитана разглядели на горизонте многочисленные мачты: флот Пакстера Редвина готовился к отплытию. Погони Виктарион не опасался. У Редвина хоть и много кораблей, но большинство из них — обычные торговые корыта, не чета быстрым и хищным галерам Виктариона.       Волантис произвёл на него впечатление. Больше Королевской Гавани и Староместа вместе взятых, он раскинулся на обоих берегах Ройны, соединённых мостом таким длинным, что Виктариону понадобилось два часа, чтобы миновать его. На протяжении всего пути ему попадались рабы. Все они носили татуировки, обозначавшие их профессию: слеза у проституток, мухи у уборщиков навоза, пламя у храмовой стражи. Даже воины у них были рабами! Виктарион почувствовал отвращение.       Расталкивая окружающих, Виктарион протиснулся через переулок к огромной площади перед красным храмом. На вершине колонны, подсвеченной снизу ночными кострами и соединённой с храмом узким мостом, стоял высокий худой человек и произносил речь. Толпа внизу напряжённо внимала.       — О чём он говорит? — спросил Виктарион мейстера.       — Пророчества и знамения, — забубнил тот. — Красная комета означает рождение драконов. Пришествие мессии… Азор Ахай, рождённый средь дыма и соли. Королева Дейнерис!       — Что? — рявкнул Виктарион, тряхнув мейстера за шкирку. Его зубы клацнули. — Что он говорит о Дейнерис?       — Он призывает к восстанию, — сказал мейстер. — Все рабы должны сбросить оковы и перебить своих господ, чтобы присоединиться к Дейнерис. Этого хочет он, Бенерро. Этого хочет Азор Ахай. Этого хочет Рглор!       «Я тоже этого хочу», — решил Виктарион. Если Дейнерис освобождает рабов и воюет с работорговцами, он, Виктарион, должен делать то же самое, чтобы заслужить её расположение.       Бенерро вскинул руку, выпуская из пальцев языки пламени. Этим пламенем он начал чертить в воздухе символы. Мейстер вздрогнул от испуга.       — Гибель и Тьма, — прошептал он, хотя Виктарион его не спрашивал. — Вечная ночь, пришедшая с севера. Дейнерис в беде! Враги окружают её и замышляют убить!       Виктарион сжал кулаки.       — Я спасу её, — прорычал он. — Я убью всех её врагов, кто бы они ни были!