***
— Ну мама! Мы только начали играть! — протянул Рен, взмахнув золотой шевелюрой в жесте неповиновения. — Рен, я понимаю, но мисс Хоукай тоже человек и не будет только нас с тобой возить постоянно, а если не хочешь идти пешком, то давай собирайся. Думаю, вы с Эдит еще успеете наиграться, не завтра же уезжаем, — пристыдила мальчика Уинри и протянула ему рюкзачок. — Точно? Мы точно-точно еще поиграем с Эдит? — прищурился мальчуган, со скептицизмом отнесясь к фразе матери. — Уж за это я ручаюсь, парень. — На золотую макушку опустилась ладонь и слегка потрепала волосы. Подняв голову, Рен встретился взглядом с улыбающимся Роем. Другой рукой мужчина держал дочку, которая не сводила с Ренсома взгляда, тоже не желая расставаться с другом. — Обещаю, уже завтра вы снова увидитесь. — Хорошо! — кивнул мальчонка и наконец взял свой рюкзак. Уинри облегченно вздохнула. Несмотря на хорошие — вернее сказать, крайне отличные — отношения с сыном, она опять-таки поняла для себя одно — между мужчинами всегда витает какая-то особая аура взаимопонимания. Им для нее и много слов не нужно. Против встречи Эдит и Рена автомеханик, как ни странно, совершенно ничего не имела. А увидев, как дети весело проводят время, и вовсе убедилась в том, что только хочет поддержать эту дружбу. Ренсом впервые по собственному желанию общался с девочкой, хотя с соседскими никогда не водился и все время ссорился. Так что эта дружба обещала быть крайне необычной и интересной.***
— Чего?! — И теперь у мистера Мустанга есть дочка, представляешь? — Меня до сих пор не отпускает мысль, что ты меня разыгрываешь… Уж слишком неправдоподобно звучит. Прямо как начало анекдота. — Генерал уже взрослый человек, что же он, нормально семью завести не может? — Судя по твоим словам, нормально и правда не может. — Эдвард! — Ну чего? Уинри вздохнула и облокотилась лбом на стену около телефонного аппарата, висящего в коридоре. — Он сделал очень смелый поступок — принял в семью ребенка. Абсолютно незнакомого, да еще и так внезапно и безапелляционно. Каждый ли на такое способен? Он… он ведь знает цену жизни, понимает, что нельзя так просто оставить кого-то на произвол судьбы. Но одно дело просто спасти и отдать ребенка в приют, другое — взяться его воспитать, а тем более одному. Согласись ведь. — Капитулирую. Но подумай, он же вояка от мозга до костей. Пока фюрером не станет — не угомонится, — напомнил Эд на другом конце провода. — Это и важно. По словам Лизы, он и не останавливался, разве что стал работать усерднее. А ей я, знаешь ли, все-таки доверяю. — Столько лет прошло, а они все так же ходят вокруг да около? Уинри вздохнула. — Похоже на то. Хотя знаешь, быть может, они и так все знают, а то, что между ними происходит — что-то, что нам понять пока сложно? — Ну да, конечно, — фыркнул Эдвард. — У этого полковника или генерала — один хрен — просто никогда не хватит смелости признаться! — Вспомни, как ты мне предложение делал… — пропела девушка, расхохоталась и накрутила прядь волос на палец. — Не надо мне тут стрелки переводить! Я хотя бы не трус! Ну все, Уинри, ну хватит смеяться, в самом-то деле!***
— Как тебе мисс Уинри? — спросил Рой у дочери, усадив ее рядом с собой и получив в руки книгу, которую сегодня малышка выбрала для вечернего чтения. — Она добрая, — произнесла девочка и разогнула подол ночной рубашки. — А Рен? Вы с ним очень хорошо играли, да? — Он веселый и смешной! — воскликнула Эдит, а ее глаза, казалось, загорелись еще ярче. Этот день однозначно стал для нее одним из самых красочных и интересных — она почувствовала себя обычным ребенком, у которого есть хороший друг. — Он рассказал про дом, про свою маму, папу, а еще нарисовал машину как у Лизы! Я так красиво не умею. — Научишься, завтра ведь ты тоже хочешь поиграть с Ренсомом? — Ага. — Тогда давай читать и спать, чтобы завтра настало быстрее.***
Важный день наступил на день раньше, чем планировался, о чем Уинри, конечно же, предупредила Роя. Плохой новостью это отнюдь не было — чем раньше Эдит получит ногу, тем скорее научится нормально ходить, ведь так? Резало сердце генерала именно то, что он-то знал, что такое установка автоброни и какой нормальной реакцией она сопровождается — адской болью и истошными воплями. Но возможности реагировать иначе просто не представлялось — конечность ведь просто соединяли с ранее повреждениями нервами. Исключением из правила порывался стать Эдвард — слишком велика была гордость в этом плане у мальчишки, да и наверняка немаловажен был тот факт, что в потере конечностей были виноваты лишь они с братом: нарушил запрет и посягнул на неприкасаемое — стискивай зубы и терпи, никто этого делать не заставлял. Однажды вышло так, что Рою совершенно случайно удалось узреть момент установки протеза, когда он пришел навестить Эда в госпиталь, а к тому времени уже успела приехать подруга-автомеханик, чтобы установить новый протез. Зрелище, откровенно говоря, было не из приятных — лоб парнишки покрыла испарина, зубы были стиснуты до скрипа, чтобы не было возможности издать какой-либо звук, выражающий всю эту боль. Да и появление нерадивого начальника добавило стимула терпеть, Элрик даже обозвал мужчину не то сволочью, не то идиотом. Но Рой не смог не заметить выступившие на глазах слезы и плотно сжатые челюсти мальчишки. Мустанг тактично промолчал, понимая нрав и характер подчиненного, который очень уважал, хотя самому Эду об этом никогда не говорил. Сейчас жуткую процедуру предстояло пережить самому близкому человеку генерала. Не то, чтобы Эдвард не являлся близким, совсем нет. Несмотря на внешне натянутые отношения между Стальным и Огненным, оба тихо были благодарны друг другу и, чего греха таить, все-таки были не последними людьми. Но тут ситуация была иной — если Эд уже приехал с протезами и сам знал, что да как, то здесь носитель автоброни только выступал на эту ступень, да еще и в чертовски юном возрасте. Стоит ли причинить один сильный поток боли сейчас, чтобы дальше жизнь девочки окончательно стала комфортной? Нужно ли устанавливать протез и относительно часто его менять? Однозначно, да. Как это перенесет ребенок? Наверняка нелегко. Именно эти вопросы не давали сомкнуть глаза генералу аместрийской армии уже третий час. За стеной тихо посапывала Эдит. Рой протер глаза. Спать не хотелось совершенно. Конечно, девочка даже представить не могла, что ожидает ее перед тем, как она обретет конечность. Предупреждать ее заранее о том, как же все-таки будет проходить установка, было бы бессмысленно и только во вред — маленькая мисс Мустанг, несмотря на врожденное любопытство и тягу ко всему неизвестному, все-таки побаивалась врачей и переживала перед любой медицинской процедурой, даже если та была обычным рядовым приемом. Больницы, хоть и стали постоянным спутником девочки, все равно внушали ей неподдельный страх. Причину этого приемному отцу пока выяснить не удалось. С другой стороны, боль здесь становится обязательным пунктом на пути к благу — Эдит станет ходить без чьей-то помощи и каких-либо костылей. Наконец она сможет бегать с друзьями и самостоятельно сидеть, сможет сама вставать с кровати, в конце концов! Пойдет в школу, будет наравне со всеми учиться и передвигаться… Рой перевернулся на другой бок. Сейчас он как никогда понимал Хьюза, который переживал даже тогда, когда Элисия просто простудилась, а в итоге через два дня от болезни остался только насморк. И даже тогда Маэс места себе не находил! Никогда Мустанг не подозревал, что в одночасье так сильно будет понимать все странности друга. И порой волноваться даже больше, чем когда-то он.***
— В наркозе нам отказали. Как я и думала, — вздохнула Уинри и поставила чемодан на пол. — Необходимо, чтобы носитель был в сознании. Я, если честно, думала, что в Централе уже есть какой-то обходной путь… Рой что-то прошипел себе под нос. — Но есть новость и лучше — мистер Марко сказал, что при следующей смене автопротеза анестезия будет разрешена. Я постаралась сделать такой протез, который не нужно будет каждый раз делать с нуля. Если говорить по-простому — есть «основа» и «составляющие части». Первую я сделала максимально универсальной, но ее подключение и будет самым болезненным. Остальные же я буду менять каждый следующий раз — их соединение чуть менее болезненно, а так же доктор Марко разрешил использование анестезии при следующих правках. Иными словами, «стержень» ставится единственный раз, если только вдруг не возникнет серьезного физического повреждения, из-за которого придется делать установку с нуля, а обновляется все остальное. Генерал вздохнул. За всю ночь ему так и не удалось даже задремать, но на удивление глаза сейчас не слипались — видимо, сказались сильное волнение и желание контролировать всю ситуацию самолично. Зато в голове гудело и пульсировало, а важного из монолога девушки Рой уловил только то, что его дочери все-таки придется пройти еще через одну завесу абсолютной боли. И это совсем не радовало, но этот пунктик, к сожалению, был обязательным на пути возможности ходить, которую он был просто обязан обеспечить девочке. Чтобы не вызвать у общественности — у врачей в частности — лишних вопросов по поводу Эдит, стерильную комнату-палату удалось найти вне лечебного учреждения. Доктор Марко любезно предоставил «палату» для маленькой мисс Мустанг и даже договорился с Уинри подсобить в некоторых моментах; несмотря на то, что в создании брони автомеханик несомненно была асом, мучения девочки ей все-таки хотелось минимизировать. Эдит пока ничего не подозревала, так как ее просто привезли в самый обычный дом на окраине Централа и еще не завели в «палату». Они с Реном разместились на диване в гостиной и что-то совместно рисовали в альбоме, взятом из дома запасливым мальчиком. Последний, к слову, имел возможность прогуляться вместе с Лизой по парку вместо того, чтобы слышать крики новой подруги — а мальчонка уже знал все прелести установки протеза. Но Рен гордо отказался и решил сопровождать подругу от начала до конца, хотя, конечно, в палату его пускать никто не собирался, но мальчик пока ничего об этом не знал, а об ощущениях от подключения автопротеза у среднестатистического человека молчал — Уинри мягко намекнула сыну, что не стоит пугать девочку, а лучше побыть с ней и чем-то занять. Сына дважды просить не пришлось. — Все готово, — проговорил доктор Марко, выходя из оборудованной комнаты. — Ну, удачи нам, зовите Эдит, а я пока пойду, — слегка улыбнулась Уинри, желая подбодрить серьезного Роя, и зашла в помещение. Сам же мужчина пошел исполнять ключевой элемент всего плана — приводить маленькую пациентку. Главной задачей при этом было не напугать ее заранее. — Привет, молодежь, — произнес он, заглядывая в гостиную и напуская на себя беззаботный вид. — Чем занимаетесь? — Эдит нарисовала мне Хаяте! — воскликнул довольный Рен и показал отцу подруги рисунок, на котором красовался нарисованный детской рукой щенок, который и впрямь был раскрашен как пес Лизы. С ним Ренсома уже успели познакомить, а любящая рисовать девочка не упустила шанса изобразить четвероногого друга еще раз. — Как всегда очень красиво, — улыбнулся Мустанг, рассматривая рисунок. — Ну что, Эдит, ты готова? Сейчас мисс Уинри сделает тебе замечательную ножку. — Ура! — рассмеялась девочка и вмиг оказал на руках отца. Рен же в этот момент помрачнел, понимая, что ждет его новую подругу. Первый раз он увидел установку атоброни тогда, когда местный гончар, крепкий и мускулистый мужчина, лишился руки. Мальчик очень испугался, когда, рано придя домой после прогулки с соседскими мальчишками, услышал неистовый крик от, казалось бы, человека-скалы, который считался самым сильным человеком Ризенбурга! После Ренсом долго думал об этом и не мог понять, почему же, получая долгожданную руку или ногу, человек вдруг ужасно кричит и мучается? Именно тогда впервые мальчишка столкнулся с постоянными нелогичными несостыковками человеческого мира. Порой для того, чтобы достичь чего-то светлого и значимого, нужно перетерпеть столько ужасов, сколько ранее во всей вместе взятой жизни не было. — Я тоже пойду! — решительно встал он и громко заявил: — Я буду рядом с Эдит! Рой так и остановился в дверном подходе, немало удивленный внезапными словами мальчонки. Он догадывался, что уж сын Уинри наверняка знает, что такое броня и как её присоединяют к телу, но мысли о том, что мальчик вдруг захочет тоже присутствовать, не возникало. Поэтому мужчина, мягко улыбнувшись, ответил: — Не волнуйся, парень, все будет хорошо, а Эдит вернется уже с новой ножкой. Подожди здесь вместе с Лизой, хорошо? — Нет! — Мальчик почти что перебил собеседника. — Я тоже пойду! — Рен, — позвала его Хоукай, расположившаяся на кресле напротив, и как-то подозрительно посмотрела на начальство. Когда мальчик подошел, Лиза, будто бы по секрету, почти на ухо сказала ему: — Съездишь со мной в магазин? Эдит будет приятно, если ты поможешь выбрать торт для нее. Мальчонка задумался. Конечно же будет, он и не сомневался. Но Ренсом не хотел, чтобы веселая Эдит, внезапно ставшая его подругой, так кричала, поэтому и намеревался пойти вместе с ней. Рен на секунду замер, а после посмотрел на удивленную девочку, которая явно не испытывала страха, и тихо сказал: — Хорошо. Рой еле заметно кивнул Лизе. Хоукай встала и позвала мальчишку за собой, попросила того ждать на улице, а сама взял пальто и лишь сказала короткое: «Удачи», после чего покинула дом. Машина, взятая из штаба лично под роспись генерала Мустанга, располагалась около подъездной дорожки к дому. Ренсом уже успел обойти ее пару раз, когда на улицу вышла Лиза и открыла заднюю дверь для мальчика. Почти забравшись на водительское место, Хоукай почему-то остановилась, немного надавила левой ногой на пол около педалей, при этом правой все еще опираясь на гравий дорожки, и поняла, что колесо спущено, отчего пришлось заглянуть в багажник и прибегнуть к помощи насоса. За это время Рен успел заскучать, уже рассмотрев весь окружающий его пейзаж и Лизу в том числе, наизусть выучив количество клеточек на ее пальто. Мальчик трижды пересел от одного окна к другому, почти перелез на место водителя, попытался открыть окно и даже заглянуть в багажное отделение, встав на сиденье. Ренсому было ужасно скучно, хотя находился в автомобиле он всего около пяти минут, отчего юной головой было придумано гениальное решение — чтобы не терять времени зря, он мигом сбегает в дом и возьмет альбом, а по пути что-нибудь нарисует для Эдит. Этот план показался пятилетнему мальчишке просто отличным. — Мисс Хоукай, я сейчас! — предупредил девушку младший Элрик и побежал по направлению в двух этажному зданию. — Нет, Рен, подожди, стой! — раздалось ему вслед, но мальчику все было ни по чем. Он распахнул дверь и влетел в гостиную, на столе в которой и лежал альбом с карандашами, и уже было собраться бежать обратно в машину — все-таки он обещал помочь Лизе с тортом — как услышал просто нечеловеческий крик, из-за которого все предметы творчества выпали из рук. Это, без сомнения, была Эдит. На секунду Ренсом остановился. Внутри все будто сковало чем-то холодным, а по спине пробежали мурашки. Он знал, что ни мама, ни мистер Мустанг никогда не сделают девочке больно, знал, что кричат все… И бросил вещи, за которыми пришел, побежав в сторону палаты.***
— Еще немного, еще секунду… Осталось немного… Что можно было ожидать от четырехлетней девочки, с которой производят какое-то серьезное врачебное вмешательство без наркоза? Конечно же криков, и им, как бы это грустно не было, никто не удивился. Уинри стиснула зубы и еще раз подтянула некоторые элементы протеза, доктор Марко помогал ей, а Рой держал дочку за маленькую ладошку, которой она вцепилась в него мертвой хваткой. Сердце, конечно же, болело — пусть то, то происходило сейчас, и было во благо, но осознавать, что близкому человеку сейчас невыносимо больно, было ужасно, отчего мужчина только тихо произносил какие-то успокаивающие слова плачущей дочери. — И… Все! И автомеханик убрала руки от протеза, отложив инструмент на стоящий рядом стол и протерев лоб ладонью. Выдохнули все трое — самое страшное было позади. Хуже уже не будет. Эдит перестала кричать и перешла на громкие всхлипы, при этом ни на секунду не отпуская руки отца и не переставая жмуриться. Рой склонился над ней и что-то тихо проговорил, давай дочери понять, что он находится рядом и что не оставит ее ни на секунду. — Еще немного болит, но уже не так сильно. Нервы подсоединены, и теперь боль пойдет только на убыль, — произнесла Уинри и с сочувствием посмотрела девочку. — Говорят, что дети не так сильно ощущают боль в силу того, что организм очень молод. Но это, к сожалению, в случае с автоброней, правдой это не является. — Период восстановления будет такой, как ты говорила ранее? — спросил Мустанг, все еще не сводя глаз с Эдит. — Скорее всего. Во время установки трудностей, как вы сами видели, не возникло, так что срок остается тем же — два месяца. — Кажется, у Стального он был как минимум в три раза больше. Уинри провела рукой по протезу и вздохнула. — Да, на тот момент автоброня, несмотря на популярность, была делом, влекущим за собой долгую реабилитацию… Но по прошествии десятка лет технологии все-таки ушли далеко вперед, отчего теперь не обязательно страдать полгода, чтобы потом начать спокойно использовать протез. И сам процесс установки несколько изменился. Да и детская регенерация куда быстрее проходит, так что… — Эдит! Дверь в палату распахнулась и со всей дури была впечатана в стену Элриком-младшим, который все-таки не смог остаться в стороне, услышав крик новой подруги. Зная, что мама никогда не причинит никому вреда и то, что крик этот является вполне естественной реакцией человека на подсоединение автопротеза, мальчик все равно помчался на голос. Что-то екнуло внутри. Стало страшно за юную подругу. — Ренсом! — воскликнула Уинри, увидев на пороге комнаты взвинченного сына. Она, конечно же, знала характер сорванца, но того, что он примчится сюда на выручку, не ожидала никак. Рою сначала показалось, что это был вовсе не Рен, а Эдвард, который имел привычку каждый раз появляться в кабинете начальника именно так — пафосно, открыв дверь с ноги и выкрикнув: «отчета нет, но вы держитесь, у вас еще хренова туча бумажонок». Эд, конечно, был раза в три старше своего сына на тот момент, но этот жест, эти движения были абсолютно идентичны, по крайней мере именно такими увидел их невыспавшийся мужчина. Разве что обеспокоенное лицо мальчишки очень сильно выделялось на фоне традиционного «вхождения Эдварда». — Эдит больно! — прокричал мальчонка, чуть ли не плача сам. — Рен, все хорошо, ты же знаешь, что… Что так всегда происходит, да? — дождавшись вялого кивка сына, Уинри подошла к нему и чуть присела, увидев, с каким неподдельным испугом влетел сюда сын. — Эдит уже не больно, а скоро она сможет ходить. — Не переживай, парень, — проговорил Рой, очень сильно слукавив — сам он даже после окончания установки места себе не находил и волновался. — С Эдит все хорошо; конечно, вначале было немного больно, но сейчас все отлично. Немного отлежится, а на днях уже сможет ходить вместе с тобой. Рен, почему ты убежал от Лизы? — в голосе промелькнули серьезные нотки. Ренсом потупился и опустил глаза в пол. — Мисс Хоукай что-то чинила в машине, а я решил сходить за альбомом… — тихо произнес мальчик, почувствовав стыд. Все-таки генерал, как считал сам мальчонка, относился к нему со всей серьезностью, даже «парнем» называл, а тут Рен так его подвел и не выполнил свое обещание. — Ничего страшного, наверное, она как раз закончила. Ты ведь помнишь, что согласился помочь Лизе? — Мустанг хитро посмотрел на мальчика, отчего тому стало как-то легче, когда он понял, что шанс реабилитироваться перед Роем и мамой у него все-таки есть. — Помню, — ответил младший Элрик. — Беги к мисс Хоукай, — сказала Уинри сыну. — Нельзя нарушать обещания. — Хорошо, извините… — кивнул Ренсом и только развернулся к выходу, как вслед ему раздалось тихое: — Пока, Рен. Эдит приоткрыла заплаканные глаза и, уже слегка улыбаясь, помахала рукой другу. Выдохнула, казалось, сама комната — самое худшее осталось позади.