***
Время прибытия сместилось почти до восьми часов вечера — именно в восемь ноль три Рой Мустанг пересек порог своей квартиры. К тому времени Эдит уже успела приготовить ужин и посвятить лишние сорок минут ожидания рисованию — с возрастом это хобби не ушло, а прочно засело в жизни девочки ровно так же, как это сделали и шахматы. «Объектом творчества» стал далекий ризенбургский друг. Последняя фотография, присланная Реном с подписью «Школа — это нуднота, но я пока держусь…», особенно понравилась девочке, отчего она и решила, пусть и совершенно спонтанно, что просто обязана запечатлеть Ренсома, так уж он хорошо на фотографии вышел: немного причесанная к левому виску челка, расстегнутый жакет, под которым виднелась излюбленная футболка для занятий по баскетболу — о, как ее любил Рен, все время надевал, когда приезжал, что даже нашивка, полученная на каком-то соревновании, начала выцветать — и джинсы, порванные во время игры в футбол с Эдит. За прошедшее время она еще два раза приезжала в Ризенбург для правки протеза, и в одну из поездок, чтобы размять усовершенствованный автопротез, было принято решение поиграть с Реном в футбол. Им паренек целенаправленно не занимался, но частенько Ренсом хвастал тем, что его один раз взяли запасным на какое-то местное соревнование, где он на целый тайм заменял повредившего ногу вратаря. Команда тогда выиграла, чем Элрик-младший очень гордился, хотя, как предположила Эдит, победа была обеспеченна не самой лучшей подготовкой соперника, ибо счет был очень уж разгромным. Вот и решила девочка проверить слова друга, отчего Рену пришлось встать на вымышленные ворота. Эдит не была девочкой из робкого десятка, а споры, хоть и редкие, настроена была только выигрывать, поэтому провести импровизированную серию пенальти решила автопротезом, заодно таким образом и его подвижность с координацией проверить. Уже на первом пинке стало понятно, что свою работу Уинри выполнила отменно — и мощность, и точность удара были на уровне, отчего Рену можно было автоматически приписать поражение. Но мальчик не растерялся, и когда мяч уже был готов попасть в «ворота», Ренсом буквально прокатился правым коленом по земле, почти что завалился на бок, но мяч отбил в самый последний момент. Джинсы были разорваны, — отсутствие мягкого травяного покрова усилило трение, а мелкие камушки только усугубили дело — но паренек был безумно горд своим движением и отличным выпадом. Но спор Эдит все равно выиграла — предыдущие два удара мальчик упустил. Вот и осталось немного хвастливому мальчишке напоминание о том, что привирать не стоит. Девочка мечтательно улыбнулась, вспоминая, как тогда на сына ругалась тетя Уинри, но стоило только ей узнать о том, что в упрощенном «матче» ее протез произвел настоящий фурор, сменила гнев на милость. Ох и возмущался тогда Рен, сетовал на нечестную игру… А Эдит все нипочем было — она умела побеждать красиво. Сначала девочка наметила фигуру — Элрик-младший, вопреки отцовским генам, в свои четырнадцать с хвостиком был достаточно высоким. После начала детальнее работать над головой и прической. Улыбка на фото у Рена была слегка ехидной, хитрой, но при этом доброй, — как-то ему удавалось совмещать все это в мимике — и Эдит даже подумала, что друг похож на одного из героев прочитанной недавно книги, но, как жаль, на самого ее нелюбимого персонажа — того, который все время пытался строить из себя героя и крутого парня, а в итоге трусом оказался. Не то, чтобы девочка такого мнения была о своем друге, но что-то схожее, очевидно, все же было. Волосы не стремились получаться такими, какими их планировала нарисовать Эдит, — профессионального опыта у нее все же было маловато, а в школу искусств она не ходила — но в общем рисунок выходил похожим на замысел. С одеждой проблем не возникло — в стиле книжных рисунков, которых и придерживалась девочка, ее было не так сложно изобразить. Когда пришло время добавлять цвет, в дверь наконец позвонили. Эдит и не заметила, как быстро пролетело потраченное на рисунок время, поэтому поспешила встречать отца — ужин, вопреки задержке родителя, она планировала провести как надо.***
— Задержали сегодня? — Немного, как видишь — не могут же просто так отпустить отдыхать. — Ну ладно, давай, проходи, переодевайся, ужин уже остыл, так что поторопись! Сняв китель, Рой удивленно посмотрел на дочку, которая в свое время как-то загадочно смотрела в сторону. — Ужин? — переспросил он. — Ну с отпуском что ли, пап! — воскликнула она и обняла отца. — Предупредил бы хоть, а то уже остыло и не так все вкусно будет… — Не говори глупостей, я уверен, что там все отлично! Извини, тигренок, внезапные сборы — ни убежать с них, ни отойти и позвонить, — произнес генерал, чуть наклоняясь и обнимая девочку в ответ. — Так что, товарищ главнокомандующий, приступаю к выполнению приказа!***
— А почему ты без Лизы? Я же просила ее позвать! — с напором произнесла Эдит, глядя на родителя, который, вопреки ее просьбе, явился домой без гостьи. Скромный стол изначально был накрыт на три персоны. — Я позвал, — последовал ответ Роя. — Ее так же, как и меня, задержали, а потом еще куда-то вызвали. Как думаешь, после всей этой нервотрепки захочет она еще куда-то идти кроме как домой? — Она и так у нас как дома, — пробурчала девочка, лениво подцепляя кусочек мяса. — Вот скажи, ты знаком с ней столько лет и еще этого не понял? — Эдит, мы это уже столько раз проходили… — Если ты рад — рада и она, и с другими эмоциями так же! Почему же не можешь сделать первый шаг? Как ты не понимаешь? Но Рой, к сожалению, понимал. И очень хорошо. Лишь старательно делал вид, что ничего не замечает, но в последнее время Эдит стала слишком часто поднимать эту тему. Видимо, для подобного она все же подросла и уже что-то начала видеть. — Пожалуйста, хватит, — выдохнул Мустанг и откинулся на спинку стула. — Не выдумывай. — Я? И выдумываю?! Да вас уже отдельно друг от друга воспринимать нельзя! Вы сколько лет уже вместе служите? А теперь вспомни, сколько лет тебе! Пап, ну и у тебя же ведь кто-то должен быть, ведь и ты уже не молодой солдатик! И Лиза тоже! — Так, а ты откуда такого понабралась? — строго посмотрел на дочь мужчина. — Ты еще слишком мала для таких выводов. Тигренок, у всех разные ценности и цели в жизни, понимаешь? И они не только… — Ага! А теперь женись еще на своей работе! — вспылила Эдит и даже подскочила на стуле. Рой даже мысленно усмехнулся. Когда-то подобное о нем говорил Эдвард, ну прямо точь в точь. А теперь говорит для него первый по важности в жизни человек. А второй это воспринимает молча и просто поддерживает любое решение… Не субординация была главной проблемой во взаимоотношениях с Лизой, совсем не она. Осознание, что испортил человеку жизнь, было первым пунктом. Плевать, что каждый сам выбирает себе судьбу и сам делает свой выбор, и при этом даже не важно, правильный он или нет. Он индивидуальный. И Лиза не была глупа, последовав за ним. Она лишь выбрала один из самых сложных возможных путей, не более. Но спустя столько лет Рой так и не примирился с тем, что не несет ответственность за чувства и выбор других, пусть и близких людей. Знал и понимал, что выбор делает не он, но почему-то каждый чертов раз что-то грызло изнутри, будто это он сам что-то за кого-то решил, испортив тем самым кому-то жизнь. Да даже позволять кому-то делать за тебя выбор — это тоже выбор, пусть и не самый благородный, но ровно такой же персональный и индивидуальный. По прошествии стольких лет Мустанг так и не научился следовать этой простой истине и не винить себя в чужих же чувствах и обстоятельствах. — Пап, ну правда! Я же все вижу! — воскликнула девочка и опустила глаза в пол и тише добавила: — Но почему не видишь ты? — Эдит. — Рой решил действовать напористее — в конце концов разговор надо было заканчивать. — Пожалуйста, хватит поднимать эту тему. Я уже сказал тебе обо всем, что думаю. Больше говорить не о чем. Так что давай просто поедим. — Спасибо, я наелась, — процедила сквозь зубы девочка и поставила тарелку в раковину. Есть больше не хотелось совсем. «Вот и поужинали в кругу семьи», — мысленно фыркнула Эдит и закрыла за собой дверь в комнате.***
Обогнув комнату несколько раз и сделав несколько глубоких вдохов, девочка все же решила себя чем-то занять — думать о ссоре сил не было совсем. Тут же на глаза попался незаконченный рисунок. Рукам и мыслям нужно было дать какое-то дело — рисунок отлично подошел под этот критерий. Эдит достала красный фломастер и старательно начала придавать цвет жакету друга. Предмет одежды был ярким, таким, какие в ее центральской школе были под запретом — их форма была строгой, с серой жилеткой, юбкой в крупную клетку или же брюками, которые и носила Эдит — желания показывать ногу с автопротезом совершенно не было, поэтому черные брюки и справка на пожизненное освобождение от физкультуры стали ее вечными спутниками. Не то, чтобы протез был чем-то позорным или странным, наоборот, в последнее время эта технология только совершенствовалась с каждым новым установленным автопротезом, но отчего-то девочка еще до начала хождения в школу попросила отца как-то помочь с этим. С жакетом было покончено, дальше в ход пошел черный карандаш, несильно нажимая на который, Эдит получила нужный серый цвет для любимой футболки Рена. Далее понадобился синий, необходимый для тех самых порванных во время игры джинсов. И еще раз черный — уже для ботинок. Мысль за мыслью, новая идея за идеей и еще парочка маленьких рисуночков в блокноте для эскизов — и часы уже «пробили» одиннадцать. Девочка оторвалась от бумаги и карандашей и протерла глаза — подъем в школу был достаточно ранним, так что сон потихоньку начинал брать свое над организмом. Быстро открыв дверь и спешно пройдя через кухню, чтобы не разговаривать с папой, Эдит закрылась в ванной. Спустя несколько минут девочка вышла и ровно так же быстро оказалась в комнате. Во время перебежек Эдит лишь мельком увидела отца, да и то боковым зрением — он уже разобрал диван и, кажется, тоже решил готовиться ко сну. Немного поворочавшись, все еще прокручивая события с ужина, девочка погрузилась в глубокий сон. Последней мыслью перед этим было короткое: «Может, он прав?»***
Ничего не меняется — все та же осточертевшая пустыня. Хотя, может, и не та — пустынь-то много, а выглядят они все одинаково. И жара, такая буквально физически тяжелая, адская, выжигающая глаза. А еще полное бездействие, незнание, как вообще пошевелиться. При том и начальное положение тела тоже непонятно вовсе — не то сидит, не то лежит, не то вообще парит где-то. Непонятное аморфное состояние, будто тело — это вообще не тело, а кусок мягкого материала, обтянутого кожей. Странное и мерзостное чувство. И в секунду кусок плоти просто разрывает, расщепляет на маленькие частицы, при этом палящее солнце не забывает буквально «зажарить» каждую из них. Кричать не получается — нечем, хвататься за что-то тоже — конечностей нет совсем, но отчего-то слух есть, хотя наличие ушей в этой какофонии боли стоит под большим вопросом. Шипение, странный смех вперемешку с тишиной — хотя, казалось бы, возможно ил такое? — разрезает лишь одни короткий слог, отчетливый, звонкий, но при этом совершено не идентифицируемый по голосу: Луч, луч, луч… И окончательный разрыв всех клеток тела. Одновременная пустота и абсолютное наполнение — а казалось бы…***
Все по стандарту — сначала сесть, понять, что находишься в абсолютно безопасной и теплой кровати, после осознать, что все случившееся — лишь злополучная игра воображения во сне, протереть глаза и еще раз убедиться, что ты в безопасности, потянуться за водой и с горечью осознать, что ее, такой необходимой, рядом нет. Повторив избитый алгоритм в сотый раз, Эдит нехотя вылезла из-под одеяла и направилась на кухню, чтобы выпить немного заветной холодной воды — в горле во время немых криков и расщепления на молекулы было сухо, как в пустыне из сна. Забыть принести на ночь воду — это, конечно, большой прокол. Тело немного потряхивало. Девочка постаралась «сбить» это ощущение парой наклонов с глубокими выдохами, но это, как и всегда, помогало слабо. Нужно всего лишь подождать несколько минут, и это неприятное ощущение пройдет. Тихо приоткрыв дверь, Эдит буквально просочилась в кухню и сразу же направилась к холодильнику, из которого выудила кувшин с водой и, щедро наполнив высокий стакан, залпом выпила прохладную жидкость. Тряска начинала проходить. Только девочка собралась закрыть холодильник и вернуться в комнату, как за спиной, разрезая тишину квартиры, раздалось внезапное: — Эдит, все хорошо? Девочка вздрогнула и почти уронила стакан — в последний момент его удалось подцепить пальцами левой руки прямо в воздухе. Сердце забилось чаще, хотя ничего сверхъестественного во фразе не было, тут только неожиданность и сыграла «пугающий» фактор: слова принадлежали отцу, который, кажется, проснулся из-за ее шагов и попросту поинтересовался, чего она ночью по квартире ходит. — Напугал, пап, — выдохнула девочка и села на диван, на котором уже в сидячем положении находился Рой. Кажется, он наблюдал за дочкой с самого ее выхода из комнаты. — Чего ночью ходишь? — последовал еще вопрос. — Пить захотелось, — бросила Эдит. Она хорошо помнила разговор за ужином, поэтому разговаривать с отцом, не видящим простых истин, ей совсем не хотелось. — А почему вся трясешься? Глаза относительно привыкли к темноте, поэтому девочка возмущенно уставилась на отца. Тот же сидел расслабленно, а на лице была какая-то легкая ухмылочка, будто он и так все понял, но просто ждал, когда его догадки подтвердит сама дочка. — Не трясусь. — Как ты недавно говорила? «Я же все вижу!» Вот и я вижу, так что таить нечего, — произнес Рой, глядя на огорошенную и удивленную девочку. За годы службы выработалось огромное количество полезных — и не очень — привычек, парочкой из которых было умение просыпаться при первом же неизвестном звуке и подмечать состояние человека по его движениям и жестам. — Плохой сон приснился? — Да, — нехотя ответила Эдит и оперлась на подлокотник дивана. — Что же там такого страшного произошло? — Я… не помню. Ерунда какая-то. Проснулась — и уже ничего не помнила… — пробурчала девочка. Папа ловил ее на «ночных приключениях» не очень часто, — Эдит просто помнила, что лучше принести стакан с водой в комнату, чем бродить по квартире в потемках, но форс-мажоры иногда случались, как и сейчас — но все же замечал и задавал вопросы. Поэтому в таких случаях она всегда спешила что-то присочинить. — Может быть, скорая контрольная по химии. Что еще может быть страшнее? — Правда? Что же там такого жуткого в этой химии? — с усмешкой поинтересовался мужчина. — Вся она — от начала до конца! — фыркнула Эдит. — Ерунда какая-то непонятная, ненужная вообще никому! — Почему же? Кое-где химия важна и нужна. Как без нее делать лекарства? — спросил Рой, приобнимая сонную дочку за плечи. — Не в школе же их мешают, — тихо произнесла девочка. — Но кому-то это может стать интересным. Может, кто-то из ребят именно на химии понял, что хочет стать врачом? — Как такая ерунда вообще понравиться может? — послышалось недовольное бурчание и зевок. — Все же разные, Эдит. Вот ты любишь рисовать — а кто-то даже правильно цвета смешивать не умеет. Люди разные бывают. — Наверное. Но химия все равно дурацкая, — снова выдала девочка. — Ладно-ладно, согласен, я ее тоже до определенного момента не любил и не понимал, — произнес генерал, поправив подушку рядом с собой. — А потом? — А что потом? Потом мне просто необходимо было ее понять. — А зачем? — Как зачем? Чтобы экзамены сдать. В моем детстве они обязательными были. — Кошмар, — прошептала Эдит, встав с дивана — мягкая кровать, стоящая в соседней комнате, все-таки неистово манила. — Хорошо, что у меня таких нет. Ладно, я… я спать пойду, пап. — Конечно, иди, давно пора. Спокойной ночи, приятных снов. — И тебе. И да, пап… — девочка остановилась на входе в свою комнату и вдруг резко подняла взгляд на родителя. — Прости, что я так некрасиво на ужине сказала… Просто… Может, тебе и правда виднее. Тебе же решать вроде, да? Короче, прости! И не обижайся. — Все в порядке, я и не думал даже, — тихо рассмеялся Рой. — Спи спокойно. И пусть всякая химия тебе не докучает во сне. — Угу… Дверь за дочерью закрылась. Мужчина перевернулся на спину и, о чем-то задумавшись, уставился в потолок. Он прекрасно понимал, что дело очень вряд ли было в химии — не трясет так его смелую дочку перед такой глупостью как какая-то контрольная. Дело было совсем не в ней, но уж если Эдит не говорила о том, что ее мучает, то наверняка была уверена, что справится с этим. Хотя… Эта черта характера у девочки была точно получена от него, а в таком случае гарантировать порядок было крайне сложно. А ночь — это явно не то время, когда нужно устраивать допрос. Дочка умная, все-таки, сама все расскажет, пусть даже и не сегодня. Чуть погодя. «Какое совпадение, я ведь тоже ненавидел химию в школе, — думал Рой, сложив руки за головой. — Но, когда учат алхимии, не спрашивают, что ты любишь, а что нет.» И эта неприязнь дочери к химии пока вполне его устраивала.***
Пятница чертовски хороша как минимум потому, что ты уже предвкушаешь выходные. А когда шестым уроком стоит физкультура, от которой у тебя пожизненное освобождение, то этот день недели становится автоматически любимым. Еще на последнем уроке Эдит вовсю задумчиво смотрела в окно, уже представляя, как сейчас ее заберет папа и они вместе куда-нибудь поедут — он ведь это ей еще утром пообещал. Несмотря на то, что забирал ее отец и так почти что всегда, тратя на это обеденный перерыв в Штабе, побыть вместе им удавалось только во время непосредственной поездки — как только дочь заходила домой и махала из окна, Рой вновь отчаливал на работу и возвращался уже позднее. Иногда, если перерыв отменялся из-за какого-то собрания и у Мустанга банально не было времени заехать за дочкой, он посылал кого-нибудь из своей команды, отдавая тому ключи от рабочего автомобиля. Крайне редко, если, например, девочку приходилось забирать Фьюри, у которого банально не было навыка вождения и уж тем более водительских прав, у Эдит происходила внеплановая прогулка, во время которой она забалтывала бедного Каина так, что он на следующий день в Штабе вообще молчал — язык просто не шевелился. Добираться дома было, сказать прямо, не так уж далеко, но Рой при любом возможном случае пытался доставить дочку в комфорте и удобстве. А самое главное — в безопасности. И когда Эдит уже вышла во дворик, располагающийся перед самой школой, и направилась к главным воротам, она была крайне удивлена, когда увидела возле них Лизу. В штатском. И без машины. Подобным образом Хоукай девочка никогда не встречала, да и ждала сегодня школьница именно отца, поэтому, поспешив навстречу к майору, Эдит уже на ходу начала разговор: — Лиза, привет! А где папа? — Здравствуй, Эдит, — поздоровалась с девочкой Лиза, слегка приобняв дочку начальника. — Его срочно вызвали в Штаб — ночью что-то произошло и его потребовали в отдел. — А почему тогда ты здесь? — непонимающе спросила девочка, поправив школьную сумку на плече. Папу и Лизу она у себя в голове звала «два в одном» — где Рой, там, почти со стопроцентной вероятностью, окажется и верный адъютант. — Он позвонил мне утром и попросил забрать тебя, сказав, что его срочно вызывают на день, — ответила Хоукай. Примерно так все и было, но Лиза упустила одну маленькую, но очень важную деталь: на ее вопрос: «А как же дело? И вы? Я к вам приду!» Рой легко ответил следующее: «На месте преступления уже дежурят судмедэксперты, я выезжаю туда прямо сейчас. В городе появился как минимум один крайне нехороший человек, так что мне нужно с этим что-то решить. Самое дорогое, что у меня есть, я могу доверить только тебе. Пожалуйста, сходите с Эдит куда-нибудь — в кафе, в кино… Я позже обязательно рассчитаюсь. Больше мне доверять некому.» А это было слишком красноречиво и искренне. — Как всегда, — фыркнула девочка и села на лавочку около забора. — Только у папы свободный денек, только мы что-то придумаем, как случается не пойми что… — Не расстраивайся, уже завтра он будет свободен, — улыбнулась Лиза и ободряюще положила руку на плечо Эдит. — К тому же, генерал сказал нам не скучать. Может быть, не будем нарушать приказ и сходим в кино? — уже более задорно произнесла женщина. За годы рядом с дочкой начальника она научилась подобным «речевым фокусам» и иногда ими пользовалась. Тем более видеть девочку грустной ей не хотелось от слова совсем. — Ну, раз уж папа сказал и если он завтра освободится… — протянула Эдит, вздохнула и уже с легкой улыбочкой закончила: — Хорошо. А можно будет сначала в кафе зайти? Нас сегодня в школе кормили какой-то гадостью. — Конечно, тогда пойдем. Если ты про тыквенное пюре, то оно очень полезно для здоровья… — Бе-бе-бе, — скривилась девочка, вызвав у Лизы улыбку. — Зато для психики плохо… На соседней улице есть кафе, ты там с нами была, помнишь же? Там такое вкусное рагу делают, пойдем! Эдит Мустанг была крайне легка на подъем.***
Рой был готов рвать и метать — мало того, что задержали вчера вечером, так еще и в первый же день отпуска, на который у него были планы, выдернули на работу. Он уже много лет назад понял, что военная стезя — это всегда какой-то ажиотаж и фактическое сожительство с профессией на протяжении многих лет службы, но каждый подобный случай буквально вымораживал, когда появлялись личная и семейная жизнь. Хавок даже сначала попытался пошутить с начальником, ляпнув что-то вроде «Как отдохнулось?», но, получив строжайший взгляд черных глаз в ответ, решил замолчать и молча вести машину. По дороге генерала ввели в курс дела — у озера, до которого от центра минут тридцать езды, нашли мертвую женщину. Обнаружил ее один из жителей близлежащей деревни, когда пошел напрямик на работы в поле, и сразу же сообщил об этом в нужное место. Всю дорогу Рой искренне не понимал, почему вызвали именно его — многие уже отгуляли отпуска и полноправно сидели в офисах Штаба с умными лицами, при этом не делая ровным счетом ничего. Так какого же черта вызвали именно его, вырвав из заслуженного, пусть и недолгого, отпуска? На место преступления прибыл еще один наряд, среди толпы Мустанг даже приметил знакомых из бывшего отдела Хьюза — значит, сейчас все подробно расскажут и наконец-то обмозгуют вырывание с заслуженного отдыха. Как и ожидалось, мужчин сразу же встретили, но к телу не подпустили, отведя команду чуть поодаль — они здесь были скорее по части «канцелярии». Убитой оказалась девушка лет двадцати-двадцати двух или младше; зрелище, пусть и с расстояния метров двенадцати, было не столь ужасающим, как обычно — крови оказалось немного, а раны было всего две — бедренная, совершенно не смертельная, и роковая — в районе левого ребра. — Открытый пневмоторакс, — констатировал факт подошедший к ним судмедэксперт. Рой кивнул, сделав вид, что понял абсолютно все в поставленном факте, хотя осознал лишь общую картину — пуля прошла через легкое. В нюансы вдаваться не было желания, хотелось добиться конкретики в других вопросах. А еще в воздухе витал какой-то мерзковатый запах, пока еще не похожий на разлагающуюся плоть. — Когда произошло? — спросил генерал, доставая из кармана записную книжку и авторучку. — Совсем недавно, около пяти-шести часов утра. — Кажется, стреляли сначала по бедру, чтобы обездвижить жертву, а потом уже наверняка, ведь так? — произнес Рой, записывая известные факты. — Логичнее всего, — кивнул лейтенант из соседнего отдела. — Слушайте, это же вы ее так переложили, так? — поинтересовался Хавок, кивнув на тело. Даже на расстоянии было видно, что умершая оставлена была не абы как. — Мы вернули ее в ту позу, в которой она была изначально — это наверняка важно… — произнес судмедэксперт, удивленно взглянув на прибывших. — А ведь лежит она так неспроста, — хмыкнул Рой, перебивая, как ему самому показалось, абсолютно некомпетентного служащего. Девушка лежала на спине ровно, а руки были сложены на груди, будто бы ее собирались хоронить. — … я об этом и говорю! Но нам было необходимо поднять ее руки, и именно из-за этого, генерал, вас и вызвали. — О чем это вы? — спросил Мустанг, закрывая блокнот. — Генерал, вы должны это увидеть лично. Пойдемте ближе. От тела команда генерала стояла достаточно далеко, так как их задачей было конкретное сопоставление улик и фактов, а не осмотр тела — на то здесь и был врач-криминолог. Повинуясь, Рой вместе с судмедэкспертом направился к телу. Врач-криминолог сказал что-то своему коллеге, сидящему около девушки, и тот открыл стоящий рядом чемоданчик. И тут Роя как обухом по голове ударило. Тот запах, какой-то еле ощущаемый на расстоянии, сейчас наконец обрел свою полноту и конкретику. Горелая плоть и кожа. Желудок сжался, а по позвоночнику прошел холодок. Как же давно мужчина не ощущал этого чувства, сопровождаемого ужасным запахом… А ведь думал даже, что уже смог позабыть этот смрад за столько-то лет. Но нет. — Это было у нее в руках, — произнес второй криминолог и аккуратно выудил какими-то щипцами из чемоданчика пару белых перчаток, измаранных кровью. — Теперь вы понимаете, почему мы были обязаны вызвать вас. Стало слышно собственное сердцебиение. Перчатки. Запах горелой плоти… Как много чертовых лет назад. Еле совладав с эмоциями, Рой тихо произнес: — Конкретнее. — Как я и сказал, положили руки мы так же, как они и лежали. Почему мы их вообще поднимали? Нет, не для того, чтобы достать перчатки. На ладонях девушки кое-что выжжено. Врач что-то сказал коллеге в резиновых перчатках. Тот кивнул и аккуратно приподнял руки умершей, чтобы было видно то, что находилось на внутренней стороне ладони. На правой руке обожженная плоть вырисовывала форму языка пламени — вроде бы еще вполне очевидный факт. Когда стал виден ожог на левой, Рой думал, что в ту же секунду у него должен был случиться срыв крыши. Или остановка сердца. Кривоватая девочка, нарисованная в стиле картинки на двери туалета — треугольник основанием вниз, ручки, ножки и голова… с косичками. — Ладонями с этими ожогами она прикрывала перчатки. Предположительно, на них кровь жертвы, но перчатки… Они мужские. У умершей ладони для них совсем крохотные. Генерал, вам о чем-нибудь говорит эта мизансцена?.. Генерал? Но в этот момент Рой уже несся к служебной машине. Медлить было нельзя — следующую цель неизвестного садиста он уже вычислил. Секунда — и он может опоздать. — Генерал! Ро… — кричал вслед начальнику Хавок. — Вы куда? — Вооруженный отряд мне в центральный парк, оцепить все окрестности, быстро! — раздался в ответ крик. — Немедленно! За генералом тут же последовал один из прибывших небольших отрядов — силовой, а остальные, кто был в «канцелярии», поспешили связаться со штабом. — Какого черта происходит?! — воскликнул растерявшийся Джин. Лично ему понятно не было, надо бежать за начальником или нет. — Как мы и предположили — эта мизансцена была разыграна именно для него, — вздохнул судмедэксперт и поправил очки, продемонстрировав подошедшей команде Мустанга перчатки. — Ему бросили вызов. — Что? — уточнил стоящий рядом Фарман. Кивком Бреда присоединился к этому вопросу. — Белые перчатки — это и правда отличительная черта шефа, но он ими черт знает сколько лет не пользуется… — произнес Хавок. — Думаю, здесь дело не только в этом. В прошлых веках брошенная перчатка была символом вызова на дуэль — возможно, именно это и имел ввиду убийца. Я видел много упоминаний о подобном в старых делах. Поэтому… — Погодите, эти ожоги… Черт… Шеф! Подождите! Парни, за ним, бегом! — практически проорал Джин и направился следом за начальником. — Так что случилось-то? Ты что-то понял? — спросил на бегу у коллеги Фарман. Ему пока понятно не было ровным счетом ничего. — Эдит! Эдит — цель этого убийцы! — на выдохе произнес Хавок. После пояснения все трое синхронно ускорились.***
— А вообще, нам с папой еще с первой части больше нравился Эрик — он лишний раз не пытается всем свою крутость доказать — просто берет и делает! Зато девчонкам из класса больше нравится Марк — «эти дивные кудряшки и голубые глазки» — ну что за гадость? Он же безрассудная кукла! — рассуждала Эдит, когда они с Лизой вышли из кинотеатра. — Он тоже сделал хорошее дело — он спас тех детей. После такого его смело можно назвать героем, — подметила Хоукай. — А Эрик второй фильм всех спасает — и ничего! Что-то про его героизм никто не говорит, будто он только и должен спасать всех вокруг! А сколько раз он Марка вытаскивал из западни? А как в первом фильме он спас ту женщину? Но нет, все любуются на этого смазливого Марка — ну честное слово, есть вообще логика? — продолжала возмущаться девочка. — Все люди могут меняться. Вдруг в следующем фильме Марк уже сам спасет Эрика? — Если так и будет, то я не шахматистка, а балерина! После этого и Эдит, и Лиза рассмеялись. День прошел на удивление отлично — в кафе было тихо и очень уютно, а в кино им достались самые лучшие билеты. Да компаньонам и без того было просто комфортно вдвоем — Эдит знала Хоукай ровно столько же, сколько и отца, поэтому и чувствовала себя рядом с Лизой как в своей тарелке, отчего и могла болтать с ней на любые темы. Они прошли мимо детской площадки, которая не относилась ни к многоэтажному дому, ни к какому-то детскому саду, да и вообще полузаброшенной была — обычно здесь только вечером гуляли ребята постарше, их Эдит часто видела здесь вместе с отцом. В пятницу гулять здесь было особенным удовольствием — жилых домов было не много, а если и были, то двух- или пятиэтажные, да и те полупустые. Пятница же, все либо за городом, либо в барах. Так девочке постоянно говорил отец, когда они тут проходили. Тишина, покой и Лиза в качестве собеседника — все, что что нужно для счастья. По крайней мере до того момента, как в мусорный бак рядом с ними что-то громко впечаталось. Эдит на звук внимание не обратила, хоть он и был достаточно громким. Зато все внимание на него переключила Лиза — из спрятанной под юбкой набедренной кобуры пистолет мгновенно оказался в руках. А после то, что что-то явно было не так, поняла и сама Эдит — пуля пролетела совсем недалеко от нее. Лиза сориентировалась быстро — схватила девочку за руку и бегом свернула на соседнюю улицу, стреляя при этом куда-то за спину. Эдит буквально похолодела от страха — свист был прямо как в фильме, с которого они недавно вышли. Только в жизни оказался жутким и страшным. Несущим смерть. Теперь стал отчетливо слышен топот ног — за поворотом показались двое мужчин с завязанными банданами лицами, которые без остановки палили в убегающих. Эдит вскрикнула от страха. Лиза же только маневрировала и трезво пыталась выбрать правильное решение и понять, как защитить дочку Роя — это было задачей номер один. — Эдит! — Девочка даже поразилась тому, как холодно и четко Лиза говорила в такой ситуации. — Слушай внимательно! Беги налево, а оттуда прямо к парку. Спрячься в каком-нибудь магазине и попроси вызвать военную полицию. — Н-н-но, Лиза… — Делай как говорю! — отрезала женщина, на ходу доставая второй пистолет. — Все будет хорошо. Беги! На глаза девочки навернулись слезы. Было страшно — ужасно страшно, что можешь быть убитым в одно мгновение. Но она отпустила руку Лизы и что есть мочи понеслась туда, куда та указала. Нужно было вызвать помощь для Хоукай. Опираясь больше на автопротез, чтобы так быстро не уставать, Эдит миновала половину безлюдной зоны. Оставалось лишь пробежать еще столько же, и уже можно будет звать на помощь. Но четырнадцатилетняя напуганная девочка даже не могла представить, что прямо сейчас ее выслеживают, что именно в данный момент она находится под четким прицелом снайпера. И когда Эдит на секунду становилась перед поворотом, враг нажал на курок. И в мгновение ока девочку кто-то крепко схватил, прижав к себе и закрыв спиной от снайпера. А еще через мгновение вокруг возник огромный огненный круг, пряча Эдит будто бы за стенами. Державший человек на мгновение отчего-то резко дернулся, но вскоре, когда выстрелы раздались уже с другой стороны и были направлены против вражеского снайпера, присел и тихо произнес: — Не бойся, Эдит. Я тебя в обиду не дам. Девочка быстро подняла глаза, но тут же их опустила, с новой силой впившись ладонями в отцовский китель и уткнувшись носом куда-то в районе груди. Было страшно. Очень страшно. Но Эдит Мустанг знала одну простую истину — если рядом папа, то все точно будет хорошо. За пеленой огня раздавались все новые и новые выстрелы, а буквально рядом с собой девочка услышала, что кто-то говорит о том, что к Лизе уже пошли на помощь. Рядом свои. Рядом папа. Ее спасли. Когда за огненным куполом все стихло, Рой чуть отстранился от дочери и сделал жест рукой, от которого огненные стены пропали — насильное прохождение через врата истины все же давало свои бонусы… Но перчатки все равно были на нем. Они были гарантом того, что все под контролем, что он удержится, не убьет напавших на его дочь, хотя, говоря честно, хотелось поубивать каждого лично. Но рядом была Эдит, а на руках — верные компаньоны далеких лет, которых он не использовал уже так давно. Дочь в безопасности. Он успел. Но не без чертовых перчаток… — Генерал, нам удалось схватить троих! — отчитался один из майоров. — Еще двое сбежали, включая снайпера. — Отлично. В Штаб их, а мы едем следом на допрос, — отрезал Рой. — Генерал! — раздалось с другой стороны. — Лиза! — Эдит обернулась на родной голос и почти что расплакалась от осознания того, что с Хоукай все хорошо. Она защитила ее, спасла, как и папа. Девочка хотела было подбежать к женщине и обнять ее, но какой-то паралич, вызванный страхом, просто не давал отпустить отца. — Майор, рад, что вы в порядке. Вы со мной в срочном порядке выезжаете в Штаб, для того, — голова отчего-то кружилась, — чтобы дать показания о нападавших. И поскорее решим, кто заказчик и есть ли он, — и отчего-то зарябило в глазах, — среди пойманных. — Папа! — воскликнула девочка и поднесла ладошки ко рту. — Генерал, вы ранены! — подбежав, произнесла Лиза. — Скорую! — прокричала она товарищам. Хавок, сообразивший первее всех, пулей рванул к соседнему дому, где был телефонный аппарат. Рой же соображал совсем туго. Одним из луших качеств Лизы Хоукай было именно то, что она отлично мыслила в критических ситуациях. Женщина тут же сняла с плеч кардиган и поспешила остановить кровотечение, перевязав плечо. «Адреналин», — сразу поняла она. Начальник наверняка мчался сюда как проклятый, готовый лично перебить каждого, кто угрожал его дочери. А знал ли он о нападении? Как вычислил место? Временно майор оставила эти мысли. Проблема заключалась немного в другом. Адреналин, впрыснутый организмом в кровь в чрезвычайной ситуации, сходил на нет. — Всю кофту перепачкала, — попытался пошутить Мустанг и повел раненым плечом, отчего буквально весь организм пронизало болью. Мужчина выдохнул и опустился на колено — координация движений начинала подводить. — Молчите лучше, — отрезала Лиза и потуже затянула рукава на манер бинта. Генерал поморщился и приложил руку ко лбу. Из-за кровопотери становилось сложнее и сложнее фокусировать взгляд. — В пути, — отчитался вернувшийся с «задания» Джин и поспешил поддержать начальника. Эдит, как никак, это было сложнее. — Ну вы чего так, шеф? А так все красиво начиналось… — попытался развеять обстановку Хавок. — А, — хмыкнул Рой, переведя взгляд на еще напуганную дочку. — С Эдит все хорошо — это главное. Да и не в голову же… — Папа! — возмутилась таким словам девочка, еле сдерживая слезы. — И не такое переживали, тигренок. Из-за поворота вывернула карета скорой помощи. Рою помогли до нее добраться, а после дверь захлопнулась, и Хавок, оставшийся с раненым внутри, видимо, сошел за сопровождающего. Как не рвалась внутрь Мустанг-младшая, ее не пустили. Машина, резко развернувшись, выехала из «перекрестка домов» и направилась в сторону больницы. — Эдит. — Лиза чуть наклонилась возле девочки. — Идем, я довезу тебя до дома. Нужно взять необходимые вещи в больницу к генералу. Думаю, ты в этом лучше всего разбираешься. — Х-хорошо, — все еще находясь в шоке, произнесла девочка. Хоукай понимала состояние дочери шефа и взяла ту за руку, после чего они уже вместе направились в больницу. — Хавок, Бреда, Фарман, вы со мной. «Неизвестно, что может выкинуть организатор этой стрельбы. Из строя выведено наше самое сильное звено, так что лучше перестраховаться. Да и цель их… Неужели и впрямь Эдит?» — думала Лиза, усаживаясь за руль. А после ударила по газам.