***
На следующий день ранним утром Чонгук выглядел весьма подозрительно, подготавливая ещё не проснувшегося принца к завтраку. Едва ли Чимин хотел поинтересоваться, в чём же дело, как слуга всучил ему в руки клочок пергамента, тут же кланяясь и удаляясь. Принц, нахмурившись, развернул бумажку, где аккуратным почерком с сильным уклоном вправо было выведено «Встретимся в полночь у северной дороги». Сонливость тут же осела, словно пелена, и принц растянул губы в широкой улыбке, подскакивая на ноги с таким чувством, будто он готов совершать подвиги сию секунду. Он было хотел окрикнуть Чонгука, дабы завалить кучей вопросов, но за слугой уже закрылась дверь. Наверное, он избегал вопросов. Это было не столь важно; самым важным было то, что Чимин сразу понял, от кого эта записка. Она не могла быть от чародея или самого слуги, Чимин знал наверняка. Точнее, его сердце было в этом убеждено. Весь оставшийся день тянулся чертовски медленно, и принц не находил себе места. В душе одновременно поселилось счастье и тревога. Он отсчитывал минуты во время занятий и поскорее доедал свой ужин, чтобы отправиться в покои. Стоя перед зеркалом, он чувствовал напряженный взгляд принцессы. Она не задавала лишних вопросов, пообещав, что никому как и прежде не разболтает. Чимин был ей искренне благодарен не столь за молчание, сколь за понимание. Он разгладил на груди белую рубаху, заправляя её за чёрный кожаный ремень портков, продолжая крутиться у зеркала. — Будьте осторожны, — вдруг произнесла Ли Сонг, взбивая подушки. — Вы хоть и одеты, как простолюдин, но ваше королевское происхождение под одеждой не скроешь. — Я не снимаю капюшон на людях, — заверил Чимин, накидывая на плечи длинный плащ и застёгивая в районе ключиц. — Если бы не волосы… — Дело не только в них, — принцесса обеспокоенно поджала губы. — Плохие люди за версту чуют запах благородной крови. — Не беспокойтесь, — проговорил принц успокаивающим тоном, в смущении опуская взгляд и поправляя ремень на талии. — Я под надёжной защитой. Принцесса видела, как во мраке комнаты блеснули глаза парня, и заметно расслабилась, прощаясь. Чимин, спустившись по крепким ветвям лозы, убедился, что в саду под его балконом пусто, и направился по вытоптанной тропе. Он покинул дворец, с каждым шагом чувствуя, как трепет в душе только нарастает. Решив не соваться в город и пойти по окраине, он наслаждался тёплой ночной погодой, вдыхая свежий воздух полной грудью. Миновав Уотерполь, принц свернул к лесу на нужную дорогу, решив дойти до указательного знака. Деревья, словно пробудившись ото сна, начали перешёптываться в сумраке и глотать тёплый ветер, напоенный влагой уотердипских озёр. Мимо пару раз проезжали телеги, загруженные разными товарами. Принц запрыгнул на край повозки с сеном, качая ногами и слушая, как пожилой возчик напевает какую-то незамысловатую песенку. Вскоре предстал знак «Северная дорога», но перекрёсток был пуст. Чимин спрыгнул с телеги и прикинул, сколько времени добирался, понимая, что уже за полночь. Он проводил взглядом отдаляющуюся повозку, которая поехала в сторону деревень, и вновь огляделся по сторонам, обнимая себя за плечи. Погружаясь в воспоминания о последней встрече, Чимин ринулся к высокому дереву, обхватив его руками, чувствуя ладонями шершавую кору. Он невольно вспомнил ту ночь, такие же шершавые руки на собственном теле, и как странно сочеталась в них жажда обладать с желанием поклоняться. Вдруг его глаза сзади накрыли чужие тёплые ладони, и Чимин замер на вдохе. Сердце в груди застучало с утроенной силой, он прикусил губу, не в силах удержать улыбку. — Нельзя так бесшумно подкрадываться, — заверил принц, не двинувшись с места. — А принцам нельзя опаздывать, — прошептал Юнги, проводя ладонями по чиминовым щекам и зацепляя капюшон, тем самым стягивая с головы. — Где ваши манеры, милорд? Тихо засмеявшись, Чимин развернулся, обнимая парня за шею. Он так долго ждал этого. Так сильно скучал. Юнги, окольцовывая талию принца руками, уткнулся носом за ухо, глубоко вдыхая приятный черничный аромат парфюма и прикрывая глаза. Чимин выглядел так, словно источал свет и тепло в тёмном холодном лесу. Юнги до изнеможения хотелось стать ближе к нему, согреть руки, укутать в шерстяное одеяло. Изгнать темноту из его мыслей на минуту или две, а может навсегда. И когда ранним мёрзлым утром Юнги уходил от принца, он ещё хранил тепло, которое Чимин подарил ему той ночью, и казалось, что в мире больше света, пусть на одну свечу только. И тогда Юнги понял, что этот огонь внутри него — не сущность дракона, а то самое тепло, подаренное принцем. Это и было чудом. Вот так просто. — Я очень… — Знаю, — качнул синевласый головой, прижимая крепче. — Я тоже скучал. — Ты ушёл, — прошептал Чимин, чуть дрожа в чужих руках. Он не знал, какой тон у его голоса, но, скорее, он походил на обиженный. — Пропал. Я столько всего передумал… — Всё в порядке, Чимин, — Юнги чуть отстранился, чтобы заглянуть принцу в глаза. — Теперь я здесь. — Да, но… — Хочу показать тебе одно место, — вновь накидывая капюшон на голову парня, проговорил Юнги. — Нужно идти. Чимин нахмурился, оскорбившись, и надул губы, получая в ответ лёгкий смешок. Синевласый, схватившись за край плаща, потянул его за собой вглубь леса. Мысли вновь зароились в чиминовой голове, но он покорно шёл за парнем след в след, пробираясь через колючки, за которые цеплялись полы плаща, к вытоптанной тропинке. Она была достаточно широкой, чтобы идти рядом, а не друг за другом. Чимин хотел заговорить, но вместо этого сам того не осознавая зачем-то коснулся пальцами костяшек тёплой ладони Юнги. Через секунду его сердце вздрогнуло, когда синевласый, глянув исподлобья, аккуратно взял принца за руку. Чимин, покраснев, отвернулся. — Извини, что ушёл, — тихо заговорил Юнги. — Ты крепко спал, к тому же, разбудив, я вряд ли бы смог тебя оставить. — А запропастился куда? — спросил Чимин, чувствуя, как пальцы парня поглаживают его ладонь. От этого сердце ухнуло в пятки. — Ты же знаешь, что после Эмбиля меня разыскивают, — напомнил синевласый, пиная носом сапога небольшой камешек. — После ухода из замка я засветился в Уотерполе, поэтому решил переждать несколько дней. — За тобой гнались? — Чимин обеспокоенно взглянул на красивый профиль парня, чувствуя, как внутри разливается тепло вперемешку с тревогой. — Я успел скрыться в лесу до того, как выпустили псов, — спокойно пожал он плечами. — Псов? — вскрикнул принц, на секунду впадая в ступор и врастая сапогами в землю. — Не кричи ты так, всех монстров перебудишь, — усмехнулся Юнги, потянув за руку. — Но ты ведь меня защитишь? — вжав голову в плечи, принц вздрогнул, когда на ветке огромный филин громко «угукнул», враждебно распахнув крылья и уставившись своими большими глазами. — А что я получу взамен? — растягивая губы в широкой улыбке, Юнги взглянул на смутившегося принца. — Какой мелочный, посмотрите-ка на него, — засмеялся Чимин, легонько шлепая парня по плечу. — С такими навыками вымогательства тебе надо метить в мастера над монетой. — Кстати, уотердипские медяки — хрень, а не монеты, — возмутился Юнги. — Вот в Ферелдене на монетах перекошенное лицо императора, так можно сказать, я, мол, друг канувшего Короля Вольфа. За океаном в Гадаре можно соврать: «сам император за меня поручился», потому что на всех деньгах его рожа. А тут задница. На уотердипских монетах какая-то дурацкая гора нарисована. И говорить «я знакомый одной горе» что ли? Бред какой-то, — закатил парень глаза, незаметно улыбаясь, когда принц залился хохотом. — Одной горы? — сквозь смех предложил Чимин. — В Уотердипе тебе в любом случае не поверят. — Да, люди здесь чрезмерно озлобленные и недоверчивые, — согласился Юнги, отодвигая ветку от лица. — А ты много где бывал? — с любопытством поинтересовался принц, переступив высокий корень, торчащий из земли. — Везде, — пожал плечами синевласый. — Ну, новых земель пока никто не открывал, так что, наверное, могу так сказать. — Ого, — сложив губы трубочкой, удивился Чимин. — Прямо таки везде? И какой он? — Кто? — не понял Юнги. — Мир. — Ну, — синевласый нахмурился, подбирая слова. — Безграничный, наверное. Мир творит всё, что захочет, а если нет, то ко мне это никакого отношения не имеет, а если бы и имело, — он взглянул Чимину в глаза, — то мне это не интересно. Я потерял желание стать кем-то, и мне никогда не казалось, что я должен что-то сделать, — Юнги вдруг затормозил, удерживая руку принца в своей. — Иногда я задумываюсь, а нормально ли это? Но потом понимаю, что даже на это мне плевать. — Что ты такое говоришь? — опустив брови, Чимин ступил ближе, крепко сжимая чужую ладонь в своей. — Где-то по дороге в этих странствиях по миру я просто остыл. Нет, не так, — Юнги поднял чуть подсвеченные глаза, высвобождая ладони из чиминовой хватки и накрывая ими румяные щёки принца. — Наверное, я высох. Я так долго был безразличен и апатичен ко всему, пока не появился ты. — Юнги… — чиминово сердце стучало где-то в глотке, когда он медленно выдохнул и положил руки поверх горячих ладоней Юнги, мягко поглаживая пальцами, а в его глазах дрожал свет. — Вот почему ты для меня словно влага, — шептал синевласый, большими пальцами поглаживая мягкие щёки принца, который выглядел так, словно вот-вот свалится в обморок. — Этот мир такой пустой, — Юнги прислонился лбом ко лбу Чимина. — Слушай, — замолчал. — Он такой тихий, но всех нас всё равно на него не хватит. Может потому что он бесконечный, совершенно необъятный. А мы не такие. Мы, наверняка, даже больше, только по-другому. Веришь? Чимин молча покачал головой, чувствуя, как Юнги касается двумя пальцами его подбородка и мягко поворачивает в сторону: — Гляди. Добрались. Через густые ветви деревьев лился свет и доносились звуки сталкивающихся кружек вперемешку с музыкой и разговорами. Удивившись, принц поспешил выйти из-за деревьев и чуть приоткрыл рот от удивления. Перед ним в глухой чаще леса возвышалась большая двухэтажная таверна с треугольной крышей, отделанная резными досками. Из больших окон и распахнутых дверей лился свет, приятный запах жареных орехов и задорная музыка. Над входной дверью из кованого чугуна находилась вывеска «Серебряная кровь». Схватив Юнги за руку, Чимин, будто заворожённый, двинулся в сторону таверны, дабы поскорее попасть внутрь. — Постой, — притормозил его синевласый. — Это необычная таверна. Сюда редко приходят люди, а ещё реже выходят отсюда живыми. Им тут не рады. — Отчего же? — с досадой спросил принц, но в его глазах не было и толики испуга. Юнги даже не был этому удивлён. — Ты веришь в магию, — настороженно нахмурился Юнги. — Но отнюдь не все магические создания добры и миролюбивы, поэтому… — Мне это известно, — улыбнулся Чимин снисходительно. — Но я ведь с тобой, а это значит, что мне ничего не угрожает. — И то верно, — поджал парень губы. — О чём это я… — Ну же, — с нетерпением топчась на месте, принц подёргал Юнги за руку, словно маленький ребёнок возле лавки со сладостями. — Пойдём скорее. Юнги вздохнул, следуя за Чимином. Этого мальчишку и правда сложно было напугать. Он знал все бестиарии «от» и «до», готовый бросаться в омут с головой, и ни капли не страшился последствий. Эта радость Чимина была тем самым ощущением, когда что-то меняется, что-то происходит в его жизни. Возможно, это глубокое доверие Юнги было какой-то движущей силой, которая непременно вела принца туда, куда на самом деле нужно, вне зависимости от того, какой путь был проделан. — Если к тебе начнут приставать суккубы, то не обращай внимания, — проговорил Юнги, ступая по скрипучему крыльцу. — Эти дамы весьма бесстыдны. — Чего ещё мне остерегаться? — Чимин чуть нахмурился, прислоняясь плечом к плечу Юнги. — Ты можешь снять капюшон, здесь всем плевать на тебя, главное — не ищи неприятностей и особо не пялься на уродства фейри, они этого не любят. Гномам так вообще повода даже давать не надо, чтобы кому-нибудь морду набить, — заверил синевласый, осторожно касаясь ладони принца. Чимин хихикнул, ступая следом. Стоило ему войти в помещение, как в ту же секунду возникло чувство, будто он переступил черту, что отделяла мир людей от совершенно иной реальности. В большом зале стояли продолговатые столы, в массивном центральном камине полыхали разноцветные языки пламени, а на вертеле крутились большие куски сочного мяса, истекающие жиром. Барды в пёстрых цветастых костюмах играли весёлую музыку, под которую танцевали некоторые уже захмелевшие посетители. Повсюду сновали девушки, разносящие напитки и еду. Трактирщик за стойкой не успевал выставлять бутыли с напитками, посетители громко смеялись, обсуждали что-то и пьянствовали. Оглядевшись, Чимин пришёл в ещё больший восторг, когда не обнаружил ни одного человека среди посетителей. Чем не новая земля? Он открывал для себя целый мир. — Юнги! — вдруг выкрикнул кто-то издалека. — Мы здесь. Чимин разглядел чародея, что сидел за одним из самых дальних столов и махал рукой. Впадая в короткий ступор, принц позволил Юнги потянуть себя за руку и аккуратными шагами приблизиться к длинному деревянному столу с лавками. Когда у Чимина появилось время оглядеться, он опешил, распахивая глаза. — Чонгук? — едва пискнул принц, глядя на своего слугу, что сидел у Тэхёна под боком. — Какого… — Милорд? — тут же подорвался брюнет, вскочив с лавки и едва не опрокидывая на себя кружку с элем. — Ты что тут делаешь? — побледнев, Чимин вцепился в ладонь Юнги, который не спешил вмешиваться. — Я-я… Это… — Чонгук мельком взглянул на смеющегося чародея, что явно не собирался помогать ему выкручиваться. — Очень долгая и запутанная история. — Которую он непременно поведает вам за кружкой эля, «ваше высочество», — съязвил Тэхён, получая от слуги болезненный тычок в плечо. — Ай! — Простите, милорд, я должен был вам рассказать, но… — Привет, — громко произнёс шатен, сидящий по другую сторону Тэхёна, тем самым вклинившись в неловкий диалог. — Я Намджун. Мы встречались на Эмбиле, — он протянул Чимину руку и чуть смутился, когда принц вместо рукопожатия по привычке поклонился. — А где вы потеряли свою прелестную спутницу? — А у тебя, смотрю, одни девки на уме, — фыркнул широкоплечий эльф с длинными чёрными волосами, что сидел рядом с Намджуном, следом представившись: — Ким Сокджин, лучший портной в Уотердипе. — Ой, не обольщайся! Или сам себя не похвалишь — никто не похвалит? — сморщился Намджун, пихая эльфа плечом. — Губу закатай, а то уже за океан распростёрлась. — Я сейчас допью свою кружку и набью тебе морду. Или думаешь, мои мягкие нежные ладони предназначены только для шитья? — встрепенулся эльф, заставляя Чимина тихо засмеяться. Он внезапно почувствовал себя будто в своей тарелке, и это было странно, ведь он только познакомился с этими людьми, а уже ощутил какой-то доселе неведанный прилив уюта. — Так, завязывайте или снимите себе уже комнату, — вмешался в перепалку Тэхён, указывая Чимину на лавку по другую сторону длинного стола. — Чего встали? Садитесь, мы как раз собирались заказывать ещё выпивку. — Сколько вы уже высушили? — нахмурился Юнги, уступая принцу и усаживаясь рядом. — Недостаточно для того, чтобы пойти бить морды, — заверил Сокджин, залпом опустошая кружку. — Да чего тебя сегодня так на подвиги тянет? — удивился Намджун, подзывая красивую девушку в бледно-голубом платье-фартуке и с длинной рыжей косой чуть ниже пояса. — Ну так халявная выпивка это всегда неизведанное приключение, полное опасностей, — эльф заправил длинные чернявые локоны за уши, и Чимин мельком взглянул на них, стараясь не показаться бестактным. — Голоден? — тихо спросил у него Юнги, отвлекая от созерцания эльфийских ушей и пододвигаясь поближе, снимая с себя тяжёлый плащ. — Неа, — принц покачал отрицательно головой, поздоровавшись с девушкой официанткой, что подошла к столу. — Тогда нам три маленьких… — Юнги замолчал, оглядывая всю компанию, которая смотрела на него щенячьими глазами. — Больших эля. И большую чашку жареных орехов. — Поняла, — качнула рыжеволосая головой, удаляясь. Чимин внимательным грозным взглядом продолжительно смотрел на Чонгука, который то испуганно прятал от него взгляд, то бегал им по сторонам, прижимаясь поближе к Тэхёну. Решив отложить разговор на попозже, принц попытался вникнуть в суть беседы, которая оказалась очередным спором между Намджуном и Сокджином с огромным количеством ярких эпитетов и красноречием. С нескрываемым интересом оглядывая соседний стол, за которым сидела компания фейри и эльфов, Чимин желал как можно лучше всех рассмотреть. Вскоре трактирщик доставил три больших бутыля с медовым элем и ещё две деревянные кружки, причудливо изогнутые дугой в форму рога. — Ну-с, нам нужно выпить за знакомство, — заверил Намджун, разливая эль по кружкам. — Не каждый день я выпиваю в компании принцев. — Не ори ты так, тупоголовый, — пихнул его Тэхён. — Не хватало нам ещё тут всяких. — Всё в порядке, — отозвался Чимин с простецкой улыбкой, взяв одну из кружек и приподнимая. — Как вы говорите? «Будем»? — Будем, — ответили все в один голос, сталкиваясь кружками. Отхлебнув, принц ощутил приятный медовый вкус, отдающий колючей горькостью хмеля. К щекам уже через пару минут подступил жар, а на лбу появилась испарина. Чимин почувствовал, как чужая ладонь ложится на его ногу чуть выше колена, мягко поглаживая. Посмотрел на Юнги, который продолжал сидеть и попивать эль, как ни в чём не бывало, и пришёл к выводу, что так, наверное, и должно быть. Принц подпёр подбородок кулаком, слушая забавную историю Намджуна о нагах и расплываясь в блаженной улыбке. Вибрации от прикосновения распространялись по всему телу волнами, перемешиваясь с хмелем и медовым привкусом эля на губах. — А я однажды сел голой задницей на муравейник… — признался с грустью Сокджин. Шумная компания взорвалась хохотом под возмущения эльфа, мол, это было не смешно, а больно. Выпивка кончилась быстро, поэтому пришлось заказать ещё парочку бутылей. Чимин чувствовал себя на седьмом небе от счастья, чокаясь кружками и начиная хмелеть. Его окутало приятным теплом, ведь принцу ни разу не доводилось быть в подобной компании, где никто никого не пытался принизить или оскорбить, как любили это делать люди при дворе. Здесь не было фальши, все шутили и веселились без какого-либо подвоха. — Видишь ли, эльфийская красота как молодое вино из Гадара, — заверил Намджун, когда речь зашла о длинных волосах Сокджина. — А я как-то больше по водке… — Джентельмены, — внезапно возле стола появилась статная высокая девушка, обращая всё внимание на себя. Все почему-то разом замолчали. Чимин нахмурился, внимательно оглядывая незнакомку. Эта девушка была суккубом в весьма откровенном наряде, похожем на куски ткани, что едва прикрывали её стыд. Она внимательно оглядела всех своими зелёными, слегка подсвеченными глазами, прикусывая пухлую нижнюю губу. Цвет её кожи походил на холодный светло-синий бриллиант, в густых чёрных волосах проглядывали два закрученных рога. Принц читал про суккубов, но никогда вот так не сталкивался с ними лицом к лицу. Он знал, что при контакте с кем-либо эти существа всегда выглядели так, как приятно человеку. Суккубы извлекали из человеческого подсознания идеалы красоты и сексуальности, а затем перевоплощались в них. Они умели вызывать сильные эмоции, сексуальное желание, к которому примешивались и другие чувства, от восторга до ужаса. Чимин испытывал только прилив отвращения. — Чего тебе? — фыркнул Тэхён, попытавшись незаметно взять Чонгука за руку, пока слуга сидел, замерев. Чимин невольно проследил за этим жестом, вдруг резко осознавая, какие отношения связывают его слугу и чародея. — Я почувствовала очень сильный запах, — она снова очень внимательно оглядела каждого. — За нашим столом пока никто не блевал, так что топай отсюда, дорогуша, — с угрозой сощурился Сокджин, пододвигая кружку. — От одного из вас исходит сильный запах желания, все мои сёстры в этой таверне его чувствуют и облизываются, — проговорил суккуб, опираясь бедром о край стола. — Ты… — она остановила взгляд на Юнги. Чимин вздрогнул, почувствовав, как синевласый под столом сжимает ладонью его ногу, впиваясь пальцами, из которых вот-вот норовили вылезти когти. Юнги молчал, но выражение его лица говорило само за себя. В воздухе повисло напряжение, все волком смотрели на бесстыжую девку, что позволила себе коснуться плеча синевласого. Скулы Юнги заострились, он шумно вобрал воздух носом, сильнее сжимая ногу принца. — Тебе ведь прекрасно известно, что нельзя сдерживать желание такой силы, да? — суккуб провела по предплечью Юнги изящной ладошкой, его лицо помрачнело пуще прежнего, казалось, что он был натянут, словно струна, которая вот-вот лопнет. — Я вижу, что твоё влечение, как и моё, ненасытно… Одним телом его не накормить. Юнги с силой сжал свободной рукой кружку, которая грозила вот-вот лопнуть. Чимин сухо сглотнул, накрывая его ладонь, что покоилась на ноге, собственной, и мягко поглаживая. Он очень надеялся на силу своего целебного прикосновения. — А ну-ка, чёртова бестия, иди и оттрахай себя сама, — привстал явно вражески настроенный и порядком выпивший Сокджин, закатывая на рубахе рукава. — Или ты со впадиной между своими ногами мозгами поменялась? Вздрогнув, девушка с опасением стрельнула глазами в сторону эльфа и, испугавшись, ретировалась так же быстро, как появилась. Все будто одновременно выдохнули, переглядываясь между собой. — Ты в порядке? — прошептал Чимин на ухо Юнги, глядя на него с беспокойством. — Мне немного больно… — Кхм… Да, — прохрипел синевласый, резко ослабляя хватку на чиминовой ноге. — Я выйду на воздух. — А я возьму ещё выпивки, — вызвался побледневший Чонгук, исподлобья взглянув на принца. — Кажется, этого пора тащить восвояси, — привлёк внимание парней Намджун, указывая на эльфа, который успел выйти из-за стола и отправиться на разборки с не менее выпившим гномом. — Сойдись со мной в поединке, я тебе все твои патлы с корнем выдеру! — Сначала со своими сапогами сойдись, недомерок, — вскрикнул Сокджин. — А до патл моих ты и не дотянешься! Все разом разбрелись по сторонам, оставляя Чимина наедине с магом, который спокойно попивал из кружки эль, притоптывал ногой и насвистывал в такт музыкантам. Принц уставился в кружку, постучал по ней пальцами, размышляя. Он порядком захмелел, а на языке у него крутилось много вопросов, с которыми он не мог подойти к кому-либо ещё, даже к Хосоку, к которому всегда шёл за советом. Он кашлянул, подумав ещё раз, щёки всё равно предательски залились краснотой. — Говори уже, — возвёл очи горе Тэхён, делая пару глотков и вытирая губы рукавом. — Вижу же, что хочешь. — Да, — качнул головой Чимин, пододвигаясь поближе. — Я хотел спросить… Вы с Чонгуком… Ну… — Любовники? — прытко договорил чародей, хмыкая. — Возможно. Тебя так волнует судьба какого-то слуги? — Он не какой-то слуга, — возразил принц, нахмурившись. — Я никогда не считал его просто прислугой. Меня волнует его судьба, как доброго друга, но речь не об этом… — Интересно-о, — озорно протянул маг, пододвигаясь ближе и по-лисьи прищуриваясь. — Дело в… Нет, не так, — Чимин поджал неловко губы, пуще прежнего заливаясь краской. — У вас… Было? Ну… Это? — «Это»? — сощурился чародей, в следующую секунду громко захохотав. — Да тише ты, — одернул его принц за рукав. — Я серьёзно. Мне больше не к кому идти с такими вопросами… — Какая прелесть, — утирая с уголка глаза невидимую слезу, ответил Тэхён. — Ты говоришь о сексе? — Д-да, — заикнулся принц, затыкая рот кружкой эля и сгорая на огне тысячи дьявольских костров, несмотря на опьянение, стыд всё равно ощущался едва ли не физически. — Я так понимаю, Юнги откусил кусочек запретного плода невинности нашего маленького принца? — усмехнулся чародей, закидывая в рот парочку орехов. — Прекрати, — Чимин закрыл полыхающее лицо руками. — Лучше помоги… — А чем я могу помочь? — став более серьёзным, Тэхён нахмурился. — Если ты готов возлечь с ним, то просто скажи ему об этом. Он всё сделает сам. Но ты должен понимать, что драконы… — чародей на секунду замолчал, глядя Чимину в глаза. — Драконы ни за что не возлягут с кем-то просто так. Если это происходит, значит он нарекает тебя своим до конца собственной жизни. Так уж у них заведено… — Это так важно? — напрягся принц, поглаживая пальцами просветы между досками на столешнице. — Более чем, ко всему прочему любовь — это ещё не всё, Чимин, — в сиреневых захмелевших глазах Тэхёна на секунду проскользнуло беспокойство. — Ты всего лишь человек, а он всего лишь дракон. И хотя вместе вы больше, чем один человек и один дракон, но вы не больше мира. А мир жесток и беспощаден. — И чего же мне бояться? — спросил принц. — Как бы то ни было, не забывай, что драконья любовь несовместима с обладанием, — чародей тщательно подбирал слова, чтобы донести до Чимина суть. — Чувство, что дракон стал чьей-то собственностью, равно как и цепи, превращают его любовь в ненависть. И эта ненависть может иметь ужасные последствия, — договорив, Тэхён опустошил кружку до дна, пока Чимин пытался переварить поступившую информацию. — Но ведь я не претендую на его сущность, — пришёл к выводу принц, словно проговорив это самому себе. — Ты уж не пугайся так, а то побледнел аж, — успокоил его маг. — Просто существуй так, как хочется тебе. Люби и позволяй любить себя в ответ. Наслаждайся тем, что даёт тебе жизнь и твой любовник… — У меня нет любовника, — насупился Чимин. — О, ну да, у тебя есть одержимый тобой дракон, — прыснул чародей. — Это гораздо серьёзней. — Тэхён! — с укором воскликнул смущённый принц. — Чего? — прыснул маг, наклоняясь ниже. — Хочешь, поведаю тебе одну тайну? — Какую? — сосредоточился Чимин, наклоняя голову и переходя на шёпот. — Ты наверняка видел, как у него проступает эта… Бр-р… Чешуя, — Тэхён указал на свои скулы, скептически поморщившись, словно от плохого запаха. — В это время он сдерживает свою сущность, но эти участки на теле очень чувствительные. Он как бы не дракон, но и не человек тоже, поэтому у него это как эрогенная зона. — Ч-чего? — стушевался принц, вжимая голову в плечи. — Постой… А ты откуда это зна- — О чём болтаете? — Юнги, помогая Чонгуку принести выпивку, громко поставил бутыль на стол, а два парня, что вели приватную беседу, подскочили на своих местах от испуга, в один голос буркнув «ни о чём». — Чонгук-и, — позвал чародей. — Хочу танцевать. Пойдём? — Но мы же только… Прерывая слугу на полуслове, Тэхён кокетливо хохотнул и потянул его за собой в сторону музыкантов, где во всю веселилась целая толпа народу. Чимин проводил чародея растерянным взглядом, а тот незаметно подмигнул ему, повиснув на шее брюнета и чмокая его в румяную от алкоголя щёку. Вскоре они слились с толпой, пускаясь в пляс. — Всё хорошо? — мягко спросил Юнги, усаживаясь рядом с принцем. — Чего тебе этот оболтус наговорил? У него язык без костей. — Ничего такого, — смутился Чимин, придвигаясь поближе. — Устал? — Юнги осторожно приобнял парня за плечи, позволяя ему прислониться щекой к собственной ключице. — Немного, — прошептал принц, утыкаясь носом в шею и вдыхая солоноватый запах пота, мёда и кедровых орехов. Чимин за столь короткий вечер так сильно привязался к теплу Юнги, что, казалось, стоило ему на минуту отлучиться, как он буквально замерзнет. У принца никогда не было ничего подобного, когда при встрече с кем-то он прямо вспыхивал радостью. Так вот и несло его к Юнги. Чимину казалось, что он ведёт себя естественно, совсем обычно, но просто вот так радовался присутствию синевласого. Запрещено что ли? Но со стороны уже для всех всё было ясно. Чимин думал, что у него есть восхитительная, его одного будоражащая тайна, но все вокруг уже в курсе, можно было даже не сомневаться. И всё, что принц знал, так это то, что его влечёт к Юнги, как к воздуху, когда находишься под водой. — Хочешь сбежать? — вдруг тихо спросил синевласый, замечая, как Чимин начал клевать носом. — Куда? — насупился принц. — На дворе ночь… Не хочу бродить по холодному лесу. — Я и не собирался в лес тебя тащить, — прыснул Юнги, приподнимаясь и забирая с лавки свой плащ. — Идём. Им уже не до нас… Чимин, позволив взять себя за руку, взглянул в сторону бардов, заметив в тёмном углу Тэхёна, что мягко целовал губы слуги, обнимая за шею. Смутившись, принц качнул головой и последовал за парнем, который повёл его к лестнице на второй этаж. Чимин с интересом вертел головой, пока Юнги вёл его по широкому коридору с ужасно скрипучими полами, останавливаясь у предпоследней. В конце коридора была тумба с вазой, в которой стояли розы, и Юнги успел своровать из неё один цветок перед тем, как зайти в комнату. — Держи, — протянул он розу захмелевшему принцу. — Это не меридиема, но традиции не нарушаем, так? — Дурак, — хихикнул Чимин, принимая цветок и оглядывая небольшую комнату. Убранство даже на толику нельзя было назвать шикарным: справа находился маленький камин из песчаника, сразу за ним большой высокий подсвечник с толстой свечой, которая озаряла комнату тёплым светом, что перемешивался со светом луны из окна. До середины стены были отделаны полированным тёмным деревом с тоненькими прожилками, а от середины и до потолка — тем же бежевым песчаником. В одном углу стояла невысокая полка с чашкой, в которой лежали разноцветные кусочки мыла, словно для красоты. В левом углу небольшая кровать с толстой периной, заправленной синим покрывалом с вышитыми на нём белыми квадратами. — Укладывайся, а на рассвете я провожу тебя до замка, — тихо проговорил Юнги, закрывая дверь на щеколду. — А ты? — с беспокойством обернулся Чимин. — А я разведу огонь, чтобы ты не замёрз, — Юнги положил свой плащ на стул, потирая ладони друг об друга. Принц снова огляделся, положил розу на тумбу рядом с кроватью и расстегнул застёжку плаща на груди, снимая тяжёлую ткань, в которой провёл весь вечер. В комнате действительно было прохладно, но количество выпитого алкоголя создавало иллюзию жара. А может чиминово тело и правда источало жар. С нижнего этажа доносились звуки музыки, но не столь громко, чтобы нарушать чей-то сон. Принц стянул с себя сапоги, чуть пошатываясь, и залез на кровать, взбивая подушки и укладываясь. Наблюдая за тем, как Юнги разжигает огонь в камине, Чимин невольно вспомнил ту ночь, что отдалось дрожью по коже. Пламя в камине разгоралось, а свет играл в догонялки на бледном красивом лице Юнги. — Иди ко мне, — несмело позвал принц, переворачиваясь на бок и подкладывая ладони под щёку. Юнги поднял голову, взглянув на Чимина подсвеченными жёлтыми глазами, и тепло улыбнулся, выпрямляясь и стягивая сапоги. Он улёгся рядом, пододвигаясь ближе и прижимаясь грудью к подрагивающей спине принца. Аккуратно обнял сзади, утыкаясь носом в серые взъерошенные волосы на затылке. Чимин прикрыл глаза, переводя дыхание, его сердце стучало с такой силой, что рубаха в районе груди чуть подрагивала. Рука Юнги осторожно легла на чиминову талию, и принц накрыл его ладонь своей, переплетая пальцы и поджимая ноги. Он бы продал свою душу старым или новым Богам, лишь бы вечность вот так лежать в чужих тёплых объятиях. Чтобы чувствовать, как от соприкосновения внутрь льётся жидкий огонь, как тает замёрзший после ухода матери комок, как расцветают застывшие лёгкие, как горячая волна объятий омывает упёртую в рёбра неудобную ледышку, превращая её в горящее пламя. В сердце. Дрожащее от предчувствий и замирающее от прилива сильных эмоций — но живое. — Что с тобой? — с тревогой спросил Юнги, замечая волнение принца. — Твоё сердце так стучит… — Потому что ты рядом… — тихо проговорил Чимин, закрывая глаза, на которых даже ресницы дрожали. — Оно всегда стучит так, когда ты рядом. — Оно стучит так, будто ты боишься, — прижимаясь ещё теснее, Юнги тычется носом в чиминово плечо. — Это так. Я действительно боюсь, — переворачиваясь на спину, он заглядывает в глаза синевласого стеклянным взглядом. — Больше всего я боюсь потерять тебя. — Ты не можешь потерять меня, Чимин, — ответил Юнги так, словно это самая очевидная вещь на свете. — Думаю, что без тебя теперь не смогу существовать, — он коснулся щеки принца ладонью, мягко поглаживая большим пальцем краснеющую кожу. — Пока во мне теплится жизнь, я не оставлю тебя. И если вдруг случится такое, что между нами кто-то встанет, если жизнь вдруг разлучит нас, что бы ни произошло, ты должен знать, что мы всё равно едины. Ничего не бойся, хорошо? — Юнги… — прошептал принц, смаргивая звёздную пыль. — Поцелуй меня, Юнги.Florence + The Machine — Seven Devils
И синевласый выполняет просьбу, накрывая чиминовы губы своими. Чимин закрыл глаза, а перед веками у него взорвалась яркая вспышка света, словно дракон отдавал ему часть своей души. Этот волшебный блеск был подобен всему, что даёт жизнь. Подобен живому пламени, солнцу и звёздам. Он ни на что не был похож. Чимин никогда в жизни не видел ничего, что могло хотя бы на секунду сравниться с этим светом. Это было какое-то волшебство, невиданное чудо. Это было сияние мира, но не этого, а другого; но чем-то до ужаса знакомое и такое до боли в груди родное. Не видя океана, нельзя было его представить себе, но, увидев, можно понять, что все озёра, реки и ручейки лишь кривое отражение океана. Ради этого стоило жить. Ради этого стоило даже умереть. В Чимина вселился какой-то демон, когда он чуть приподнял голову и поднял руку, надавливая на затылок Юнги, впиваясь пальцами в мягкие волосы, целуя с большим напором. Вспоминая слова Тэхёна, Чимин начал притираться задом теснее, понимая, что готов переступить все грани дозволенного и довериться Юнги. Кажется, он был готов доверить ему не только своё тело, но и жизнь, душу и всё своё существование. Рука синевласого поспешно вытащила заправленную за пояс рубаху, ныряя под ткань и оглаживая напряжённый живот Чимина. Принц шумно выдохнул через нос, отстраняясь и заглядывая в светящиеся глаза. Юнги наклонился, впиваясь губами в его шею, мягко массируя кожу. Чимин откинул голову назад, утыкаясь затылком в шею синевласого, раскрывая рот и едва сдерживая собственный голос в глотке, когда чужая ладонь медленно поползла по животу ниже, поглаживая. Невольно притираясь бёдрами к паху, Чимин задыхался от сладких поцелуев, зажмуриваясь. Внутри его живота и под рёбрами начинало разрастаться необъятное сильное чувство, заглатывающее все органы. — Юнги, — судорожно зашептал он. — Юнги… Я так хочу… Мн-х… Синевласый, приподняв голову, вновь коснулся чиминовых губ, утопая в более глубоком поцелуе и чуть напрягаясь от такой прыти. Чимин совсем не чувствовал себя скованно, как прежде, он выглядел уверенным и столь соблазнительным, что у Юнги искры перед глазами замаячили. — Ещё немного… — с нечеловеческим рыком произнёс он. — Ещё немного… И мы не сможем остановиться. — И не надо… — задыхаясь, принц перевернулся, взбираясь на его бёдра и поспешно расстёгивая пуговицы своей рубахи. — Не надо останавливаться. У Юнги больше не было сил, он потянулся к лицу принца, целуя его большие припухшие губы, попутно снимая с себя рубаху. Чимин прогнулся в спине, обнимая Юнги за шею и вытягиваясь, словно струна, позволяя целовать свои ключицы, впиваться в них клыками и любить себя. Перебирая пальцами голубоватые пряди, он тихо постанывал, делая поступательные движения бёдрами и чувствуя, как голова совсем идёт кругом. Вдруг он почувствовал прикосновение длинного холодного когтя между своими лопатками. Нежно царапая кожу, он двигался вниз, оставляя за собой белый след на карамельной коже. Опуская глаза, Чимин обомлел, когда увидел лицо Юнги. На его скулах проступала чешуя, и принц, вспоминая слова мага, резко наклонился, прислоняясь к ней губами и целуя. Юнги замер на месте, коготь остановился на ямочке поясницы. Чешуя ринулась ниже по шее, и принц прокладывал дорожку поцелуев следом за ней, пытаясь догнать и поймать своими губами, словно солнечного зайчика или пузырьки воздуха под водой. От каждого прикосновения синевласый вздрагивал, а Чимин целовал везде, где успевал угнаться. Когда Юнги не смог удержать едва слышный стон, запрокидывая назад голову, у принца что-то взорвалось внутри. Чешуя на ощупь была очень горячая и мягкая, особенно удачно получилось поймать её на плече, наблюдая за тем, как человеческую кожу Юнги оросило крупными мурашками. Чимин улыбнулся, но тут же охнул, потому что синевласый подхватил его, на узкой скрипучей перине переворачивая на спину, нависая меж раздвинутыми ногами и пылко целуя, забирая остатки накопленного кислорода, переплетая пальцы по обе стороны головы. Всё было не так, как в прошлый раз. Было в разы желаннее и горячее, в сто крат развратнее. Принц чувствовал себя словно в бреду, его тело дрожало и, получая ласку, просило больше. Теснее. Ближе. Он сгорал в дьявольском огне, потому что так хотел утонуть в грехах. Он хотел этого так сильно, что сам поспешил избавиться от остатков одежды, ощущая, что пот на теле скапливается в большие капли, а жар от Юнги исходит просто неимоверный. Ощупывая тело принца, Юнги словно пытался запомнить его в мельчайших подробностях, огладить каждый участок, каждую неровность и шрамик, каждую родинку запомнить собственными губами. Выгибаясь на влажной перине, Чимин понял, что руки Юнги вот-вот дойдут до самого главного, и не знал наверняка, что его ждёт. — Я… — он сосредоточил внимание синевласого на себе, притягивая за скулы. — Я готов довериться тебе. П-прошу… — Чего ты хочешь? — рокочущим голосом спросил Юнги, заранее зная ответ. — Стать… — принц сухо сглотнул, кадык на его влажной испятнанной поцелуями шее двинулся. — Стать твоим. Дракон выжигал королевство принца синим пламенем. Разрушал его, оставляя после себя лишь руины. Но принцу было абсолютно плевать на своё царство. Ему нужен был лишь дракон, что сладко целовал его кожу, соприкасался, подчинялся. Империя рушилась на чиминовых глазах, но ему не было до неё никакого дела. Он вновь прогнулся, тихое «б-больно» растворилось в горячей тишине комнаты, проглатываемое губами Юнги. Рывок. Ещё один. Принц тонул в сладкой боли, полностью нагой, поджимал на ногах пальцы, выстанывая в пустоту чужое имя. Совершенно опьянённый, он схватился за мокрую шею синевласого, приподнимаясь и не стесняясь собственных стонов. Словно повис меж небом и землёй, меж жизнью и смертью. Между солнцем и луной. Между добром и злом. В болезненный момент слияния двух тел Чимин словно понимал, каково это — осознавать каждую звезду на небе, каждую пылинку. Он не знал ни сна, ни усталости, кажется, он позабыл даже собственное имя. В маленькой комнатке на втором этаже таверны «Серебряная кровь» происходило нечто, чему не было объяснения ни в одной книге королевской библиотеки. Происходило слияние двух душ — души дракона и человека. Чимин балансировал на тонкой ниточке между болью и наслаждением, кружил над пламенем, словно мотылёк. Это был чистый инстинкт, желание, поглощающее его настолько, что не побороть никакой разумностью. Да и на кой? Это было столь прекрасным явлением, будто бы танец на краю погибели. Боль и наслаждение — всё становилось неважным, теряло какое-либо значение. А когда принц приблизился к пламени настолько, что почувствовал жар и жжение, то осознал, что это и было самым желанным. Было тем, чего он так хотел. И потому Чимин не свернул, потому бросился в пламя, прекращая всякое сопротивление и позволяя ему поглотить себя. Позволяя себе принадлежать Юнги.