Feist — Fire In The Water
— Мне нравится всё, если это из твоих рук, — перебил парня Юнги, отводя взгляд и наблюдая, как пальцы принца неловко сминают край платка. — Ч-что ты такое говоришь? — стыдливо нахмурившись, встрепенулся принц, затыкая рот большим куском шоколада. — Дурной… — Хотя, знаешь, стало быть я не распробовал. Дай ещё кусочек, — не внимая чужому смущению, попросил синевласый и прильнул ближе к берегу, приподнимаясь и опираясь на локти. Когда Чимин с возмущением потянулся к плитке, чтобы отломить, Юнги остановил его, взяв за руку и указывая взглядом на губы принца, между которыми находился желанный ломтик. Кадык на уже мокрой шее Чимина двинулся, он напряжённо выдохнул через нос и наклонился к лицу парня, поднося к его рту кусочек шоколада своими губами. Юнги, непрерывно глядя серовласому в глаза, перенял лакомство из его рта, следом надавливая на чужой затылок и пылко целуя пухлые трясущиеся губы. Принц невольно ухнул вперёд, опираясь на руки и прикрывая глаза, на выдохе ответил на мягкое слияние осторожными движениями. Его благоразумие сходило на нет, стоило Юнги коснуться прохладной ладонью румяного лица, трепетно оглаживая. В пещере уже не пахло сыростью и плесенью, в полутьме пахло чувствами. Чимин накрыл чужую ладонь своей собственной, пальцы их рук нежно переплелись, и тёплая волна необъяснимого ничем и никем счастья накрыла сердце принца, словно обволакивая песчинку перламутром снова и снова. Он закрыл глаза, между поцелуем и вдохом прошептав дурацкие нежные слова. «У меня голова от тебя кругом». И от того, что он произносил это вслух, новая волна необыкновенно прекрасного чувства накрывала его опять и опять. Чимин сделал глубокий вздох и открыл глаза. Прямо перед его глазами будто находилось то, о чём он грезил всю свою жизнь. Его мечта. Дракон, что смотрел на него глазами, полными любви и преданности. Хотелось плакать и смеяться одновременно, смотреть, видеть и жмурить глаза, громко петь песни и тонуть в молчании. Принц понял, что это вершина его чувств, тот самый эмоциональный пик. Юнги вновь поцеловал его — горделиво, немного властно. Чимин ответил совсем-совсем ласково. Чувства были по-особенному густыми и ароматными, не было той ужасной лихорадки, как в прошлый раз. В них было целомудрие, но в них и не было абсолютно никаких запретов. Наслаждение словно пролегло от Востока до Запада воздушной перламутрово-радужной дымкой. Теперь Чимин знал, какой вкус и окрас у его чувств. Целуя чужие губы, он будто вновь и вновь опустошал чашу, которая в то же мгновение снова наполнялась сладким рубиновым вином, похожим на цветок граната. Принц не мог напиться, не в силах остановить себя. Чимин пришёл в чувства лишь тогда, когда Юнги потянул его за скулы ниже, словно русалка заколдованного моряка стягивала с лодки вглубь океана. Сапог соскользнул с каменного выступа, и через секунду принц уже летел в воду, зажмуриваясь. На удивление серовласого вода оказалось не ледяной, какой он её помнил, но и тёплой назвать её было сложно. Зато от Юнги исходил такой сильный жар, что подогреть можно было парочку озёр. Судорожно хватаясь за чужие плечи, принц понял, что у водоёма нет дна, а плавать его так и не научили. — Ты! Совсем сдурел? — вскрикнул Чимин, откидывая промокшие волосы назад и в страхе прижимаясь к хохочущему парню. — Моя одежда… — Мне показалось, что тебе нужно остудить пыл, — смеялся Юнги, держась одной рукой за выступ, а второй окольцовывая талию принца. — А тебе нужно головой думать, прежде чем так делать, — ворчал Чимин, плотнее прижимаясь к горячему крепкому телу, окольцовывая талию ногами и только через мгновение осознавая, что синевласый совсем нагой. — В чём мне теперь возвращаться во дворец… — страдальчески простонал принц, утыкаясь красным лицом в сгиб шеи Юнги. — Можешь не возвращаться, — пожал он плечами, касаясь губами чиминова виска. — Не тревожься, возьмёшь что-то из моей одежды… — Ещё чего? Придётся сушить, — надулся принц, щипая чужое плечо. — В таком случае её следует снять прямо сейчас? — низким голосом прошептал Юнги. Чимин вздрогнул и почувствовал, как ладонь парня под водой аккуратно вытаскивает заправленную в портки рубаху. Пальцы касаются ямочек на пояснице и ведут выше по покрытому мурашками позвоночнику, нежно царапая ноготками карамельную кожу. Наслаждение горячей патокой разливалось по телу, и принц прикрыл глаза, выдыхая прямо в чужое ухо. Тем самым давая не озвученное вслух согласие на постыдные прикосновения. Юнги был практически везде. Он был в каждом уголке пещеры, перед глазами и внутри чиминова сердца. Целовал шею, когда губы Чимина затряслись от холода, тогда он почувствовал, как хватка синевласого стала ещё крепче. — Согрей меня, — попросил принц и обнял за шею, целуя губы. Принц не мог сделать вдох, чтобы не ощутить дракона. Чтобы не насладиться его мягкой улыбкой, которая словно меняла всю чиминову реальность. И в этой реальности будто бы воскресало всё мёртвое, даже искусственные вещи наполнялись чувствами и оживали. И в эти мгновения Чимин понимал, что он влюбился в самого настоящего дракона. Принц словно был свободен и не свободен одновременно. В каждом прикосновении и поцелуе он находил мысль о свободе, о жизни в другой реальности где-то там, рядом с Юнги. И если ему было суждено найти эти мысли в жёлтых глазах парня, то Юнги был скорее окрыляющим вдохновением, а не тяжёлым бременем. Эти чувства существовали без примеси пепла. Луна будто замедлила свой ход и время приостановилось для того, чтобы Чимин смог как можно дольше наслаждаться красотой жёлтых глаз и вкусом алых губ. Потом время пропало вовсе, оно провалилось в недра тех головокружительных чувств. Словно Земля остановилась для того, чтобы исполнить прихоть маленького принца с округлым личиком и серыми волосами. И всё слилось в одном молчаливом упоении: и жаркие поцелуи в холодной воде, и пылкие прикосновения бледных красивых пальцев, и неоновый свет светлячков, и голубоватые блики, и шелест воды, и светящиеся глаза, похожие на большой рыжий сон Чимина. И дыхание одного стало дыханием другого. И время окончательно исчезло. И мир перестал быть.***
— Чего же ты сразу не сказал, что Тэхён послал за тобой? — бурчал Юнги, накидывая на плечи парня чёрный плащ. — Ну уж извини, я не думал, что это так важно, — пожал плечами принц, подправляя на себе широкую рубашку дракона, которая ему явно была велика. — Я бы не потащил тебя в воду, если бы знал, что тебе так скоро нужно уходить, — продолжал возмущаться синевласый, любовно поправляя мокрые волосы на голове принца. — Ко всему прочему Тэхён ещё пару дней должен быть в спячке. Если он послал за тобой, значит это что-то действительно важное. — В спячке? — не понял принц, накидывая на голову капюшон. — Да, он, в отличие от людей, очень редко спит, но иногда впадает в магический сон, который может длиться несколько дней, — объяснил Юнги, дунув и затушив свечку. — По его словам он должен очнуться через пару дней, но точно не сейчас. — Так вот почему Чонгук в последнее время не покидает дворец, — Чимин моргнул, поскольку глаза не привыкли к мраку, и начал искать чужую ладонь своей. — Согрелся? — спросил Юнги, аккуратно взяв принца за руку и потянув в сторону каменного прохода. — Я и не замерзал, — легко улыбнулся Чимин, краснея. Покинув пещеру и выбравшись на свежий воздух, они направились в сторону домика мага, что находился совсем не далеко, даже тропа была протоптана. Молча наслаждаясь тёплым ветром и лёгким покалыванием на румяных щеках, принц вышагивал по траве, держа синевласого за руку. — Знаешь, почему жасмин белый? — спросил вдруг Юнги, нарушая мягкую ночную тишину. — Нет, — пожал плечами Чимин, глядя на красивый профиль парня. — Почему же? — Существует поверие, что когда-то все цветы были белыми, — заверил дракон, снимая с головы капюшон. — Но однажды из другого мира заявился живописец с набором ярких и разнообразных красок. Он предложил цветам окрасить их в различные оттенки, какие им захочется. — Просто так? — сощурился принц, внимая словам Юнги. — Нет, в обмен на поклон. Они все выстроились в длинную очередь, — ответил он, всматриваясь в горизонт, на котором была видна труба, из которой как обычно валили клубы дыма. — Жасмин хотел быть золотистого цвета, как цвет волос его любимого солнца. — Жасмин был влюблён в солнце? — удивился Чимин, вытянув губы трубочкой. — Это была не любовь, а восхищение. Живописец сперва согласился, но потом ему не понравилось, что жасмин стоял впереди розы, которая была королевой цветов. Жасмин, сам того не подозревая, обидел её, и в наказание живописец оставил его ждать до самого конца, пока не будут раскрашены все цветы, — рассказывал Юнги, крепко сжимая руку принца и незаметно улыбаясь с любопытного выражения на его лице. — Но кто провозгласил розу королевой? — нахмурился с возмущением Чимин. — Этого я не знаю, — пожал плечами синевласый. — Многие из цветов пытались льстить живописцу, чтобы он раскрасил их поярче. Когда он красил герберы в жёлтый цвет, то вспомнил о жасмине, который первым выбрал эту краску. Её оставалось совсем немного, поэтому живописец сказал: «если хорошенько попросишь, то я отдам её тебе». — Он заставил его склониться? — спросил принц. — А ты видел когда-нибудь жёлтый жасмин? — улыбнулся Юнги, получая в ответ отрицательные махи головой. — Вот и я не видел. Жасмин ответил: «я лучше сломаюсь, но не согнусь». Так жасмин и остался белым хрупким цветком, а попробуй его согнуть — тут же сломается. — Я встречал жасмин только в королевском саду, — осенило принца. — Он предпочёл сломаться, нежели склониться, тем самым обрекая всё своё существование на гибель. — Откуда он мог знать, что из-за его решения так быстро будут гибнуть другие жасмины? — нахмурился Юнги, возражая. — Он остался самим собой, таким, каким создала его природа. Тогда как другие цветы повелись на сладкие речи и потеряли свой первозданный вид. — Да, наверное, ты прав, — согласился Чимин, задумавшись. — Погибнуть куда проще, чем жить с трещиной в душе. За разговорами дорога до избы мага оказалась быстрой. Юнги толкнул скрипучую дверь, впуская принца в душное пристанище чародея. Внутри как обычно были запотевшие окна, слышалось потрескивание очага и шипение котла. Принц огляделся по сторонам, с интересом разглядывая разноцветные склянки и разнообразие амулетов, украшающих стены. Тэхён с корзиной в руках выплыл из тёмного дверного проёма, не сразу заприметив прибывших гостей. — А вот и ты… — воскликнул маг, глядя на растерянного Чимина, и плавно перевёл возмущённый взгляд на синевласого. — А ты чего припёрся? В королевскую стражу заделался? — А в чём, собственно, дело? — напрягся Юнги, уставившись на чародея хмурым взглядом. — Это касается только его, — Тэхён поставил корзину на стол и ткнул пальцем в принца. — Нам нужно поговорить с глазу на глаз, так что ретируйся. — Серьёзно? — синевласый сложил руки на груди, явно не собираясь покидать помещение. — Всё в порядке, — Чимин мягко и успокаивающе коснулся его локтя ладонью, поглаживая. — Подожди меня снаружи. Сам ведь говорил, что это важно. Ты доверяешь мне? — Тебе да, а ему, — Юнги недовольно зыркнул в сторону мага, что возвёл очи горе и фыркнул, — нет. — Брось из себя доблестного рыцаря корчить, рептилия, — начал бурчать Тэхён, хватая синевласого за плечи и разворачивая в сторону двери, подталкивая к выходу. — Упрямый, как баран. — Следи за языком, — напоследок бросил явно недовольный ситуацией дракон, прежде чем прикрыть за собой дверь. — Итак, маленький королевский отпрыск, — чародей взял неуверенного Чимина за плечи, направляя в сторону лавки. — Присядь. Тебя ещё не вымотал этот нудный надоедливый дракон? — С чего это? — смутился принц, пододвигая скамью ближе к столу. — С того, что он ужасно серьёзен. Морда вечно камнем, — фыркнул Тэхён, усаживаясь по другую сторону и вытряхивая из корзины сухие травы, от которых исходил сильный пряный запах. — Можешь не отвечать. От вас ужасно разит любовными флюидами, а я тебя не постельные дела позвал обсудить. — А что же тогда? — отбросив смущение, Чимин сосредоточился на разговоре, поскольку лицо мага, исполосованное метками, стало серьёзным. — Она хочет, чтобы я рассказал тебе, — ответил маг, подняв сиреневые глаза и столкнувшись с потерянным недоумевающим взглядом принца. — Тот свиток, в котором описывались виды драконов. Ты нашёл его во дворце? — Д-да, в библиотеке, — нахмурился Чимин, напряжённо сглатывая. — Он лежал в глубине… — …Третьего шкафа с позолоченными краями на верхней полке. В восточной части библиотеки, — договорил маг, заставляя принца замереть. — Там, где я его и оставил. — В каком смысле ты? — пуще прежнего насупился серовласый. — Он принадлежал тебе? — Тебя ни на мгновение не смутило, что всё чтиво о драконах было очень давно сожжено, а тут ты внезапно натыкаешься на свиток среди обычных книг? — сощурился светловолосый. — И что значит «принадлежал»? — переспросил он. — Юнги уничтожил его, — пожал плечами принц, наблюдая за тем, как расширяются глаза чародея. — Но это ничего. Он ведь не знал, что эта вещь такая ценная. Тем более, что я переписал его, потому что выучил от и до… — Ох, глупый, — охнул маг, качая головой. — Этот свиток намного ценнее, чем ты думал до этого. — Что? — Он принадлежал твоей матери, — Тэхён опустил глаза, сожалея. — Королеве. Сердце принца ухнуло куда-то вниз, а по спине прошла трещина, которая, казалось, затянулась, но нет. Чиминово лицо похолодело от боли. Он сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу и не веря собственным ушам. Продолжая нечитаемым стеклянным взглядом смотреть на чародея, Чимин давал понять, что ждёт каких-нибудь объяснений. — Дело в том, что она хранила его в особом тайнике и не успела отдать тебе, — маг запнулся, глядя на лицо принца, от которого волнами исходила тяжёлая энергия. — Когда я впал в очередной долгий сон, то она связалась со мной и попросила переложить его из… — Я не верю тебе, — растерянные глаза принца забегали по сторонам и заблестели, а голос надломился. — Ты врёшь. — Хочешь верь, а хочешь нет, но помысла лгать тебе у меня нет. Я, как травник, умею выслушивать и помогать. Уж поверь, до сих пор ничто в мире не сказало мне, что я должен делать хоть что‑то сверх того, что я делаю обычно. А в данном случае я даже очухался раньше положенного, потому что того желала твоя мать, — заверил Тэхён, набираясь былой уверенности. — Иль ты думал, что в мире, полном монстров, не существует другой стороны для умерших? У меня, как у всех магических существ, есть с ней связь. Там появляются трещинки, но они не являются дефектами, это лазейка на нашу сторону. — Я не понимаю, — схватившись за голову, Чимин уже не мог контролировать поток горячих слёз, что покатились из глаз сами собой. — Этого не может быть… — Королева долгое время наблюдала за тем, как ты захлёбывался от безысходности и плутал по аллеям своих кошмаров, пытаясь найти выход. Она копила силы и энергию, чтобы связаться со мной через мой магический сон, понимаешь? — Тэхён внимательно глядел на принца, пытаясь распознать, понимал ли он то, о чём чародей ему распинается. — Но почему ты говоришь мне об этом только сейчас? — Чимин жалостливо взглянул в глаза магу, показывая свою боль и тоску по матери, которая временно притупилась, а сейчас с новой силой разбилась о него мощной волной, распространяясь по всему телу. — Она захотела, чтобы я поведал это сейчас, — чародей покачал головой, давая понять, что не знает об истинных намерениях королевы. — Я мог лишь слушать её, а не спрашивать. — Ты хочешь сказать, что всё это время она наблюдает за мной? — шмыгнув носом и вытирая с припухшего лица слёзы, спросил принц. — Она ещё не отправилась дальше и застряла, потому что не сделала что-то важное, как и все умершие на той стороне, — пояснил маг. — Когда она сделает то, что для неё важно, только тогда и уйдёт. — Куда? — встрепенулся принц. — Откуда мне знать? Может быть к Создателю, а может к звёздам. Я ещё не умирал, — пожал плечами Тэхён. — Она велела передать это, но что тебе с этим делать уже не моё дело. — Получается, что она верила, — прошептал принц себе под нос, надрывно выдыхая и улыбаясь через слёзы. Его осенило головокружительной мыслью. — Она верила в них. Плевать, что свитка больше нет, дело ведь не в этом… — О чём ты? — не понял чародей, напрягаясь. — Об этом, — Чимин коснулся пальцами виска. — О знании. — Ты хочешь сказать, что… — Да, — качнул принц головой, задыхаясь от собственной улыбки. — Она хотела, чтобы я нашёл Юнги.