***
«Бульдог» открывался исключительно с девяти вечера и ни минутой позднее. Он не брезговал заимствовать пунктуальность у элитных клубов Вест-Энда, при этом являясь одним из самых ходовых заведений Уайтчепел для трущобцев особого ядрёного сорта. Эта странная черта заведения, такая обыденная среди аристократии, являлась чем-то исключительным среди жителей Восточного Лондона и заставляла клиентов приходить на угол Чарли и Демпси-стрит на пять минут раньше, чтобы вместе, огромной толпой, отсчитывать последние секунды и дивиться хозяину заведения, который уверял, что он являлся представителям интеллигенции в двенадцатом поколении. Сам «Бульдог» представлял из себя душное чердачное помещение, вмещающее в себя хилую барную стойку, которая каждый вечер норовилась обрушиться навзничь, стальную клетку-арену для крысиных боев и тонну опьяняющего смеха клиентов. В этот чердак скатывались все, кому не лень, начиная с проституток с Тролл-стрит и заканчивая мелкой шпаной. Люди приносили с собой музыкальные инструменты, апельсины и орехи, устраивая на каком-нибудь столе побольше музыкальные представления, во всю глотку распевая Русалку и Старую кобылу*. Они стучали ногами по плотному дереву, хлопали в ладоши, вертели юбками и грязными рубахами и плевались слюнявыми оскорблениями. Мужчины вопили, женщины ахали, а дети устраивали между собой нелепые драки, подражая некоторым хмельным индивидам. Какой-то особо умный старик забрался на стол и снял штаны, обнажая впечатлительным дамам все свои прелести с громким криком «И-ии-ха-а!». Толпа наполнилась новой порцией смеха. Кто-то заиграл на старой кривой волынке. Дамы принялись танцевать, отбивая каблуками ритм шотландских песен. — Ставки, ставки, делаем ставки, мсье! — кричал какой-то низкорослый парень в пурпурном костюме, подзывая азартных клиентов к столу со списком, чтобы те назвали себя и имя пса, на которого хотят ставить. — Эй, девки! Цып-цып-цып, — проголосил пьяный мужчина. В воздухе зазвучала резвая скрипка. Кучка студентов забила по столешницам ритм народных кейли*. Бармен со звонким хлопком открыл новую бочку портера, проливая на того, кто под руку подвернётся сладкий сок кислого напитка. Толпа засвистела, захрипела и принялась танцевать с ещё большим азартом. — Девки-и-и, скоро Рождество! — звучно заголосил скрипач. — Скоро Рождество! — отозвалась толпа, хлопая в ладоши. — Хорош польку играть, — весело сказала одна проститутка скрипачу, который пристроился на столе и теперь в такт музыке отбивал ритм подошвами грязных сапог. — Вы, женщины, ничего не смыслите в музыке! — сказал скрипач, обращаясь ко всей стайке куртизанок. Они зашелестели своими яркими пёстрыми юбками, хохоча во весь рот. — Зато кое-что смыслим в любви! Верно, дамы? — ответила проститутка, оглядывая своих подруг лукавым взглядом. Те захихикали, подлетая к столу с музыкантами ближе. — Чечётку давай! Ирландскую. — Раз дамы просят, — он что-то бегло проговорил своим товарищам-по-музыке, прикрикнул студентам, чтобы те стучали погромче и побыстрее. — Эх, Шельма*! Скрипка заиграла какую-то быструю мелодию, волынка задудела ей вслед, едва поспевая за ритмом женских сапог. Куртизанки кружились в диком танце, огибая маленькие столики и цепляясь за руки друг друга. Послышался свист. — И-ии — ха-а, — вновь завопил некогда оголённый старик (бармен заставил его одеться). — Гляньте, что могу! — произвел он, распихивая людей локтями и влезая на стол. — Смотреть всем, — он замахал руками, привлекая внимание народа. Затем, кряхтя и заикаясь, как бы намекая всем на проблемы со спиной, перепрыгнул с одного стола на другой. Толпа засмеялась, мол, чему тут дивиться, но старик выпрямился и внезапно произнёс: — А ведь мне семьдесят один! Учитесь, пока я жив, — он показал средний палец студентам, стучащим по столам. Затем — поскакал по столам дальше, словно горный козёл по скалам, опрокидывая пинты пива и веселя народ. — Делаем ставки, мсье и мадам! — звонко выкрикнул парень в пурпурном костюме. — Сегодня выступает сам Стэн, не проходим мимо, сударыня. — Давай что-нибудь быстрее играй*, — воскликнула ярко размалёванная проститутка, — на кой нам твой парламентёрский вальс? — Сама напросилась, будет вам Сумасшедшая полька! — сплюнул на пол скрипач. Купер вскинула брови, наблюдая, как он вместе с остальными музыкантами играет просто невероятно быстрого ритма мелодию. Народ принялся танцевать пуще прежнего, толкаясь на небольшой сцене и пару раз удачно заезжая локтями аккурат по ребру Евы. Купер только фыркнула, стараясь не злиться на хорошее настроение здешних людей, и поспешила миновать это толпу. Купер завертела головой, рассматривая помещение. Маленькие мыльные окна, незаметная барная стойка рядом с огромным столом музыкантов — в противоположном углу столы и стулья в несколько уровней на подмостках, первые ряды совсем низко — прямо у железной арены, которая была криво защищена сверху и по бокам проволокой, словно клетка. Потолки на чердаке низкие, но всё помещение как бы уходит вниз, представляя из себя кривую арену цирка, на которой вместо клоунов и акробатов выступали убийцы. Но не об этом сейчас. Купер должна была встретиться с Джорджем и остальными. Хуго всё-таки удалось собрать совет его гордого Ордена-пока-что-ещё-без-названия, посему, в среду, вместо положенного выходного и спокойного вечера, Ева потащилась в Ист-Энд. Хотя раз уж на то пошло, никакого выходного у Купер не было. Она прогуляла то вскрытие, как последняя школьница и не появлялась на работе уже три дня. Ева нашла Миллера у барной стойки, когда Джордж возился с бутылками выпивки. — Как их открывать-то? — Миллер раздражённо кинул на стойку ключи. — Чой ты такой хилый, холерник недоделанный. Патрик и то посильнее будет, — Джордж фыркнул. — Да пошёл ты. Сам-то открыть не можешь, — он постучал пальцем по связке ключей. — Смотри и учись, салага! Тоже мне — Дон Жуан нашёлся, девушке вино открыть не можешь, — Миллер прищурился. «Черти», — Ева вздохнула, наблюдая за перепалкой мужчин. — Привет, старик, — сухо бросила Купер, подходя к барной стойке. Настроение было ни к чёрту. Та странная «медитация с огоньками» помогла предотвратить истерику и только — на Еве уже третий день висел груз из стыда и запаха формалина. Нужда в «освежить голову» всё ещё оставалась очень актуальной. — О, Ева! — воскликнул Миллер. — Рад тебя видеть, — улыбнулся он, кивая Купер. — Тебя-то я тоже рада. Только, — Ева вздохнула, — этот что, тоже с нами? — спросила Купер у Джорджа. Миллер обернулся, кинув взгляд через плечо. — И тебе не хворать, — сказал Хенкофф. — Он с нами, — сказал Джордж. Купер вскинула брови. — Гонишь. — А что, слишком хорош для тебя? — Мартин взял ключи со стола и начал долбить ими пробку от бутылки. — Недосягаемая звезда, — отчеканила Ева. Если честно, несмотря на её нехорошие отношения с трактирщиком Мартином Хенкоффом, Купер понимала, что, в принципе, в данный момент ничего против его компании не имеет. Основания не вносить мужчину в список друзей были, хотя бы потому что Хенкофф — жуткий сексист, всё время притеснял права и привилегии Евы, когда она была клиенткой его трактира, а ещё откровенно ржал над попытками Купер соблюдать чистоплотность и требовать того же от её соседей. Сейчас же этот мужчина казался очень даже ничего таким. «Ох, блять, Себастьяна в ужасности не переплюнет никто», — Ева усмехнулась, понимая, что по сравнению с демоном Хенкофф был просто золотцем. Она опустилась на свободный стул, который для неё любезно приберёг Джордж. — Мартин что-то трещал про то, что «Бульдог» у него клиентов отбирает, — сказал Джордж. Хенкофф начал вбивать ключи в пробку под небольшим углом. — Трещишь ты, я глаголю, — Мартин сплюнул на пол. — И я пришёл на бои поглядеть да местного пива попить, на кой мне их местные уловки сдались? — Так сам же сказал, что хочешь узнать секрет фирмы, — Джордж усмехнулся. Мартин как-то раздражённо прищурился и провёл рукой по светлым волосам. — Ты подстригся, — заметила Ева. — Раньше было лучше. — А ведь я тебе вино открываю, — Хенкофф задолбил по пробке ещё сильнее. — Хорошее каре, чем тебе не нравится? — прорычал под нос он. Купер прыснула. Мартин назвал «каре» обычный ёжик. — Готово, — как-то безрадостно протянул мужчина. — Говорил же, что как два пальца. — Да не кисни ты, Мартин, — Джордж похлопал друга по плечу и взял у того бутылку. — Больно ты весёлый сегодня, — процедил Хенкофф. — А почему бы и нет? — Миллер налил белое вино в три непонятно что здесь забывших стакана для скотча, поставив один перед Мартином, а другой вручив Еве. — Благодарю, — Купер взболтала жидкость в стеклянном сосуде. Затем, нахмурившись, понюхала. — Я не отравлюсь? — Да хорош уже наезжать, женщина! — воскликнул Хенкофф, ударив ладонью по столу. — А ну отдала сюда моё вино. Ева распахнула глаза. — Твоё вино? — Я его, значит, нёс в эти дебри, старался, тупая ты девка! — Хенкофф выпрямился и очень быстро задышал, раздувая большие ноздри, но, несмотря на немного грубые черты лица, всем своим видом походил на обиженную лань. Губы Купер невольно расплылись в улыбке. «Он определённо лучше Себастьяна — небо и земля». Ева посмотрела на напиток в стакане и, выдохнув, отпила немного вина, секунду подержав его во рту, чтобы прочувствовать вкус. Затем — кивнула Мартину. — Спасибо, старики, — Джордж отмахнулся, а Мартин невольно прыснул, наблюдая, как Миллер смущается. Вино действительно было неплохим. — Краснеешь, как девка, — усмехнулся Хенкофф, стараясь перевести всю свою злость на Миллера, а от Евы отстать, раз она его искренне поблагодарила. — Всегда пожалуйста, — он кивнул Еве. — Это она тебе сказала «старик», — сказал Джордж. — Это ты тут старпёр. — Мне всего сорок два. — А я тебя моложе! — А мне начхать! Ева сдавленно засмеялась, наблюдая за перепалкой двух-вроде-как-друзей. Оба мужчины нахохлились и перешли на личности, соревнуясь в том, кто из них оскорбление поинтереснее придумает. — А ты, значит, у нас важная птица, раз старше и монарше? — Хенкофф осушил стакан. — А если и да? — А какая птица? — Что? — Птица какая? — А вот такая! — Какая? — Швыразительная, — нашёлся Джордж, вспоминая, как это слово однажды употребила Ева. Народ около барной стойки засмеялся. Миллер поглядел по сторонам, замечая, что они своим спором привлекли достаточно много чужого внимания. — Чё это мы в шуты записались, а, Мартин? — У вас так хорошо получается, мальчики! — послышался звонкий смех за спиной у Купер. Ева обернулась, натыкаясь взглядом на стайку куртизанок. «Ох, ё», — Купер мысленно сглотнула, рассматривая даму слева. Она была низкая, но очень полная и раскрашенная до неприличия сильно. Внутри зашевелилось что-то похожее на жалость и… отвращение. Ева поспешила перевести внимание на что-нибудь другое, чтобы не смотреть на эту проститутку. «Ты не имеешь права испытывать такие чувства. Соберись, Ева», — Купер дёргано отпила вина, в три глотка осушив сосуд. — Какие люди, — воскликнул Миллер, обращаясь к кому-то за спиной Евы. — Я уж думал, что ты не придёшь. — Ты сумасшедший? Я просто не могла пропустить такое событие, — раздалось звонкое над самым ухом. Ева, до этого пилившая взглядом стакан, вскинула голову наверх, рассматривая человека около себя. Взгляд зацепился за малиновые перчатки. «Малиновые?» — перед Купер стояла женщина на вид чуть старше Евы и, видимо, из той самой компании проституток. Она была одета в уже потрёпанное временем платье в малиновых и синих тонах с тонной бантиков, завязочек и вызывающих рюш. Еве на секунду показалось, что она уже где-то видела эти малиновые перчатки. — А вы…? — протянула Купер, рассматривая куртизанку. Джордж подошёл к проститутке и немного смущённо пожал ей руку, кивая. Куртизанка повернула голову в сторону Евы и улыбнулась. — Аманда. Имею честь. — Ева Купер, — кивнула Ева, рукой чуть взбалтывая жидкость в стакане. Аманда только улыбнулась ещё шире. — Я так хочу танцевать, но, увы, эти молодые люди никогда не изволят составить мне компанию, — протянула она, указывая пальцем на Джорджа и Хенкоффа. — Может быть, вы составите мне компанию? Ева моргнула. — А? — Давайте, — настаивала Аманда. Она ловко выхватила стакан из рук Купер, передавая его Миллеру и внезапно схватила Еву за руку. — Там как раз играют польку, прошу вас, не отказывайте мне, — Аманда легко потянула Купер за собой, направляясь к сцене. — Я же могу называть вас на «ты»? — обернувшись через плечо, сказала она. — Конечно, — кивнула Ева. — Но давайте без танцев, — Купер нахмурилась, откровенно не понимая, зачем этой женщине танцевать с ней. — Ты боишься? — серьёзно спросила Аманда, внезапно резко остановившись. — Нет, — ответила Купер, несколько оскорбляясь поддёвкой проститутки. Уж чего, а вот танцевать-то она уж точно не боится. — Но, я думаю, что… — Мне нужно отвлечься, — перебила её Аманда. — И тебе тоже. Купер вскинула брови, чувствуя, как это недвусмысленное высказывание проститутки вызывает у неё раздражение. — Все приходят в «Бульдог» для того, чтобы отвлечься, — спокойно сказала Аманда. — Даже такие, как я, — внезапно она коротко рассмеялась, начиная тянуть Еву в сторону сцены с новой силой. — Старайся ни о чём не думать, — сказала Аманда, когда они протиснулись на сцену для танцев. — У тебя же наверняка есть то, что ты хотела бы забыть, — пальцы в малиновой перчатке провели по её коротким тёмным волосам. Взгляд Купер зацепился за небольшую заколку около правого уха проститутки. — Красивая, — сказала Ева, рассматривая заколку. Аманда довольно улыбнулась, машинально проводя пальцами по украшению. — Это эгрет*. Хуго подарил, — куртизанка выставила вперёд руки, намекая, чтобы Купер вложила свои ладони в её. Ева подавилась слюной. — Хуго Вессер? — Да, — Ева взялась руками за руки Аманды. Та несколько раз постучала каблуком сапога, стараясь поймать ритм скрипки. — Нет, не он, я соврала, — Аманда мило улыбнулась. — Я лишь хотела сказать, что я знаю его лично. — О, — Купер нервно кашлянула, не совсем понимая, зачем эта женщина всё это говорит. «Может быть, она связная?» — Ну что, зажжём, дамы? — громко воскликнул волынщик, обращаясь ко всем желающим потанцевать. Толпа отозвалась охами и бурными криками, а Аманда засвистела, практически сразу же заливаясь звонким смехом, который напомнил Еве крики чайки. — Давай, двигайся, Купер! — сказала Аманда, начиная танцевать. Ева бегло окинула взглядом женщину, цепляясь за синяки на шее от чужих пальцев. Затем — пробегаясь по эгрету в форме полумесяца. — Ты зависла, что ли? — склонила голову набок Аманда. «Откуда в ней столько радости?» — ведь только что эта проститутка держалась весьма спокойно и даже несколько отрешённо. Может ли быть такое, что Аманда вынуждает себя веселиться, стараясь забыть все прошлые переживания и неудачи? Купер только что хотела поступить точно так же. Ист-Энд — место, до краёв наполненное густой патокой страданий и боли, зловониями формалина и второсортным дерьмом унижений — здесь нет счастья, радости или справедливой жизни, это словно аксиома, которую высшие силы придумали, не иначе, потому как работа проституткой в Лондоне девятнадцатого века сравни медленному, сочному гниению заживо. Кожа, кости и красное мясо — синяки указывают на то, что распадается всё на части уже давно, но это не мешает Аманде (да и всем людям вокруг) смеяться до неприличия громко и искренне. — Я бы так не смогла, — тихо прохрипела Купер, отпуская правую руку Аманды и пальцами сжимая плечо. — Смогла бы, — только пожимает плечами женщина. Скрипка звучит громче и быстрее, самое время отбивать чечётку. — Любой сможет. Это называется: «Человеческая природа». Мы ко всему привыкаем. Ева фыркнула. «Не ко всему», — вот она до сих пор не может привыкнуть к тому, что переместилась во времени в прошлое. И вряд ли к такому привыкнет. Да, со временем жизнь здесь стала чуточку легче. Скорее, даже — выносимей. У Евы появилась работа, социальная жизнь и даже детективные расследования со всякими демонами — об этом можно накатать очередной сезон Сверхъестественного. Но Ева к этому не привыкла, нет. «И никогда не привыкну», — повторила Купер, закрепляя в себе данную мысль. В голову совершенно не лез тот факт, что Ева не притрагивалась к чертежам машины времени вот уже третью неделю. В Бульдоге жарко, как никогда. Чердак никто не отапливает, на кой надо, да и, к тому же — лишние деньги платить, но, то ли всё дело в выпитом вине, то ли толпа народу слишком уж обжигает своим тяжёлым жаром радости и песен, но всё это тепло будто бы кусает за пятки и пролезает под ворот пальто: скользит меж лопаток, огибает поясницу, заставляет потеть ладошки и вместе со всем этим заставляет Еву теряться в море разноцветных юбок, пурпурного костюма парниши у стола со ставками и очередного спора Хенкоффа и Джорджа, который было слышно во всём заведении. Они с Амандой очень даже чётко танцуют, и Еве в очередной из лихих поворотов начинает казаться, что, вообще, атмосфера в Бульдоге очень даже чёткая. Куртизанка была права, Купер жизненно нуждалась в лихом танце, чтобы развеяться. Настроение медленно, но верно улучшалось. — Знаешь, что значит полумесяц? — между делом спрашивает Аманда, они кружатся вокруг себя, держась за руки. — И что же? — весело говорит Ева, стараясь перекричать шум скрипки. — Страстную любовь, — отвечает Аманда, останавливаясь и начиная танцевать чечётку. Она приподнимает юбку, чтобы было видно ноги в тёмных сапожках и начинает отбивать быстрый ритм носками и пятками. Получается скверно, Ева сразу же замечает это, но ей вообще всё равно, самое главное, что им, вроде как, весело. — Да ну? — Купер вскидывает брови. «Разве растущий месяц — не символ чего-то юного и нежного?» — Нет, — Аманда смеётся, качая головой. — Я не знаю, что это значит. Но красиво же, правда? Особенно, если верить в это. Как по Еве, так «страстная любовь» — образ слишком плоский. Но это не мешает ей ответить: — Красиво. — Люблю мужчин, — протягивает Аманда. — Я тоже, — усмехается Ева; толпа танцующих разделяется на две группы и выстраивается в шеренги — мужчины напротив женщин, между ними — пять метров, — чтобы станцевать парный танец. — Они милые, — поясняет Купер Аманде, когда они начинают сходиться — Еве в напарники достаётся какой-то маленький мальчишка. Проститутка смеётся, закидывая голову. — Не все, конечно, — спешит добавить Ева, разворачивая круги вокруг ребёнка в забавном огромном шарфе. — Но среди них есть и зачётные ребятки. — «Зачётные ребятки?» — повторяет Аманда. — Мне нравится! Купер выдавливает из себя позитивные мысли, внушая себе, что всё, что она испытывала до этого — мелочи и того не стоит. Этот самообман работает на ура — Еве начинает казаться, что она попала просто в потрясающее место, а Аманда — её лучшая подружка. Мысли о том, что она врёт сама себе, заглушает рёв волынки. Народу на сцене становится всё больше, в толпе людей снова бегает тот странный старик, умело рассекая пространство вместе со своим громким кличем. Ева замечает, как все эти юбки и рубахи теряют чёткий контур, становясь размытыми пятнами — они с Амандой снова крутятся, на этот раз быстрее и сцепив локти вместе. — Теперь другую руку, другую руку давай! — кричит Аманда, поправляя свою заколку. — Я запуталась, — смеётся Ева. — Да какую есть давай. Левую, это правая, Ева! — Купер останавливается, немного отходит от Аманды и громко выдыхает. — Давай ещё! — кричит Аманда. И они снова кружатся. От Аманды пахнет дешёвыми духами, сигаретами и спермой, Ева догадывается, что для того, чтобы позволить себе прийти сюда, заплатив два пенса за вход, и купить что-нибудь в баре, женщине пришлось работать. А ведь она на вид чуть постарше Купер будет. Вот они — проказы Судьбы-Сестрицы? Юбка у Аманды пёстрая, а перчатки малиновые, такие сразу узнаешь. На Еве же широкие чёрные штаны, которые остались ещё с её самого первого приёма у Томаса, блеклая майка и широкие подтяжки — на неё многие глазеют и презрительно фыркают — Купер выделяется не в самую лучшую сторону. Но не об этом сейчас, Ева, по сути, привыкла и вообще ей очень даже нравится, как она выглядит, но по какой-то странной причине ей до безумия сильно хочется надеть это яркое платье. «Я же ненавижу подъюбники. А в нём, наверное, ещё и жарко», — думает Ева, подавляя странный порыв. Они кружатся быстрее, раз в несколько секунд останавливаясь, хлопая в ладоши и произнося «хей!», а затем разворачиваются и начинают танцевать в другую сторону. В какой-то момент и без того резвая скрипка становится просто невыносимо стремительной, а студенты с каждым новым ударом бьют по столу всё сильнее, контуры тел вокруг расплываются, мелькают пёстрыми цветами, запутывая. Выпитое вино всё-таки оказалось не очень, потому что веселит как-то быстро, а, может быть, всё дело в том, что здесь очень жарко, Еве лучше перерыв сделать, на свежий воздух выйти и покурить, но только Купер не дают остановиться, или же просто она не может. Они кружатся все быстрее и быстрее, так сильно, что в какую-то секунду их руки расцепляются, и Купер, сделав пару не особо удачных шагов, налетает на огромного мужчину, сразу же извиняясь и врезаясь в кого-то ещё. — Простите, — нервно произносит Ева, поднимая голову, чтобы рассмотреть того, с кем столкнулась. Музыканты заканчивают играть. Толпа разверзается аплодисментами. — Ева? — Купер моргает, пытаясь понять, кажется ли это ей или нет. «Что?» — Граф?! — Сиэль сдавленно шипит, кося взгляд в толпу, чтобы понять, слышал ли кто-нибудь, как назвала его Ева. — Пожалуйста, тише, — говорит он, поправляя свою рабочую кепочку. — Сама понимаешь, никто здесь не должен знать, кто я. «Что он здесь делает?» — Ева хмурится, пробегаясь взглядом по графу. Сиэль одет, как обычный парнишка из трущоб, а вместо шикарной повязки на его глазу обычная, медицинская. Его детские пальцы хватаются за концы длинного развязанного шарфа, принимаясь тихо их сжимать, но через секунду, как бы опомнившись, прекращают это действие. — Что ты здесь делаешь? — уже намного тише спрашивает Ева. Сиэль открывает рот, чтобы ответить, но внезапно слышит громкий возглас Аманды в нескольких метрах от них. — Ева, где ты? — Купер сгибается, стараясь спрятаться за спиной коренастого мужчины, на которого только что налетела и сдавленно шипит — спокойно поговорить у них не выйдет. — Я по делу… — только успевает произнести Сиэль. — А, вот ты где, — словно из ниоткуда материализуется рука в малиновой перчатке, которая подхватывает Купер под локоть. Аманда растягивает губы в лёгкой улыбке, встречаясь взглядом с Евой. — Хорошо танцуешь. Купер фыркает, кидая беглый взгляд в сторону Сиэля. — Ещё раз прости, парниша, — говорит она Сиэлю так, как могла бы обратиться к незнакомому ребёнку. — Налетела на мальчишку, — Аманда разочарованно качает головой. — Надо на мужчин постарше налетать, здесь тебе только молоко на губах светит, Ева, — она усмехается. — Хотя, — Аманда заостряет внимание на Сиэле, лукаво улыбается и подмигивает ему. — А? — Сиэль дёргается, широко распахивая глаз. — Нечего такому мелкому здесь делать. Скоро бои начнутся, шёл бы домой. Кыш-кыш. — Чего ты вцепилась? — спрашивает Ева, дёргая бровью. — Нам пора, Ева, — Аманда начинает тянуть Купер в сторону барной стойки, по пути уже тише добавляя: — Хуго пришёл. — Уже? — Увидимся, мальчик, — бросает Сиэлю Аманда, оборачиваясь. — Нет. Но я хочу поговорить с тобой о мужчинах! — хохочет она, стремительно направляясь обратно к барной стойке. «Стой!» — Купер вовремя прикусывает язык, смекая, что лучше бы Аманде не знать, что они с Сиэлем знакомы. И всем остальным тоже. «Миллер в их банде — не гарантия качества. Как ни крути, я не могу доверять Хуго, — хмыкает Ева, вспоминая, кто является непосредственным виновником всего этого бедлама. — Хотя раз уж на то пошло, я никому не могу доверять, — Ева усмехается, чувствуя, что осознание этого факта даётся ей непривычно легко — видимо, за всё это время как-то наловчилась относиться хоть к какой-то части действительности более спокойно. — Это, конечно, всё славно». Да только как ей теперь с Фантомхайвом связаться? Застать его в каком-то тёмном углу? Ева кидает взгляд на свою правую руку, за локоть которой крепко цепляется Аманда. «Незаметно улизнуть — не вариант». — Здравствуйте ещё раз, мальчики, — машет свободной рукой Аманда, пробираясь через толпу ближе к барной стойке. — Нас всё больше и больше, какая радость! Купер бегло окидывает взглядом компанию у бара, пытаясь вспомнить, где видела этих мужчин раньше. Из «новоприбывших» узнаёт она только медведеподобного старика с тёмной копной волос, которого зовут то ли Гектор, то ли Грегори. Аманда принимается разговаривать о чём-то своём с мужчинами, по-дружески хлопая их по плечу или подставляя ручку для поцелуя. «Они знакомы?» — проскальзывает в мыслях. Ева поворачивается назад, оглядываясь в поисках знакомой кепочки графа. Она вглядывается в толпу где-то секунд семь, после чего понимает, что найти в огромном сборище людей маленького ребёнка у неё вряд ли выйдет. «Что он вообще здесь делает?» — Купер хмурится, стараясь скрыть откровенную озадаченность. Они переписывались с Сиэлем день назад — граф тогда ещё посоветовал, чтобы Ева на это собрание Хуго сходила, раз старик вызывает у неё тьму вопросов и намёки на подозрение. Ева тогда согласилась, но и словом не обмолвилась о том, где эта встреча будет проходить. Вполне возможно, что об этом прознал Себастьян, но тогда вопрос становится ещё более абсурдным: зачем они пришли сюда? Ей не нужна подстраховка, только лишний шум наведут своей компанией. Тогда что? Где та самая причина? В сознание забралось скользкое подозрение. Аманда произнесла особенно громкий тост. «Они здесь по другому делу». Ева почувствовала, как Аманда отпустила её руку, намереваясь протиснуться как можно ближе к выпивке, и снова повернулась в сторону барной стойки, наблюдая за движениями куртизанки. Заколка-экрет блестела в блеклом освещении чердака. В мыслях промелькнуло, что этой женщине больше подходит образ чего-то нежного и спокойного, а не избитой страстной любви. «Пойду-ка я выйду», — Еве чертовски сильно хотелось покурить. Пальцы инстинктивно полезли в левый карман, сжимая холодную пачку сигарет. Найти бы здесь форточку или тихое место, чтобы проветрить голову и подышать холодным зимним воздухом. Ева внезапно поняла, что безумно сильно устала после этих всех танцев. Сбоку послышался лёгкий шорох. — Какая встреча, Купер, — Еве показалось, что у неё дёрнулся глаз. Быстро же он, однако. «Лёгок на помине, — справа вместо недавно стоящей там Аманды возник Себастьян. Ну, а как же иначе? — Сиэль же просто не мог прийти сюда один», — Ева кинула быстрый взгляд в сторону мужчины, мысленно оценивая сказанную им фразу (в которой не прозвучали красивые эпитеты или слово «Мисс») и прикидывая возможную схему его поведения. Купер быстро смекнула, что к чему. Если так подумать, то дворецкий подкинул ей отличный шанс, да только вот… В чём разница, заявись сюда Сиэль? — Купер зло заскрипела зубами, замечая, что из всей компании на Себастьяна обратил внимание только Миллер. — Ну почему он, почему он, почему всегда, мать его, он?!» Это был идеальный, по мнению графа, для Купер шанс. Обмен информацией. Взаимопомощь. Времяпрепровождение с красивым мужчиной, в конце концов. «Да оно же мне просто нахуй не сдалось», — в голове пронеслась шальная мысль о том, чтобы сделать вид, что Себастьян обознался и вообще — сумасшедший. Да только с каждой секундой нарастающее любопытство и желание узнать — что они здесь забыли — душило не хуже местного спёртого воздуха. Ева вздохнула, понимая, что не время сейчас привередничать. Она и так размышляла над всем этим слишком долго — паузу в больше, чем в две секунды позволить себе не могла. К тому же, раз уж на то пошло, проблем с Себастьяном возникнуть не должно. Он относится к Еве достаточно безразлично и дальше положенных его работой норм не заходит. Так что — ради информации можно было и потерпеть. Сейчас главной задачей Купер являлось убедить всех этих знакомых с ней людей, что появившийся из ниоткуда мужчина никакой угрозы их сходке не представляет. «Так, ладно, для начала — нужно увести от него всякое подозрение. Сделаю вид, что он мой самый крутой кореш». — Себа-астьян, — весело протянула Ева, поворачиваясь к Михаэлису. — Сколько зим. «Готовься, сейчас будет жёстко», — Ева задержала дыхание, собираясь с силами. Рука, до этого сжимающая сигареты в кармане, заскользила по плечу мужчины, а тело Купер подалось вперёд, обнимая Себастьяна точно так же, как ещё в трактире Хенкоффа Ева после долгой разлуки обнимала Миллера. Купер судорожно выдохнула, прикасаясь к лацканам его пиджака и очень сильно похлопала дворецкого по спине, стараясь этими хлопками хоть как-то свести на нет своё напряжение и опасение. Ева высчитала ровно две секунды, после чего собиралась стремительно (насколько это позволяла ситуация) отстраниться. Тело неестественно вздрогнуло, еще сильнее подаваясь вперёд в попытках спрятаться и прошиваясь насквозь обжигающим электрическим зарядом ужаса. Колени предательски затряслись. «Какого чёрта?» Себастьян обнял в ответ. Одной рукой, аккуратно придерживая за спину чуть выше поясницы — этого было вполне достаточно для того, чтобы по коже галопом пронеслись мурашки, заставляя леденеть пальцы и рёбра, а сердце забиться намного чаще. «Это просто после танца — передвигалась», — Ева сглотнула липкий ком, успешно до этого застрявший в горле, пытаясь выровнять дыхание. Себастьян, пусть и одной рукой, но прижимал к себе достаточно сильно — Купер бы точно сейчас упала, если бы не любезно придерживающая её рука. А ведь сначала это казалось не такой уж и плохой идеей. Себастьян чувствовал грудной клеткой, как бешено бьётся сердце Купер, а ещё как она рвано дышит ему куда-то за ухо, стремясь хоть немного отодвинуться — как непредусмотрительно. За всё это время знакомство с Евой демон успел заметить, что мисс Купер падка на странные и порой очень мужественные поступки, такие как, например — прижаться всем телом к демону — что, несравненно, заслуживало уважения и права называться глупостью. Другое дело, что для него её мучения и одержание победы над самой собой в попытках подавить страх, отвращение и желание очень даже приятны. — Я очень соскучился по вам, мисс Купер, — Себастьян усмехается прямо ей в ухо, наблюдая, как стоявший за спиной Евы мужчина невольно напрягается, отстраняясь от барной стойки. Они с Купер стоят уже так пять секунд — непозволительная для этого рабочего роскошь. Если честно, Себастьян всё же не ожидал, что она решится на такой поступок так скоро. Тёплое удовлетворение разлилось где-то в самых недрах человеческой оболочки. Словно патока из крови; а от Купер-то ещё вином сладким пахнет. Еву от его слов начинает тошнить. «Отпусти». «Отпусти». «Пожалуйста, отпусти». Женские пальцы сжались на воротнике его пиджака сильнее, стараясь подавить дрожь. Себастьян еле ощутимо провёл рукой по спине чуть выше, желая узнать реакцию Купер — она начинает дрожать ещё сильнее, стараясь отодвинуться от его руки, сильнее вжимаясь в грудь. Купер явственно чувствует его глубокое, спокойное сердцебиение. И знает, что Себастьян точно так же чувствует её. И усмехается. И этот страх одобряет. Купер триллионы и триллионы раз за свою жизнь задумывалась о том, как в её голову могут приходить такие опрометчивые и скверные идеи. Так было в пять лет, когда Ева решила сбежать из дома и переночевала в холодном лесу, в шестнадцать, когда она хотела запечь курицу в микроволновке и спалила полквартиры, сейчас. Ева оправдывала себя тем, что она, действительно, не знала, что всё сложится именно так. Если подумать, объятие было вполне терпимым. Всего несколько секунд — пусть немного дольше, чем она планировала, но всё же — не смертельно. Проблема была даже не в тесном физическом контакте. Купер внезапно понимает, что ей безумно сильно нравится его запах. Себастьян пахнет чем-то терпким, острым и холодным — заставляет желать зарываться в складки пиджака всё сильнее и утопать в нефтяной жидкости его преднамеренной статности и изящества. Ева принимается повторять себе, что на одной красоте далеко не уедешь и вообще — это всё лишь демоническая иллюзия и ничего ей не нравится. Пальцы сжимают ворот пиджака сильнее, Купер чувствует, как у неё дрожат колени. Это осознание ужасает. — А я-то как соскучилась, — слишком громко отвечает Ева, заново начиная хлопать его по спине. Она подаётся назад, слишком очевидно для наблюдавших всю эту сцену, стараясь прекратить объятия, посему Себастьяну приходится отпустить. Он отстраняется в ответ, невольно расплываясь в снисходительной улыбке и отмечая, что их рекорд пока что составляет шесть и двенадцать сотых секунды. Есть, куда расти. — Кто это? — спрашивает Джордж, неосознанно напрягаясь ещё сильнее; мышцы сдавливают узкие рукава рубахи. — Ты его знаешь, Ева? — Миллер хмурится, инстинктивно подаваясь к Купер ближе и желая как-то отгородить её от этого индивида, который, говоря откровенно, разбудил в Джордже жгучую злость. Их взгляды пересеклись ещё тогда, когда этот смазливый ублюдок обнимал Купер, и Миллер готов был поклясться, что ничего, кроме надменного унижения он не нёс. — О, да, — картонно-весело тянет Ева, судорожно сжимая пальцами левой руки пачку сигарет в кармане, — это — Себастьян, мой… очень хороший друг. «Мне срочно нужен весь оптимизм Аманды и прямо сейчас!» — колени всё ещё продолжают судорожно трястись, и Ева делает над собой огромное усилие, стараясь подавить эту внезапно появившуюся панику. Руки тоже трясутся, ей бы покурить, и срочно, и какую-нибудь огромную толстую сигару, чтобы точно отпустило. «А лучше — косяк. И водку. Косяк и водку». — Какой красавчик, — весело воскликнула Аманда, — а я тебя знаю! Себастьян лишь кивнул в ответ, прикрыв глаза. — Конечно. — Ты его знаешь? — вскидывает брови Джордж. — Как это — ты его знаешь? — он принимается быстрее вертеть связку ключей в руке, пытаясь сделать из этого заявления проститутки правильные выводы. Аманда могла знать его только в двух случаях — непосредственно, с работы или, с другой работы. Насколько Миллер знал, куртизанка была в довольно тесных общениях с Хуго и нередко торговала информацией. Оба варианта доверия не вызывали. — Какими судьбами, пёс? — спросила Ева, выдавливая из себя непринуждённую улыбку. «Пёс?» Себастьян уже было открыл рот, чтобы рассказать чудесную легенду, но Ева его опередила, замотав руками и сказав: — Стой, погоди, не говори, — правая рука потёрла шею, касаясь тату. — Я очень сильно хочу… — Курить, — воскликнула Аманда, перебивая Еву. — Хочу курить, господа. — А кто же не хочет. — Угости сигаретой. — Никому не стреляю, — огрызнулся Джордж, на ощупь доставая из заднего кармана штанов мятую пачку и стараясь не спускать глаз с Себастьяна. «Они же сейчас все будут курить», — идея под предлогом перетереть за сигаретой полетела в тартарары. Еву могут остановить ещё у бара, сказав ей, что дымить здесь можно, хоть двадцать пачек уничтожай, а если она скажет, что хочет найти место посвежее и с открытым окном — увяжутся за ними. Нехорошо. «А ведь это был идеальный вариант», — Купер вздохнула, собираясь с мыслями. Говоря откровенно, их вообще-то у Евы было два. Второй она вообще не хотела рассматривать. Красноречивый взгляд усмехающегося Себастьяна говорил о том, что надо. И договаривать свою фразу Купер тоже надо, он бы помог, но ведь раз она взялась за это, то пусть заканчивает своё предложение. — Танцевать, — с горем пополам выдавливает из себя Купер. Ей кажется, что её тошнит от одной только волынки — Ева даже боится представить, что сейчас будет вынуждена снова мать его плясать местную польку. Да и ещё, к тому же — с Себастьяном. «Давай, остальное говори ты, — обречённо думает Ева, — у меня сил нет». — Чудесная идея, — только улыбается Себастьян. — Какой-то он левый тип, — недовольно заключает Джордж, наблюдая, как Себастьян и Купер идут в сторону сцены. — Точно вам говорю. — Ты просто бесишься, потому что к девке кто-то другой подкатывать начал, кроме тебя, — отвечает Мартин, наливая себе новую порцию выпивки, — вот и всё. И что он красивее тебя будет. — На себя, может, глянешь? — плюётся Миллер. — Точно бесишься, — говорит Мартин. Джордж кидает в трактирщика бычок.***
— Так, — сказала Ева, когда они с Себастьяном встали друг напротив друга. — Что вы здесь делаете? — Вам нужно взять меня за руки, — сказал Себастьян, выставляя вперёд свои руки ладонями вверх перед Купер. — Ты меня вообще слышишь? — вскинула брови Ева. Демон в ответ лишь улыбнулся, всё так же продолжая ровно стоять и ждать, когда Купер соизволит вложить свои ладони в его. — Пожалуйста, не тормозите, мисс Купер, — сказал он, — танец уже начался. «Он издевается». Ева шумно выдохнула и шлёпнула своими ладошами по чёрным перчаткам, в ту же секунду чувствуя, как пальцы Себастьяна сжали её кисти. — Нежнее, — усмехнулся Себастьян. — Ваши друзья наблюдают. Не оборачивайтесь, — поспешил добавить он, замечая, как Купер дёрнула плечом. — Я и не собиралась, — фыркнула Ева. — Не дура. — Что ж, — демон почему-то обречённо вздохнул. — Судя по тому, что я успел наблюдать, вы совершенно не знаете стандартных движений польки… — Почему здесь танцуют только польку? — воскликнула Ева. — Люди любят парные танцы. «Маразм, — Купер попыталась сдунуть прядь волос с лица. — Стойте, что он до этого сказал?» — Ты видел, как я танцую? — распахнула глаза Ева. «Да вы шутите». — Я пришёл сюда в тот момент, когда вы танцевали с той куртизанкой, — сказал Себастьян. Купер мысленно поблагодарила генетику за то, что от природы не краснеет. Мерзкий стыд засел где-то в грудной клетке. «Он ещё так внимательно смотрит. Точно — позорище, а не танец». — Так вот, — дворецкий деловито прочистил горло. — Я, зная ваш характер… «Ты теперь ещё и знаешь мой характер?» — Попрошу вас не упрямиться тому факту, что я буду вести, ведь мне и так — должен заметить (в этот момент Ева почувствовала огромное количество укора в его голосе) — придётся нелегко. — Даже для демона? — сказала Ева. — Даже для демона, — кивнул Себастьян. «Да не может быть. Врёт, как пить дать», — Ева фыркнула. Не так уж и плохо она танцевала. — Поэтому, пожалуйста, позвольте мне вести и не стойте столбом, словно вы — декорация, мисс Купер, — поспешил добавить Себастьян, наблюдая, как Ева не двигается с места. — А почему это сразу ты ведёшь? — прищурилась Купер. — Таковы правила. — Правила-шмавила, — Себастьян вместо ответа аккуратно потянул Еву на себя, начиная отбивать ногами чечётку польки. Выглядело, мягко говоря, странно, потому как у Евы образ демона-тире-супер-крутого-лакея никак не ассоциировался с гулянками низшего класса. Хотя «голубые крови» в нём выдавало лишь лицо и манера держаться — Еве почему-то казалось, что именно Сиэль позаботился о том, чтобы Себастьян выглядел соответствующе: не самого лучшего кроя пиджак (Купер наловчилась отличать сор от зерна спустя просто нереально огромное количество шоппинга с доктором Барлоу), чёрные лацканы, костюм — двойка, а галстук висит немного расслабленно. Как по Еве, то выглядело это, по большому счёту — стильно, потому как тот факт, что пиджак не выпущен самым понтовым ателье Лондона ещё не говорит о том, что он плохой; но, очередной раз пробегаясь взглядом по мужчине, Купер поняла, что видеть в таком наряде демона — непривычно. И, раз уж на то пошло, ей нравились те хвостики с его фрака. — Вы слишком напряжены, мисс Купер, — заметил Себастьян. Ева вскинула брови. — Да что ты? — Расслабьтесь. Ваша скованность непозволительно заметна, — сказал он, внезапно отпуская Еву, и вставая к ней полубоком. Он вскинул левую руку вверх, чуть согнув в локте, а правой сильнее сжал ладонь Купер, отмечая, как Ева легко дёрнулась. — Вы должны встать точно так же. — Что? — Ева вскинула брови, стараясь перевести вновь нахлынувшее омерзение и страх в русло безграничного раздражения. Получалось плохо. В голову лезли только мысли о том физическом контакте. — Пожалуйста, скорее, — выжидающе сказал Себастьян. — Мы танцуем быстрый танец, а не вальс, мисс Купер. «Как же хорошо, что мы не танцуем вальс». Ева, рвано выдыхая, повторила действия Михаэлиса, вскидывая правую руку точно так же, как Себастьян. Дворецкий профессионально улыбнулся, начиная кружиться вокруг себя вместе с Купер. — На каждом повороте вы должны чуть останавливаться и сгибать колени, — сказал он. — В такт музыке. А вот с этим у Евы были проблемы. Купер музыки почти не слышит. Вместо неё в ушах застывает яростное биение сердца и как будто какие-то телевизионные помехи — сплошной шум, тягучий, колющий и заставляющий очередной раз после полного оборота это глупое приседание упускать. Ева снова и снова вспоминает то объятие. Время как будто стало тянуться в два раза медленнее. Они всё ещё кружились до безобразия быстро, под звуки безбашенной скрипки и барабаны студентов, и даже гитару, и ещё под много чего кружились; сколько бы Ева не старалась, как бы не прислушивалась, музыки она больше не слышала. Вместо неё — циркулирующая по венам кровь, которая, закипая от жара, истошно кричит. И снова шипит, разливаясь в артериях: Ш-ш-ш-ш-ш. «Почему он обнял в ответ?» — рассеяно думает Купер, про себя отмечая, что это действие было совершенно необязательным. А ещё — чертовски непрофессиональным, что перечило поведению Себастьяна в целом. Может быть, ему просто нравится путать её? Вполне логично и объяснимо — особенно, если вспомнить злополучные пузырьки с лекарством. Получается, что об этом даже думать не стоит — то странное наваждение Ева удачно списывает на умение демона внушать самые разные вещи. «Вот и отлично», — Ева понемногу успокаивается, заставляя себя поставить на этом жирную точку. Себастьян отмечает, что у мисс Купер, несмотря на своё нежелание танцевать туда, куда ведёт он и вообще в такой близости с демоном не находиться, наконец-то стало получаться хорошо. А человеческие успехи всегда надо поощрять. Себастьян немного наклоняется, легко обдаёт раскалённым дыханием шею. — Какого чёрта?! — Молодой господин здесь из-за мистера Пиллингтона, — резко перебивает Еву Михаэлис, пока та не успела разрушить всю ту видимость их славной дружбы, которые они вместе создавали. За спиной Евы в десяти метрах барная стойка и мистер Миллер, который весь их танец не сводит глаз с мисс Купер. — Он будет здесь? — спрашивает Ева, вмиг теряя своё недовольство и становясь серьёзной — она старается не думать о том, что Себастьян немного (по сравнению с объятием — вообще ни разу) нарушает её личное пространство. — Только работающие на него люди, — Себастьян, продолжая держать Еву, резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и принимается танцевать на месте, для вида. Купер с облегчением замечает, что, несмотря на этот странный разворот (он просто был очень неожиданным), демон отодвинулся. Джордж заскрипел зубами, закуривая третью сигарету подряд. — Он издевается надо мной, — говорит он Мартину, наблюдая уже вместо Евы в своём длиннющем пальто тупые мужские плечи, из-за которых выглядывает только лишь её макушка. И то — далеко не под каждым углом. — Ему до тебя дела нет, — отмахивается Хенкофф. — Почему ты так считаешь? Мартин усмехается, отталкиваясь ногой от барной стойки и подходя ближе к Миллеру. — Потому что, дорогой мой мужик, когда танцуешь с женщиной, обычно тебя больше ничего не интересует. Себастьян, различая среди общего шума заявление Хенкоффа, растягивает губы в улыбке. Это, конечно, не так, что с них взять — люди — вечно ошибаются; но танцы намного лучше, чем наблюдать за тем, как мисс Купер курит. — Что вы хотите узнать? — тем временем спрашивает Ева. — Молодой господин хочет проверить одну из его теорий. — Какую? — Купер неосознанно подаётся ближе, полностью сосредотачиваясь на том, что говорит ей Себастьян. «Одну из его теорий». «Встреча с Хуго», — Ева дёргает головой, стряхивая с себя отвлекающие мысли. — Он считает, что кампанию мистера Пиллингтона кто-то удачно одобряет, — Ева удивлённо вскидывает брови. — Одобряет? Себастьян утвердительно кивает. — Финансово? Как спонсор? — они снова хватаются за руки и принимаются отплясывать чечётку. — Можно сказать и так, — Ева хмурится, чувствуя, как органы покрываются холодной коркой Льда-девять, распространяя с собой и самые различные подозрения, грызущие изнутри. Если Сиэль здесь, то, значит, люди Пиллингтона встречаются со своим Крёстным отцом тоже здесь. А ещё в «Бульдог» совсем скоро нагрянет Хуго. В голове внезапно яркими искрами вспыхивает встреча с Пиллингтоном: «— Мы сто лет знакомы, с немцем-то этим». Это, конечно, ничего не значит — Ева не Шерлок, чтобы преступления разгадывать, вот и думает на кого попало. Но Сиэль же не просто так не может поймать Пиллингтона уже три месяца? «На дворе декабрь, декабрь, а он в Лондоне со своими экскурсиями появился в двадцатых числах сентября». Сентября… Искры мыслей зарябили в мозгу. Что-то громко щёлкнуло, шестерёнки затрещали, поворачиваясь и вскрывая железную шкатулку; у неё на крышке витиеватым узором выгравирована надпись: «Самые дрянные осознания». И, сбоку маркером поверх платины выведено: «Будь добра захлопнуть обратно». Купер почти незаметно дёрнула головой, взглядом цепляясь за лацканы пиджака напротив. «А?» Музыканты закончили играть очередную польку и они с Себастьяном, наконец-то, остановились. Ева нахмурилась, чувствуя, как после быстрого танца у неё странно щелкают позвонки. Начала ныть шея, как невовремя. — Какое сегодня число? — Семнадцатое декабря, мисс Купер. — Среда? — Да. «Среда?» Вроде бы, самое обычное и ничего не значащее слово. Ржавые механизмы заскрипели сильнее, открывая шкатулку всё ещё шире, так, чтобы сработал рычаг и заиграла кривая песня, желательно, с кружащейся в «Па» балериной на фоне. Вместо неё в голове захрипел голос Хенкоффа. «— Сегодня четверг, а вы записались в понедельник». «В понедельник?» «Я записалась к нему в трактир в понедельник?» «В сентябре в понедельник?» Ева словно бы никак не могла зацепиться за что-то важное, срочное и такое необходимое сейчас. В шкатулке лежат красные нити — они запутались в огромный снежный ком узлов и неровностей — спрятали от Евы начало и конец. Их бы распутать, и как можно скорее, но вот незадача — у Купер руки заняты, лежат в ладонях Себастьяна. Они с ним уже перестали танцевать эту дурную польку, и хорошо; пора бы демону с Купер уже расцепиться, а Еве вообще поменьше беспокоиться об этом субъекте и сосредоточиться на своём. У Евы ещё целый вечер впереди, а она уже неимоверно устала; ноги подкашиваются из-за какого-то странного холода. Взгляд скользит куда-то вбок, теряясь в огнях и керосиновых лампах, Купер вспоминает свой первый вечер в Лондоне, знакомство с Миллером и едкое замечание трактирщика — Хенкоффа, у которого ещё журнал записей под барной стойкой лежит. Со всеми именами и датами — чтобы незаметно заглянуть в него, если забыл. Если забыл. Если не помнишь. Купер вздрагивает, поворачивая голову к Себастьяну; она начинает чуть настойчивее тянуть руки на себя, потому что они уже закончили танцевать, и чего им держаться друг за друга? Музыканты ушли на перерыв, скоро бойни начнутся и больше танцев пока что не будет, тогда: «Чего же он держит?» Себастьян пальцы не разжимает, продолжая всё так же стоять, не двигаясь, и как-то унизительно улыбаться. Ева чувствует, как пальцы в перчатках скользят чуть дальше, по кисти, и сжимаются уже на них. Гораздо сильнее сжимаются. — Что ты делаешь? — Пожалуйста, только не переживайте из-за этого. Нет ничего страшного в том, что вы не помните, когда попали в прошлое, мисс Купер, — Себастьян с особой внимательностью всматривается в глаза напротив, чуть прикрыв свои. Он улыбается, обнажая ряд острых зубов — чувствует её запах. В ушах с невероятной громкостью раздаётся протяжный лязг металла — песня из шкатулки с клубками и стёклами. Словно по железному корпусу кто-то медленно проводит ножом; из-под лезвия пробиваются искры. У Себастьяна руки тёплые, а перчатки (хоть и другие, на этот раз — чёрные и с намёком на «как бы похуже») мягкие, нежно огибают кисти. Ева чувствует, как его большой палец располагается аккурат между двумя её венами — Себастьян считает пульс. — Какой же он частый, — усмехается демон, руки тянутся выше. Купер чувствует, как по венам разливается горячая лава, разъедая изнутри своим жаром. Вены сильно болят. А ведь «Среда» — такое обычное слово, ну только разве что погоняло из Американских Богов*, но не более — больше никакого ассоциативного ряда Еве она не приносит. Но приносит «Понедельник». Потому что вместе с ним не приходит положенное число. Число того дня, когда Ева появилась в прошлом. И Себастьян об этом знает. — Что ты сказал? — у Евы голос дрожит от злости. Она распахивает глаза, застывая на месте, словно больше не имея возможности двигаться. Лава обжигает руки с их внутренней стороны и особенно сильно там, где Купер касается демон. «У меня плохая память на имена, а не числа. Это же — обычная дата, я даже день знаю, не волнуйся, Купер, вдох, выдох, ты всё прекрасно помнишь», — Ева рвано вдыхает пропитанный табачным дымом воздух. — Прошу вас заметить, мисс Купер, — насмешливо говорит Себастьян, — что вы, действительно, забыли дату. И, должен предположить, более её не вспомните (можете мне поверить, я особо остро чувствую такие вещи), — он склоняет голову вбок, принимаясь внимательно изучать внешний вид Евы. У пальто рукав длинный, но мисс Купер (как он успел заметить) любит в три четверти, особенно, когда так жарко — вот и подвернула, как опрометчиво. Оно тонкое, ей необходимо купить новое и получше, а ещё приобрести другие духи (нынешние портят всю общую картину своей излишней горечью сандала). С этим он охотно ей поможет, только бы выкроить время. «С чего, с чего, вот с чего он это решил? Особо остро чувствуешь такие вещи? Да ты что?» — Купер готова была вешаться от этой наигнуснейшей манеры Себастьяна вести разговоры — он вечно делал вид, что знает всё и даже больше, а к Еве обращался исключительно так, как будто бы разговаривал с домашней птицей или младенцем. И делай с этим, что хочешь. — То, что ты говоришь полнейшую чушь с серьёзным лицом, ещё не значит, что она от этого перестает быть чушью, — злобно шипит Ева, прищуривая глаза. Она ставит под вопрос способность Себастьяна рассуждать трезво и слышать чужие мысли и подкидывает ему чудесную по своей природе возможность, сама этой действительности не замечая. Губы расплываются в предвкушающей усмешке. Идею вести себя исключительно профессионально Себастьян решает отложить на потом. — Тогда — докажите, — тембр голоса опускается на пол-октавы ниже, прошивается бархатом и сладким цинизмом — продавливает. Вокруг них с Себастьяном беснуются люди, играя в свои глупые игры и дивясь скорому началу представления, но Ева их совершенно не замечает. Она который раз за вечер ловит себя на мысли о том, что они с Себастьяном больно часто пересекают положенную их рабочими отношениями черту. Ничего вульгарного, ужасного или резкого, но Купер всерьёз настораживает то, как дворецкий не брезгует копаться в её мыслях и чувствах и (что намного важнее) охотно это делает. Его низкий голос наряду с этим бархатистым тембром ненавязчиво указывает на то, что Себастьян переходит на личности. Снова. Почему он вообще это делает? — Сыграем в игру. Я назову несколько дат. Все числа будут принадлежать пяти понедельникам сентября этого года. От вас лишь только требуется угадать верное число, — Купер ещё сильнее сдвинула брови, внимательно слушая условия. — У вас будет только одна попытка — заметьте, довольно честно по отношению ко мне — если выберите правильный день — то вы победили. — И что же мне будет, если я одержу победу? — спросила Ева. Себастьян легко улыбнулся. — Всё, что захотите. «Прям так и сразу — всё, что захочу?» — Спорим на желание? — сказала Купер, про себя замечая, что слово: «играем» ей сказать не удалось. Себастьян утвердительно кивает. — Можете называть это так. — Так могу или действительно? — раздражённо процедила Ева. «Нужно быть осторожной с формулировкой, чтобы, в случае победы, не просрать приз», — Ева хмыкнула, вспоминая не такую уж и давнюю (наравне с некоторыми событиями она выглядела особенно ярко, хоть и произошла почти три месяца назад) игру в покер на том приёме у доктора Барлоу. Себастьян тогда, кажется, сказал, что Ева проигрывает только из-за того, что не видит в демоне соперника и, судя по всему, тем самым задевает его самолюбие — об этом Купер догадалась уже позже. Сейчас, возвращаясь к тем событиям, Купер смутно догадывается, что тогда он, судя по всему, позволил ей одержать над собой победу. Себастьян же, вроде бы, её мысли читает, значит — должен был быть в курсе о всех её картах. Хотя на этот счёт были небольшие сомнения — Ева как-то пару раз замечала, что демон никак не реагирует на её мысли. То ли он просто мастерски крутой игнорщик, то ли ещё что-то, но из этого всего складывалось такое впечатление, что иногда это паранормальное умение давало сбой. С шансом один к десяти. Но вот, ценный урок, который за всё это время успела извлечь для себя Ева. Никогда не недооценивать демона. На те же грабли она больше не наступит. — Как ты поймёшь, вспомнила ли я дату, или нет? Ты же сам её не знаешь — я помню, я не говорила тебе об этом — тогда, получается, что преимущество на моей стороне. Я ведь могу соврать, — Ева склонила голову немного набок, невольно повторяя за Себастьяном. Последний усмехнулся и — о чудо, блять! — разжал пальцы, отпуская кисти Купер. Он прошёл пару шагов в сторону свободного столика, предлагая Еве последовать за ним. — Прошу вас, — сказал Себастьян, любезно отодвигая перед Купер стул. Ева фыркнула. — Твои манеры сдадут тебя с потрохами, — она подошла к столу и отодвинула от него другой, второй стул, удачно падая на скрипучую деревяшку. Как удачно, что за ними до сих пор наблюдал Миллер, ведь благодаря волнующемуся за Еву Джорджу, Себастьян не мог передвигаться по Бульдогу с его любимой «нечеловеческой скоростью», мешая маленькой, но приятной пакости Евы — провернуть всю эту аферу со стулом. Послышался скрежет. Ева довольно усмехнулась. — Не волнуйтесь на этот счёт, — ответил Себастьян, опускаясь на свой стул следом. — Поверьте мне, вам должно повезти так, как, пожалуй, не везло никогда в жизни, чтобы я не смог отличить вашу ложь от правды, — он профессионально улыбнулся, прикрывая глаза. Ева помимо всего остального успела заметить, что Себастьян очень скромного мнения о себе и своих способностях. Она скептически фыркнула. — Я всего лишь не хочу, чтобы вы расстраивались. Понимаете, мисс Купер, — Себастьян облокотился на спинку стула, закинув ногу на ногу и принимаясь очередной раз внимательно изучать Еву, стараясь не упустить ни одного незаметного движения, — если вы не помните, какой была дата вашего появления в Лондоне, это всего лишь значит, что вернуться домой вам будет сложнее, и только. Значит ли это, что возвращение не так уж и обязательно? — он снисходительно усмехнулся. «Почему он разговаривает со мной, как с ребёнком?» — Ева невольно впилась руками в сиденье деревянного стула, чувствуя подушечками пальцев неровности грубого дерева. Она зацепилась ногами за ножки табуретки, чтобы, на всякий случай, не наткнуться своими ботинками на ноги Себастьяна. «Хотя это было бы очень недурно — испачкать его штаны», — пронеслась в голове игривая мысль. — Вы настолько сильно привыкли к вашей текущей жизни, что забыли о том, что имели до неё. К чему стремились до неё. Так что, прошу вас перестать волноваться насчёт этой небольшой проблемы, — продолжал бесстрастно вещать Себастьян. Купер заскрипела зубами, стараясь не думать о сказанных демоном словах — они эхом отбивались о холодные вибрирующие пластины сознания, заставляя Еву осознавать каждую сказанную им фразу. Себастьян был не прав. И закончим на этом. — Много болтаешь, — бросила Купер. — Ах, прошу прощения, мисс, — шум в Бульдоге понемногу стихал. Кто-то зазвонил в маленький колокольчик, оповещая собравшийся народ о том, что через несколько минут начнутся крысиные бойни. Ева кинула быстрый взгляд на арену. «Они уже начинают?» — Купер посмотрела на выход из заведения, который находился за спиной у Себастьяна, в попытках отыскать там старика Вессера. Затем — обернулась в сторону бара; Джордж всё так же вертел в руках ключи, а Аманда о чём-то беседовала с тем стариком Гектором, но немца нигде не наблюдалось. — Нужно найти Хуго. Мне пора, Себастьян, — бросила демону Ева, собираясь встать со стула. — Поговорим позже… — Не спешите, мисс Купер, — легко оборвал её дворецкий. — Он ещё не пришёл. Ева нахмурилась, оборачиваясь. — Откуда ты знаешь? — Я не чувствую здесь его души, — уклончиво объяснил Себастьян. Ева вскинула брови. — Ты и такое можешь? — воскликнула она, неосознанно подаваясь вперёд к столу. — Конечно, — ответил он. Купер задумалась, пробегаясь взглядом по посетителям Бульдога. — Который час? — Без восьми одиннадцать, — мгновенно ответил Себастьян. «Он же даже на часы не посмотрел», — Ева выдохнула, собираясь с мыслями. — Давай быстрее говори свои даты и закончим на том. Мы и так задержались — наше отсутствие могут неправильно понять, — сказала она, намекая на компанию корешей Хуго. — Они тебя не знают. Могут возникнуть подозрения, — поспешила добавить Ева. — Не волнуйтесь об этом, — усмехнулся Себастьян. — Насколько я успел услышать, ваша подруга Аманда уже рассказала всем о том, что мы с вами состоим в отношениях и — более того, я постараюсь процитировать: я интересовался у неё вашим адресом исключительно ради того, чтобы наносить поздние визиты с намерением выпить у вас чаю и… — Ева прыснула, вскидывая брови. — Это сейчас так называется? Ло-оол, вот это смешно, конечно, — Купер ещё раз прыснула, прикрывая рот рукой и косясь взглядом куда-то вправо на железные прутья арены. Она пару раз дёрнулась, судорожно выдохнула и прижала руку к лицу ещё сильнее в попытках успокоиться. Ева рассмеялась беззвучно, искренне и хлопая себя второй ладонью по колену. — Выпить чаю, черти чертёжные! — уже намного громче воскликнула Купер, закидывая голову назад и начиная рассматривать потолок. Она старалась успокоиться, занимая голову всякими разными мыслями о делах и даже очередной раз подкинув себе образ той жертвы Пиллингтона, но каждый раз разум упрямо рисовал ей глупые карикатуры того, какой из Себастьяна парень. — Хотя… так, может быть, даже лучше. Если они подумают, что ты — мой парень — чёрт, как же это смешно звучит! — Еву почему-то очень сильно пробирало на тупой смех. Она захихикала, стараясь сдержать улыбку, зажимая себе рот ладонью. Себастьян скептически вскинул бровь — он ожидал увидеть не совсем такую реакцию. Дворецкий, скорее, предполагал, что эти глупые сплетни той проститутки вызовут новую волну гнева и раздражения, а вместо этого наблюдал, как мисс Купер откровенно смеётся. Несмотря на всё отвращение к этому мужчине, ей было забавно. — Так вот, это, возможно, прибавит тебе несколько баллов к доверию, если всё сложится так, что ты ещё пересечёшься с… Нет, стой, я не хочу с тобой работать, — Купер резко нахмурилась, понимая, что совершенно случайно появившаяся легенда об их отношениях подразумевает за собой, что Ева будет целый вечер тусоваться с Себастьяном. То есть ещё, как минимум, часа четыре. «Ну нет уж, увольте», — раздражённо подумала Купер, вытаскивая из кармана пальто пачку сигарет. Себастьян же на это только усмехнулся. — Я думаю, что вам сейчас не стоит волноваться об этом, — заметил он. — Я лишь хотел указать вам на то, что нет ничего страшного в том, что мы с вами немного задержимся. Так же намного легче передавать информацию, вы не находите? — Ева чиркнула зажигалкой, пытаясь зажечь сигарету. — Возможно, — через секунду ответила она. — Но ты разве не рассказал всё о ваших с Сиэлем делах? — Нет, — сказал Себастьян, — только самое необходимое. — И когда расскажешь остальное? — колёсико никак не хотело поддаваться. Оно только щёлкало и щёлкало, выбивая из себя лишь искры. «Бензин закончился?» — Позже, — Себастьян снисходительно прикрыл глаза, наблюдая за Евой. Он протянул руку ладонью вверх. — Вы позволите? Купер ничего не ответила, только кинула на него беглый взгляд и принялась искать в карманах спички. Сигарету она как-нибудь сама зажжёт. — Когда — позже? — спросила она, доставая из коробка одну. — Мы отвлеклись от темы, — мягко напомнил Себастьян. — Точно, — Купер подожгла спичку, поднося горячее пламя к сигарете. Лёгкие втянули в себя терпкий дым. — Ты не забыл. — А вы на это надеялись? — Нет. Просто, — она затянулась, закидывая ногу на ногу и чуть подаваясь вперёд. Взгляд скользнул по лицу Себастьяна, обращая внимание на длинные тени от редких настенных керосиновых ламп. В Бульдоге становилось темнее, кто-то приглушил свет, намекая на то, что совсем скоро — начало боен. — Не думала, что тебе это будет настолько интересно. — Ну что вы, — насмешливо фыркнул Себастьян. — Игра, в которой победителю достаётся возможность загадать любое желание проигравшему — как быть безразличным к такому? Купер только пожала плечами. — Мне от тебя многого не нужно: только, чтобы отстал и перестал со мной контактировать, — честно ответила она, затягиваясь и стряхивая пепел в плоскую железную тарелочку, очень напоминающую своим размером и формой миску для собаки. — Так почему бы вам не загадать это? — ненавязчиво бросил Себастьян. Он прищурился, глотая каждое движение и вздох Купер — Ева скинула пальто, оставив то висеть на спинке её скрипящего стула, открывая его взору уже знакомые предплечья и кисти с двенадцатью родинками на левой и девяти на правой руках (он посчитал). Чёрный верх немного странно висел на её теле, как будто был куплен на несколько размеров больше; судя по всему, это было задумано не специально, хотя, всё же, Себастьян не был уверен наверняка. Пепел с сигареты Ева стряхивала всегда указательным пальцем. — Я не дура и прекрасно понимаю, что ты это желание не выполнишь, — сказала Ева, очередной раз затягиваясь. — Почему же? — Потому что ты не сможешь идти против приказа своего господина. Я ведь права? — сказала Ева, легко вскидывая брови. Себастьян усмехнулся. — Именно, — он подался вперёд, опираясь локтем о столешницу и опуская голову на тыльную сторону ладони. «Так и знала». — Тогда, что мне у тебя просить? Вот поэтому меня не сильно интересуют твои глупые игры, — Ева кинула взгляд на стол, принимаясь рассматривать столешницу. — Вы можете попросить всё, что угодно, что не идёт в разрез с приказами молодого господина, — если честно, получить одно бесплатное желание (и, к тому же — победить демона в честном для Евы бою) — было большим искушением. Но тут штука даже не в каких-то тупых призах или неровностей их правил. Ева очень сильно боялась того, что дату она не вспомнит. — И что же, например? — спросила Ева, встречаясь взглядом с мужчиной. — Ну же, подумайте — я не хочу придумывать всё за вас сам, — усмехнулся Себастьян, вновь откидываясь на спинку стула. — Ну давай. Поражай, — отчеканила Ева, принимаясь тушить сигарету. — Я вся внимание. Себастьян явственно слышал в её голосе плохо скрытый сарказм. Мисс Купер сидела в достаточно расслабленной позе, как и он — откинувшись на спинку стула и чуть прикрыв глаза. В тёплом сумеречном свете её синяки под глазами выглядели ещё более тёмными и мрачными, а костяшки на кистях рук становились острее. Не так, чтобы уж очень плачевный вид, но ей бы поспать — люди по своему определению очень хрупки и им нельзя долго работать на износ. Будет очень нехорошо, если мисс Купер сломается прежде, чем этому позволит случиться молодой господин, значит — ему следует как-то проконтролировать её физическое состояние и убедить спать и есть больше (Себастьян уже начал, и начал с валерьянки, которая работала достаточно достойно, ведь ко сну Евы прибавилось ещё полтора часа). Скучная, муторная и грязная работа — следить за людьми, словно за домашними питомцами, но он не сможет пойти против приказа, если её состояние заметит молодой господин — значит, нужно обеспечить себе максимальную свободу действий. Но, пожалуй, об этом позже. Себастьян явственно слышал в её голосе плохо скрытый сарказм. Таким ещё обычно пользуются, когда хотят утаить какой-нибудь постыдный факт о своей личности. В этом уличают не все и не всех, но у него было достаточно много времени, чтобы разобраться в человеческих чувствах и научиться вскрывать их по щелчку пальцев. Мисс Купер боялась проиграть. В этом не было ничего постыдного — он, даже, наоборот, безумно сильно поразился стойкости Евы, когда увидел, как та, вместо того, чтобы идти напролом, пересилила себя и произнесла туманное: «нет». Но долго держаться она не смогла. Так даже лучше, причём — намного — ему было безумно интересно узнать, как ведёт себя мисс Купер, когда проигрывает ещё более высокие ставки. Вся внимание? Ну, раз так. — О, — губы растягиваются в высокопарной усмешке, — я могу создать машину времени, мисс Купер. Ева резко поднимается со стула, инстинктивно отпрянув назад; скрипучая деревянная мебель со стуком падает на спинку. Из кармана пальто выкатываются несколько монет и зажигалка. — Не шути так… со мной, — выдавливает она из себя, пытаясь успокоить дыхание. — Сядьте, — спокойно говорит Себастьян. — Вы привлекаете внимание… — Нет, стой, заткнись, — Купер вскидывает ладонь, останавливая его. — Пожалуйста, заткнись сейчас же. Это невозможно. В голове жалящим роем копошатся мысли о том, что Себастьяну так шутить не следует. Тело пронзает крупная дрожь, несмотря на весь жар чердачного помещения, Купер внезапно становится очень холодно. Пальцы сжимаются на левом предплечье, стараясь согреть. Совсем скоро начнутся бойни — в Бульдоге становится всё тише и тише. Зрители рассаживаются по местам в ожидании — кто-то недовольно шипит на Купер. Они с Себастьяном по чистой случайности заняли четвёртый от арены ряд — расположились довольно близко. Жгучий ком разъедал горло; заливался в грудную клетку. — Удивительно, что вы называете изобретение того, над чем вы сами работаете, невозможным, — Еву словно вытягивают из густого киселя судорожной паники спокойные слова Себастьяна — заставляют встать ровно, не шевелиться. — Но, должен заметить, — Себастьян прищуривается, улыбаясь; в глазах играют хищные искры предвкушения. — Дамы и господа, — на арене появляется ведущий в пурпурном мятом костюме. — Мы начинаем наши крысиные бойни! — Для меня это сущий пустяк. Купер становится жарко. Примечания: Незавершённый гештальт* — это цепь, которая приковывает нас к людям, местам, жизненным ситуациям. Это незавершенные ситуации. Имаго* — изображение близкого любимого человека, погребённого в бессознательность, следующего за нами всю жизнь. Идеал. Песни «Старая Кобыла» и «Русалочка»* — английские народные. Очень просты в исполнении. Шельма* — «мошенник», «плут». Кейли* — простые шотландские танцы, исполняемые на народных вечеринках. Давай что-нибудь быстрее играй* — специально исковерканная фраза — издержки недостатка образования в Ист-Энде. Эгрет* — ювелирное украшение, похожее на брошь, крепящееся к головному убору или прическе. Как правило, основным элементом эгрета является птичье перо или пучок перьев, хотя встречаются изделия с растительными мотивами. Украшение было наиболее в моде в позднюю Викторианскую эпоху и в 1920-е годы. «Среда», Американские Боги* — кличка одного из главных антагонистов сериала.