Шредери и Ведьмы: В поисках королевы

      В некотором смысле охотники — звери. И я это говорю, потому что сам являюсь таковым.       Я — Шредер. Многим может показаться, что это жалкая пародия на Шреддера — злобного мастера-ниндзя по имени Ороку Саки, который стоит во главе клана фут в Америке; тот, что противник Сплинтера и черепашек («Черепашки-ниндзя»). Но этот мультик — выдумка ведьм, которые борются со своими страхами, высмеивая их. Такая природа ведьм, пожалуй. Они любопытные, храбрые и во всем найдут что-то хорошее, а если не могут ничего найти — делают в этом хоть что-то веселое. Я знаю это, так как мои сестры и бабушки — ведьмы.       Так, о чем я. Все охотники — звери. Хоть как бы мы не хотели быть людьми, хоть как бы не пытались оставаться человечными. Наша природа такова, наши сущности и модели поведения были созданы уже давно и сейчас сложно уже что-то изменить. Когда охотник ненавидит — он убивает; когда охотнику весело — он разрушает половину города в поисках веселья; когда Шредер любит — он запечатляетсвою половинку.       В этом наша слабость. Для людей это что-то типа «любви с первого взгляда», но для охотника — любовь навсегда, до последнего вздоха. Шредер живет человеком, с которым запечатлен. Он дышит им, сделает всё, чтобы защитить. И если умрёт один — умирает другой, даже если «избранник» охотника никогда не полюбит его. Такова эгоистичность нашей сущности.       «Вместе и навеки».       — Дмитрий! Где ты витаешь, ведьма тебе в печень! — раздраженный голос Кристиана заставил меня очнуться и опять пропустить удар.       Почувствовав боль возле носа, я развернулся и отошел, опустившись на маты. Настроения тренироваться не было. Кристиан тихо сел возле меня, попивая воду из бутылки. Я вижу этого парня на протяжении семнадцати лет ежедневно. Мой лучший друг и товарищ. Человек, на которого я всегда могу положиться, который никогда меня не предаст — шрамы на наших спинах тому доказательство. Мы скреплены клятвой на крови, которая связывала нас не только обещаниями, но и физически и ментально. Все, что делал Крис — отражалось на мне и наоборот. Я мог проснуться ночью от его страшного кошмара, а он всегда знал, где я нахожусь. Связанный узами крови охотник с другим представителем его вида делал его в несколько раз сильнее, ведь в нужный момент он мог потянуть энергию брата себе, вновь восстанавливая запас силы.       И вот сейчас Кристиан мог «читать» мои чувства, скользя родным взглядом холодных глаз по моему лицу.       — Ведьма тебе в сердце… — и еще он любитель запихать наших врагов куда угодно. — Я не заставил сказать её имя тогда, и не буду заставлять сейчас, но… но ты становишься слабее, брат. Это меня пугает. Твоя привязанность к ней слишком сильна — ты угасаешь на глазах, хотя не выходил из дома всего лишь два дня, не видя её.       Я прикрыл глаза ладонью, не понимая, говорить или нет. Я никогда не имел секреты от своего лучшего друга, и сейчас точно не понимаю, что нужно делать. Ведь если…       — Это ведь не Эйвери, — продолжил Кристиан, вглядываясь в глаза друга. — Но ты не хочешь признавать её.       Я кивнул, радуясь отсутствием потребности говорить: друг слишком хорошо понимает меня. Он знает, что я не признал своей любви к девушке, которую запечатлило моё сердце, а значит — она в безопасности, ведь я не собираюсь признавать её. Потому что тогда мы необоротно будем связаны. Эта связь — наш дар и наказание. Любовь той единственной кормит нас бесконечным потоком энергии, но ставит в зависимость от её самочувствия. Когда же охотник не признаёт «избранницу» — его сила утихает, взгляд гаснет и… и он умирает. Потому что она (или он) становится наркотиком для Шредера, а не получая дозу — он догорает, как зажженная свеча. Поэтому, будучи теми ещё эгоистами и собственниками, Шредери почти всегда признают свою любовь.       Но я не могу.       — Дмитрий…       — Я не могу, Крис. Посмотри, на что похожа моя жизнь. А она… она слишком светлая для этого. Я не могу подвергать её такой опасности.       И ещё, она ведьма, но это не так важно.

***

      Моё место на парковке возле её машины — старого темно-серого пикапа. Она наверняка уже давно в Академии — почти всегда приезжает раньше большинства. Я заметил, что она любит учиться, но это не странно: все ведьмы любознательные. Я натянул на лицо отсутствующее выражение лица, будто мне на все плевать. Частично, это не так. Я люблю эту сторону моей жизни, хоть и моё главное задание — выслеживать неопытных ведьм и сообщать отцу. Каждый раз я стараюсь не замечать большую из их промахов. Но иногда это просто невозможно. Как было с Эмилией — восьмиклассницей, которая взяла с собой зонтик с самого утра, а потом еще и просто в коридоре с помощью магии открыла шкафчик, что не поддавался. Я не мог простить таких промахов и пришлось отвезти её Владу, моему дяде и брату отца. Я не смотрю на то, что они делают с девушками. Я пытаюсь не участвовать.       Пытаюсь быть добрее.       Но, ничего не выходит. Почувствовав сладкий запах леса после дождя и легкий аромат банана — наверное, гель для душа, я повернул голову к ней — маленькой ведьмочке, из-за которой я скоро умру.       Грустно немного, но ничего. Я знал, что улыбаюсь уголками губ. Что со мной делает эта девушка! Мне стало совершенно плевать на образ отмороженного ублюдка. Хотя, какая разница? Все-равно умирать скоро. Надо прекращать постоянно думать о своей смерти, я ведь храбрый и сильный, бла-бла-бла, Дмитрий…       — Прекрати так улыбаться, Беликов. Ты пугаешь людей, — фыркнул Крис, — такой влюбленный, что я тебя убить готов.       Я прыснул, радуясь тому, что Крис не читает мне морали и всё понимает. Ведьмы ведь уверены, что мы всегда сидим в наших оборудованных подвалах и точим ножи, разрабатывая планы по их уничтожению. По большей части они правы, но не всегда. Как и все нормальные люди мы умеем смеяться и шутить. Правда, юмор почти всегда чёрный, как и моя одежда сегодня. Кстати, Кристиан говорит, что я помешан на тряпках.       И он прав.       Я люблю хорошо одеваться и у меня есть возможность делать это. Так, почему нет? Сегодня я в чёрной рубашке, длинном пальто молочного цвета (на улице октябрь), джинсах и оксфордах. Волосы впервые за месяц распущены, а не собраны в хвостик. До чего же плевать на всё. Перед звонком мы с Крисом разошлись — я повернул к аудитории естествознания, а он — на французский. Когда я зашел в нужный мне коридор — сразу же учуял лес и бананы вперемешку с… гвоздичными сигаретами. А потом увидел их — Адриана, держащего её за руку. Она не сопротивлялась, а лицо озаряла улыбка. Темные пряди волос, лежащие на плече перебирала свободная рука Ивашкова. Он нежно поцеловал её в губы и, развернувшись ушёл в противоположную аудиторию, а я остался незамеченным им. Но знал, что она осведомлена моим присутствием, не могла не почувствовать меня, смотрящего в её лицо.       Вот, она повернула голову и наши взгляды встретились. Интересно, как я выгляжу в её глазах? Наверное, как убийца, который смотрит так, будто ему проткнули живот тупой палкой.       Спрячь эмоции, Дмитрий.       Вспомни про свою честь.       Ты влюбился в ведьму, которая спит с твоим братом. Какая, нахрен, честь?       — Привет, — тихо сказала она.       Голос дрожал.       Ведьмочка быстро проскользнула в аудиторию, не давая мне возможности ответить. Оставалось лишь войти в класс, сесть, и вспомнить, как дышать. С последним не очень получается. Возле самой двери сердце заболело, а голова закружилась — я совсем ослабел. Чтобы не свалиться в обморок мысленно взял немного силы у Кристиана, что позволило бы мне протянуть этот день. А дальше — что будет, то будет.

***

      Напичкавшись оружием, словно ходячая бомба я сел в джип со своим дядей. Позади меня разместился Кристиан и Марк, в машине перед нами — отец и еще несколько парней-охотников. Вечерняя пробежка, так сказать. Я не знаю, куда мы направляемся, зачем мне столько оружия и доживу ли я вообще до прибытия (мне кажется, или я похож на самоубийцу?). Единственное о чём я могу думать — Она с моим братом на вечеринке у Эдди и Мэйсона сегодня вечером. Адриан говорил с ней почти час, когда я уже был дома. Его смех каждый раз заставлял меня вздрогнуть. Адриан — сын моей матери от первого брака, старше меня на год (но не умнее). Отец запечатлён с мамой, но ради её безопасности уже век как они живут отдельно. Дело в том, что моя мать — ведьма. Это запутанная история о том, как сестры матери отвергнули её, узнав о их связи с отцом и уже около столетия пытаются её убить. Поэтому она живёт в России, а мой отец и вожак — в Америке.       Сердце очень сильно заболело, заставив меня вжаться в кресло. Я не могу больше брать силу Криса, хоть он и не против. Ведь если ослабнет он — ему не будет откуда взять энергию. Потому я просто сидел, прикрыв глаза и пытаясь усмирить больное сердце силой... эмм... воли. Прошел месяц с того момента, как она пришла в академию. Две недели с того момента, как я запечатлился с ней, не признавая этого. Три дня, как я узнал, что они с Адрианом встречаются.       Глянув в зеркало заднего вида я невольно ужаснулся своему потрясному виду: за те две недели, что я не признаю своей любви моё лицо осунулось, под глазами залегли темные круги; я явно скинул несколько фунтов. Даже глаза потеряли насыщенный цвет кофе. Красавчик. Так ты точно покоришь любую девчонку, Дмитрий!       — Что с тобой? — тихо и подозрительно спросил Влад. — На тебе лица нету. Бледный, как смерть.       Невольно усмехнувшись, покачал головой, откидывая её на подголовник сиденья. Вот так — самое то. Теперь бы не уснуть.       Всю дорогу я находился полусонном состоянии, всё так же не интересуясь куда мы направляемся. Понятно же, что будет драка. Понятно же, что с ведьмами. В деталях я не нуждаюсь. Когда машины остановились я наконец-то очнулся, без особого энтузиазма выходя из машины. Ноги не слишком твердо держали меня, обоняние и другие чувства были приглушенными. Я не уверен, что мне стоит идти, но выбора нет: лучше я умру в бою и отец таки не узнаёт о моей запечатленности. Всё же так логично. И так грустно.       Из машины отца вышла она женщина с черными, как смоль, волосами, огромным шрамом на лице и голубыми глазами. Таша — дальняя родственница Криса, у них одинаковые фамилии и общее семейное древо, но ничего больше. Как часто бывает, мужчины и женщины одного волшебного рода разделены своими предназначениями. Соответственно, они не часто собираются на вечеринках в честь Рождества и не присылают поздравительные открытки. Поэтому сейчас наблюдалось не очень трогательное воссоединение семьи.       — Здравствуй, Кристиан, — сказала ведьма-предательница, помогавшая нам похитить Королеву.       — Привет, — просто ответил он, не отвлекаясь от перезарядки пистолета.       Мило, правда? Хорошо так поболтали. Вот парень подошел ко мне, когда мы, разбившись на три группки, шли разными путями к месту, где начинался защитный купол. В нашей компашке были мы с Крисом и веселый дядя Влад. Он то и дела резко дергался на любой шорох, готовясь прикончить даже сурка, выскочившего из-за дерева. Я, утративший здравый ум и способность трезво мыслить, прыснул со смеху, за что получил неприятный удар под ребра. Видимо, мозг уже начал отмирать. Только я собирался сказать что-то, как резко перед нами начали падать черные обгоревшие куски чего-то, похожего на бумагу. По частям нам открылся вид на большой особняк с красивой лестницей и высокими шпилями белого цвета. Взглянув вверх, я увидел, как эта «бумага», которая, похоже, была их защитным куполом сползала на землю, пораженная огнем. Красиво.       — Пойдёмте, парни, — сказал Влад и мы пошли вперед.       Из особняка вышли несколько женщин с горящими от злости глазами. Их тела обрамляли разных цветов щиты, а сами они светились в серебряных одеяниях. Я пораженно замер от их красоты и величия. А потом получил атаку волной света, не успев спрятаться, как остальные и меня тупо ослепило. Я, конечно, хотел умереть в бою, но не так же…       Кто-то оттащил меня за деревья, но я слышал звуки боя и возмущенно застонал. Открыв глаза, я понял, что умираю. А иначе, как объяснить, что передо мной стояла Она, такая красивая, что я забыл как дышать. Её карие глаза смотрели с беспокойством, между бровями залегла морщинка. Как в тумане, я попытался разгладить её.       Она такая… материальная.       Она что-то кричала мне, но я не мог услышать из-за свиста в ушах. Она такая милая, когда сердится. Чувствуя приближающуюся пустоту, сказал: — Я люблю тебя, Роза. Ты — самое прекрасное, что случалось со мной в жизни, — и вдруг резкой волной энергии я пришел в себя.       Твою же мать, я признал её.