The Last year.

Джек уверенной походкой идёт по школьному коридору. Только что началась большая перемена, а, значит, время запереться в столовку и похавать, потом покурить и баиньки. Джек ухмыляется своей мысленной шутке, здоровается с корешами из параллельного класса и идёт дальше. Сэнди Грейс уже стоит у своего шкафчика. Салливан подходит и шлепает её по упругой заднице. Она тут же разворачивается с перекошенной (и чертовски смешной) от злости физиономией, но видит Джека, который в своей косухе, черной футболке и этих пиздатых джинсах похож на молодого бога, и улыбается. - Ну ты меня и напугал. - Так и хочется съесть тебя, киса, - Салливан знает, что ей нравится, когда он так с ней разговаривает, хоть она обычно и строит из себя целку. - Какой ты милый. - Чо как идёшь хавать? -Ага. Сэнди улыбается, и они в обнимку идут по коридору, ловя на себе завистливые взгляды парней и девушек попроще, которым, чтобы пригласить кого-то на свиданку, нужно самообладания больше, чем на экзаменах. Джек Салливан ни с кем тесной дружбы не водит, а с Сэнди исключительно ради перепихонов, но это не значит, что другим нужно об этом знать. Пусть все, сука, знают, что в отличие от этих неудачников, у него все схвачено и все на высоте. Он, блять, им всем не по зубам. В столовке шумно от сотен голосов, звона столовых приборов и музыки телефонов, пахнет какой-то выпечкой, перекрывающей запах того дерьма, который обычно подают школьникам в качестве обеда. Джек, Сэнди и кучка его корешей заняли целый стол, шутливо попинывая друг друга ногами и передавая из рук в руки сладости, купленные в магазине. У них, между прочим, свой собственный стол. И не дай, сука, Бог кому-то его занять, лететь этот кто-то будет далеко и с пробитой башкой. - Как эту дрянь вообще можно жрать? Мой слепой дедушка и то лучше готовит блять, - Джек кривится, ковыряясь вилкой в каком-то слипшемся подобии макарон. - Может, им стоило нанять твоего дедушку? – Крэг гогочет, пихая своего подхалима Стэна под локоть и заходится еще более громким смехом, когда тот роняет еду на свои джинсы. - Да ебаный в рот, давно могли найти кого лучше. Это ж свиней лучше кормят, чем нас, - Салливан в раздражении отодвигает поднос и роется в своем рюкзаке в поисках бутера. - Милый, хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь на завтра? – Сэнди подпирает его плечо пышной грудью, и Джек чувствует, что, кажется, его киса сегодня в лифчике без поролона и это чертовски заводит, мать твою… Но не настолько, чтобы хавать её стряпню. В прошлый раз Джек чуть не траванулся её кулинарным шедевром и больше эту дрянь пробовать не собирается. - Прости, Киса, но я пас. Готовка это не твоё. - Грубиян. - За это ты меня и любишь,- Салливан обворожительно улыбается, делая голос на полтона ниже, и парни за столом свистят и улюлюкают, заметив красные щеки Сэнди. - Смотри, уел! - Ваще уел её! - Идите отсюда, голубки! Джек приосанивается, гордый тем, какой он охуенный и крутой, окидывает взглядом столовку, чтобы ещё больше убедиться в своей крутости, и замечает то, от чего его настроение стремительно тает и опускается до днищенского. Через широкий проход между столами сидит ещё одна шумная компания, и среди них Джек в лицо знает, по крайней мере, двоих. Одна из них Катарина, их староста и очень зазнаистая девчонка, которая выглядит просто как куколка с обложки, но неприступная настолько, что, наверное, состарится в окружении сорока кошек. Катарина участвовала во всех школьных проектах, вела какую-то блять ебическую газетенку и была просто мисс идеал в их школе, на которую дрочили почти все пацаны и половина девчонок уж точно. А рядом с ней сидел тот самый Эден блядский Ривс, со своей вечно милой улыбочкой, аккуратной одеждой и огромной папкой с эскизами. Под его глазом всё ещё расплывался уже желтовато-синий фингал, который он тогда умудрился отхватить у уличных утырков. И вместо того, чтобы скромно сидеть с краю и жрать свой обед, он лыбится и машет своими руками, общаясь через эту блядскую Катарину с остальными ребятами на ебанном жестовом языке глухонемых. «Какого хуя?». Джек бесится и злится просто на ровном месте и без причины, умом понимая, что столовка не его территория, и что Ривс его не трогает, но одно то, что он сидит такой весь довольный и с ним общаются другие ребята, бесит до печеночных колик. Блять, он не должен так себя вести, такие тихони ходят на цыпочках и боятся даже чихать в присутствии Джека, а не то что ржать беззвучно и активно махать своими руками. Какого хрена он не боится? Какого хрена он такой жизнерадостный и открытый в таком - то положении? Эден замечает на себе пристальный взгляд и поворачивается к Джеку. Салливан изо всех сил хочет отвести взгляд и сделать вид, что он его не знает, но, блять, он его сука знает, и это бесит. Эден кивает ему, как старому доброму знакомому и снова поворачивается ко всем остальным как будто так и надо. Джеку кажется, будто он пёс, которому швырнули обглоданную кость, чтобы задобрить. «На, я поздоровался с тобой, только отъебись». Теплая, упругая грудь Сэнди кажется какой-то пустой и поролоновой, тупые рожи корешей бесят до скрежета зубов, а перед глазами расползается красная пелена. Этот педик ещё и здоровается с ним так, как будто Джек это выпросил! Как будто, блять, ему больше всех было надо сейчас, и он как щеночек ждал его ебанного кивка. - Хей, Джеки, ты что, его знаешь? – Сэнди хихикает в кулак, рассматривая через плечо Джека стол с этими сраными тихонями. Кто-то из корешей гогочет и тычет пальцем: - Твой новый дружок, братан? А хули не познакомил? - Рот закрыли. Все. Я его знать не знаю, шляется тут вечно со своими учителем жопного рисования. Хуй знает, чо кивает, - рычит Джек сквозь зубы и отдергивает руку от Сэнди. Аппетит пропадает так же быстро, как и возник, и он рывком поднимается из-за стола. – Я курить пошёл. - Джеки, но… - Не называй меня Джеки! – рявкает Салливан, пинком отодвигает лавку, хватает рюкзак и уходит прочь злой и раздраженный, по пути шугнув парочку ботанов в очках размером с соседнюю галактику. На заднем дворе школы, под козырьком у черного входа Джек успокаивается только после третьей затяжки. Он выдыхает дым в стылый воздух, ежится и наблюдает, как старшеклассники выгружают из потрепанного грузовичка какие-то неебические металлические конструкции для декораций к Хеллоуину. Что это за херня и как её они будут крепить, Салливан не знает и сомневается, что ему интересны все эти праздники. Просто традиция и ничего больше, всем насрать. Лишь бы набухиваться было когда, а то ж как без причины, так только алкоголики делают. Хуйня это всё. Все так делают. Ну, кроме тех тихоней, которые вечно лезут под руку и мельтешат до ряби в глазах, вроде этого, сука, Ривса. Салливан прикусывает фильтр, ощущая горечь на языке, и сжимает кулаки. Ну какого хера? Бесит прям блять. Почему, сука, как только на горизонте вырисовывается долговязая фигура Ривса, весь день катится псу под хвост? Стоит только его издалека увидеть, как настроение сразу опускается до какого-то днищенского дна. Джек чувствует, как снова начинает злиться и заводиться, хотя и не видит логической причины – Эден его бесит и всё тут. Хуй знает, почему, может, это ходячий персональный ад для Салливана, чтобы он вечно чувствовал себя каким-то уебищем из-за спокойной рожи этого утырка или хуй знает ещё почему. Ни один, блять, человек так в школе не бесит, как этот придурок, как будто на нём клином свет сошелся. Салливан прикрывает глаза и считает до десяти, представляя, как всаживает кулак между глаз этого недопырка, но сознание услужливо подсовывает, как Эден вместо того, чтобы получить заслуженные пиздюли, уворачивается от них с той же непоколебимой наглой физиономией. Джек утробно и низко рычит, выплевывает сигарету и запускает пальцы в собственные волосы, остервенело ероша их на загривке. Затем разворачивается и уходит обратно в школу, направляясь прямиком к столовке. Он входит в коридор, ведущий в столовку ровно со звонком, и толпа ботанских школьников тут же сплошным потоком устремляется ему навстречу, чтобы успеть на уроки. Перед Джеком толпа расступается, уступая дорогу сильнейшему, и он выискивает глазами знакомую песочную шевелюру. Салливан выбрасывает руку вперед, хватает Эдена за шкибот и оттаскивает его в коридор со шкафчиками, прижимая к металлическим дверцам. Тот вздрагивает от неожиданности, едва не роняет папку с эскизами и удивленно таращится этими своими блядскими глазами. - Слушай сюда, - остервенело выдыхает Джек и, замечая непонимающий взгляд напротив, чертыхается. Достает смартфон, продолжая держать Эдена крепко, сжимая пальцами ткань его толстовки. «Ещё раз сделаешь вид, что мы знакомы, мудила, кивать будет нечем». Ривс хлопает своими сука неебическими ресницами, читая текст, потом снова смотрит на Джека и спокойно кивает. Блять настолько спокойно, словно это не его сейчас зажали возле шкафчиков и намереваются дать по роже. Джек кусает губы, агрессивно тычет пальцем по клавиатуре смарта, потом снова смотрит на этого придурка, чертыхается и отшатывается так же резко, как и схватил его до этого. Вот что, блять, ему сказать? Хули ты такой, мудак, спокойный? Это будет выглядеть стремно со стороны Джека и совсем не пиздато, этот недоумок поймет, что бесит Салливана без причины, а без причины бесятся только неудачники. Джек пинает мусорную корзину на углу, расшвыривая бумажки и скомканные фантики, и удаляется с гордо поднятой головой, не оборачиваясь на оставшегося позади него изумленного Ривса.