The Last year.

Джек просыпается от того, что кто-то очень настойчиво пытается сожрать его пальцы. Рука свесилась с кровати, и её нашёл очень хорошей добычей Апельсин. Он повис на ладони Салливана, вгрызаясь в кожу маленькими острыми зубками. - Блин, пацан… - стонет Джек, хватает кота и садится на кровати, пытаясь прогнать дремоту. Салливан оглядывает комнату и вспоминает, что вчера, кажется, вырубился у Ривса дома. Окна занавешены шторами, поэтому свет в комнате неяркий, как раз самое то для тяжёлой головы. Апельсин всё ещё пытается отгрызть его руку, но Джека это явно не волнует, пусть кот развлекается, если хочет. Он смотрит на пол и видит скомканный спальник и плед. Где-то в доме слышится разговор, и Салливан думает, что родители Ривса вернулись. Он, конечно, не хочет с ними встречаться, но, если что, просто свалит и всё, делов то. Во рту будто насрали сорок кошек, голова похожа на перезрелый арбуз и готова лопнуть от любого неосторожного движения. Джек, наконец, отцепляет от себя Апельсина, гладит его по мягкой шерсти и встаёт с кровати. Мочевой пузырь опасно сигналит, что пора в толкан, чем собственно Джек и намерен заняться. По дороге в туалет Салливан замечает записку на столе «Если что, жду тебя на кухне внизу» и проходит дальше. Ванная комната у Ривса большая и, сука, такая чистая, что тут можно проводить операции. Кафельная плитка сияет, никаких тебе волос, разные средства лежат на полочках, и даже одежда вместе с полотенцами висит так, будто её вешал какой-то дизайнер. - Ебать – копать Пикассо, - выражает свою мысль Джек, спуская маленькую нужду и затем направляясь к раковине. Своё отражение он встречает со скептической ухмылкой и думает, что похож на пчеловода – неудачника. От пива лицо немного опухло, под карими глазами, которыми Джек без проблем стреляет девчонок, залегли тёмные тени, а на правой щеке остались вмятины от постельного белья. Тёмные волосы, вчера понтово уложенные гелем, сейчас похожи на патлы какого-нибудь хиппи утырка. Салливан открывает кран и умывается прохладной водой, окончательно прогоняя сон. На полочке у зеркала и видит полоскалку для рта и наливает себе целую пробку. Зелёная жидкость неприятно жжёт язык и дёсны, но Джек всё равно остаётся доволен, потому что теперь он не рискует убить окружающих своим дыханием. В белом стакане, здесь же на полке, стоят расчёски, и Салливан без зазрения совести берёт пластмассовый гребешок и начинает приводить в божеский вид то, что у него на голове с мыслью, что от Ривса не убудет. Наконец, оставшись более - менее довольным результатом, он топает в сторону кухни. Только на лестнице он понимает, что голоса, которые принял за родителей Эдена, всего лишь телик. Дом Ривсов типичное жилище хороших, порядочных американцев: комнаты полны всяких уютных мелочей, всё прибрано и пахнет чистящим средством, на стенах висят фото всей семьи Ривсов, и Джек рассматривает их, пока идёт вниз. Больше всего его привлекают те, где есть знакомый Эден. Салливан думает, что Ривс ботан ещё с детства. Это особенно видно на той фотке слева, где он стоит в этих приличных шортах и рубашке, а в руках держит огромный красный воздушный шарик. Джеку удивительно, что ни один снимок не говорит о том, что Эден какой-то не такой, как все. Просто вполне себе обычный ботанский пацан. Джек заходит на кухню и, наконец, видит Ривса. Тот сидит за столом в просторной футболке и пялится в орущий телик. Перед ним стоит миска хлопьев с молоком, коробка печенья и огромная кружка кофе. Он замечает Салливана и знакомым жестом машет ему в приветствии, тут же протягивая блокнот, где уже написано: « Доброе утро. Будешь завтракать? Есть хлопья и кофе». Джек слегка фигеет от того, что Эден ведёт себя так, будто они дружат лет сто, но берёт ручку и пишет ответ: «Доброе. Я бы похавал, только сделай звук телика тише, он орёт на весь район». Эден читает, удивлённо вскидывает брови, а через секунду беззвучно смеётся, на мгновение выбивая Джека из равновесия. Ривс протягивает Салливану пульт от телика, а сам встаёт и идёт к кофеварке. Он наливает Джеку такую же огромную кружку кофе, сыплет хлопья в миску и достаёт из холодильника бутылку молока. Салливану кажется, что он всё ещё спит, потому что вся эта обстановка совсем не в его духе, и он чувствует, будто попал в параллельную вселенную. Эден приносит ему еду и снова садится на своё место, лениво помешивая разбухшие в своей тарелке хлопья. Джек убавляет звук орущего теливизора, искоса поглядывая на Ривса и про себя отмечая, что тот и ухом не повёл на подобные манипуляции. Блять, как так вот ориентироваться в пространстве без звука? Салливан хмурится на свои мысли и утыкается в тарелку, угрюмо наливая молоко в миску с хлопьями. Они начинают завтракать, как два закадычных кореша, изредка поглядывая на экран теливизора. Вокруг всё такое приторное и милое, даже эти, блять, кухонные занавески в цветочек, что Джеку кажется, будто он попал на какое-то утреннее шоу с этими бесячими сучками-домохозяйками. Там тоже все вылизано до деланной идеальности, только тут видно, что это сделано не для понтов. Ривс снова берется за ручку и блокнот, что-то пишет ему и затем протягивает Джеку. «Никогда тебя не видел в такой спокойной обстановке». Салливан показательно закатывает глаза, затем выхватывает ручку из его пальцев и чиркает ответ. «И как я тебе?». «Ты выглядишь, как будто тебя разыгрывают». Джек перечитывает написанное два раза и охуевает от того, насколько этот придурок близок к правде и зрит, сука, в корень. В который раз уже он думает о том, что, может, если Ривс ни хрена не слышит, то он какой-то ебаный экстрасенс и может читать мысли. Салливан хмурится, ему это ни хрена не нравится, это, блять, стрёмно, и он старается думать о какой-нибудь хуйне на случай, если его утренняя теория окажется правдой. Джек залпом допивает кружку кофе, цапает блокнот со стола и пишет Ривсу своими размашистым почерком. «Ну, похавали, можно и честь знать. Пойду соберу свои шмотки и отчалю». Эден читает, кивает на это так, будто ничего другого и не ожидает от Джека, берет тарелки и идёт класть их в мойку, вызывая этим в голове Салливана просто ядерный взрыв. Сука, он точно читает мысли. Джек поднимается из-за стола, разворачивается и идёт наверх за своими вещами. В комнате Апельсин сладко спит на скомканном спальнике, и Салливан присаживается на корточки, чтобы почесать кошака за ухом. - Бывай, братан. Ну ты и хищник. Он ухмыляется, замечая красные полоски царапин на своём запястье, затем встает и надевает косуху, проверяя наличие своего смартфона. Потом хватает с пола рюкзак, окидывает комнату напоследок взглядом, качает головой и коронной походкой спускается вниз, убирая с лица волосы. Эден успевает вымыть посуду и поставить тарелки сушиться на полотенце, и Джеку хочется закатить глаза снова и обозвать его сраной хозяюшкой, потому что, блять, он ходячий мистер идеальность, но вместо этого просто хватает со стола ручку и блокнот, и спешно чиркает на бумаге. - Эй, Ривс. Я отчаливаю, - он касается плеча Эдена смазанным жестом, и указывает на выход. Тот кивает, сука, с тем же спокойным лицом и идёт проводить его до порога. Салливан быстро шнурует ботинки, сует руку в карман и комкает пальцами вырванный лист из блокнота. Почему-то он чувствует себя долбанным придурком, это всё по-идиотски и совсем не по-джековски. Это всё, блять, сука Ривс виноват, он вообще не должен так делать. В какой-то момент Салливану хочется послать всё нахуй и свалить по-быстрому из этого дома, по-английски сука, но что-то тормозит его и эта сраная бумажка будто обжигает пальцы. Джек заносит ногу над порогом, собираясь просто выйти, но всё внутри него колеблется так, словно он получил удар под дых и его вот-вот вывернет. Он рычит, резко разворачивается и хватает Эдена за запястье. Тот удивленно распахивает глаза, таращась на Джека так, словно тот сейчас, сука, пропишет ему промеж этих блядских глаз. Но вместо этого Салливан пихает скомканный листок ему в ладонь с очень угрюмой физиономией, чтоб, блять, не расслаблялся, разворачивается и уходит, сунув руки в карманы косухи. Ривс потерянно застывает на пороге, глядя ему в спину. Затем медленно разворачивает лист, читает и весь каменеет. «Спасибо».