The Last year.

Школьный коридор перед спортивной раздевалкой похож на параллельную вселенную, такую далёкую для Джека Салливана, что он с кислой миной наблюдает за тем, что здесь происходит, и ждёт. Выходные пролетели, словно одно мгновение, оставив после себя ощущение неебической усталости и умственной отсталости. Утром в субботу, закинув Ривса домой, Джек весь день провёл у Уилсона, где они продолжили свой марафон починки тачек до самой ночи. В воскресенье, чувствуя себя девяностолетним пердуном, еле передвигающим ноги, Салливан узнал, что предки Эдена не на шутку разозлились на него, но Джек был уверен на миллион, мать его, процентов, что за пару улыбок и примерное поведение идеального сына, Ривсу всё простилось. Мимо Джека пробегает стайка девчонок в форме группы поддержки, сверкая идеальными бёдрами из-под коротких зелёных юбочек. Он присвистывает, чуть сползая по стене, о которую облокачивается, и, провожая их взглядом, а потом отвлекается на распахнувшиеся двери раздевалки. Кажется, этих агрессивных выродков, наконец-то, отпустили домой, и они оглашают коридор победоносным кличем, пихаясь на ходу. Среди орущих, как стадо одичавших приматов, футболистов Салливан без труда замечает слащавую рожу Брайана Боуи. Он смотрит на эти обтянутые формой плечи и мысленно прикидывает, что завалить этого, сука, огромного хера не составит труда. По комплекции они похожи, а дури в Джеке будет явно больше, чем в этом белобрысом пидриле. Жизнь с отцом всему научила. Девчонки млеют от его белозубой улыбки, парни ластятся (фу, бля), и он идёт весь такой в окружении своих фанатов, точно, сука, Бог. Джека это нихрена не устраивает. Он протискивается через этот поток «золотой молодежи», которым богатенькие папочки и мамочки будут всю жизнь подтирать сопли и задницы, и хватает Брайана за плечо. - Эй. Боуи оборачивается и его улыбка медленно рассеивается, потому что его окликнул не какой-нибудь сладенький педик, а Джек Салливан в своей неебически крутой косухе и с тонной презрения на лице ко всему, блять, живому. - Салливан? - Нет, блять, зубная фея. Разуй глаза пошире, - рычит Джек, буквально четвертуя его взглядом. – Разговор есть. Он с трудом сдерживает в себе порыв вытереть ладонь, которой он коснулся плеча Боуи, о джинсы. Джек ненавидит этих богатеньких мальчиков, которые думают, что раз, сука, родились в золотых подгузниках, то все им вокруг обязаны. - Какие у тебя могут быть ко мне разговоры? – Брайан пытается усмехнуться, но Джек видит, как он нервничает. Небось уже наложил, сука, в штаны. Его орда тупых качков в футбольной форме топчется позади него, как стадо баранов. Джека бесят эти псевдо-правильные мальчики в спортивных трико равно, как и богатенькие, потому что их «хорошесть» только показная, а внутри просто тонна дерьма, которую они с радостью вываливают на тех, кто не может им слова сказать. - Значит, так. Два раза повторять не буду, я в очень скверном настроении, блять, и лучше тебе пойти со мной по-хорошему, иначе ты, сука, сильно рискуешь, и твоя команда сраных черлидеров тебе не поможет. Есть разговор, Боуи, поэтому отойдем и побазарим, как мужики, понял? – Джек практически выплевывает это ему в лицо и смотрит прямо в глаза. Он не какой-то сука забитый пацан или заглядывающий ему в рот мудень, поэтому это дает эффект. Боуи что-то вякает своим парням, и они с Салливаном выходят на задний двор, чтобы спрятаться от посторонних глаз под тенью школы. - Ну. И что ты хотел? – Брайан старается выглядеть таким же блядски крутым, как и всегда, да только сияние его засранного нимба над головой не колышет Джека. Он видит его насквозь и вид ошарашенного Эдена Ривса с окровавленным лицом навсегда укрепил в сознании Джека тот факт, что Боуи мудак каких поискать. И Салливан будет не Салливаном, если сейчас не пропишет ему пиздюлей по первое число. - Я по поводу вечеринки у Катарины. - Ты ж там не был. - На твоё счастье, - фыркает Джек. – Если бы, сука, я там был, ты бы сегодня здесь не стоял, петушара. - Не понял, - Боуи изображает из себя непонимающего ангелочка, и Салливана мутит от его рожи. Ему хочется схватить его за загривок и пропечатать в ближайшее дерево. - А ты напряги свои куриные мозги и вспомни, блять. Например, как вы пообщались с Эденом Ривсом, - Джек смотрит на него с неприкрытым презрением. Пидорское лицо Брайана изумленно вытягивается, в глазах мелькает понимание, и это для Джека похлеще красной тряпки для быка. - Так, Джек, - Боуи нервно облизывается, переступает с ноги на ногу, будто ему разом прищемило яйца. - Я тебе не Джек, сукин сын. Что, думаешь, если он глухонемой, то и постоять за себя не может? Или некому за него пиздюлей прописать? Сюрприз, блять! – Салливан раскидывает в стороны руки и идет в наступление, потому что, сука, эта тварь всё прекрасно понимает, помнит и, наверное, дохуя гордится собой. Или наоборот мечтает прижать Эдена снова, и от этого у Джека непроизвольно сжимаются кулаки. - Погоди, это… - Боуи отступает на шаг, выставляя перед собой руки, но это его не спасает, и Джек с размаху прописывает ему промеж его петушиных глаз. - Получи, сука. - Твою мать, по лицу! – Брайан хватается за кровоточащий нос. - А ты думал я трепать языком пришел, блять?! Что-то тебе не помешало распускать руки в тот раз, а Боуи! Думал, каждый парень должен из штанов, блять, выскакивать, как только ваша охуительная светлость проявит интерес? – Салливан пихает скулящего ушлепка в плечо, сгребает в горсть ткань футболки и притягивает к себе ближе, нависая над ним. - У меня для тебя новости, Боуи. Соси свой хер сам, блять, и близко к Эдену не подходи! – Джек размахивается и бьет снова, но в этот раз Брайан не стонет, не скулит, а с рычанием бросается на него и пытается свалить с ног, как в своем ебаном футболе. Джек сдерживает его удар плечом, принимает на напряженный прессак, потом всаживает коленом под дых и бьет по этой слащавой морде снова и снова. Завязывается драка. Они мутузят друг друга с бешенством двух сцепившихся псов, рыча и шипя от боли, моментально собирая толпу зевак с ебучими телефонами и камерами. Откуда-то прискакивает тупая шайка футболистов и пытается их разнять, кореша близко не подходят, но горланят в поддержку Салливана и это придает сил. Джек хочет выбить из этого папенькиного сынка всё дерьмо за то, что тот посмел поднять руку на такого, как Эден, за то, что если бы не Салливан, Эдена вполне кто-то мог сбить на дороге, он ведь бежал, как обалдевший олень. Джек получает прямо по сломанному носу, и его кто-то перехватывает поперек груди, оттаскивая от плюющегося кровью Боуи. - Господи, Салливан совсем с катушек съехал! - Пиздец у Боуи с лицом! Господи! - Вали этого недопырка, Джеки! - Въеби, Салливан! Джек дергается в руках огромного качка с африканскими, сука, косичками, как у ебаной младшеклассницы, но только поскальзывается на песке и поднимает пыль. Боуи рычит и бросается на него, вытирая рукавом кровь, но его дружки перехватывают его: - Спокойно, спокойно, Брайан! Оставь его, у тебя пиздец на лице, нужно в медкабинет. - Ему нужно к медбратику, чтобы он вставил ему огромный хуй в жопу, и он больше не думал о том, что всё можно получить сверкая своим ебалом! – орёт Салливан. - Ты сам ебалом не вышел, так на меня попёр?! – кажется, Боуи получил по башке куда сильнее, чем Салливану казалось, потому что этот ублюдок окончательно потерял берега. - Мне срать на это, я пришёл прописать тебе пиздюлей за моего друга! - Ой, с каких это пор ты и Ривс друзьяши?! - С этих! И запомни, утырок, ещё раз около него увижу – руки и ноги выдерну, мразь! - Окончишь свои деньки в местной кутузке, если ещё раз меня тронешь, отброс! - А ну, блять, завали ебало! – Джек пинает здоровяка пяткой по коленной чашке и тот, воя как медведь, падает на колени. Джек кидается к Брайану и прописывает ему такой хук в солнечное сплетение, что тот падает на песок и задыхается от боли. Футболисты бросаются к Салливану, но он ловко обходит их и отскакивает подальше, вытирая разбитую губу. - Спокуха, ублюдки. Батя уже всё сказал. Я больше не трону этого нытика. Боуи поднимает ненавидящий взгляд, но тут же захлебывается и воет, утыкаясь лбом в песок. Слащавые педики окружают его, точно сраные няньки, шелестят своими ебанутыми платочками и поднимают эту блондинистую размазню на ноги. - Я второй раз даже говорить не стану, если ещё раз увижу тебя около него. - А, может, ты сам на его задницу позарился, а, Салливан? – выплевывает Боуи. - Ты охуел совсем? По башке сильно прилетело? - Джек думает, что слишком рано решил свернуть, сука, палатку раздачи лещей, нужно было избить этого урода до полусмерти, чтобы он, наконец, заткнулся. - Из какой ты вселенной, Салливан? Все знают, что твой ненаглядный Ривс из Этих. И мы с ним чудесно потусили, пока… - Закрой. Своё. Ебало, - медленно произносит Джек, подходя к нему на шаг. На счастье Боуи затыкается, и только это спасет ему жизнь. – Ты наверняка думаешь, что сейчас охуеть как шокируешь меня, но мне насрать. Я хотел прописать тебе пиздюлей за то, что ты гнилая паскуда, болтающая своим хером на право и на лево и считающая, что все, блять, должны за тобой скакать. Мне пофиг, петушара ты или нет, ублюдок. Ты просто дерьмо, которому давно пора было вставить пистонов. И я это сделал. Джек плюет ему под ноги кровавый сгусток, достает сигарету, закуривает и разворачивается, уходя гордой походкой прочь со школьного двора. Ему в спину давит гробовая тишина, хныканья баб, но ему охуительно хорошо. Он думает, что сегодня один из тех редких дней, когда его настроение резко поднимается от самого говнищенского и ему даже легко дышать. Что ж. А по поводу самого Ривса и его предпочтений… Джек разберется сам. Он не будет пытать его сразу, этому чудику и так пришлось не сладко. Пока можно просто понаблюдать, как и чо там у него, а потом уже выводы делать. А верить какой-то паскуде на слово Джек не собирается. Он должен выяснить всё сам.