Everything

Чем больше ты отталкиваешь меня, тем быстрее становится холодным мое сердце.       Я помню, как слышал тысячи раз о том, что мужчины не плачут. Слышал и не понимал в чем смысл этих слов. Слезы – естественный отголосок болезненности человеческой души. Или это не так?       Слышу шаги за дверью, чувствуя, как стынет кровь, и сердце замедляет ход от охватывающего ужаса. Только не он, только не сейчас. Возможно, я сегодня умру. Пожалуйста, Боже.       Слышу шаги за дверью, их больше. Разные люди. Волнительный, торопливый шаг сменяется твердым, уверенным. Он здесь, врач здесь. Он врач, а значит должен спасать жизни, но мою жизнь он не спасет. Какая ирония, ведь его слово, как опущенная рука палача. Я не хочу умирать. Пожалуйста, Боже.       Слышу шаги за дверью и не чувствую привкуса страха, кома подходящего к горлу. Не страшно, не жаль. Впервые одна пустота и мысли только о том, что с сестрой? И где Луи? Он должен был заметить мое исчезновение. Меня должны искать. И если мне суждено умереть, то пусть он найдет Джемму. Пусть он найдет ее. Пожалуйста, Боже. Бог дает тебе надежду, открывает окно, а потом ты понимаешь, что Бога нет.       Слышу шаги за дверью, вжимаюсь в стену. Дверь открывается и заходит мужчина, знакомая седина на висках и теплая улыбка честного старика. Я всегда считал его достойным человеком, но он же мне ничего не должен.       В ушах гул, снова ком к горлу и только не слезы. Я больше не могу. Мужчина просит оставить нас, закрывая дверь. Ставит стул у кровати, а я чувствую боль в ладонях, сжимающих простынь, до белены в костяшках. - Гарри, - говорит тихо, - как вы себя чувствуете? Никак. Я просто не хочу умирать. - Все в порядке, - голос ломается.- Только немного болит голова. Вижу в его глазах волнение. Он знает. - Гарри, - врач говорит еще тише.       Не могу найти в себе силы, чтобы поднять глаза и посмотреть на него, показать ему, что я его слушаю, что я все еще здесь. Как чертовски сильно болит голова. - Гарри, я знаю, что вы сказали неправду. - Я не хочу умирать, - слова соскальзывают сами.       Он молчит. Достает из своего портфеля лист бумаги и начинает что-то писать. Он напряжен и медлит в написании. Мне хочется понять, что он пишет, но нет сил, сосредоточить свое внимание на движениях крепкой руки. - Ничего не говорите, - все еще шепчет врач.       Смотрю на него, ничего не понимая. Он мне поможет? Чувствую горячие дорожки на щеках. Снова слезы. Хочется кричать, бросится к нему и умолять не уходить, потому что кажется, что пока он здесь, сидит на этом стуле, все будет в порядке.       Врач уходит, закрывая за собой дверь, забирая листок. И почему-то становится легче дышать. Словно пока он был здесь, он сидел не на стуле, а на моей груди и теперь груз его тела спал с меня. Разжимаю затекшие руки и накрываю голову подушкой, слышу шум тишины. Впервые мне кажется, что смерть – не самый худший вариант.       Не слышу шагов за дверью, вокруг тишина, пугающая тишина в голове. Вскакиваю от резкого удара. Холодная рука вырывает подушку, свет бьет в отвыкшие глаза. Он стоит рядом, скалясь от злости, а у меня хватает сил только поднять глаза и думать, думать.. - Скажи, что мне сделать, милый? – оголяет ряд белых зубов, не прикрытых ядовитой улыбкой.       Обходит кровать и садится на край, опираясь на руку, что так близко ко мне. Машинально вскакиваю и вжимаюсь в кровать с другого края. Попался в клетку. - Врач сказал, что рано что-либо делать. Операция может навредить твоему здоровью и последующим зачатиям, - голос спокоен, а лицо искажает сдерживаемая истерика человека, чей замысел рушится.- Может мне просто убить тебя? Как думаешь? Томлинсон сильно будет страдать, а? - Ему все равно, - смотрю на него, вижу его безумие.- Ты только сделаешь ему одолжение. - Не верю тебе, Гарри. Он не спал бы с тобой просто ради наследника. Сволочь, умеющая любить. – Зейн засмеялся. И смех его был таким горьким, что хотелось плакать, заткнуть уши, но не слышать никогда больше.       Малик двигается ближе, наклоняется совсем рядом. Я чувствую его дыхание на своих щеках, он смотрит прямо на меня. А я не могу посмотреть в ответ, уставившись в стену. - Пожалуйста, – шепот в пустоту.       Чувствую его руку, сжимающую мои кудри со всей силой. Головная боль усиливается, становится резкой, бьет по вискам и глаза, будто выкручивают изнутри. Чувствую, как тепло приливает к щекам и открывается кровотечение из носа. Рука скидывает меня на пол, я пытаюсь встать, но все кружится. Чувствую, как встаю, чувствую под ногами твердость пола, но ничего не вижу. Все размыто. Два последовательных удара в живот выбивают болезненный вздох, ноги подкашиваются, но я держусь рукой о кровать, пытаясь стоять. Слезы текут по щекам от физической боли, смешиваются с кровью. Глаза застилает пелена. Волосы мокрые, прилипают к лицу. Еще один удар и теперь я падаю, но не чувствую падения. Пятый удар ногой снова в живот, переворачивает меня, и я опираюсь руками о пол, сгибаясь, сдирая кожу с костяшек о древесину. Малик что-то говорит мне, но я не слышу. Не могу сделать вдох, попытка обрывается колкой болью. Последние силы и время, что он сам дает мне, чтобы открыть глаза. Он стоит спиной ко мне, и я слышу слетающие фразы, но не понимаю смысла. Слышу имя Луи и Джеммы, делаю вдох и чувствую, как что-то внутри разрывается и тепло начинает окутывать внутренние органы. Гул в ушах. И все слишком быстро. Руки и ноги не мои, все тело мне не принадлежит. Я могу только думать и видеть, чувствовать боль и тепло, разливающееся по всему телу. Вижу нож, что остался от незаконченного обеда. Рука сама тянется к холодному лезвию. Второй рукой хватаюсь за кровать, чтобы не упасть, последняя попытка сделать вдох.       Он разворачивается. Закрываю глаза и вдруг чувствую тепло его тела совсем близко. Так, будто его тело – мое. Я знаю, что не дышу, потому что легкие будто выключили, глаза закрыты и мне страшно от осознания того, что в следующую секунду я получу удар, ничего не происходит. Начинаю чувствовать тяжесть, но она не похожа на сдавленность от нехватки воздуха или паническую атаку. Открываю глаза. Взгляд затуманенный, но сквозь пелену вижу, что держу его. Его тело на лезвие ножа, обмякает в моих руках, но он еще живой. Он живой и я принимаю решение. Рука отпускает его, быстро опускаясь рядом, пронзая его во второй раз. Слышу сдавленный стон, но не понимаю, чей он. Моей боли или его. Я не могу дышать, ноги больше не держат, но я не падаю только потому, что он все еще стоит. Я опираюсь на него, а он на меня.       Не понимаю, почему я все еще слышу свои мысли, почему я не умер. Почему я не умер, как он? Меня держит его тело, труп не дает упасть, и я цепляюсь за него второй рукой, поднимаю глаза. Дверь комнаты открыта, я вижу синие глаза. Наши тела падают вместе, мы равны друг перед другом в эту минуту, и как равные мы уходим из этого мира. Моя последняя мысль перед концом: «Почему смерть не взяла меня за руку? »