Спасители Империи

      Лукан вытащил из сундука свернутое Знамя Империи, и вывесил его на входе в город. Римские легионеры с недоумением смотрели на красного дракона на черном поле, похоже варвары послали гонца к своему вождю, время готовится к бою!       Жаль только вышек не успели возвести, воины воткнули пилумы в деревянный настил, да в лагере ещё не сколотили стойки. Щиты слито поднялись над стенами, перекрыв зоны обстрела. Лагерь готов к любому развитию событий.       Гонец оставался единственной надеждой на мирное решение конфликта. Иначе Ривервуд раскатают на дрова.       Первый Центурион Луций Пробус Постумий, давно подтвердил опытным путем, что с отдалением от Вечного Города, сила его имени падает с каждой mille passus (1480 м), а уж в варварских землях, даже его древний и уважаемый род не мог рассчитывать на теплый прием.       Сигнифер уже установил Знамя Легиона в центре лагеря. В это время Пропретор с конницей поднимались вверх по реке, и Нонус Акутос Аниций, как всегда первым, увидел аномально крупные серые валуны, лежащие вдоль русла мелкой речки. Даже у моря редко увидишь настолько гладкий камень! Это неспроста! Сжав бока коня, эквип подскакал к Квинтилию Вару, и ударил себя кулаком в грудь, привлекая внимание.        Офицер поднял кулак, конница остановилась. -Пропретор, камни у речки шевелятся!       Вар решил довериться зрению своего лучшего разведчика, и приказал всадникам натянуть луки. Эквиты, выстроившись в дугу, медленно подъехали к серым валунам, вокруг которых, казалось была перерыта береговая галька. Кони фыркали и взбрыкивали, шумно втягивая холодный северный воздух, животные почуяли главных речных хищников.       Ветеран когорты, Секст Дурум Магий, прошедший маршем от Рима до самой Лютеции, начав с рекрута взлетел до Эквита, убивший сотни варваров, как поговаривают в термах. Строгий патрицианский профиль портила сеть уродливых шрамов, выделяясь на смуглой коже, подобно талой воде на черном монолите горы. Магний, настолько хорошо обращался с гладием, что мог выйти один против пятерых ветеранов, и именно он сразится с первым препятствием на пути Легиона.       Ловко спешившись с коня, прикрываясь щитом, отведя руку назад, воин приготовился пронзить "живую породу". Шаг за шагом легионер приближался к неведомому зверю, капля пота сползла по лбу, и слетела с брови, впитавшись в приречную почву...       Внезапно земля вокруг "камня" задрожала, галька полетела во все стороны, и из земли вылез... Серый краб, крупный, со здоровыми шипастыми клешнями, но все-же краб! Черные буркала уставились на римлянина с каким-то бездонным равнодушием, краб резко вцепился в скутум, и дёрнул на себя, чуть не вырвав его из рук легионера.       Магий ткнул остриём меча в глаз твари, и, словно скорпион, мгновенно пронзил и другой. Краб защелкал хелицерами и задергал усами, а Магий навалившись всем весом, вогнал гладий прямо в мозг членистоногого. Тот судорожно заскреб ногами, разбрасывая гальку и, как следствие, привлекая остальные "камни''. Вырвав меч из поверженного противника, ветеран вскочил на коня. Четыре твари, три мелких и одна крупная, с полипом на панцире, медленно брали эквитов в кольцо, ударив в бока верных рысаков, воины раздавили мелких, а Магний, поддав коню, просто надел здоровенного краба на гладий, пробив панцирь насквозь.       -Cancri in lignum unum!(краб на палочке)- Римляне рассмеялись и поскакали дальше, не забыв пометить на карте место схватки, которую рисовал юный Оппий Дий Секандий. И только Нонус Акутос Анций заметил что дерево щита переломлено, почти до щепы, в местах захвата клешнями.       Особое удивление вызывало качество местных дорог, ведь мощением такого количества полотна должны заниматься толпы рабов, под управлением обученных людей, да и мосты из каменных блоков тоже требуют хотя бы камнетесов, не говоря уже про инженеров...       Удивительная земля, эта Галлия! Эквипы тронули поводья, и двинулись вдоль речушки, пару раз в гальке прятались крабы, а из-за деревьев сверкали волчьи глаза, но дикий зверь не решался бросится на двуногих и мясо. Старый волк не раз драл коз да баранов, да и детей двуногих любил потаскать, но эти пахли угрозой и землёй... Седой вожак принюхался, раздражённо махнул хвостом и увел стаю.