Битва за Милард. Время лишений

⊱⊷╍━━━┅❴♛❵┅━━━╍⊶⊰

      Аруфор наблюдал за тем, как Вир затягивает ремни седла на холке своей спутницы Арнег Траул. Когда-то давно, когда он был ещё совсем мальчишкой, не знающим мир, он бы ни за что не поверил в то, что видел.       Ваханы могли обращаться в драконов. Правда, не у всех из них это получалось. Процесс обращения был очень сложный, да и за долгие годы жизни, необходимость покорять небо отпала. Но многие старались развивать эту замечательную способность и выполняли роль воздушного транспорта, который мог долететь с одного конца Империи Милард до другого за считанные недели, в то время, как пеший путь занял бы долгие месяцы.       Конечно, ваханы не являлись полноценных драконов. Драгары были отдельной расой, на территорию которой не сунется ни одно, хоть мало-мальски мыслящее существо. К тому же они отличались друг от друга количеством конечностей. У ваханов их было четыре, передние являлись большими перепончатыми крыльями и имели большой цепкий палец, на который они опирались при неуклюжей ходьбе. Драгары же ходили на четырех лапах и отдельно имели крылья. И ещё они достигали невероятных размеров и ходили слухи от самых сумасбродных смельчаков, что в Тачн`дан Хардрагос, в Пустоши Драконьих хребтов, находили такие огромные кости древних ящеров, что в грудной клетке одного из них мог несколько раз поместиться Аянис. Это будоражило воображение, но Аруфор подобного никогда не видел и не особо верил. Ваханы же были гораздо мельче, по сравнению с драгарами, но для того, кто никогда не видел последних, всё равно казались огромными и устрашающими.       Арнег была среднего размера, хоть наверняка и могла снести взмахом хвоста какую-нибудь стену или разбить вдребезги телегу. Её серебряная чешуя блестела на солнце. Женщина невозмутимо смотрела вдаль, дожидаясь, когда можно будет взлетать. На её рогах, на крепкой цепи, болтался оранжевый камень. Такой же, только меньше, был и у Вира. С помощью витиеватой конструкции, цепляющейся за рога, камень плотно прилегал ко лбу вахана между бровями. Это было необходимо для общения. В слегка облегающем, костюме из кожи и в капюшоне, прикрывающем уши и с креплением для защитных очков, Зантрин выглядел забавно. Но в седельных сумках, которые он как раз крепил к седлу сзади, была его сменная одежда и остальные вещи.       Накрасса не смог сдержаться и зевнул. Было раннее утро. Его сын как раз должен был спать у себя дома, чтобы набраться сил для выяснений причин вчерашнего скандала на балу. Ближе к вечеру или чуть раньше, он непременно пошлёт за ним. Хоть он и переживал за Арэна, была и другая причина, заставившая его сердце беспокойно биться. Вира вызвали в столицу. Отец и мать, правители империи, хотели поговорить с ним о недавней ситуации в пещерах полуострова Моро`ла.       — Да хранят тебя покорители неба и властители погоды, Вир, — с улыбкой произнёс Аруфор, похлопав друга по плечу, когда тот подошёл к нему, — Хоть отец и сообщит мне о результатах совета, от тебя я тоже буду ждать вестей. Как закончишь, можешь вернуться, если хочешь. Ты знаешь, что тут тебе всегда рады.       Накрасса вздохнул.       — Ты мне помог успокоиться, но угроза никуда не делась. Помоги Тарагуссу найти верное решение. Хотя… ты и без моих советов знаешь, что делать, — мужчина улыбнулся, — С остальными мелкими проблемами я разберусь уже сам, они не стоят наших переживаний.       — Я вернусь, Асван’ван. Уверен, боги позволят сделать мне это с добрыми вестями, которые помогут решить проблему и изгнать тоску из вашего сердца, — Вир улыбнулся в ответ, склонив голову, и обратился к спутнице, на чью спину ловко забрался по крылу, — холка вахана возвышалась над землей больше, чем на два его роста. — Леди, прошу вас.       Арнег встрепенулась и издала противный оглушительный рев.       Аруфор, заткнув уши, поспешил отойти назад, ближе к стене. Когда тар снова повернулся, он увидел, как Зантрин закончил пристегивать себя к седлу с помощью ремней. Его глаза уже прятались за защитными очками, а всю остальную часть лица скрывала маска. Арнег осторожно развернулась в сторону широкой центральной аллеи сада — импровизированной взлётной полосы.       Ей понадобилось взять небольшой разбег, чтобы, взмахнув огромными перепончатыми крыльями, взмыть в воздух. Деревья накренились от мощного потока воздуха. Пыль и мелкие камушки поднялись с дорожек.       Накрасса на миг почувствовал себя молодым, совсем юнцом, когда впервый раз летал на вахане. Это ни с чем несравнимое чувство свободы и адреналина от осознания высоты. Он даже вдруг ощутил зависть, наблюдая за тем, как ваханы широкой спиралью набирают высоту, превращаясь в лучах утреннего солнца в блестящую белую точку. Ещё один, уже более тихий рев донёсся до ушей наместника Аяниса, и точка полетела в сторону юга-востока, в столицу Империи Милард, Туосенат. Они доберутся до него к раннему утру шестого дня.       Аруфор долго наблюдал за ними. Даже, когда уже совсем не смог их различать, всё равно продолжал смотреть. Душу снова охватила печаль и тревога. Мужчина повернул в сторону распахнутых задних дверей замка. Он намеревался провести оставшееся до вечера время в компании Саши и Вероники. Ему не хотелось, чтобы они уезжали, чтобы снова оставили его одного. Хотел сказать им, что они могут остаться ещё, на столько насколько захотят. Они смогут съездить на охоту, поплавать в море на корабле, найти стадо крамков, чтобы напугать их и, как в старые добрые, смеяться до боли в животе, наблюдая, как испуганные животные замирают и заваливаются на бок. Он попросит их рассказать о фильмах, которые показывает ящик, который тар забыл, как называется и возле которого он провёл почти весь день, когда люди показали ему эту странную штуку впервые. Снова попросит объяснить, как ездит железная гадко пахнущая карета без лошадей, на которой Саша предложил ему прокатиться и, за время поездки в которой, тар ни разу не шевельнулся, вцепившись в ремень. Попросит попробовать поговорить через тонкое прямоугольное приспособление, которое они называют телефоном. Всё что угодно, лишь бы отвлечь себя от мыслей, что на самом деле ему очень страшно.       Прежде, чем проститься, Мирен с помощью Дивера попросила Леру снова воспользоваться «той штукой, котокая щёлкает и делает маленькие картинки». Девушка не смогла ей отказать и за то недолгое время, что они с Даней потратили на завтрак и сборы, тары умудрились сфотографировать почти всё, что видели. Лера предложила им сделать групповое фото, расставила таров по местам, положила фотоаппарат на скамью и засекла таймер. Дэим и Мирен пришли в небывалый восторг, когда «штука» щёлкнула сама и сделала «картинку». Дивер тоже был удивлён, но выразил свои эмоции сдержанно. Ризрину было всё равно, и он отошёл в сторону, а Арэн лишь улыбнулся, его совсем не удивило, что фотоаппарат может так делать. Он остался стоять на том же месте, опираясь на трость. Тар с трудом поднялся с кровати утром и старался лишний раз не шевелиться.       Покриты были осёдланы, и сумок на них было чуть больше, чем в день приезда. Арэн распорядился, чтобы они были наполнены тарскими сладостями, печеньем и чаем. Накрасса также намекнул, что там есть подарки для семьи Зиминых. Когда настало время прощаться, Даня протянул руку Ризрину. Тар пожал её нехотя, будто кто-то настойчиво подтолкнул его на этот шаг. Лера же решила его не трогать, и тар скрылся в доме.       — Спасибо большое! Это было самое лучшее, что случалось в моей жизни, — произнёс брат, осторожно обнимая Арэна, — Приходите потом к нам. Мы покажем, как веселятся люди!       — Обязательно, если твоя сестра не против, — потрепав мальчика по голове, тар посмотрел на Леру и чуть улыбнулся ей.       — Она не против! — тут же ответил за сестру мальчик, на что Лере пришлось лишь пожать плечами с неуверенной улыбкой на губах.       Мальчик убежал к Диверу и Дэиму, которые подтягивали ремни на седлах.       Девушка переступила с ноги на ногу, думая, что сказать и нервно потирая руки. Арэн ждал, рассматривая её лицо. Сталкиваясь с ним взглядом, она тут же отводила глаза в сторону.       — И уезжать не хочется, — у Леры вырвался лёгкий смешок. Она всё никак не могла успокоиться. Переступив с каблуков ботинок на носки, она стукнула себя кулаками по бёдрам, призывая себя, наконец, собраться с мыслями. Глубоко вздохнув, она начала, но слова, почему-то, давались слишком сложно. — Даже не знаю, что сказать, если честно… Я совершенно не ожидала, что здесь… везде будет так… красиво.       — Это ещё не всё, — произнёс Арэн. Он продолжал смотреть на неё, но его улыбка и слегка прищуренные глаза были непроницаемы, и от этого взгляда девушке становилось неловко, — Я покажу тебе все сады в округе, подвесной и коралловый особенно. Свожу тебя в лабораторию, там очень много линз и, когда солнце светит в них, повсюду появляется множество бликов. Покажу пещеру, в которой всегда так холодно, что озеро в нем никогда не тает. Покатаемся на коньках. А ещё…       Тар вдруг замолчал, спохватившись. В самом начале его речи Лера снова встретилась с ним взглядом, но уже больше не смогла отвести взгляд. Поэтому от неё не укрылась перемена в его лице. Он будто чего-то испугался. И Лера поняла почему. Арэн говорил только про неё. Внутри разлилось странное, приятное тепло, но оно смешалось с чувством вины, перед братом.       Тар замялся, опустив взгляд.       — Не переживай…       — Хэй! Ну, вы там скоро? — окликнул их Дивер.       — Одну минутку и я приду, — ответила девушка и занервничала ещё больше.       Лера сделала большой шаг к Арэну и, слегка оперевшись на его плечо, привстала на носки, чтобы поцеловать в щёку. Тар дернулся, и она прикоснулась губами к его мягкой щеке в опасной близости от уголка губ. Девушка тут же отстранилась и встретилась с ошарашенным взглядом Арэна. Юноша коснулся места поцелуя пальцами.       — Ты же помнишь…?       И стоило ему это сказать, как Лера тут же вспомнила. Паника захлестнула её и отразилась на её покрасневшем лице. Прежде, чем тар успел спросить ещё хоть что-то, она решила спастись бегством, чем попытаться объясниться.       С помощью Дивера девушка ловко вскочила в седло, дернула покрита за поводья и направила его в ту сторону извилистой аллеи, где Арэн не смог бы её увидеть, и где бы она не смогла видеть его.       «Господи, как же я могла забыть?!»       Ей не терпелось ударить животное по бокам и заставить его нестись во весь опор. Щёки пылали огнем, поэтому она повыше подняла воротник пальто.       — Замёрзла немного, — ответила она на вопросительный взгляд Дивера.       Всю оставшуюся дорогу она держалась чуть позади и молчала, надеясь, что брат будет отвлекать близнецов, но он тоже молчал, с грустью и тоской во взгляде осматривая город, как в последний раз.       Они вернулись через ту же пещеру, через которую пришли. Близнецы помогли им выбраться из подвала и занести сумки в столовую. К этому моменту Лера уже успокоилась, но только внешне.       Людская сторона встретила их проливным дождём и грозой.       — Я распечатаю фотографии, которые мы сделали, и передам вам при следующей встрече, — сказала девушка близнецам на прощание, — Спасибо вам большое. Это было здорово!       — Это вам большая благодарность, что дали согласие на приглашение.       Когда тары скрылись в подвале, а Даня убежал рыться в сумках, чтобы найти свой подарок, Лера наслаждалась тишиной в здании и шумом дождя за окном, стараясь успокоить нервы. Но все это давало лишь обратный эффект. Руки тряслись, как и всё тело. И хотелось заплакать. Это происходило каждый раз, когда она решалась признаться мальчику из параллельного класса, парню из лагеря, другу друзей. Ей всегда отказывали. Всегда. А тут она, совсем забыв о том, что ей рассказывали, по тарскому этикету призналась принцу в симпатии! Хотя не собиралась этого делать!       Девушка тяжело вздохнула, вытирая щёки. Она не понимала, чего боится больше — того, что её поймут неправильно или того, что она сделала это специально, поддавшись странному порыву? Потому, как Арэн вел себя, она была уверена в том, что он выслушает её и поймет, не станет смеяться над случившимся. Мысли галопом понеслись дальше, заставляя Леру загоняться.       «Хватит!»       Она хлопала себя по щекам, пока те не стали красными от ударов, а не от смущения.       «Всё слишком быстро! Остановись и возьми себя в руки!»       Лера глубоко вздохнула и выдохнула несколько раз.       «Когда мы встретимся, я всё ему спокойно объясню».       Она несколько раз ударила кулаком себя в грудь, словно вынуждая своё сердце закрыться, замолчать и успокоиться. Это просто ошибка.       Девушка вытащила из кармана свой телефон, подождала, пока он включится, и написала смс дедушке:       «Мы вернулись. Переждём дождь в особняке и вернёмся».       Но дедушка, на радостях, приехал за ними через тридцать минут. Даня в красках описывал то, что видел на тарской стороне: деревья, животных, город, таров, странное существо похожее на дракона. Лера изо всех сил старалась участвовать в разговоре, чтобы никто ничего не заподозрил.       Родители ещё не вернулись. Время шло к вечеру. Дождь всё не прекращался. Даня первым пошёл спать и от усталости почти мгновенно заснул. Лера же задержалась, показывая деду фотографии и рассказывая ему о тех, кто на них изображён. Он слушал с жадным любопытством.       Когда же девушка осталась предоставлена самой себе, позитивная маска спала с её лица. Сна не было ни в одном глазу, поэтому часть ночи она провела в дедушкином кабинете за редактированием фотографий и их распечатыванием и нарезкой. Конечно, это была не фотобумага, но она выбрала достаточно плотные листы. Это помогало отвлечься от назойливых мыслей и сосредоточиться на сортировке. Только тогда, когда подписанные конверты с фотографиями были запечатаны, Лера вернулась в свою комнату.       Но спать всё ещё не хотелось. Спрятав конверты в тумбочку, она взяла в руки коробочку, подаренную Арэном и открыла. Там оказались часы — тот же самый сложный механизм, только чуть меньше и более изящный, насколько это вообще возможно, записка с пояснением, как ими пользоваться и множество круглых жёлтых пластинок, которые являлись очень искусно и тонко нарезанным камнем.       Лера старательно вчитывалась в текст, но не понимала его смысла. Она потупила взгляд на часы. Множество стрелок крутились у неё перед глазами так же, как безостановочно работал её мозг. Вот только от этого всё сильнее болела голова. Чувствуя, что ещё немного, и она свалиться в обморок, девушка, подгоняемая страхом, отложила часы в сторону, откинула край одеяла и, на негнущихся ногах пошла в сторону туалета. Её мотало из стороны в сторону. Перед глазами всё вертелось. Лере лишь каким-то чудом удалось зацепиться за косяк, чтобы её не понесло дальше, в сторону лестницы. Боль была пульсирующей, будто кто-то ковырялся пальцем в открытой ране.       В ванную комнату Лера вползла на четвереньках, то и дело заваливаясь на бок. Всё тело ломило. Её трясло от озноба и жара. Подтянуться к раковине она уже была не в силах, поэтому сунула голову под прохладный поток воды, льющейся из крана в ванне. Она не обращала внимание на то, что по её волосам ручьем текла вода, что воротник её ночной рубашки был сырой и что по спине бежали струйки прохлады.       Лере было так плохо, что она не могла позвать никого. Думала, что она задохнется, если её дыхание сейчас не выровняется, что если сейчас она упадет в обморок, то уже больше никогда не встанет.       Всё, что она чувствовала — страх. Неужели, она недостаточно много времени провела в пещерном водоёме и к ней, все-таки, прицепилась какая-то зараза? Может, так сильно её подкосил стресс от путешествия в тарский мир?       Мысли ускользали… Было больно думать.       Время шло. Её уже трясло от холода, но она не высовывала голову из-под потока воды, пока перед глазами не прояснилось. Лера выключила воду. Комната наполнилась её тяжёлым дыханием и капанием воды с её волос. Девушка села, опершись головой о бортик ванны. Мысли были пусты. Большая часть симптомов прошла, но она чувствовала себя так, будто заболела гриппом в тяжелой форме.       Она не знала, сколько так просидела, но, когда она нашла в себе силы открыть глаза и перевести взгляд на окно, уже начинало светать. Дождь закончился.       Хотелось, чтобы её кто-то обнял, прижал к себе и сказал, что всё будет хорошо. Но рядом никого не было.       Голова соскользнула с бортика ванной и, совершенно не пытаясь себя остановить, Лера легла на пол, свернувшись калачиком.       «За что…? В следующий раз надо быть осмотрительнее…»       И девушка забылась тревожным сном.       Арэн впервые пожалел о том, что у него не было в доме работников. Некого было посылать с поручениями, потому что сейчас ему совершенно не хотелось заниматься выполнением своей части договора с близнецами и Мирен. Да и отец… Он ничего не сказал Арэну по поводу вчерашнего, но юноша догадывался, что тар хотел его увидеть и обсудить причины произошедшего на балу скандала.       Хотелось закрыться в своей комнате и спать несколько дней подряд. Скажет всем, что болен и что его нельзя беспокоить, а сам будет закрывать глаза и прокручивать в голове всё, что с ним произошло в последние дни.       Но он принц Аяниса. Он должен выполнять свои обязанности. И это его душило.       Они умчались, а Арэн всё продолжал стоять на месте, чувствуя лёгкий поцелуй на своей щеке. В тот миг он не чувствовал боли. Почувствовал в себе силы пробежать целый круг вокруг города, ни разу не остановившись. Он был слишком потрясён, чтобы попытаться остановить её, но, судя по испуганному лицу девушки, она действительно забыла… И, может, у людей есть какие-то свои традиции, касающиеся прощаний? Он не знал, но сердце всё равно щемило.       Когда же он, наконец, нашёл в себе силы что-то делать, он был сам не свой. Даже не поел нормально, прежде, чем двинуться в путь. Когда Мирен выбирала ткани и всё, что ей было необходимо для шитья, Арэн стоял в стороне, чтобы не мешаться и смотрел куда-то перед собой. Кажется, Ризрин мысленно пытался его растормошить. Вроде бы, Накрасса ему что-то ответил, но он совершенно не помнил, когда это было и о чем они говорили. Мирен, видя его состояние, закупилась даже меньше, чем хотела. Тары помогли ей довезти свертки с тканью и прочими мелкими покупками до дома. Тара, рассказывающего про телеги, Арэн слушал в пол уха. Купил ту, у которой одна часть была обустроена, как небольшая комната для проживания, а другая, большая, была предназначена для груза. В неё запрягли двух молодых ревулопп. В телегу также положили набор книг для Академии Поискового Совета и клетку с кошкой саханской породы.       Чувствуя острое нежелание с кем-либо разговаривать, Арэн дождался, пока во дворе семьи Пэизли никого не будет, направил ревулопп в их ворота и поспешил скрыться, чтобы избежать лишнего внимания и вопросов. Самое сложное он ставил на потом.       Подъезжая к замку, с трудом вылезая из седла и поднимаясь по лестнице в свою комнату, Арэн продолжал молчать. Ризрин тихой тенью следовал за ним по пятам. На памяти Стража, друг вел себя так впервые. Принц так сильно погрузился в себя, что двигался чисто по привычке, но при этом он совершенно ни о чем не думал. И Ризрин знал причину такого поведения и злился на эту причину всё сильнее, хоть ничего и не комментировал. Так долго они не разговаривали только при их самом первом знакомстве, когда Фриани с порога начал вести свою агрессивную политику воспитания и выбивания дури из сумасбродной головы.       Юноша просидел над письмами для замкового ученого, Элны Криок, главнокомандующей императорской стражи и для управителя кухни, почти до самого вечера. Он не мог собрать мысли в кучу и сосредоточиться, а, наконец, написав всё необходимое и поставив свою печать, Арэн не смог вспомнить, что именно писал. Осталось надеяться, что он не умудрился перепутать письма.       Прежде, чем идти к отцу, тар по привычке попросил подать ужин на двоих. Он ли это говорил? Но кусок в горло не лез. Ризрин, сидя напротив, несколько раз ощутимо пнул его по здоровой ноге, вынуждая прийти в себя, и есть нормально. Ответив хмурым недовольным взглядом на такой же хмурый и злой, Арэн раздражённо взялся на свой почти остывший ужин.       — Будешь строить из себя непонятно что — станешь этим «непонятно чем», понял меня? — Ризрин не собирался играть в нежного поддерживающего друга, каким никогда не являлся, и наклонился вперед, отодвинув свою пустую тарелку. — Если ведешь себя, как грязь, то будь готов ей стать. Что? Не поёт ветер в волосах, вернулся к реальности, от которой отвык? Так ещё и скандал устроил. Будь добр, не делай из себя страдальца, смотреть тошно.       — Намекаешь на то, что побьешь меня? — Арэн никак не изменился в лице, лишь повёл бровью. Несмотря на внешнее хладнокровие, внутри вспыхнул огонь злости, который юноша тут же потушил, — Здесь никто не страдает, хотя, после вчерашнего «приветствия» Дорана, я имею на это право. Но, несмотря на это, я всё же пришел сюда, — тар медленно наклонился вперёд, чтобы смотреть в глаза Стражу. Его голос становился тише, но не переходил на шепот. — … чтобы снова отстоять честь леди в словесном бою с мужчиной, который совершенно не понимает отказов, чем позорит себя и свое имя. Устроил скандал…       — Это не намёк, — Ризрина не трогала холодность Арэна от слова совсем. — Дурь я терпеть твою не намерен, а выбивать умею хорошо.       Накрасса усмехнулся, прищурившись, без малейшего блеска озорства в холодных глазах.       — Поверь мне, Ризрин, будь ты на моем месте, ты бы поступил точно так же, — Тар отстранился, сев прямо, словно струна. — Моя совесть перед богиней Маргид чиста, как и твоя, собственно. В этом конфликте все удары я принимаю на себя.       Арэн наскоро проглотил несколько кусочков мяса, запил их водой и встал из-за стола.       — То, как поступил бы я, тебя не касается. Ты принц и должен вести себя соответственно. А раз принимаешь, то не строй из себя героя, будь добр.       — Так уж и быть, постараюсь, — тар примирительно поднял руки, — Самуэ, дорогая, — обратился он к низкорослой женщине, средних лет, — Принеси мне, пожалуйста, мой светло-серый костюм.       Тар кивнула ему и покинула столовую.       Арэн уверенно шёл по коридорам замка, направляясь в кабинет отца — всего пару минут назад он получил известие о том, что все собрались. При каждом шаге пулевое ранение пульсировало, но ни один мускул на лице тара не дрогнул. Юноша копил свою боль и злость для того, чтобы защищаться и нападать.       Несмотря на то, что учителя жаловались на него из-за того, что он прогуливал уроки, Арэн не был твердолобым неучем, каким его считали довольно многие. Он прекрасно всё знал, просто старался изучать все эти уроки на практике, а не по нудным рассказам и мудрённо написанным книжкам. Он знал законы, правила и свои права. Но с каждым шагом его начинало терзать плохое предчувствие.       Прямая спина Ризрина, облаченного в черную броню, маячила впереди. Теперь, когда даже в собственном доме стало небезопасно, Арэн не мешал Стражу выполнять свою работу и шёл сзади, продумывая план своих действий.       Отец будет судьей. Сам Арэн и леди Фария — обвиняемые. Отец Фарии неизбежно будет в нейтралитете, он ни в коем случае не станет давить на свою дочь, чтобы она перестала так открыто показывать свою неприязнь, будет на её стороне, будет защищать, но мягко, чтобы не переусердствовать и не потерять такие важные для его дела крупные торговые связи, которыми владеет Варшиар. Варшиар — обвинитель. Он будет нападать яростно и безжалостно. Конечно, он, как и любой тар, владеющий торговыми путями или любым другим крупным предприятием, подчиняется короне. Последние слово будет за Аруфором, правителем Аяниса. И Варшиару придётся подчиниться, но с Арэном, всего-лишь принцем, он будет говорить и спорить, как с равным в силу своего упрямого и гордого характера. Это не могло не раздражать.       Так же, есть вероятность, что будет присутствовать Рун Фар`Го. Глава Ордена Теней в Аянисе. И это может стать весьма неприятной новостью. Крайне пугающая личность. Арэну никогда не нравилось находиться рядом с ним. Его пугала его внешность, его манера общения и поведения, то, как он двигается и то, как смотрит. Принадлежа к расе кнаргаров, живущей далеко в Сивгирских горах, в их запутанных тёмных и холодных туннелях, Фар`Го был весь похож на камень. Волосы цвета серого мрамора. Кожа серая. Радужка глаз напоминает грозовые тучи, а зрачок светлый, словно вспышка молний. Одевается в такую же серо-каменную одежду из жестких материалов и пахнет от него дождём и мокрым камнем. Вся их раса и «страна» под горами напрочь лишена цвета и нормального света. Для Арэна до сих пор остается загадкой, как кнаргары умудряются вырасти такими выносливыми и сильными, что с ними мало кто может соперничать.       Принц невольно поёжился, видя, как Ризрин подошёл к двери отцовского кабинета, собираясь постучать, но, почувствовав настроение Арэна, друг замер и повернулся к нему.       — «Что, струсил и наконец-то осознал последствия?» — Арэн ощутил усмешку Стража. Ризрин всё ещё злился и не выбросил из головы идею побить его. Конечно, метод воспитания такой себе, но сейчас принц вдруг сам захотел попасть на тренировочное поле, а не отчитываться за последствия своих действий, хотя искренне не понимал, что не так он сделал.       Вся уверенность резко покинула его. Даже голова закружилась от волнения. Большую часть своей жизни он посвятил тому, чтобы оставаться в тени, чтобы на него перестали возлагать надежды и перестали обращать внимание, чтобы, наконец, отстали от него.       И вот тебе, пожалуйста! Пошел по пути совести и справедливости и тут же получил по лбу.       — Открывай, — выдавил из себя не своим голосом Арэн, понимая, что нет никакого смысла стоять, бояться и оттягивать неизбежное.       Это оказался один из самых сложных советов, на которых был Арэн.       Пока он шёл на него, Варшиар, видимо, весьма убедительно наплел всякой чуши Руну Фар`Го и ещё двум его помощникам, чьи лица были скрыты масками и утопали в тени черных капюшонов. Лицо Фарии было бледным, напуганным, но ярко зелёные глаза горели яростью. Казалось, что ещё немного, и она начнёт рычать и скалиться.       Все обвинения Варшиара строились на «вдруг», «возможно» и «если». Одни сплошные предположения и пустые витиеватые фразы, но, как оказалось, этого было достаточно, чтобы, когда Ризрин встал у Арэна за спиной глаза главы Ордена Теней в Аянисе и его помощников тут же уперлись в него холодным неприятным взором так, будто вцепились острыми зубами ему в горло. Сердце Арэна резко упало в пятки, но стоило ему услышать обвинения, как его охватила ярость от их нелепости и беспочвенности.       — Неужели вы думаете, что лучший Страж Теней присланный мне из столицы, посвятивший большую часть своей жизни вашему учению и верно служащий мне уже почти девять лет, позволит себе нарушить данный Умрату обет и мой приказ! Да вы в своем уме?! Он скорее напорется на свой кинжал с ядом, чем сделает то, на что не имеет права!       — Но он…       — Он выполнял мой приказ! Это была только моя воля!       Сквозь жгучую пелену ярости Арэн чувствовал, что Ризрин пытается утихомирить его. Не будь здесь посторонних, Страж непременно дал бы ему ощутимую затрещину, но он не мог. Несмотря на целый ураган негативных эмоций, Арэн старался говорить спокойно и твёрдо, не сильно повышая голоса. Больше всего его выводило из себя, когда кто-то оскорблял его друзей. А сейчас к этому добавилось и то, что Рун Фар`Го позволил себе усомниться в компетентности Ризрина и предпочёл поверить Соумари.       Внутри тара всё гудело от напряжения. Конечно, случись подобное в его первый год знакомства с Ризрином, он бы не особо рвался его защищать. Тогда Страж его дико раздражал, тогда он ему не доверял, не хотел, чтобы он был рядом и в его голове, чтобы вообще с ним разговаривал и прикасался к нему. Тогда Арэн и сам был довольно неприятной личностью. Ризрин помог стать ему лучше, гораздо лучше. И много раз спасал его, доказывая, что ему можно доверять. Да, они ссорились и не ладили в некоторых вопросах, Арэн иногда сбегал от Стража и втягивал его в свои авантюры, но очень редко у кого бывает всё гладко. Стоило ему представить, что Ризрина нет рядом и у него в голове, как за позвоночник тут же цеплялся неприятный, липкий и холодный страх, который полз вверх и сдавливал горло. Ризрин был не просто Стражем, он был его лучшим другом.       Лицо Руна было каменным. И по цвету, и по эмоциям. Нельзя было точно сказать, о чем он думает, но он внимательно наблюдал и слушал.       Аруфор был удивлён и во все глаза смотрел на своего сына, который раньше, в присутствии Фар`Го рта не раскрывал и не смотрел в его сторону, не говоря уже о том, чтобы перебивать с яростным блеском в глазах.       — Успокойтесь, юноша, — бесцветно произнёс Глава Ордена. — Я всего-лишь пытаюсь выяснить и задать Вам вопросы. Что побудило Вас отдать своему Стражу приказ станцевать с леди Фарией Иреатиан?       Арэн уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебили.       — Я попросила принца Арэна об этом, — произнесла, молчавшая до этого, девушка. В отличие от остальных она смотрела в пол, но спина была прямой, плечи расправлены, ничто не говорило в ней о том, что она чувствует себя виноватой.       — Зачем? — кнаргар никак не отреагировал, на то, что она перебила Стаот`вана.       — Стаот`ван Арэн был бледен и ещё не до конца оправился от полученной раны, поэтому, ещё один танец он бы вряд-ли выдержал. Но, — тут Фария подняла холодные глаза на Варшиара, — Мне так сильно не хотелось танцевать с господином Соумари, что у меня не осталось выбора, кроме как попросить принца Арэна о помощи. Он отговаривал меня, но я была настойчива. После танца, Страж помог мне благополучно добраться до моей комнаты и сразу же ушел, выполнив приказ.       В кабинете на некоторое время воцарилась тишина.       — Кхм, — Подал голос Варшиар. Если бы он мог дать себе волю, его лицо перекосило бы от обиды и злости, — Но, леди, что если бы у Стража были плохие намерения? Тогда бы…       — Тогда бы он не прошел проверку оком Умрата. Его бы выжгло изнутри живьем, — холодно перебила его Фария, — Он бы не стал верным Стражем принца Арэна и уж тем более, если бы у него наблюдались такие наклонности, Арэн бы сразу же от него избавился.       Жестко, но зато, правда.       Гнев юноши тут же пошел на спад, потому что ему вспомнилась стычка в коридоре с Дораном. Ещё секунда и Ризрин мог перерезать горло двоюродному братцу Арэна. Тогда Страж Дорана не справился со своей самой главной задачей, а зная принца Широнна, ошибок он не прощает и вторых шансов не даёт. Конечно, воин присутствовал на балу, но вряд-ли кто-нибудь увидит его в следующий раз. Арэн незаметно встрепенулся, почувствовав неприятные мурашки, пробежавшие по телу, и расслабил пальцы левой руки, которая оказывается, до онемения вцепилась в рукоять меча. Тар этого даже не заметил.       В помещении снова стало тихо. Никто не спешил её нарушать.       Варшиар сжал губы в тонкую полоску.       — И по этой причине вы…       — Да, по этой. Если бы я попросила станцевать со мной кого-то другого, то после этого Вы всё равно бы увязались за мной. А так Вы сразу же оставили меня в покое и до этой встречи не попадались мне на глаза. Неужели так сложно понять, что Вам ничего не светит? Вы должны были догадаться об этом уже со второго раза, а не изнурять и себя, и меня, вплоть до восьмого отказа с моей стороны. Вам надо научиться принимать отказы.       Все взгляды тут же впились в Соумари. Арэн — с нескрываемым удивлением. Одрен Иреатиан и Аруфор — с возмущением. А вот лицо Руна Фар`Го стало скучающим и отстранённым. Поняв, в чем причина скандала, ему тут же стало не интересно.       — Ясно. Вы бессовестно потратили мое время, юноша, — произнёс кнаргар, — Думаю, что у нас больше нет весомых причин оставаться здесь и продолжать всё это? — мужчина выжидающе посмотрел на Аруфора Накрассу.       — Вы правы, мы задержались на непростительно долгое время, — Правитель Аяниса кивнул, — Благодарю Вас.       С почтением поклонившись, все трое, похожие на каменные изваяния, члены ордена Теней удалились. Сразу же исчезло и давящее напряжение, которое исходило от них. Дышать сразу стало легче.       Следом за ними ушли отец и дочь Иреатиан.       Соумари, погрузившегося в свои мысли, пришлось Аруфору мягко выпроваживать. Несмотря на испытанное потрясение, отец старался его поддержать добрым словом, мол, вы ещё очень молоды. Вся жизнь у вас впереди и ещё успеете несколько раз влюбиться и разойтись. Это нормально. Вот только, когда Варшиара выпроваживали, он бросил на Арэна взгляд, полных холодной ярости, презрения и ненависти. Его голубые глаза метали искры и принц невольно поёжился.       Что отец сказал ему, Арэн не помнил. Что-то про то, что он совсем не ожидал от сына такого напора и яростного желания отстоять честь Тени.       Этот совет выжал из них все соки. Когда Арэн наконец покинул кабинет отца было уже далеко заполночь и ему показалось, будто он не выходил оттуда по меньшей мере вечность.       Несмотря на позднее время, Арэн не спешил вставать с обитой шелком скамьи, стоящей в одном из боковых коридоров, по которым мало кто ходил. Камни тускло светили в стенных нишах. Было тихо. Юноша сидел, упершись лбом в свои руки, вцепившиеся в рукоять трости. Он пустым взглядом смотрел на свои ноги и не видел их. Его всё ещё сильно трясло, несмотря на то, что просидел, не двигаясь уже больше часа. Ризрин, который по уставу должен был стоять и выполнять свою работу, сейчас также сидел рядом.       Они вдвоем ни о чем не говорили и не думали, но их молчание говорило о многом.       У Ризрина в животе громко заурчало. Этот звук, наконец, вывел Арэна из прострации. Юноша усмехнулся.       — «Будешь жареную ногу крамки и вино из прустрики?»       Дорогое, между прочим, удовольствие.       Ризрин устало вздохнул, роняя голову на руки. Его явно вымотали эмоции, которые Арэн испытывал во время совета.       — «Во-первых, я сейчас съем всё, что ты мне предложишь, потому что ваши разборки меня достали».       Усмехнулся вслух, вытягивая ноги вперёд.       — «Я вообще-то воин, а не дипломат. А, во вторых, спасибо. Приятно, что такому оболтусу, как ты, не безразлична репутация Тени. Я тронут».       — «Ты не просто Тень. Ты мой друг». — послал мысленный ответ Арэн, стараясь вместить в него все свои чувства, которые не мог выразить словами.       У Ризрина было много вопросов, большая часть которых сводилась к Фарии, но решился задать он их только тогда, когда они устроилось в ближайшей, хорошо обустроенной таверне, которая работала и ночью.       — Почему она так заступалась за меня, какое ей дело?       Страж без опаски снял шлем только после того, как из небольшого помещения вышла девушка, записавшая в блокнот их заказ. Кроме него и принца, здесь больше никого не было.       — Поверь, Ризрин, если бы я знал, я непременно тебе рассказал, — Арэн тяжело вздохнул. Ему всё ещё было сложно думать. Хотелось завалиться спать и не вылезать из кровати два дня или больше, но и стресс сам по себе не исчезнет. — Сколько её помню, она всегда была непредсказуемой. И, мне кажется, что, если бы у неё был Страж, он бы взвыл через неделю.       Тар хмыкнул задумчиво, не найдя в себе сил усмехнуться. Он смотрел на стакан с водой, который лениво крутил в своей руке.       — Возможно, в ней есть ярое чувство справедливости. Видел бы ты её лицо, когда она услышала обвинения. Если бы она могла, она бы… даже не знаю, представлять страшно, — Арэн дёрнулся, сгоняя мурашки со спины. — Возможно, её ещё разозлило, что Варшиар всё никак не может оставить её в покое. Восемь раз… Такая настойчивость только выводит из себя и вызывает лютую ненависть. Ладно, ещё три или четыре раза попытаться добиться расположения леди, но восемь? Просто омерзительно.       На некоторое время они замолчали. Принесли заказ. Тар скинул пиджак и плащ, повесив их на спинку своего стула, закатал рукава повыше и принялся за еду. Ели молча, полностью сосредоточившись на великолепном вкусе мяса и приятной сытости в желудке.       Но всё это время Арэн не мог перестать думать, как ни пытался, поэтому, когда он запил еду, он произнёс:       — Она заступалась за тебя, потому что ты не виноват, это очевидно. И ей было не всё равно, что с тобой случится, потому что, следуя моим приказам, ты помог ей сбежать от Варшиара. — юноша пожал плечами, — Ну, по крайней мере, я так думаю. Это на неё похоже.       — В справедливость решила поиграть, значит. Плохого выбрала товарища, — хмыкнул Страж, торопливо прожевывая. В голосе неожиданно промелькнуло раздражение. — Впрочем, ты прав. Единственное, думаю, она склонна к приувеличению. Восемь раз — явный перебор, вряд ли до такого можно опуститься.       Какое-то время молчал, тоже заканчивая с едой. Потом встал, надевая маску обратно.       — Не будем больше играть в героев. Мне не понравилось. Пойдем, нас наверняка ждет твоя… Как там её? — Страж ехидно хмыкнул. — Да и тебе надо отдохнуть. Тренировки никто не отменял.       Арэн закатил глаза, а затем не смог сдержать раздосадованного стона.