Напишешь мне формулу надежды?

Перелет прошел практически в тишине. Марк мирно проспал почти все время, возлагая большие надежды на начало нового дня. О часовых поясах он пока мало, что знал, несмоторя на всю свою образованность и склонность к прочтению любой литературы, поэтому его ожидал, как минимум еще один сюрприз — вместо обещенного утра, вечер. А Пелагея боялась закрыть глаза и отправиться по путевке, которую к несчастью не передаришь, в царство кошмаров. Она не ожидала, что умудрится поругаться с Димой всего за две минуты до прощания, но считала беспочвенную ревность к ее бывшему мужу отличным поводом для ссоры со срывом в другую страну, хотя на самом деле она об этом даже не думала. Опуская веки, она мгновенно отрубалась, сопровождаемая невидимыми для чужих глаз образами, которые так никогда не сойдут со страниц буклетов о фильмах ужасов, потому что, как ни крути, реальность страшнее. Поля не ожидала, что Дима все бросит и попытается остановить ее в аэропорту прямо на паспортном контроле, как в банальной драме по «первому», но хотела бы. Это прибавило бы уверенность, самонадеяности и глупости. Однако он позволил ей самой разобраться с грядущими последствиями, даже если на посадке, передавая ребенка в руки Телегину, ей захочется сгореть от собственного не желания находится рядом с ним. Последствия не заставят себя ждать. Они обязательно придут. Вовремя. И без стука. Впрочем так и случилось. Марк, как заводная игрушка, бегал кругами вокруг мамы и переодически хватал ее за руку, пока она предъявляла последние документы на контроле и доказывала, что рыжий мальчик ее сын.  — Папа! — неожиданно выкрикнул он и побежал через огромный холл аэропорта в зал встречающих, чтобы уже через секунду чьи-то сильные руки подбросили его в воздух, заставляя громко рассмеяться. Пелагея осталась холодна к этой, вроде бы, трогательной сцене и, убирая паспорта в рюкзак, боролась с желанием вылететь обратно. Несколько раз напомнив себе о том, что развод афиширован не был, она ухватила чемодан за ручку и настроила себя на актерскую игру и объяснения с клубом жен-декабристок. Совсем не кстати в их числе не было Беловой. Совсем не кстати Поля забыла предупредить ее о том, что пошла на риск и прилетела. Совсем не кстати она еще в самолете переоделась в форму России и вела себя, как школьница, которая не может нарушить правила внешнего вида.  — Привет. — поприветствовал ее Иван, ловко перехватывая на руках Марка и целуя девушку в щеку, попадая в висок.  — Не надо. — отступая назад, попросила его Пелагея, подмечая молнии во взгляде бывшего мужа.  — Не надо делать вид, что прилетела только ради моего ребенка. — тихо оборвал ее Телегин. — Потому что я прекрасно знаю, когда ты мне врешь. Ухватив ее за руку, Иван сделал вид, что не заметил, как Поля дернулась и попыталась выпутаться из цепких пальцев, лишь крепче сжал ее ладонь, увлекая за собой на выход из единственного места спасения — аэропорта.  — Тогда сделай так, чтобы я не пожалела об этом. — прошипела сквозь зубы девушка.  — В таком случае сохрани наш развод в тайне, как можно дольше, чтобы о нас потом не написали в каждой желтой газатенке, до того, как мы договоримся об общей версии. — предложил Иван, прерывая свой монолог, чтобы положить чемодан в багажник и усадить ребенка на заднее сиденье машины. Рабочая версия всегда должна быть, дополняя основную, хотя Пелагее уже порядком надоело доигрывать то, с чем она не справилась в реальной жизни.  — Успокойся, с тобой все будет хорошо. — заверил ее Иван, поубавив свой пыл, впрочем не задев ее холодность. — Тебе все так же идет моя форма. Пелагея различила ничем не прекрытый сарказм в его голосе, но промолчала, обнимая одной рукой Марка. Ей казалось, что они остались в дружеских отношениях с Телегиным ради общего ребенка, а он не смог убедить ее в этом, едва возник в ее поле зрения. Ей казалось, что бывшему мужу можно было верить, но и это миф. Ей казалось, что один матч, три периода, шестьдесят минут можно перетерпеть, доказывая кому-то, кому вообще наплевать на нее, что она не эгоистка и поступиться с принципами, выполнив желание сына. Так оно и было, до того, как стало почти невозможно. С двенадцати балов ее душевной трамвы удалось уйти до десяти, только после того, как Иван на ходу объяснил Пелагее, как и во сколько нужно быть в Ледовом дворце и умчался на том же самом такси, на котором забрал ее в аэропорту по своим хоккейным делам. Его столь скорое отсутствие не могло не радовать, их скорая встреча не могла не огорчать. Наглотавшись успокоительного девушка сидела на кровати в номере и крутила в руках банку с таблетками, напрочь выкинув из головы, что превысила дневную норму. Ужасно хотелось лечь спать и забыть все, как страшный сон, но рядом с ней на соседней половине кровати разлегся сын, что-то увлеченно читая. Пелагея наблюдала за тем, как быстро он перелистывает страницы и меняет свое выражение лица в зависимости от прочитанного, еще не замечая, что в реальном мире нет никаких правил, ни справедливости, а только тсщеславие и самообман.  — Мам, все хорошо? — замечая ее потухший взгляд поинтересовался ребенок.  — Ды, сынок. — кашлянув, подтвердила Поля, скрывая свои эмоции.  — Ты обижаешься на папу? — мгновенно сев рядом с ней и свесив ноги, продолжил допрашивать он. — Он слишком строг с тобой? Пелагея только лишь отрицательно качала головой, нервно сжимая слишком длинный рукав своей кофты и не поднимая глаз от пола.  — Ты еще не разлюбила Диму? — решился на самый болезненный вопрос Марк, не надеясь на честный ответ. — Я не против, чтобы он жил с нами, как раньше. Замечая, как напряглись плечи девушки, как резко она подскочила на кровати и, пробубнив что-то похожее на: «Я хочу переодеться», скрылась за дверью в ванной, прихватив с собой телефон, мальчик все прекрасно понял. Именно так взрослые уходили от ответов на вопросы, которые им не нравились, считая, что молчание похоронит их тайну где-нибудь в центре Вселенной. Убирая в самый нижний ящик тумбочки мамины таблетки, Марк знал, что ей просто необходима помощь. Так же он знал и кошмарах, и о том, что она почти каждую плачет во сне, о том, что ей страшно оставаться в квартине одной, о том, что она о многом жалеет. Более того ребенок догадался, что в спальню Пелагея вернется в той же одежде, в какой и покинула. Весь мир взрослых людей напоминал некую лотерею или игру в покер — большая игра во вторник, мелкие в субботу и понедельник. А Дима мог бы помочь его маме, он ведь точно знает как. А Поля тем временем старательно создавала создавала видимость того, что в ее жизни все просто прекрасно, можно сказать проводила генеральную репетицию перед матчем, до которого оставалось всего ничего, чтобы не так сложно было втянуться в атмосферу всех этих жен, обожающих ледовые побоища. Подводя губы помадой, девушка не отрывала взгляда от синяков под глазами, которые невозможно было скрыть даже под слоем тонального крема. Впрочем попытка не пытка. Пелагея не узнавала себя, а то, что узнавала ненавидела. Накладывая N-слой тональника, она мечтала поскорее бы дождаться чертовой весны и расстаять огромной лужей где-нибудь под солнцем. До краха ее равновесия оставался один удар и им, как ни странно, стал звонок Гагариной.  — Что опять у вас случилось с Биланом? — тараторила она, явно не догадываясь, в каком состоянии сейчас находится ее подруга. — Он спросил узнать, как ты долетела и все ли у тебя хорошо. Так как ты долетела?  — Нормально. — убито отозвалась Пелагея, мысленно похвалив успокоительное и его создателей, свободной рукой продолжая править макияж. — Всего три периода и я буду отмечать или золото, или серебро, что, конечно, вряд ли. Я буду первой, кто убежит от этих медалей подальше и будет паковать вещи в чемодан.  — Стоит ли его тогда распаковывать? — не смешно уточнила Полина. — Просто для чистоты диагноза, какого черта ты согласилась на эту ужасную авантюру?  — Чтобы отказаться от всего одним безумным решением. В том числе от проблем.  — А что сказать Диме?  — Что посчитаешь нужным, но уж точно не то, что я не даю ему право меня контролировать, ставить мне запреты и принижать мои решения! — слишком громко выдала Поля в могильной тишине ванной комнаты. — А еще критиковать процесс воспитания моего сына! Договорив, она задумалась о том, что еще немного и ее воспитанием займется Дима, при чем в прямом смысле этого слова, а начнет он пожалуй в режима сна и контроля ее пламенных речей.  — Извини, Полин, мне пора, не хочу опоздать на бал. — бросила девушка изумленной подруге вместо прощания и вернулась к прежнему занятию. Все три периода и последущий овер тайм Пелагея сидела абсолютно спокойно, переодически уходя в свои мысли и абстрогируясь от хоккейного безумия, потому что ей было плевать, как на золото, так и на серебро, как на победу, так и на поражение. На все вопросы она отвечала кратко, ссылаясь на усталось от незапланированного перелета и головную боль, вяло улыбалась, когда кому-то из игроков все же удавалось забить, а на решающей шайбе третьего периода даже подпрыгнула, но скорее от неожиданного крика маленькой дочери Андронова, которая почему-то оказалась сзади нее, видимо устав от мальчишек. Усадив ее к себе на колени, Поля изо всех изображала заинтересованность и позволила себе полностью переключиться на девочку, понимая, что всегда хотела дочь, но видимо пока не судьба, хотя последняя ее по сути ничем не обделила. А Марку не пришлось изображать счастье, поэтому он постоянно прыгал у перилл, громко выкривая какие-то словечки и переодически обнимался с другими детьми, явно не испытывая никакого дискомфорта. Куда больше, чем местоположение шайбы на льду Полю волновало собственное спокойствие, о котором можно будет забыть, когда всплывет информация о ее разводе с Телегиным. Вот тут уж точно общественность на них отыграется, а отыграться там есть за что. И не спасут уже никакие громкие обещания не бросать и не делить между собой ребенка, обедать вместе раз в месяц и отмечать день рождения, как настоящая семья.  — А у вас дома, ну я имею ввиду с Ваней все в порядке? — словно прочитав ее мысли, поинтересовалась Настя, отправляя дочь пообщаться с Марком, чтобы та не мешалась. — Просто это так не привычно, чтобы в такой ответственный момент тебя не было рядом с мужем.  — Да. Все в порядке. — едва не подавилась водой Пелагея, не ожидая, что кто-то вновь поднимет эту тему в начале овер тайма, когда вообще-то девушкам следовало глотать успокоительные и выравнивать дыханье, оберегая свои нервы. — Нам был необходим отдых друг от друга и я улетела с сыном в Париж, чтобы отметить его день рождения и не сбивать Ивану игровой настрой, конечно же, с его разрешения. Как говориться ломать, не строить или лучше сладкая ложь с привкусом правды, чем безупречность их семьи, в которую теперь никто не поверет. К счастью среди присутствующих не было Димы, который умеюче понимал, где и что девушка скрывает. К счастью ее вообще никто здесь не понимал. К счастью среди всего это хоккея-только-хокеея не получалось думать о Диме. А к несчастью матч уже закончился победой России, что вообщем-то само по себе счастье в чистом виде, если не посчитать смерти подобное продолжение для Поли. Все эти объятия, крики, совместный ужин, разве что только беседы с тренером не будет. Подхватывая Марка на руки, она первая покинула трибуны, разделяя его детскую радость, надеясь, что его так много, что хватит на двоих. Пока большая часть декабристок обнимала и поздравляла своих чемпионов в раздевалке и выдахала, приходя в себя от пережитых эмоций, Пелагея стояла в одиночестве посеридине коридора и глубоко дышала, прикидывая сколько еще ее хватит на прекрасную актерскую игру в семейное счастье. Ей в пору уже предъявлять свою кандидатуру на оскар. Ее распирало от жалости к себе, ведь если Иван был за чистоту и честность игры, то Поля выступала за блеф.  — Не хочешь меня хотя бы для галочки поздравить? — послышался равнодушный голос бывшего мужа.  — Поздравляю. — вымученно улыбнулась Пелагея, краем глаза замечая, как из разлевалки в коридор посыпались люди, а кто именно ее не интересовало. — Поздравляю. И сейчас был именно тот момент, когда нужно было пищать от радости, как дельфин и прыгать на шею своему мужу, уверяя, что он совершил геройский поступок. Сейчас, когда публика в сборе, когда это имеет смысл. Набирая в легкие побольше воздуха Пелагея прыгнула в объятия к Ивану, ощущая, как на секунду ее ноги оторвались от земли, а после она уже твердо стояла на полу. Как только они вновь остались в одиночестве, мужчина продолжил:  — Сегодня у нас намечается победная вечеринка, куда ты точно не захочешь прийти, но мне плевать на то, что ты не хочешь. — Телегин перекрыл рукой Поле проход, не давая поставить точку в разговоре прямо здесь.  — Пожалуй, я ее пропущу. — отказалась девушка. — У нас был уговор только на хоккейный матч. Пелагея резко развернулась, заметив еще один путь к отступлению за своей спиной и даже успела сделать один шаг, прежде чем Иван крепко схватил ее за запястье и вернул на место, до боли сжав нежную руку девушки, отчего на глаза навернулись слезы.  — Ты на нее придешь, потому что это было не предложение с вариантами ответов. — угрожающе напомнил Иван. — Ты на нее явишься и будешь вести себя, как моя жена, иначе…  — Иначе — что? — нервно переспросила Поля. — Ты забудешь про свое обещение и ударишь меня? Так ведут себя хорошие мужья? Давай! Я усвоила, что верить мужчинам нельзя. Иван сжимал ее запястье так крепко, словно хотел оторвать девушке руку, делая вид, что даже не догадывается, что ей больно.  — Иначе я расскажу о нашем разводе и сделаю это так, как удобно мне. — дергая ее на себя, отчего девушка, не сдержавшись, вскрикнула, тут же прикусив губу, сообщил ей Телегин. — И еще, завтра Марк полетит со мной, потому что моим главным трофеем этой Олимпиады будет не чертова медаль, а мой сын!  — С Марком делай, что хочешь, а меня так подставлять не смей! — смаргивая слезы, выкрикнула Пелагея. — Я не буду играть роль твоей игрушки! Отпусти! Мне больно!  — Куда лучше же играть роль игрушки Билана, да?! — рявкнул Иван, еще крепче сжимая запястье девушки, отчего она пыталась пошевелить рукой, причиняя себе еще больше боли. — Тише ты! Сама себе хуже делаешь! Не удержавшись, Поля влепила свободной рукой слабую пощечину Ване, почувствовав, как начала гореть ладонь. Резкий звук что-то переключил в голове у девушки, отчего она мгновенно испугалась, не решаясь поднять глаза на мужчину. Поняв, что свободна, она попятилась назад, наблюдая, как меняется выражение лица Ивана с дипломатично-спокойного на удивленное, а после на суровое.  — Не смей. — с опаской твердила она. — Слышишь, не смей. Однако Телегин даже не замахнулся на нее, что было не в его стиле.  — Видимо тебе так не понравилась правда, да, Поль? — прикладывая ладонь к щеке, с усмешкой спросил он.  — Да пошел ты к черту! — развернувшись, зашагала прочь Пелагея, растирая посиневшее запястье. — Заедь за Марком после шести. Уже в отеле быстро скидывая вещи сына в отдельный рюкзак и оставляя записку какую одежду когда одевать, Поля перерыла все ящики в поисках успокаивающих таблеток, но не смогла их найти, что довело ее окончательно.  — Марк! — строго выкрикнула она. — Где мои таблетки, я отлично помню, что оставила их на тумбочке!  — Мам, ты только не ругайся. — испугавшись маминого крика, начал мальчик. — Но ты не должна их так много пить, я прочитал инструкцию… тебе нельзя… Падая на колени перед сыном, Пелагея крепко обхватила того руками, зарываясь пальцами в его волосах, благодаря господа за такого умного ребенка, за то, что он стал ее спасением. Марк поцеловал девушку в щеку, успокаивая ее, как всегда делал.  — Мам, а что у тебя с рукой? — изумленно спросил он. — Это папа? Ты из-за этого улетаешь сегодня? Вместо ответа Поля пощекотала сыну живот, вызвав громкий смех напополам с визгом. Лучший способ уйти от ответа, что впрочем уже не работал. Остаток вечера до назначенного времени, они провели валясь на полу и рассматривая картинки в любимой книге Марка, а Пелагея постоянно ловила себя на мысли, что впервые решилась оставить ребенка с отцом, но это было неизбежно. Удостоверившись, что все пройдет отлично и самая опасная часть уже проконтролирована, Поля решила, что можно улетать. Поднимаясь с пола, девушка открыла рюкзак, намереваясь проверить наличие своего паспорта и не изчезнуть случайно с документами сына. И вдруг…  — Мам, не уходи. — вдруг попросил ее Марк. — Я не хочу оставаться тут один. И снова Телегин ее сделал, хотя бы потому что Пелагея не смогла встать и уйти, когда ребенок крепко держал ее за руку и умолял остаться. Фулл хаус на дамах мог побить только фулл хаус на королях, а королей у девушки не было, но они были у Ивана.  — Хорошо, я останусь. — согласилась Поля, отменяя бронь со своего билета и принимая приглашение продолжить театр. Жалость — это не про покер. Жалость — это не про ее мужа.