//
Усаживая голодного Марка за стол, которого уже ждали два бутерброда и чай, Дима пришел к выводу, что никогда не планировал, не оценивал, не загадывал, не прикидывал и ответственно не подходил к вопросу, просто понимал, что с ребенком будет лучше, чем без него. И казалось бы у него до сих пор нет детей, только рыжий лучик, что показывается на горизонте иногда, освещая его жизнь теплым светом. И оказалось, что с ребенком действительно лучше, чем без него, особенно когда Марк радостно кричит «мама» и неловко обнимает Пелагею за талию на его глазах. И оказалось, что с чужим ребенком лучше, чем одному. С ними двумя рядом лучше, чем одному. Ему лучше рядом с ней, а ей легче рядом с ним, потому что в присутствии Димы Марк словно бы меньше капризничал и реже вспоминал папу. Только Дима мог уговорить его сьесть листья салата вместе с бутербродом, а не выкинуть их по-тихому. — Прощайся с мамой, Марк, и беги ждать меня в машину. — проверяя взял ли мальчик завтрак в школу и заботливо укладывая яблоко в контеньер для ланча, попросил Дима, замечая, что Пелагея до сих пор крепко сжимает пальцы на чем придеться и отвечает не в попад, когда сын обращается к ней. — Doei, mam. — громко закричал Марк, крепко прижимаясь к девушке, с размаху впечатываясь в нее. Она неловко зарылась пальцами в рыжих волосах, сдерживая рыдания, а после как-то слишком долго поправляла шапку на его голове, уже в коридоре вспоминая про ланч, что вовремя собрал Дима. — Поль, если ты из-за вчерашнего, то… — отдавая мальчику ключи от машины и дождавшись, пока он скореется за дверью, начал Дима, — А к черту, давай покурим… Крепко обхватывая запястье Поли, Дима осторожно усадил девушку на ее любимый кухонный подоконик, медленно открывая пачку сигарет и доставая оттуда две штуки: — Дима, не надо. — попросила его Пелагея. — Я в порядке. А тебя он ждет. И сейчас точно было не время для лекций, потому что сын еще вырощен, дерево даже не посаженно, а дом построен давно. Поэтому он еще несколько секунд крутил в руках пачку сигарет, после выбрасывая ее в мусорное ведро, а она водила пальцем по стеклу, пытаясь рассмотреть мальчика в листьях у дома, что уже благополучно сидел в машине. — И все же, Поля, ты ни в чем не виновата, особенно за вчерашнее. Тебе просто нельзя винить себя за это. — нарушил тишину Дима, осторожно опуская ладонь девушке на спину, что грустно смотрела в окно, пытаясь списать свою хандру на осень и приближающуюся зиму. — На самом деле, ты о таком никогда не думала. — Я просто очень боюсь потерять сына. Все так же отстраненно призналась Пелагея, прижимая ладонь к стеклу и вглядываясь в отражение глаз Димы, понимая, что так легче. Разговаривать легче. Понимать друг друга легче. — Только можно ли отцу мать своего ребенка по фотографии выбрать? — продолжила она, облокачиваясь спиной ему на грудь. — А матери себе ребенка можно по замужеству? — Можно, Пелагея, тебе все можно. — со вздохом объявил Дима, целуя девушку в затылок на прощание. — У Марка тренировка сегодня в шесть. Отвези его.//
Даже когда Дима вышел, дышать ей легче не стало, пока она с фальшивой улыбкой махала в окно Марку, что выбежал из машины, посылая ей воздушный поцелуй. У нее до сих пор в ушах звучало его детское прощание и отчего-то щемило сердце от дурного причувствия, однако от его улыбки она таяла даже с такого расстояния, всецело доверяя сына Диме. Ей ведь и на самом деле бояться нечего. У нее с бывшем мужем хорошие отношения, а с Димой у них прекрасная <недо>семья. У них просто чудесная <недо>семья, где он просит собрать ему «человечков» для себя и сына, когда она собирается улетать на неделю с концертными турами, но перед этим весь вечер заботливо подбирает комплекты брюк и рубашек, подписывая, что и в какой день одеть. И она скоро совсем сопьется, если зима придет слишком рано и опять что-то у нее заберет. Поля, наверное, никогда не устанет притворяться, а Дима, скорее всего, не устанет за нее бояться. И только благодаря этому тандему им до сих пор удается существовать. Ей по утрам не приходится бегать, добегая с ребенком до ворот школы от парковки, не приходиться путать левый поворот или правый, просто по устоявшейся привычке. А ему такие пробежки в радость и поворот он запомнил с первого раза, не потому что память лучше, а потому что ему не надо помнить все остальное, что касается ребенка и его внеклассной жизни. У нее перед глазами отчаянно вставал Париж и хотелось твердить, что там все по-другому было. Однако по-другому было не там, а в душе. Точку в окончании утра поставил резкий стук в дверь, что было слишком странно, потому что на дворе двадцать первый и без предупредительного звонка никто в гости не ходит, только дети в костюмах, только на Хэллоуин и только где-то за океаном. Но не в центре Москвы и не с утра пораньше. И увидеть бывшего мужа на пороге было вдвойне странно, учитывая специфику его профессии и предвадительной договоренности о выходных Марка. — Можно пройти, моя любимая бывшая жена? — слишком сурово для подобных слов, поинтересовался он.