Groggy

Ступая босыми ногами по ступенькам, Соён боролась с волнением. Около часа назад она проснулась, но не решилась встать, продолжая лежать в кровати и прислушиваться к тишине. Прошлой ночью Чонгук не пытался снова заговорить с ней, и пусть пыл давно погас, её пугала мысль, что они столкнутся в коридоре. Станет ли Чонгук снова кричать или начнёт с «Прости» и им же и закончит? Он может не понимать, но его речи очень задели Соён. Пробегая гостиную, она случайно ударяется мизинцем о ножку журнального столика и тихо стонет, мысленно упрекая себя за неосторожность. Она хочет сделать кое-что, что наверняка разозлит Чонгука, но по-другому она просто не может. Её по-прежнему волнует его отец, а ещё она одержима идеей помирить их. Что такого ужасного могло произойти, что он готов вышвырнуть своего отца на ночь на улицу? Нынче совсем не жарко… Когда Соён выходит на крыльцо, моментально кутается в большую вязаную кофту — не просто свежо, очень даже прохладно. Отца Чонгука она замечает сразу, он сутулится, прислоняясь к перилам у ступенек. Похоже, он спит. — Господин Чон, — Соён легонько тянет мужчину за рукав его куртки и наклоняется ниже, заглядывая ему в лицо. Спящим он не похож на Чонгука, лишь отдалённо губы напоминают ей сонного Чона. В таком состоянии Чонгук очень милый и забавный, отец же его обыкновенный, а стоит ему распахнуть глаза и удивлённо посмотреть на Бён, как он тут же становится таким же забавным, как и сын. — Что? — мужчина рефлекторно прижимается к железу, руками сжимая его покрепче. — Это Соён, жена Чонгука, — на этих словах Соён заставляет себя улыбнуться. Вчерашняя ссора не была похожа на скандал мирового масштаба, и никто не собирался никуда уходить или расставаться, но сейчас она почему-то испытывала неловкость и совсем немного стыд за свои собственные слова. — Ты почему вышла? — мужчина выпрямился, разминая плечи и заставляя их неприятно хрустеть при каждом характерном движении. — Вы всю ночь провели на улице? Прошу, зайдите в дом, — Соён ухватилась за мужскую куртку и потянула её на себя. — Я быстренько приготовлю завтрак. — А как же Чонгук? — он не особо упирался, заходя в тёплый дом, но побаивался реакции сына. Вряд ли он, переночевав со своими обидами и мыслями, решил простить отца. — Он ещё спит. Прокрутив ключ дважды, и отложив его на тумбу в прихожей, Соён по-хозяйски проследовала в кухню. Больше она не чувствовала себя чужой в этом доме, напротив, считала себя наравне с Чонгуком, отчасти из-за его обидных слов. Сначала сам привёл её сюда, впустил её в свою жизнь, а теперь говорит, что она не должна лезть не в свои дела. — Тебе нужна помощь? — господин Чон заинтересованно осматривает овощи и кальмара, что Соён вынула из холодильника и мыслями переносится в ближайшее будущее, представляя этого самого кальмара, только жареного в масле с овощами. Ничего не имея против, Соён предлагает господину Чону помыть руки, а затем вручает ему доску и нож. Приходится показать ему, каким образом нарезать перец, морковь и лук, чтобы в будущем придать блюду наилучший внешний вид и вкус. Занимаясь подобным, оба смеются, сначала неловко и как бы случайно, но после становится в разы комфортнее и Соён испытывает настоящий восторг, болтая о специях и о кунжутном масле. Чонгук и его отец очень похожи в общении, но Соён не может перестать гадать о причине столь резкого поведения первого. Стоит ей задуматься об этом чересчур надолго, как мысли о Чонгуке набирают обороты. Теперь она думает о том, как он спал этой ночью, осмысливал ли он всё сказанное Соён или он считает, что был прав на все сто процентов. Пока она беспрерывно думает о Чонгуке, он медленно спускается по лестнице, опираясь на перила. Эта ночь была кошмарной для него. Глупые мысли и волнения не давали покоя, в частности это касалось Соён. Гук так беспокоился о ссоре накануне, что у него разболелась голова. Он не планировал когда-либо ссориться с Соён или кричать на неё, по крайней мере, во время её беременности. Челюсти Чона свело, когда он увидел разворачивающуюся перед ним сцену: Соён, передвигающаяся по кухне со сковородой, и отец, болтающий о чём-то с ней. Всё это сопровождалось улыбками и даже смехом. Снова заболела голова. В горле пересохло, а подходящих слов и даже действий не находилось. Рывком открыв дверцу холодильника, Чонгук проигнорировал вполне будничное «Доброе утро» Соён, в этот раз сказанное чуть тише и как-то скромнее обычного, а также внимательный взгляд отца. Его безумно злила вся эта ситуация и самодеятельность Соён. От этого ему хотелось наплевать на бессонную ночь и мысли, и вновь накричать на неё. Слава Богу, на это совсем не осталось сил. Ледяная вода приятно щекотала горло, после опускаясь в желудок. Холодок пробежал и по спине, отчего Чонгук поёжился. «Сказать что-то или просто уйти?» — он потратил на эти размышления больше минуты, а затем едва слышно фыркнул и вернул бутылку в холодильник. — Я в зал, — буркнул он, при этом сильно хмурясь. Соён не смогла упустить из вида недовольного Чонгука, а предпринять какие-либо попытки и остановить его, а также некую недосказанность между ними, у неё не хватило смелости. Он, опустив плечи, в быстром темпе покинул кухню и вскоре уже спустился в зал, только там чувствуя себя более расслабленным. Похоже, этот день не сулит ничего хорошего. У него действительно болит голова от всего этого. В зале было тихо и прохладно. Холодный воздух с улицы проникал через открытую форточку, поэтому первым делом Чонгук плотно закрыл её и проверил, всё ли в порядке с оставшимися окнами. Он старался не думать ни о чём кроме тренировок и бокса. В последнее время он уделял слишком много времени и внимания (и даже мыслей) Соён, напрочь забыв о своей работе. Нельзя расслабляться и пропадать так надолго — могут быть проблемы. Чонгук, наконец, двинулся к шкафчику с экипировкой для бокса. Среди вещей, что он использовал, были и совершенно новые, те, что прибыли пару недель назад, тогда, когда он «болел», так что только сейчас у него есть возможность всё пересмотреть. Новый костюм, состоящий из компрессионных шортов и рашгарда с коротким рукавом, выглядел круто, именно поэтому Чонгук так обрадовался ему. Старый уже затёрся, не до дыр, но даже когда он дома, ему хотелось бы быть в отличном костюме. Наспех сбросив домашние брюки и футболку, он начал растирать плечи, таким образом, борясь всё с той же прохладой в помещении. Вскоре он переместил руку на грудь, а затем скользнул рукой вниз, к животу. Чонгук касался пальцами своего живота, но почему-то чувствовал себя так, словно это делает кто-то другой. Соён, например. Времена, когда она очень стеснялась своего тела и света во время секса прошли, и теперь иногда она с восторгом осматривала тело Чонгука и позволяла ему делать то же самое. Она часто щупала его плечи и целовала его грудь, а потом подолгу смотрела на его торс и пальцами обрисовывала все линии. Мыслями возвращаясь в те времена, Чонгук испытал небывалое возбуждение. Приятные ощущения поселились внизу живота, и кровь прилила к члену, выдавая его грязные мыслишки. Вряд ли в таком состоянии стоит надевать узкие шорты. — Чонгук, можно войти? — голос Соён, а затем и приоткрывающаяся дверь, сильно напугали парня. Подхватив с пола одежду, он прижал её к своей нижней части, ощущая, как медленно кровь приливает не только к половому члену, но и к щекам. Соён держала в руках поднос, пока шла по направлению к Чонгуку, при этом достаточно медленно перебирая ногами. В основном она смотрела в пол, раз в секунд пять поднимая голову. — Кхм, ты что-то хотела? — Чонгук сильно сжал смятую футболку в руках, надеясь, что всё прикрыто и Соён не заметит его эрекции. — Я тут немного занят… — Я вижу, — Соён прикусила нижнюю губу, теперь виновато поглядывая в тарелку с жареными овощами. — Прости, не хотела тебя отвлекать, просто принесла завтрак. — Не стоит, — резко прервал её Чон. Как она может вести себя так в подобной ситуации? Впустила в дом отца, не спросив Чонгука… даже не так, впустила его, зная, что Чонгук точно против этого. — Ты должен хорошо пи-… — Я не хочу. — Чонгук, — она тяжело вздохнула, удручённо осматривая тонкие полоски сладкого перца, — пожалуйста, давай не будем ссориться. Такое изречение вызвало у Чонгука непроизвольный смешок. Она что, издевается сейчас? — Если не хочешь ссориться со мной, тогда иди и развлекай моего отца, тебе ведь явно нравится в его компании, — скрипя зубами, Чонгук прижал одежду поближе к себе. — Почему ты так жесток? — не выдержав, Соён с хлопком поставила поднос на сидение одного из тренажёров. — Сказал, что мы поговорим сегодня, но сам снова отталкиваешь меня. — Потому что ты снова делаешь то, о чём не просят. Поняв, что от возбуждения и от внезапной эрекции ничего не осталось, Чонгук бросил одежду на пол и сложил руки на груди. В нём, как в океане, плескалась ярость и вот-вот она грозилась выйти из берегов и смести всё на своём пути. — Твой отец просидел на улице всю ночь, он мог заболеть… — Это его проблемы. В карих глазах Соён тоже плясали черти, они намекали на то, что не один Чонгук злится, но какое у неё есть право на это? — Ты просто ужасный! — Говори за себя! Было похоже на ссору в песочнице — пустые слова и бессмысленные обвинения друг друга. Это могло привести к чему-то непоправимому, поэтому Чонгуку пришлось приложить немало усилий для того, чтобы сдаться первым. — Со, я не хочу, чтобы ты общалась с моим отцом и впускала его в наш дом, — окончательно сдавшись он протянул руки к ней и подошёл ближе, практически заключая её в свои объятия. Он уже замёрз, и ему давно нужно было одеться, но греться посредством Соён было очень приятно. — Тогда скажи почему. Соён требовательно смотрела на парня, замечая, как быстро вздымается его голая грудь. — Потому что это он ужасный, — его лицо исказила гримаса боли. — Он испортил жизнь моей маме и мне. Он бил мою маму, не один раз, а постоянно, — Чонгук прерывисто выдохнул, расслабляя руки и позволяя им «упасть» вниз. — Ей приходилось скрывать синяки и лгать окружающим о том, что она упала с лестницы, о том, что сама ударилась о что-то, а ещё ей приходилось терпеть это. А я… Что мог я? Только получать вместе с ней, только наблюдать за этим… Говорить о прошлом было больно и стыдно. Избиения отца Чонгук планировал забрать с собой в могилу, хотел сделать так, чтобы это постыдное прошлое навсегда осталось погребённым под землёй. Он не должен был никому говорить об этом, особенно Соён. В её глазах он больше не будет таким же сильным и уверенным, хорошим. Теперь он наверняка слабак, как и говорил его отец когда-то. Чонгук поджал губы и прижал правую руку к лицу. Он думал, что если сейчас даст слабину и расплачется прямо перед этой девушкой, она больше никогда не сможет смотреть на него по-другому. Будет ещё хуже, если она начнёт его жалеть. — Со, — он шмыгнул носом, — уверен, ты делаешь всё из лучших побуждений, но мой отец не заслуживает этого. Прошу, не связывайся с ним. Его голос был предназначен только для её ушей, и она знала, что Чонгук сейчас очень эмоционален. Возможно, даже больше неё, беременной женщины. У неё не было никаких причин чувствовать сокрушающую боль в груди, но она чувствовала. Глядя на Чонгука, сейчас она могла испытывать только эту самую боль. Прежде она не видела его таким, но, кажется, наступил тот момент, когда именно она должна проявить сочувствие и терпение. Соён осторожно обняла Чонгука, тёплыми руками прижимаясь сначала к плечам, а после перемещая их на широкую спину. Он и вправду был холодным. — Прости, я не думала об этом, — она продолжала гладить, утыкаясь носом в его грудь. — Я даже не догадывалась о подобном, поэтому мне жаль. Должно быть, ты разочарован во мне… Чонгук обнял её в ответ, крепко сжимая в своих объятиях. Стало теплее и уютнее, особенно это ощущалось в районе сердца. — Я никогда не буду разочарован в тебе, — он поцеловал её в макушку и немного улыбнулся. — Я люблю тебя, Со. — Я тебя тоже, Чонгук, — она оставила лёгкий поцелуй на его щеке. — Но ты мог бы один раз уступить мне? Отстранившись, Чонгук удивлённо посмотрел на девушку. — В чём же? — Давай дадим всего один шанс твоему отцу? Только два часа. Проведём с ним вместе два часа. После можешь выгнать его, и я больше никогда не встану на его сторону.