Groggy

Чонгук всё думал о том, стоило ли просить Соён об этом. Тест на отцовство ничего не изменит. Для него точно. Соён уже укоренилась в его сердце и для того, чтобы вырвать её оттуда, придётся очень постараться. С другой стороны, он успокаивал себя тем, что лишь хочет убедиться, что Соён сама уверена в своих словах. Тогда, в кафе, он спросил, уверена ли она, что ребёнок его, а она хотела уйти… Это задевало её? Точно ведь задевало. — О чём задумался? — Соён подняла голову, ранее опущенную вниз при заполнении анкеты, а потом измучено улыбнулась. Перспектива иголок и прочего её совершенно не радовала. — Да так, — Чонгук улыбнулся максимально искренне, надеясь её успокоить, но сам тоже сходил с ума от беспокойств. — Ты заполнила анкету? По телефону у меня спрашивали по поводу недель и прочего… Я почувствовал себя идиотом, потому что ни черта не знаю. — Ничего страшного, — отмахнулась она, быстро расписываясь в правом нижнем углу, а затем протягивая дрожащими руками бумажку стоящей неподалёку медсестре. До заполнения анкеты им пришлось многое обсудить и прийти к какому-то решению. Медсестра всё объясняла разницу инвазивного метода и неинвазивного, делая акцент на том, что второй безопаснее. И это Чона подкупило. Он ни в коем случае не просил бы Соён делать этот тест, если бы знал, что это несёт опасность для ещё не родившегося малыша. По мере приближения к манипуляционной его колени начинали дрожать. Ещё два шага и он и Соён разойдутся в разные кабинеты. — Только сильно не волнуйся, ладно? — целует её в макушку, потому что наклонись он ниже, точно не сможет потом разогнуть колени. — Ты тоже, — она подмигивает, словно ей совсем не страшно, но он видит какая она бледная последние десять минут. — Увидимся здесь через пару минут. И она заходит первой. Чонгуку известно, что ничего страшного и пугающего делать не будут, просто возьмут кровь, но Соён ещё ни разу не сдавала её без него. Слишком самонадеянно полагать, что она себя чувствовала лучше, но ему нравится думать, что он, держащий её за руку и просто находящийся в десятке сантиметров от неё, имел способность успокоить её нервы. В кабинете Чонгуку не удалось расслабиться, но он справился со сдачей крови немного быстрее Соён, перекидываясь фразами с девушкой, занимающейся сбором крови. — В течение семи дней тест будет готов, и мы отправим результаты на указанный в анкете адрес, — Чонгук кивает, сжимая руку так, чтобы кровь не хлынула и не испачкала пол. — И я не могу сейчас изменить адрес? — наверняка Соён написала адрес дома, в котором они живут. — Можете, если поторопитесь, — девушка криво улыбается, подписывая очередную пробирку. В надежде, что Соён ещё какое-то время будет в кабинете, Чонгук летит за анкетой, неаккуратным почерком дописывая адрес компании, в которой числится, а затем и точный адрес, который приписан спортзалу. Так он точно первым получит результаты и в случае чего сможет не показывать их Соён. — Ты так быстро, — Соён проскальзывает под руку Чонгука, заставляя его опустить её на девичье плечо. Такое положение очень удобное и самой Соён, похоже, нравится. — Не хочешь где-нибудь перекусить? — он прижимает её поближе, испытывая восторг, когда аромат её парфюма проникает в его нос. Её запах, улыбка, глаза, забавное смущение и страх перед разнообразными процедурами, её стряпня и нога, закинутая на него во время сна… как Чонгук смог бы отпустить её, когда уже влюблён во всё это? — Давай поедим уже дома? — брови Соён приподнимаются вверх, когда она умоляюще смотрит на парня. — Тогда заедем в магазин по дороге? — У нас полный холодильник еды, а ты хочешь в магазин, — локтем она поддевает бок Чона, заставляя его рассмеяться. — Ты такой расточитель… Мама Чонгука говорит подобное, когда он вручает ей дорогостоящие подарки, но от этого он не прекращает дарить ей их. — Знаю, — он снова целует её, в этот раз в щёку. — А что ты хочешь на ужин?

***

Чонгук откинулся на спинку кресла и выключил телевизор. Положив руки за голову, он упёрся взглядом в потолок. Уже декабрь, а значит совсем скоро день рождения Соён, а ещё это значит, что они вместе уже почти четыре месяца. И не просто вместе, а вместе живут. Всего четыре месяца, а он так привык к ней, что не может представить свою дальнейшую жизнь без неё. По сути Чонгук никогда не строил планов на будущее и даже не задумывался о женитьбе, а теперь уверен, что не сможет жить один. Со второго этажа доносится мычание Соён. С самого возвращения домой она в отличном настроении и всё напевает что-то, пусть и не всегда попадая в ноты. Минутой позже пение перемещается вниз, как и сама Соён. Вопреки всем просьбам и даже угрозам она продолжала бродить по дому с тряпкой и протирать пыль. Наверняка, не будь у неё сейчас достаточно большой живот, она бы и полы вымыла. Чонгук тихо подошёл сзади и обнял её талию руками, теперь отчётливо ощущая появившуюся полноту. Он с трепетом ждал того момента, когда движения ребёнка станут ощутимыми. — Ты так приятно пахнешь, — Чонгук снова и снова вдыхал её аромат. — Ты разве не хотел посмотреть телевизор? — Ты интереснее, — она повернулась к нему лицом, демонстрируя свою приподнятую бровь. — Что? Чонгук усмехнулся, когда Соён закусила губу, выпуская тряпку из рук. — Ты прижимаешься слишком близко, — она подвигала бёдрами, но на деле сделала только хуже. — Со, прекрати, — Чон усилил хватку на её талии, — иначе у нас двоих будет, чем заняться этим вечером. Было весело наблюдать за неловкими действиями Соён и попытками вырваться из хватки боксёра. Тщетными попытками. Он удерживал её перед собой, наслаждаясь её беспомощностью и, в конечном итоге, смирением. — И чем ты хочешь заняться этим вечером? — её дыхание становилось тяжелее, а голос сходил на «нет» к концу фразы. — Даже не знаю, — Чонгуку пришлось очень постараться, чтобы не расплыться в довольной улыбке, — может, сексом? Он рассмеялся, заметив, как встрепенулась Соён, поворачиваясь к нему лицом и облокачиваясь на столешницу. — Тебе так легко говорить об этом? — она удивлённо повела бровью. — Легко, потому что это ты. Но Соён всё ещё было неловко. Всё казалось каким-то нелепым и неуклюжим, даже если в итоге они оба были очень довольны и задыхались от пережитых оргазмов. — Но если ты не хочешь, можешь не говорить об этом, да и вообще, — Чон ни на мгновение не отбрасывал мыслей о сексе, — можем просто пойти спать пораньше. Сегодня был тяжёлый день… Прежде чем он отодвинулся, Соён в отчаянии схватила его за руку, прижимая к себе. — Чонгук, иногда мне кажется, что ты нарочно притворяешься слишком добрым и уступчивым, — она провела пальцем по его щеке, — а на самом деле ты тот самый змей-искуситель. Чонгук принял её действия за «зелёный свет» и впился в девичьи губы поцелуем, вспоминая, что она не только приятно пахнет, но и на вкус приятнее некуда. Бережно сжимая девушку в своих руках, он толкал её в сторону лестницы. В конце концов, это его дом и он способен даже с закрытыми глазами довести их до спальни. — Даже не буду этого отрицать, — он сильнее привычного укусил её верхнюю губу, после зализывая место укуса языком. Едва ли не впервые он боролся с животным внутри себя, укрощая его напоминаниями о беременности Соён и о её ранимости. Никаких грубостей не будет. По крайней мере, до тех пор, пока в её животе сидит ребёнок. Подъём по лестнице был медленным и очень неуверенным. Соён спотыкалась о каждую ступень, пяткой щупая гладкую холодную поверхность перед каждым шагом — домашние тапочки она потеряла ещё на первой и второй ступеньках. Чонгук мог подниматься быстрее, ему просто нужно было идти вперёд и вверх, но он дал больше времени Соён, которая пятилась, а не шла. Её руки обхватывали его, пристроившиеся на девичьей шее, а губы сталкивались через каждую секунду, как и языки, то и дело переплетающиеся у неё во рту. Так страшно и хорошо ей уже давно не было. Ступеньки закончились, и как бы Соён ни пыталась нащупать ещё парочку, их не было, только мягкий ковёр, поджидающий её на втором этаже. Чонгуку пришлось разорвать поцелуй у самой двери, но только для того, чтобы подтолкнуть её ногой и параллельно снять с Соён вязаный свитер. Теперь поцелуи не должны были ограничиваться губами, он мог целовать её шею, грудь, даже живот, стоило только добраться до кровати. Ворвавшийся в отдельную Вселенную мобильный звонок вызвал у Чонгука стон полный негодования. — Ответь, — Соён упёрлась руками в сильную грудь, дыша через рот. Она использовала эту минутку отдыха как способ привести дыхание в норму, как и мысли, убежавшие далеко вперёд. Нехотя Чонгук вынул телефон из кармана и, глянув на экран, глубоко вздохнул. — Привет, мама, — он улыбнулся, желая придать своему голосу больше жизнерадостности. — О, Чонгук, ты с Соён? — мама была взбудоражена. — Да, прямо сейчас с ней, — о том, что он буквально на ней Чонгук решил не говорить. — Я звонила ей, но она не берёт. — Ты хотела с ней поговорить? У нас были кое-какие планы… — Если она с тобой, дай ей трубку. Скрипнув зубами, Чонгук перекатился на свободную часть кровати, протягивая мобильный Соён. Он злился из-за бестактности своей матери, концентрируя свои мысли на ней и надеясь, что до неё дойдут его безмолвные просьбы перезвонить позже. Сейчас всё возбуждение пройдёт и эти пять минут, что они потратили на подъём по лестнице, окутанные страстью, канут в лету. — Привет, милая, — Соён села в постели, немного улыбаясь. Ей безумно нравилось такое обращение. — Здравствуйте, госпожа Шин. — Я звоню по поводу курсов для беременных. Помнишь, мы говорили об этом? И ещё о гимнастике… На пару тренингов стоит взять с собой и Чонгука, потому что ему тоже нужно многому научиться. Соён не может бороться с краснеющими щеками, и от Чонгука это не ускользает. — Что? — одними губами он произносит вопрос, а Соён на это лишь машет рукой, после поднимаясь с кровати. Как Чонгук и полагал, теперь вернуться к тому, на чём они остановились, просто невозможно. Соён надевает свитер и выходит из комнаты. — Да, я помню, — она спускается по лестнице, а Чонгук неторопливо идёт позади. — Это будет в Сеуле? — Я думала, вы зимой в Пусан приедете, поэтому узнавала здесь, — госпожа Шин словно раздражена. — Вы же приедете? Следующий курс намечен на начало февраля. Если у Чонгука не будет возможности сидеть здесь, он может оставить тебя со мной. «И оставить Чонгука одного здесь?» — Соён не может удержать брови на месте, они сами опускаются вниз, придавая её лицу хмурое выражение. — А нельзя подыскать курсы и гимнастику в Сеуле? — Милая, ну какая разница где? В Пусане морской воздух, много парков… Чонгук выхватывает из рук Соён телефон, прикладывая его к уху и слушая обо всех преимуществах Пусана. — Мам, Соён не поедет никуда без меня, — он и не пытается скрыть обиды в голосе. — И вообще, почему о курсах и гимнастике я слышу впервые, когда ты уже о чём-то там договариваешься? Я сам договорюсь обо всём и найду отличные курсы здесь. — Ты не понимаешь, эти курсы ведёт моя знакомая, на неё ещё ни одна мамочка не жаловалась, к тому же… — Мам… — Гимнастика здесь точно лучшая! — Мам, — угрожающе, низким голосом вторит Чонгук. — Ну что? Я хочу, чтобы вы приехали ко мне. Ты же буквально бросил меня в Пусане, представляешь, как мне здесь одиноко? Чонгук встретился взглядом с Соён, прежде чем ответить. — Я подумаю над тем, чтобы как-нибудь приехать, но сейчас слишком много дел. Не беспокойся о курсах, оставь это на меня, Соён ведь моя жена. Соён улыбнулась, глядя на такого Чонгука. Когда-то было очень сложно сказать самой себе, что она любит его, но теперь не говорить ему об этом было самым тяжёлым. В любой момент с её губ могли сорваться признания, но она старалась говорить это как можно реже, иначе он перестал бы воспринимать её «Я тебя люблю» всерьёз. — Ты разговаривала с мамой о курсах, а мне ничего не сказала? — всё его недовольство испарилось, как только Соён уткнулась в его грудь. — Я тебя люблю, — прошептала она, спустя секунду добавляя: — муж. Сердце Чонгука приятно заныло, но он не собирался сдаваться так просто. Прокашлявшись, он отстранился и на полном серьёзе заявил: — Курсами и гимнастикой я должен заняться, потому что это касается нашего ребёнка. Не проси мою маму или кого-либо другого делать то, что могу сделать я. Пожалуйста?

***

Цифры на электронных часах расплывались, превращаясь в одно сплошное серое пятно. В темноте это единственное, что видела Соён — пятно на часах. Раз в несколько секунд «резкость» настраивалась, и она различала единицу и двойку, но рассмотреть минуты ей не удавалось. Всё, что она знала, так это что уже за полночь и что её тошнит сильнее, чем в начале беременности. Слабость в ногах не позволяла идти быстрее, и темнота усложняла передвижение. По направлению к ванной она ударилась обо что-то, и тихо застонала. Наверное, было больно, но она чувствовала только тошноту. Ужин подползал к горлу, блокируя дыхание. «Я умираю», — пронеслось в мыслях, а затем Соён нащупала выключатель. В ванной загорелся ослепительный свет, но всё, что нужно было Соён — дойти до туалета и поднять крышку. — Со, ты куда? — голос Чонгука звучал словно издалека, и его перебивало чересчур громкое сердцебиение. — Со? Чонгук вскочил с кровати, в два шага достигая ванной комнаты и испуганно глядя на склонившуюся над унитазом девушку. Он ещё ничего не понял, даже толком не проснулся, но начал нервничать. — Со, тебе плохо? — глупый вопрос, на который Соён ответила стоном, а затем её стошнило. Ей точно было нехорошо. Холодными руками она цеплялась за унитаз, хватая воздух ртом и морщась от боли в желудке. Казалось, кто-то выворачивает все органы наизнанку и гонит содержимое желудка вверх, к горлу. — Я вызываю скорую, — Чонгук бросился к прикроватной тумбочке, слушая стоны Соён и даже её плач. Он был растерян и напуган, но это не могло сравниться с испугом Соён. «Если я умираю, что будет с моим ребёнком? — она прижала одну руку к животу, второй по-прежнему держась за унитаз. — А что будет с Чонгуком?».