Во всем виноват садовник

      Когда Даррен приблизился к домику священника, уже вставала луна. Она выглядывала из-за туч, стремительно движущихся по небу, время от времени озаряя землю бледным сиянием. Даррен поднял воротник и поправил шарф, вечно съезжающий куда-то набок и оставляющий пронизывающим порывам ветра прекрасную возможность проникнуть под его пальто.       Вокруг царила тишина, которую только изредка нарушали крики какой-то ночной птицы, да шелестел листвой вечнозеленый кустарник, выполнявший функции изгороди.       Мужчина пересек посыпанный галькой дворик и постучал в окно, наглухо закрытое темной шторой, которая все же пропускала багровый и немного зловещий свет.       Прошло не меньше пяти минут, прежде чем за дверью послышалось шевеление и раздался приглушенный голос Мефодия:       — Кто здесь?       — Да я это, я! — ответил Даррен, клацая зубами от холода. Видимо, надевать пальто поверх пижамы было не самой хорошей идеей. — Открывай!       Дверь домика приоткрылась и в нее проснулась голова священника. Он критически изучил внешний вид приятеля, после чего ехидно ухмыльнулся:       — Ты бы еще в халате пришел!       — Ну, прости, — судя по раздраженному голосу, Маррлоу не слишком наслаждался ночной прогулкой, — я подумал, что фрак будет не слишком уместен в ночной попойке!       Вместо ответа Мефодий распахнул дверь на всю ширину проема и его приятель поспешил зайти внутрь, в желанное тепло. В домике невыносимо воняло жженой бумагой, ладаном и какими-то травами, опознать сходу которые Даррен не сумел. Он поморщился и принялся развязывать шарф.       — Проходи скорей, — махнул рукой священник, поспешно скрываясь в комнате. — Только не наступи на печать на полу.       Даррен заглянул в дверной проем и его взору открылась живописная картина: вся имевшаяся в наличии мебель была сдвинута к дальней стене. Причем, освободить ее от грязной посуды Мефодий так и не удосужился. А на его кровати так и вовсе громоздилась гора из книг, одеял и каких-то элементов одежды.       Зато прямо посреди комнаты красовался аккуратно вычерченный мелом круг, испещренный внутри какими-то непонятными символами и буквами. Около десятка свечей, выстроенных по краю круга, зловеще белели в полутьме. Кроме того, неподалеку от рисунка стоял тигель на подставке, от которого поднимался легкий дымок. Именно он был источником тошнотворного запаха благовоний.       — Это что еще за дрянь? — не выдержал Даррен, обводя взглядом комнату. — Кажется, я шел на обыкновенный вечер возлияний, а попал на спиритический сеанс!       — «Вечер возлияний» отменяется, — отрезал Мефодий, приседая на корточки и критически осматривая нарисованную печать. — Зато я могу предложить развлечение получше!       — Урок рисования? — ехидно поинтересовался Маррлоу.       — Оставь свой сарказм, он тебе не идет, — поморщился священник. — А лучше передай мне кусок мела, там на столе.       Даррен оглянулся на стол, увидел на нем требуемый предмет и передал его Мефодию, поспешно отряхивая пальцы. Священник поблагодарил его кивком и, став на одно колено, принялся старательно дорисовывать очередной символ, попутно сверяясь с книгой, лежащей перед ним на полу.       Маррлоу сперва не обратил на нее внимания, увлеченно рассматривая знаки внутри круга, но затем его взгляд все же привлекли пожелтевшие и изрядно потрепанные страницы книги. Она выглядела старой и странной. Даррен подумал, что именно такие книги должны быть у каждого уважающего себя чернокнижника.       — Что это, Меф? — спросил он, уже без иронии.       — Это книга, которую я искал! — торжествующе произнес Мефодий и поднял на друга сияющие от восторга глаза. — Ее принес вампир сегодня утром, представляешь? В знак благодарности за то, что я спас его из рук юных истребительниц нечисти.       — Обалдеть! — искренне изумился Даррен и, пораженный, уселся на ближайший стул. Не заметив прикорнувшей на нем тарелки, с остатками позавчерашней закуски.       — В книге, как я и предполагал, есть заклинание призыва демона. Именно этим я и намерен заняться, — радостно заключил Мефодий, дорисовывая последнюю закорючку и поднимаясь с колен.       — О! — только и смог ответить Даррен, после чего ощутил холодок, пробежавший по его позвоночнику и локализовавшийся в месте, существенно пониже спины. Внезапно он вспомнил о том, что очень устал за день, и что было бы очень неплохо выспаться хотя бы раз за неделю.       — Ну, я тогда пойду? — Маррлоу с надеждой покосился на дверь. — Вызов демона — это дело нешуточное, я буду только отвлекать тебя…       — Ага, а кто будет петь ритуальную мантру? — спросил священник, хитро прищурившись. — Я, знаешь ли, не смогу одновременно петь и пускать себе кровь — это будет меня отвлекать!       — Пускать себе кровь? — вытаращил глаза Даррен.       — Ну, конечно, — обыденным тоном ответил Мефодий. — Без этого ни один порядочный демон не вызывается!       Казалось, священник до глубины души был возмущен неосведомленностью приятеля. Даррену же немедленно представилось, как Меф извлекает откуда-то из складок одежды длинный кинжал и вонзает его себе под ребро, что-то там напевая при этом. И еще обязательно пританцовывая, видимо, от радости.       Священник, глядя, как с каждым мгновением вытягивается лицо приятеля, поспешил его успокоить:       — Ладонь мне надо порезать, только и всего. Но вряд ли это удастся сделать, не прервав пения. Вот, я выписал тебе текст.       С этими словами Мефодий вытащил из кармана смятый листок бумаги и протянул его другу. Даррен уставился на малопонятные закорючки в нем.       — Это что? — наконец не выдержал Маррлоу, после нескольких безуспешных попыток разобрать каракули священника.       — Это латынь, — глубокомысленно пояснил Мефодий. — Ее поют. Ну, ты же музыкант. Изобрази что-нибудь на мотив «Отче наш» или я не знаю…       Даррен тихо застонал. После сегодняшних занятий у него свело зубы от одного упоминания латыни. Правда, в тех песнях, что он разучивал днем, не было упоминаний Сатаны…       Спускаться по веревочной лестнице во второй раз было куда легче. Сперва, конечно, все равно было страшно и колени предательски дрожали, но Викторина могла сказать, что уже начала понемногу втягиваться и привыкать к подобным спускам.       Нынешняя ночь выдалась гораздо темнее, чем та, в которую подруги совершали вылазку на кладбище. Луна окончательно скрылась за тучами. Девушки то и дело спотыкались о корни деревьев, пока шли по парку. Хотя, возможно, тому причиной был еще и суматошный день.       Но, несмотря на усталость и темноту, подруги Викторины пылали энтузиазмом, который был не до конца ей понятен. Ладно Мария, она, похоже, по уши влюбилась в этого вампира и теперь жаждет снова его увидеть или заручиться словом священника, что он находится в добром здравии. Но вот желание Эвридики во что бы то ни стало выразить отцу Мефодию свое возмущение, было для Викторины совершенно непостижимо.       Конечно, можно было бы гордо наплевать на обоих подруг, разыграть тяжелейший приступ мигрени и сладко спать в своей постели. Собственно, Викторина так и намеревалась поступить, но в самый последний момент внезапно поняла, что, во-первых, авантюрные развлечения подруг отвлекают ее от грустных воспоминаний о доме и отце, а во-вторых, она ужасно хочет снова оказаться со священником в неформальной обстановке. А если ей очень повезет, то можно будет еще разочек упасть на него в обморок!       Именно поэтому Викторина сейчас не спала в уютной и теплой кровати, а шагала вслед за подругами по темному лесу, ежась от ночной прохлады, по направлению к домику священника. И ее тоже начал одолевать энтузиазм. Только проявлялся он как-то странно: то и дело прошибавшим ее холодным потом, бешеным сердцебиением и душевными терзаниями.       Между тем, деревья вокруг начали сгущаться. Появились непролазные заросли жасмина и терновника, и тропинка, по которой шли девушки, все хуже просматривалась в окружающее мраке.       — Надо будет намекнуть господину фон Штерну, что парк изрядно зарос и его не мешало бы проредить! — сказала Эвридика, очередной раз споткнувшись и едва не загремев в терновый куст, разросшийся справа от тропинки.       — А ты уверена, что мы правильно идем, Эври? — спросила Викторина, снова осматриваясь по сторонам, но так ничего и не разглядев, кроме темных стволов деревьев.       — Конечно! — невозмутимо ответила та. — Сейчас мы срежем отрезок пути через этот парк и выйдем прямо к церкви.       — Помнится, последний раз, когда ты была так уверена, мы забрели в вампирский склеп! — осторожно напомнила Мария.       — Можно подумать, тебе не понравилось! — парировала Эвридика.       Назревающую перепалку прервала Викторина, которая вдруг воскликнула: «Тише, смотрите!» и указала вправо. Девушки резко замолчали и во все глаза уставились на движущийся огонек, который мелькал из-за деревьев в нескольких десятках ярдов от них. Источник света двигался в том же направлении, что и подруги, но значительно быстрее.       — Что это? — прошептала Мария, заворожено наблюдая за движением огонька.       — Думаю, пред нами наконец-то предстал неупокоенный дух Аделаиды! — зловещим шепотом ответила Эвридика. — Он направляется от своей могилы к месту, где его настигла смерть!       — А зачем ему огонь? — спросила Викторина, тоже не отрывая глаз от загадочного явления.       — Как зачем? — удивилась Эври. — Не видно же ни зги в темноте!       — Давайте подойдем поближе и посмотрим, что это такое! — предложила Мария, но не слишком уверенно.       — А давайте! — согласились подруги и ринулись в атаку.       Надо заметить, что видимости вокруг нисколько не прибавилось, а шума и треска, который они при этом издавали, не постыдился бы любой уважающий себя медведь. Не удивительно, что огонек внезапно ускорил темп, так что девушки едва успевали за ним, а затем и вовсе пропал, оставив их посреди уже не парка, а леса, и напрочь сбив все ориентиры.       — И куда теперь? — поинтересовалась Викторина, втайне надеясь, что ее вопрос прозвучал не слишком жалобно.       — Так, отставить панику! — скомандовала Эвридика. — Сейчас нам необходимо выйти на открытое место, чтобы я определила нужное направление. По звездам.       — Какие звезды — тучи кругом! — воскликнула Мария, ткнув пальцем в небо. Впрочем, с тем же успехом она могла указать и на землю, ибо тьма с обеих сторон была практически одинаковой.       — А где вообще заканчивается этот лес? — спросила Викторина.       — Леший его знает, — глубокомысленно произнесла Эвридика и шикнула на подруг, прижав пальцы к вискам. — Тише! Я думаю!       Мария и Викторина обменялись понимающими и скептическими взглядами: «Думает она, как же!»       — Теоретически он должен заканчиваться забором, который отделяет территорию пансиона от остального мира. Но практически… я не знаю, сколько туда идти и сомневаюсь, что кто-то из воспитанниц когда-либо достигал ограды со стороны леса…       — Почему? — спросила Мария, невольно поежившись. — Потому что он такой страшный и непроходимый?..       — Да нет, — пожала плечами Эвридика. — Потому что никому это не приходило в голову. Зачем бродить по лесу, если есть церковь, розарий и прочие радости жизни?       — Вот уж действительно! А в лесу разные дикие звери, вампиры и бог еще знает кто. Сожрать могут! — нервно рассмеялась Викторина и ее голос прозвучал неожиданно громко в лесной тишине. И, словно бы отзываясь на ее реплику, в кустах раздался зловещий шорох и какая-то возня.       Над соснами прокатился оглушающий визг. Если бы мимо пролетала баньши и услышала этот вопль, она бы наверняка обзавидовалась и от расстройства решила уйти на пенсию.       — Ну, чего вы орете? Кругом люди спят! — послышался знакомый голос из кустов.       Подруги притихли. Эвридика и Викторина пытались вспомнить, где они уже слышали этот голос, а Мария, мигом позабыв про страх, с радостным воплем бросилась напролом через кусты и с разгону повисла на шее у оторопевшего вампира. Тот никак не ожидал подобной реакции и заметно покачнулся.       — Ты жив! — восклицала Мария, продолжая висеть на вампире, словно коала на эвкалиптовом дереве, которых Викторина видела в своей книжке про жизнь животных.       — Это ненадолго… — многозначительно пробормотала Эври себе под нос.       — Мисс… э-э… как вас там? Мисс! — подал голос вампир, которому явно надоело изображать эвкалиптовое дерево.       — Стэплтон! — с готовностью возвестила девушка. — Но можете называть меня просто Мэри!       — Леди… э-э… Мэри, — придушенно продолжил вампир. — Мне очень приятно ваше… э-э… неравнодушие к моей скромной персоне, но не могли бы вы выразить свой восторг в устной форме?       — Что? — непонимающе переспросила Мария, все еще не разжимая объятий.       — Слезь с него, дура! Это неприлично! — рявкнула Эври.       — Ой… — пискнула Мария и, ужасно смутившись, вернулась на грешную землю в прямом смысле слова. — Прошу прощения, мистер…       — Можете называть меня Винсент, — сказал вампир и по бархатной интонации его голоса, Марии показалось, что он улыбается.       — Винсент, дорогой, — проникновенно обратилась к вампиру Эвридика, шагнув вперед и отодвинув Марию в сторону. — Коль уж вы каким-то чудом оказались живы и, более того, наши пути пересеклись снова, не будете ли вы столь любезны, чтобы показать нам, как выбраться из этого очаровательного леса?       Вежливые речи давались Эври с большим трудом, ибо ее обуревало страстное желание воткнуть вампиру в глаз серебряную вилку, предусмотрительно захваченную с собой и припрятанную за голенищем сапога.       — Милые леди, — ответил Винсент, сверкая белоснежными клыками в темноте. — Прежде позвольте задать вам встречный вопрос: а что вы вообще здесь делаете?