Во всем виноват садовник

      Вот уже несколько минут оглушительно звонил колокол. Его раскатистый гул отдавался мучительной болью в головах пансионерок, заставляя их досадливо морщиться и прикрывать свои вынужденные гримасы за частыми взмахами вееров и шляпками подруг.       Несмотря на весьма прискорбный повод, ставший причиной для общего собрания в будний день, все присутствующие — воспитанницы, преподаватели и слуги — были взбудоражены сверх всякой меры. С разных сторон раздавался громкий шепот, мгновенно затихающий под грозным взглядом директрисы, и немедленно разгоравшийся вновь, как только та отводила его в другую сторону. Даже среди присутствующих на церемонии монахинь царило нездоровое оживление.       — Ставлю свою коллекцию открыток на то, что к телу для прощания нас не допустят — прошептала Эвридика на ухо своей подруге Марии, тщательно маскируя сей маневр за частыми взмахами расписанного журавлями иноземного веера. Мария незаметно передернула плечами, чувствуя, как сотворенный веером сквозняк пытается проникнуть под воротник ее пальто.       — Почему ты так думаешь? — так же тихо спросила Мария в ответ.       — Это же элементарно! — почти в голос воскликнула Эвридика и тут же спохватилась, чтобы мастерски изобразить приступ удушливого кашля. Цепкий взгляд директрисы скользнул по ним, но не задержался надолго — на днях девушка очень кстати подхватила простуду. Сказать по правде, она уже почти поправилась, но считала сей факт слишком поспешным проявлением божественного воздаяния и очень ловко изображала перед учителями и стареньким доктором приступы чахотки.       Убедившись, что угроза миновала, Эвридика снова наклонилась к уху подруги и зашептала:       — Ну, сама подумай! Еще вчера бедняжка Аделаида была жива и здорова, а сегодня ночью внезапно — хлоп! — и скончалась от порока сердца. А мы, напомню тебе, находимся в пансионе для благородных девиц, а не в доме престарелых.       — На самом деле, я тоже об этом думала, — вздохнула Мария. — Но если причиной ее смерти стала не болезнь, то что же тогда?       — А вот об этом мы, дорогая моя подруга, боюсь, никогда и не узнаем! — грустно покачала головой Эвридика.       Они немного помолчали, думая каждая о своем. Потом Мария вдруг что-то вспомнила и снова пихнула Эвридику в бок:       — Кстати, ты не видела Викторину? Мне кажется, ее здесь нет…       — Она в своей комнате, — сообщила Эвридика, приподнимаясь на цыпочки, чтобы разглядеть, почему стоявшие впереди нее девушки, заметно оживились и стали перешептываться еще громче, уже почти не обращая внимания на грозные взгляды миссис Картрайт. — Ведь это именно Викторина нашла тело Аделаиды, ты разве не знала? Они соседки.       — Бедняжка, — вздохнула Мария снова, искренне сочувствуя новой подруге. — Только недавно погибли ее родители, а тут снова такая травма!       — Именно поэтому ей позволили остаться в пансионе, — важно кивнула Эвридика. — А нам следует ее навестить вечером. Быть может, мы сможем разузнать что-нибудь интересное!       Эвридику очень интересовали подобные вещи. Она обожала книги о приключениях Энтони Фокса — гениального лондонского детектива — и считала, что однажды ей обязательно попадется подходящее расследование, чтобы она смогла заткнуть его за пояс. Тот факт, что детектив был выдумкой, Эвридику как-то не смущал.       Неожиданно откуда-то издалека послышался нарастающий рокот грома, весьма неожиданный в середине апреля, когда весна только-только начинала вступать в свои права, а нежно-зеленая травка — пробиваться сквозь камни мощеного церковного двора. Мария посмотрела в небо. С юго-запада стремительно надвигалась большая темно-лиловая туча. Ее брюхо озаряли частые вспышки молний, подсвечивая его изнутри.       — Прекрасно! — послышался раздраженный шепот откуда-то сзади. — Сейчас хлынет дождь и нам придется стоять под ним еще чертову уйму времени, а ведь гроб еще даже не вынесли!       И, словно повинуясь желанию невидимой «прорицательницы», сверху начал накрапывать холодный дождь. Пока что его капли были достаточно редкими и вполне терпимыми, но одного только взгляда на стремительно чернеющее небо было достаточно, чтобы понять — это только начало.       В следующее мгновение звон колокола умолк и стало очень тихо. Настолько, что все присутствующие принялись оглядываться по сторонам, недоумевая, что же послужило причиной его внезапного молчания. В этой нарастающей, напряженной тишине с лязгом отворились двери церкви, и на ее пороге появилась траурная процессия, возглавляемая приходским священником — отцом Мефодием. Ветер донес до пансионерок тихое пение. Это мистер Маррлоу выводил а-капелла Kyrie Eleison.       Сразу за священником следовало несколько благообразных молодых людей с черными лентами на рукавах, которые несли гроб на плечах. Как слышала Эвридика, их специально наняли в соседней деревне для помощи на похоронах. Так же за гробом шли воспитанницы пансиона с цветами в руках, те, которые учились с Аделаидой в одном классе. Их траурные ленты нещадно трепал поднявшийся влажный ветер. Самой выдающейся цветочной композицией, вне всякого сомнения, был огромный венок темно-карминовых роз. Чтобы нести его, понадобились сразу две девушки, но сейчас порывы ветра срывали нежные лепестки с венка и уносили их в потемневшее небо.       Пока Мария, выросшая на нежно любимых матушкой декадентских романах, отгоняла от себя не совсем уместные в данном случае ассоциации с вампирами, залитыми кровью простынями и, почему-то, бифштексом, похоронная процессия приблизилась. Тут Эвридика снова пихнула ее в бок, Мария повернулась к ней и наткнулась на торжествующий взгляд подруги, все еще вооруженной веером.       — Я же говорила, что гроб будет закрытый! — громко прошептала она.       Это была правда, которую уже заметили все. Девушки загомонили еще громче, уже совершенно не обращая внимания на директрису, а гроб пронесли в нескольких ярдах от подружек. Марии почему-то показалось, что он уже не только закрыт, но и заколочен.       — Как ты думаешь, может, Аделаиду сожрал вампир?! — теперь не выдержала Мария и вернула Эвридике тычок под ребра, а точнее, корсет.       — Мэри, милая, ну откуда у тебя такие вульгарные выражения? — не выдержала стоявшая рядом с ними Фелиша, которая, как оказалось, слышала если не весь разговор, то последнюю его часть — уж точно.       — А какие именно выражения кажутся тебе вульгарными? — воззрилась на нее Мария. — «Вампир»? Вообще-то это не выражение, а название древней расы классической нежити!       — Вообще-то я имела в виду «сожрал», — со свойственным ей занудством сказала Фелиша, поправляя на носу круглые очки, точно такие же, как носила директриса. Марию всегда раздражала ее манера во всем подражать миссис Картрайт, но сегодня это выглядело особенно отвратительно. — Возможно, я не разбираюсь в видах, как ты выразилась, «классической нежити», но я вполне могу сообщить миссис Картрайт о чем вы переговаривались в этот, без сомнений, прискорбный момент!       — Чудесно, дорогая! — повернулась к ней Эвридика, едва не выколов Фелише глаз своим цветком на шляпке, и тут же изобразила вежливую улыбку, больше напоминавшую оскал. — Если в следующий раз вампир выберет жертвой тебя, то об этом ты тоже можешь рассказать миссис Картрайт, вдруг поможет?       — Хм, — вздернула нос Фелиша, презрительно глядя на подруг сверху вниз. Этот взгляд она тоже подцепила у директрисы, но только вот у нее он получался не строгим, а смешным. — Допустим, вы правы. Вампиры действительно существуют, бродят по ночам и пьют кровь девушек из пансиона. И почему же мы до сих пор не едим чеснок в качестве ужина? — наткнувшись на подозрительные взгляды обеих подруг, она добавила: — Что вы так смотрите? Я тоже читала Брэма Стокера!       — Это потому, что ужина еще не было! — зловеще прошептала Эвридика и сверкнула в Фелишу глазами из-под полей шляпки.       Назревавшую перепалку охладил дождь, все-таки хлынувший на всех собравшихся во дворе. И они моментально позабыли про вампиров, закрытые гробы и таинственные смерти, мечтая только о том, чтобы поскорее оказаться под крышей и, желательно, возле камина.       Под усиливающимся с каждой минутой дождем отец Мефодий скомкано завершил мессу, после чего директриса, стараясь перекричать шум дождя и нарастающие раскаты грома, попыталась произнести прощальную речь. Однако ее слов все равно никто толком и не услышал.       Мария почувствовала, как холодная вода, скопившаяся на полях шляпки, начала заливаться ей за шиворот. Стараясь не слишком звучно клацать зубами от озноба и надеясь хоть чем-то отвлечься от пробирающего до костей холода, она принялась блуждать взглядом по лицам собравшихся. Но практически все тряслись точно так же, и смотреть на них было еще хуже.       Тем не менее, кое-кому все же удалось привлечь ее внимание настолько, что на некоторое время Мария позабыла о холодном ветре и насквозь промокшем платье. Мистер Дитрих фон Штерн, садовник. Он был единственным, кто в данный момент казался настолько убитым горем, что не замечал разразившейся вокруг непогоды. Садовник стоял, крепко прижимая к груди свою шляпу, и дождевая вода струями стекала по его наголо обритой голове, капала с ушей и ухоженной бороды, но садовник не обращал на это никакого внимания. Кроме того, кажется, он по-настоящему плакал.       Откровенно говоря, сегодня многие плакали. Эвридика, например, ревела не менее получаса, потому что буквально позавчера одолжила Аделаиде значительную часть своих сбережений на покупку новой шляпки, а сегодня… поди докажи это теперь! Да и кому прикажете что-то доказывать?       Мария не могла сказать, что Аделаида была такой уж злючкой, что с ней никто не хотел дружить и потому ее некому оплакать. Например, Фелишу она терпеть не могла, а Аделаида… она была странной. Ее кончина оказалась столь скоропостижной и неожиданной, что многие просто не успели ее осмыслить. Родственников у нее не было. Собственно, другие девушки в пансион и не попадали. Некоторые девочки болтали, что у Аделаиды был жених в столице. Причем не какой-то там сын бедной аристократии, у которой в обществе остался только громкий титул, а самый настоящий граф или даже герцог. Но как его звали и где он жил — никто, конечно же, не знал. Поэтому на похоронах его тоже не было.       От размышлений Марию отвлекло то, что стоящие вокруг девушки вдруг синхронно повернулись в одну сторону и дружно рванули к жилым коттеджам. Эвридика схватила ее за руку и потащила в том же направлении, тем самым не позволив ей пасть жертвой пары сотен шнурованных ботинок.       Как она поняла чуть позже, миссис Картрайт наконец-то дала команду расходиться и все воспитанницы поспешили исполнить ее распоряжение. Мария обернулась набегу и увидела, что гроб с телом бедняжки Аделаиды уносят в сторону монастырского кладбища, чтобы уже без лишней суеты предать земле. Краем глаза она так же заметила садовника, который все еще стоял под дождем и даже не шевельнулся, но на удивление у нее уже не было времени, ибо ее подхватила толпа замерзших и промокших сокурсниц. Впрочем, Мария была только рада этому факту, страстно желая сменить мокрую одежду и залезть под одеяло. Благо, уроки сегодня были отменены.