***
Когда Мария открыла глаза, то обнаружила, что лежит на безупречно белых простынях. Под головой у нее — необычайно мягкая подушка, а ноги укрыты чем-то пушистым и теплым. От постели исходил приятный свежий аромат, навевающий мысли о прохладном летнем утре и полевых цветах. Правда, идиллию несколько портило то, что у этой кровати были подозрительно высокие бортики, похожие на те, что делаются на детских кроватках, для того чтобы ребенок не выпал. К тому же, это была явно не ее кровать. Мария, несколько недоумевая, приподнялась на ложе и тут же подскочила на нем, как ошпаренная — она лежала в вампирском саркофаге! Девушка принялась в ужасе ощупывать свою шею, но не обнаружила на ней ни ран, ни различных шарфиков, которые так любят повязывать своим жертвам вампиры из готических романов. Это Марию немного успокоило. Но оставаться в этой «постели» ей совсем не хотелось, потому Мария поспешила выбраться из саркофага и оглядеться по сторонам. В подземелье все так же царил легкий полумрак, но теперь в качестве источника света выступали не факелы, а свечи, которые горели в дальнем углу залы, выхватывая из тьмы высокую спинку кресла и чьи-то ноги внизу. Девушка проворно спрыгнула на пол. Кресло скрипнуло и Мария увидела тень человека, поднявшегося из него. Точнее, не совсем человека. — Я рад, что вы уже очнулись, — подал голос хозяин саркофага, делая несколько шагов навстречу девушке. Мария невольно попятилась. Но вампир не нападал и даже не спешил продемонстрировать ей детали своей анатомии, как было при первой встрече. Вместо этого он спросил: — Как вы себя чувствуете? — Спасибо, хорошо, — вежливо ответила девушка, хотя и испытала некоторую долю разочарования. В это время ее мозг лихорадочно соображал, что делать. Почему вампир до сих пор не убил ее? И где, черт возьми, Викторина и Эвридика? Быть может, он оставил ее в живых только потому, что уже поужинал девочками? — Что ж, — сказал вампир и на его бледном лице мелькнула тень улыбки. — Добро пожаловать в мою скромную обитель! Ничего не бойтесь, я не причиню вам никакого вреда… «Ага, ведь я только что сожрал твоих подружек и потому пока не голоден! — мысленно продолжила за него Мария. — А тебя было неплохо оставить на завтрак!» Но в этот момент девушка с удивлением обнаружила, что не испытывает страха по отношению к вампиру, а только острое желание познакомиться с ним поближе. Не иначе как это было одно из последствий какого-то особого вампирьего магнетизма! Обладатель указанного магнетизма жестом пригласил Марию присесть на стул, который стоял неподалеку от кресла. — Прошу прощения, что не могу предложить вам чаю, — сказал вампир с некоторым смущением. — Но у меня здесь нет пищи для смертных. А моя, боюсь, будет вам не по нраву… «Ну конечно! — мысленно фыркнула девушка. — Ведь я не ем своих друзей!» Словно услышав ее мысли, вампир поспешно добавил: — Не волнуйтесь, с вашими подругами тоже все в порядке! Они скоро придут в себя так же, как и вы. Просто здесь больше нет кроватей и я перенес их в спальню для гостей. Вампир кивком указал на малоприметную дверь в параллельном креслу углу. Мария хихикнула, представив, как перепугаются Эвридика и Викторина, когда очнутся в гробах и кромешной тьме. И тут, словно в подтверждение ее мыслей, тишину прорезал громкий вопль ужаса, от которого Мария подпрыгнула на своем стуле. — Ой! Кажется, они уже очнулись… — извиняющимся тоном сказал вампир, вскакивая с кресла. Он поспешно подхватил с ночного столика свечу и направился к гостевой спальне. Мария последовала за ним. Но как только гостеприимный хозяин приоткрыл дверь, как ему в лицо угодило нечто продолговатое и воняющее чесноком. Вампир вскрикнул и схватился за левый глаз, выронив свечу. Пока Мария соображала, что же здесь происходит, мимо ее уха просвистело что-то тяжелое и блестящее, совсем не похожее на колбаску. Девушка обернулась и с ужасом увидела, как в стену напротив врезалась серебряная вилка, которая со звоном отлетела под кресло. Мария вскрикнула и присела за удачно подвернувшуюся тумбочку. Из темноты раздалось улюлюканье, которого бы не постыдился ни один уважающий себя индеец, и снова вылетел колбасный снаряд. Вампир, только успевший поднять голову, снова получил по лбу. Он сдавленным голосом сказал что-то по поводу матерей этих юных и метких воительниц, которых он имел честь лицезреть в каких-то крайне отдаленных местах и непременно прелюбодействующих с самыми разнообразными животными. — Не стрелять! — крикнула Мария. — Все в порядке! Но снова высовываться на линию огня она побоялась. Обстрел прекратился, словно наводчики засомневались. Пользуясь столь удачным моментом, вампир медленно отползал в сторону, одновременно пытаясь потереть подбитый колбасой глаз. — Не слушай ее, Викторина! Это уже не Мария говорит с нами! — послышался из темноты голос Эвридики. — Раз она находилась рядом с вампиром и до сих пор жива, это означает только то, что Мария уже обращена! Вампир снова вставил замечание, теперь уже по поводу беллетристов и последователей декадентских течений. В то же мгновение из спальни вылетела очередная колбаска, которая, правда, цели не достигла, а просто ударилась об стену и упала на пол. — Да прекратите вы! — крикнула Мария во тьму, теряя всякое терпение. — Вас же уложили в кровать, дали спокойно прийти в себя, кровь не выпили, в конце-то концов! Так какого черта?! — А может она и права? — услышала Мария неуверенный голос Викторины. — Надо проверить ее на наличие укусов! — парировала Эвридика. — И захвати канделябр. Колбаски-то у нас уже закончились… Подруги одновременно шагнули из спальни на свет. Вид у них был чрезвычайно воинственный: Эвридика помахивала грязным ридикюлем, в котором явно находилось что-то тяжелое, а Викторина крепко сжимала в руках канделябр. Вампир сдавленно хрюкнул и попытался прикинуться трупом. — Так, девочки, спокойно! — попыталась Мария воззвать к здравому смыслу подруг. — Я еще раз повторяю, что со мной все в порядке! Можете сами посмотреть и убедиться, что никаких ран на шее у меня нет и вообще… — Посмотри, Эври, — кивнула Викторина, уступая той дорогу. — А если она попытается напасть на тебя, то я огрею ее канделябром! — Нет, лучше ты! — помотала головой Эвридика. — А канделябр можешь отдать мне. У меня прицельный удар точнее. Викторина замешкалась. С одной стороны, ей хотелось верить, что с Марией все в порядке, а с другой — не хотелось пополнить собою ряды условно живых кровососов. Разрешить ситуацию помог сам вампир, который внезапно ожил, подскочив на месте, и заявил: — Решайтесь уже быстрее! Скоро рассвет и мне не мешало бы лечь спать. Я уже не говорю про вас, милые дамы. Поэтому давайте уладим этот вопрос раз и навсегда: я никого не кусал и не собираюсь. Мария цела и невредима так же, как и вы. Поэтому, было бы неплохо, если бы вы отправились восвояси. Домой. — Неслыханная наглость! — Эвридика чуть не задохнулась от возмущения. Но быстро нашлась и выпалила. — И вы думаете, что мы вот так просто уйдем и спустим вам с рук смерть Аделаиды? — Кстати, где она? — подхватила Викторина, озираясь по сторонам. — Вы держите ее в каком-то другом месте? — Да о ком вы вообще говорите? Кто такая эта Аделаида?! — взвыл вампир, хватаясь за голову и теряя всякое терпение. — И почему вы считаете, что в ее смерти виноват непременно я? Он заметался по подземелью, заламывая руки и театральным жестом вздымая их к потолку. Девушки следили за его перемещениями с нарастающим беспокойством, пытаясь ненавязчиво отгородиться от опасности друг другом. — Разумеется! — тем временем стенал кровопийца. — Если он — вампир, то следует непременно навесить на его несчастную голову все внезапные смерти, включая чуму и диарею! — А почему вы говорите о себе в третьем лице? — деловито поинтересовалась Эвридика, упирая руки в бока. — А-а-а! — вампир схватился за голову и выражение его лица стало невыразимо несчастным. Настолько, что Марии немедленно захотелось уложить его в саркофаг, принести тепленькой крови и спеть колыбельную. Но было похоже, данный порыв, основанный на вдруг проснувшемся материнском инстинкте, возник только у нее одной…***
Мефодий очнулся от резкого удара по лицу. Судя по ощущениям, его приложили по носу гранитной плитой. И эти ощущения священнику крайне не понравились. Во-первых, было чертовски больно, а во-вторых — Мефодий любил свой нос. Пускай он далек от идеала, вздернут и не отличается аристократической формой, но священник был привязан к нему в самом прямом смысле! Мефодий грязно выругался и открыл глаза. Тут же в его голову закралась мысль о том, что с плитой он угадал более, чем на сто процентов, только это он упал на плиту, а не наоборот. И сей факт, конечно, скорее радовал, чем огорчал. Священник лежал ничком на холодном каменном полу. Нос нестерпимо пекло, до такой степени, что из глаз выступали слезы. Мефодий охнул, приподнял голову и ощупал пострадавший участок. Кажется, он все-таки не был сломан, хотя и кровоточил. — Ой! — донесся до святого отца смущенный голос Даррена. — Прости, Меф! Я хотел поставить тебя на ноги и нечаянно уронил! О своей надежде на то, что Мефодий не придет в себя после удара оземь, Маррлоу решил деликатно умолчать. — Бог простит, гнида! — пробурчал святой отец, утирая кровь под носом и пытаясь встать на ноги. Это ему удалось, хотя и с трудом: голова нещадно болела и кружилась, а к горлу то и дело подкатывала тошнота. Но Мефодию удалось себя пересилить. В конце концов, ну перепил немного, подумаешь. Как будто этого с ним никогда не случалось! Да в той же духовной семинарии он никогда не отказывался от дармового угощения, да и сам угощал не раз… Но вынужденный трезвый образ жизни, необходимый для поддержания образа непогрешимого духовного лица, значительно ослабил его былые способности. Мефодий огляделся вокруг, очередной раз поморщился от боли и попытался восстановить в памяти цепочку произошедших событий. Это ему удалось без особого труда, о чем святой отец тут же пожалел. Ибо на него разом навалились все неудачи и неприятности сегодняшней ночи: крушение былых надежд; уйма лет, потраченных зазря, и кучка нахальных девчонок, потерянных где-то в подземелье, чувство ответственности за которых ныло, словно больной зуб. Вспомнив о воспитанницах, священник поморщился. И откуда они свалились на его голову? Ведь теперь совесть не даст спать спокойно, пока Мефодий не убедится, что с девушками все в порядке! Тем более, раз уж с лабораторией не сложилось и отговорка про жертву ради науки уже не подействует… — Тебе уже лучше? — участливо, но осторожно, поинтересовался Даррен. Кажется, он опасался мести за расшибленный нос. Священник глубоко вздохнул и ответил: — Да. Думаю, я уже способен самостоятельно передвигаться. Нам надо вернуться и найти девушек. Я, конечно, надеюсь, что они пошли назад, но интуиция подсказывает мне, что это не так. Не нашли бы они себе каких-нибудь приключений на… кхм… кринолин. И тут, словно в подтверждение его слов, откуда-то издалека послышался душераздирающий вопль. Мужчины переглянулись и, не сказав ни слова, решительно ринулись назад, к его источнику.***
Вампира погубила любовь к домашнему уюту. Пока он с воплями носился по пещере, Эвридика углядела в полутьме ковровую дорожку, расстеленную между саркофагом и ночным столиком. Коварный план моментально созрел в ее гениальной голове, а уж ткнуть локтем Викторину и намекнуть ей о нем, было делом пары минут. Оставалось только направить беспорядочное перемещение жертвы на нужную траекторию. Недолго думая, Эвридика подобрала с пола позабытую серебряную вилку и с криком: «Лови!» запустила ею в вампира, когда тот оказался в опасной близости от дорожки. Девушка рассчитывала, что жертва испугается летящего в нее опасного предмета, отскочит в сторону и споткнется о небрежно брошенный на полу канделябр. После чего закатать ее в дорожку будет несложно. Но в действительности все сложилось несколько иначе: вампир обернулся на крик, увидел летящий прямо ему в лоб столовый прибор, но почему-то не отскочил, а напротив — остановился, как вкопанный и немедленно получил вилкой по голове. Эвридика не думала, что вампиры могут терять сознание, но данный конкретный вампир ее весьма удивил, рухнув на пол, как подкошенный, и оставшись недвижимым. Но находчивая девушка не растерялась: — Закатывай, быстрее! Они с Викториной наперегонки бросились к неподвижному телу, а Мария помедлила — ей все еще было ужасно жаль бедолагу. Она уже начала основательно сомневаться в виновности данного конкретного вампира. Ну да, временами он немного неадекватен, но ведь совсем недавно он вел себя, как настоящий джентльмен! Да и вообще, не похож он на убийцу! Нельзя же обвинять его без доказательств, а только по происхождению. Это несправедливо! Тем временем вампир уже был тщательно упакован в дорожку, а Викторина и Эвридика сидели прямо на свертке, для надежности. — Ну и что мы будем с ним делать? — спросила Викторина, утирая пот со лба. — Пытать, конечно! — радостно возвестила Эври и похлопала по свертку ладонью. — Пригрозим вынести его на солнышко, если он не признается, что виновен. А потом можно и действительно вынести! — Эври, тебе не кажется, что это… не слишком справедливо? — осторожно поинтересовалась Мария. — По сути, ты собираешься шантажом вынудить его признаться в том, чего он, возможно, действительно не совершал, а потом еще и нарушить свое слово! У нас же нет прямых доказательств, что убийство совершил именно он! — А что ты предлагаешь? — прищурилась Эвридика и с сомнением посмотрела на подругу. — Потащить его в городской суд? Вот это будет цирк! Еще и адвоката ему найти, да? Хотя нет, адвокат у него уже есть — ты! — Я просто хочу, чтобы все было справедливо! — с нажимом ответила Мария. Викторина переводила удивленный взгляд с одной подруги на другую и думала о том, что она явно чего-то не понимает в этой жизни, потому что глубоко в душе ей по прежнему наплевать на расследование и больше всего на свете она бы хотела сейчас оказаться в своей постели и проспать не меньше суток. В этот момент в пещеру ввалились запыхавшиеся отец Мефодий и мистер Маррлоу, которые ошарашено уставились на происходящее. — Ну и дела! — засмеялся Даррен, хлопая священника по плечу. — Меф, мы так спешили им на помощь, а спасать, мне кажется, надо совсем другого! — Вы как раз вовремя, — заметила Эвридика, по-прежнему восседая на свертке с вампиром и обводя мужчин взглядом. Похоже, что приключения достались и на их долю, учитывая расквашенный нос священника и крайне смущенное лицо учителя пения. — Мы поймали убийцу Аделаиды и нам нужна помощь, чтобы вытащить его на свет Божий! — Убийцу? — удивленно переспросил священник, окинув взглядом спеленатого дорожкой вампира, который все еще оставался без чувств. — А с чего вы взяли, что это он? — Вот-вот! — поддакнула Мария и торжествующе посмотрела на Эври. — Я им говорю то же самое. Мы должны предоставить его суду, а уж там пускай решают, убийца он или нет! — Суд — это, конечно, хорошо, — улыбнулся отец Мефодий. Вкупе с разбитым носом это выглядело несколько зловеще. — Но какие доказательства его вины вы можете предоставить? — Доказательства? — эхом откликнулась Викторина и на всякий случай встала с ковра и отошла в сторонку. — Но ведь он же вампир! — воскликнула Эвридика. — По-моему, этого достаточно! — Боюсь, что суду потребуются свидетели, — сказал священник, приближаясь и внимательно глядя на юную поборницу справедливости. — Которые видели именно этого вампира вместе с Аделаидой в ночь трагедии или, хотя бы, которые могут подтвердить их знакомство. Либо же, вы должны предоставить суду орудие убийства. — Кроме того, — продолжил он, складывая руки на груди и нависая над Эвридикой, — официальная версия причины смерти — сердечный приступ. Она подтверждена врачом из города и засвидетельствована миссис Картрайт, а также несколькими не менее уважаемыми людьми… — Вы действительно верите, что абсолютно здоровая семнадцатилетняя девушка может умереть от сердечного приступа? — в ответ воззрилась на него Эвридика. — Тем более, что на территории монастыря промышляет настоящий вампир? — А вы действительно верите, что миссис Картрайт позволит довести дело до суда, предать его всеобщей огласке и тем самым пошатнуть безупречную репутацию пансиона? — священник скептично заломил вверх одну бровь. — Ой, — сказала Викторина и прикрыла рот ладошкой. — А это действительно аргумент… — Так что, милые леди, лучше вам оставить все как есть, и вернуться в пансион, — настойчиво посоветовал отец Мефодий, обводя подружек серьезным взглядом. — Тем более, что рассвет не за горами, ваше отсутствие могут заметить, и уж тогда вам точно будет не до расследований. Особенно, если вас поместят в «комнаты для размышлений». Троица подруг невольно содрогнулась. «Комнатами для размышлений» называли бывшие уединенные кельи в старой и нежилой части монастыря, которая была закрыта уже чертову уйму времени и про которую среди воспитанниц ходили слухи пострашнее всех вампиров вместе взятых. Викторина была здесь недавно, но уже успела услышать о них много интересного. — Хорошо, ваша взяла, — Эвридика поднялась на ноги, немного поразмыслив и обменявшись с подругами многозначительными взглядами. — Мы последуем вашему совету, однако, что же нам делать с этим? Девушка потыкала носком сапога в сверток с вампиром. — Предоставьте это дело мне, — ответил Мефодий, после чего повернулся к учителю пения. — Даррен, пожалуйста, проводи девушек до пансиона и проследи, чтобы с ними ничего не случилось. Даррен кивнул, но по его кислому выражению лица было ясно, что он не испытывает от роли провожатого ни малейшей радости. Подруги полностью разделяли его мнение, ведь получалось, что все сегодняшние усилия пошли прахом! Преступление не раскрыли, а только добавили себе пищи для размышлений, тайну подземелья тоже не узнали до конца… Вампира уничтожить и то не получилось! Потеряна ночь, что и говорить. Девушки угрюмо побрели к выходу из пещеры, навстречу рассвету, бессонному дню и контрольной по алгебре. Перед тем, как покинуть помещение, Викторина обернулась и тут же наткнулась на задумчивый прищур священника, провожавшего их взглядом. — Отец Мефодий, — позвала она и ей ответил еще один взгляд, теперь вопросительный, — если у вас еще остался амулет, подобный тому, что вы мне дали, не используйте его против вампира. На него он не подействует, а вот вам может повредить. С этими словами девушка шагнула в коридор, оставив священника в легком недоумении.