Noblessе

Быстро летящий кораблик был полон тишины и умиротворения. Ян и Церулиан хорошо покушали, Тейм добавил себе благодушия глотком шерри из подаренной заботливым падаваном маленькой серебряной фляжки, обшитой кожей, Дуку дегустировал чай, одновременно снимая пробу со взятого в полет печенья. Потрепанный звездолет несся сквозь гиперпространство, а высоченный юноша, начинающий оформляться в крайне представительного мужчину, раздумывал над своей жизнью, вспоминая первую самостоятельную миссию и не только ее… Какой он был неловкий тогда! Стандартное мероприятие, наблюдение за переговорами между воюющими фракциями мелкой планеты. Ничего слишком сложного, ведь только начинающего готовиться к своим рыцарским испытаниям падавана никто не послал бы в действительно горячую точку. Ян тогда потел от волнения так, что нижние туники можно было выжимать, но с миссией миротворца справился: никого не убили (пара сломанных челюстей не в счет), был заключен хрупкий мир, и он улетел на Корусант с чувством глубокого облегчения. Довольный Церулиан расщедрился и преподнес ученику награду: впервые в его присутствии открыл ситхский голокрон, знакомя с обитателем черно-золотой пирамидки. Ситх, алчно пялящийся ало-желтыми глазами, произвел на Яна неизгладимое впечатление: тяжело забыть пускающего на тебя слюни людоеда. И это был еще вменяемый экземпляр! Ян даже постарался незаметно отодвинуться — было у него впечатление, что если бы хранитель пирамидки мог, то вылез бы из голокрона и постарался сожрать. Или хотя бы понадкусывать. Терять части тела не хотелось, мозги тем более, и Ян поставил себе задачу-максимум: в обращении с голокронами проявлять повышенную бдительность. Благое намерение, несущее одну только пользу: Церулиан, посовещавшись с Анскеттом, принялся передавать своему падавану знания, почерпнутые у ситхов. Естественно, восемьдесят процентов показанного было невозможно превратить в практику полноценно: хватало и изуверских ритуалов, и медитаций среди умирающих, и требований устроить целенаправленную резню. И пусть он не сможет превратить теорию в практику, самое главное - он знает, что могут сделать ситхи, и как этому противостоять. Ян изучал врага, и не собирался лишать себя хоть какого-то преимущества. Ян искал знаний, не собираясь претворять большинство из них в жизнь, зато активно тренировал контрмеры, и такое положение дел его полностью устраивало: Тейм как-то принес толстенный научный труд, прекрасно показывающий соотношение между сумасшествием и применением Темной стороны Силы. Как бы ситхи (более-менее адекватные) ни вопили о том, что пороками можно управлять, им не поддаваясь, и Темную сторону тоже можно контролировать, правда была ужасающей — рано или поздно они превращались в садистов с поехавшей крышей. Да, себя можно было контролировать… Но этот контроль с течением времени начинал давать трещины, и адепты ситхизма катились по наклонной. Пусть для этого требовались годы, но Тьма брала свое. К сожалению, этот же труд показывал, что и с фанатичным следованием Светлой стороне тоже не все слава богу. Джедаи запросто превращались в фанатиков, одержимых желанием нанести добро и причинить справедливость, оправдывая себя тем, что это все для Всеобщего Блага, а не потому, что им вожжа под хвост попала, таким мудрым и исключительным. Автор убедительно доказывал, что все хорошо в меру — именно поэтому данный труд был доступен далеко не всем и не находился в библиотеке в свободном доступе. Ян с выводами древнего исследователя согласился, тем более что они полностью соответствовали его намерениям: пусть он является джедаем, фанатизм — не для него. Невзирая на все попытки Йоды капать на мозги. Чем старше становился Ян, тем более активным становился Йода. Гранд-магистр и раньше пространно размышлял о высоком в присутствии Дуку, но теперь поползновения гранд-магистра укрепить своего «потомка» на правильной стороне Силы стали приобретать пугающую навязчивость. Пока что Яна спасали мастер и Анскетт, особенно последний — Глава Совета Первого знания обожал тыкать в Йоду метафорической палкой. Гранд-магистр скрипел и уворачивался, но Анскетт не сдавался, методично и целенаправленно отравляя ему настроение и жизнь. Власти у Главы Совета Первого знания было много, Анскетт умел ее применять, а еще отлично знал, каким именно образом и когда. Вот только преодолеть инерцию было тяжеловато даже такому деятельному джедаю, как он. Еженедельные «семейные» обеды, устраиваемые в последний день недели, превратились из испытания для нервов и медитации «на терпение» в полноценное изнасилование мозга особо извращенными способами. Рот у Йоды практически не закрывался: во время этой кошмарной церемонии, пережив которую и не сойдя с ума, можно было запросто требовать титула Владыки (и его бы дали, честно), он успевал не только как следует промотивировать «потомков» идти путем Света, но и выпытать подробности миссий и прочего, произошедшего за неделю — психологом старый джедай был отменным. Яна поначалу это бесило, но потом, подумав как следует, он пришел к выводу, что надо воспринимать данное действие как практику. Кто еще научит его противостоять допросам, прокачивать терпение до невообразимых высот, укреплять мышцы лица и скрывать в Силе свои кровожадные мысли? И намерения? Особенно хорошо стали восприниматься эти встречи после знакомства с некоторыми практиками и техниками Темной стороны. Раз и навсегда запомнив, что терпение — добродетель, и мудро не уточняя, чья именно, Ян вгрызался в учебу, усваивая мельчайшие подробности. Что с того, что он не будет их применять? Кто предупрежден, тот вооружен. Прекрасный принцип, давно взятый и им самим, и его мастером, и его гроссмейстером на вооружение. И Анскетт, и Церулиан были твердо убеждены, что ситхи не вымерли, как реликтовые животные, а очень даже живы. Ян знал это наверняка — в памяти сохранились какие-то обрывки знаний из прошлой жизни. Надписи с плакатов, цитаты и кадры из рекламных роликов… Ему не хотелось жить в мире постоянных войн и зашкаливающего насилия, и Ян был готов пахать как проклятый, готовясь хоть как-то смягчить приближающееся безумие, потому что разумно полагал, что остановить данный процесс полностью попросту не получится. Увы, слишком неповоротливым стал Орден. Догматичным. И закостеневшим. И — к огромнейшему сожалению Яна, и не только его — половину вины за такое состояние дел можно было смело возложить на старческие плечи Йоды. Пока что джедаев спасала та самая пресловутая инерция и наработанная веками репутация, а также память о прошлых свершениях. Все так же спасал голодающих Агрокорпус, целители вытягивали безнадежных больных с того света и разрабатывали вакцины, несли свет знаний учителя и бороздили космос исследователи. Но ряды джедаев медленно и неуклонно редели, словно река, ранее полноводная и могучая, постепенно мелела и высыхала. Уменьшались ряды энтузиастов своего дела, тех, кто хотел и умел приносить пользу всем, а не только избранным. Обитатели галактики не хотели отдавать в Орден своих детей: Ян, успевший побегать со своим мастером по самым отдаленным уголкам обжитого пространства, сам слышал весьма нелестные для джедаев слухи о похищениях, воздействии на разум и прочих нехороших вещах. Да и не везде их принимали как миротворцев. Не только в Мандалорском космосе джедаев терпеть не могли и воспринимали как угрозу. Пару раз Яну даже довелось спасать и себя, и мастера, применяя все свои навыки, чтобы буквально прорубить путь к свободе, про агрессивные переговоры и упоминать не стоило. Он с благодарностью вспоминал уроки мастера Карниша и, как обычно, вез ему сувенир: злобный забрак собирал коллекцию примитивного оружия, и Ян собирался преподнести ему набор дротиков, которые вытащил из своего плаща после миссии, а один так и вовсе из филейной части Церулиана. Что поделать, крайне неловкая была ситуация: мастер слишком увлекся выковыриванием каких-то табличек с древними надписями из-под завалов, а дикари не поняли его желания осчастливить мир очередной сенсацией. Покидать планету пришлось в спешке, Ян отбивался за двоих, таща на себе мастера, таблички и еще кое-что, хорошо хоть, наученный горьким опытом, он предусмотрительно поставил потрепанную яхту поближе, чтоб не слишком далеко бежать. Вот и пригодилось. Мастера на борту подлечили с помощью дроида и Силы, а также целительного шерри из заветной фляжечки, и теперь Ян с грустью понимал, что в этот раз им банально повезло. Он хорош, но пока не настолько, чтобы обоснованно не бояться за свои жизнь и здоровье, а также за здоровье своего мастера. Церулиан понимал это тоже, равно как и Анскетт. Они были неплохими мечниками — для середнячков, и обучить Яна на высшем уровне у них просто не получалось. Ян уже сейчас на голову превосходил и мастера, и гроссмейстера, Карниш, хоть и выдавливал на тренировках все соки, не мог уделять Дуку — одному из многих — особого внимания: у Мастера Боя прорва обязанностей и свой падаван. А значит, остается только одно… — Что скажешь, падаван? — сонный голос Тейма отвлек от размышлений. Ян вздохнул. — Придется принимать предложение гранд-магистра. — Старый сморчок будет счастлив, — проворчал кореллианец, вновь прикладываясь к фляжке. — Он уже давно намеки намекал… — Но это самая лучшая возможность стать мастером, — пожал плечами Дуку. — Йода, как-никак, мастер Семи Форм. — Это да, — вздохнул Церулиан, страдальчески сморщившись от неловкого движения. — Порадуем старичка. — Порадуем,— согласился Ян, пряча улыбку. За эти годы он ни разу не пожалел, что принял тогда предложение стать падаваном. Тейм оказался отличным учителем, имеющим буквально энциклопедические познания об окружающем мире. Спустя полтора года его сделали членом Совета Первого знания — и не по протекции, а потому, что заслужил. Анскетт был крайне доволен таким положением дел, натаскивая Тейма в нелегком деле внутриорденской политики, а у Яна сердце сжималось — за последний год гроссмейстер неуловимо сдал. Бодрый и сильный сефи-полукровка неожиданно приболел и почему-то до сих пор никак не мог вылечиться, пугая своего бывшего падавана и Дуку тихим кашлем. Словно что-то предчувствуя, Анскетт налег и на Яна, муштруя его при любой возможности, а еще настойчиво принялся знакомить с сенаторами. Совершенно неожиданно Ян получил сенатский долг, разбирая в подчиненном джедаям отделе разные жалобы и предложения, и начал потихоньку обрастать личными связями. У него появились хорошие знакомые — называть сенатских шакалов друзьями Ян не рисковал — как, к примеру, Иро Иридиан, помощник сенатора Аннона. И не только он. Республика иногда напоминала большую деревню: все обо всех все знали. Сенаторы были в курсе, что старший сын графа Серенно обучается в Храме и из линейки наследования не выбыл. Вопреки обычной практике. Хоть Серенно и был почти захолустьем — по меркам зажравшихся центральных миров, в глаза, да и за спиной графов говорить так никто не рисковал: предки Яна Дуку, все как один, славились тяжелым характером, злопамятностью и крайней мстительностью. С графами Серенно предпочитали дружить или обходить по широкой дуге, то, что один из них неожиданно надел коричневый плащ джедая, ничего не меняло, и в приёмную косяком потянулись посетители, желающие поближе познакомиться с многообещающей личностью. Ян смотрел на данные попытки скептически: когда буквально чувствуешь, что к тебе испытывает собеседник, а то и мысли считываешь, вся вера в то, что в Сенате сидят лучшие представители человечества и прочих рас, умирает сама собой. По его мнению, назвать Сенат иначе, чем клоповником, значило погрешить против истины и чудовищно польстить обитающим там кровососам. Наглые твари тащили все, что не прибито гвоздями, прибитое отдирали гвоздодером и тоже тащили, врали, как дышали, и еще и получали за это деньги. Взятки считались практически легальной зарплатой, среди сенаторов не было ни одного, кто не брал на лапу. При мысли о том, что по прилете опять придется возвращаться в этот отстойник, в котором всплыть норовят самые крупные куски, Яну становилось тошно. Но, увы, долг никто не отменял. И не только джедая… Отец так и не убрал Яна из списка наследников. Для окружающих — странный поступок, для самого будущего рыцаря — вполне понятный. Его младший брат пусть и имел уровень мидихлориан чуть выше среднего, острый ум и тяжелый семейный характер, Ивена в качестве следующего графа не слишком устраивал. По каким причинам, мужчина не распространялся, но Яну было достаточно и намеков: излишнее доверие к посторонним, желание жить на слишком широкую ногу и спесь. Пусть как джедай Ян и не может занять престол, никто не сказал, что он не сможет этого сделать, уйдя из Ордена. Сильный, самодостаточный, получивший прекрасное образование старший брат немного поумерит аппетиты младшего, знающего, что в любой момент, если что, его могут и подвинуть с насиженного места — в последний разговор Ивен признался Яну, что сделает Милона регентом. Если честно, то это было не просто приятно, а… Ян смирился с тем, что может графом никогда и не стать, а тут такая новость! Крайне приятная для самолюбия, чего уж греха таить. Естественно, он поблагодарил отца, высказавшись в том духе, что оправдает и вообще, после чего настырные попытки Йоды как следует прополоскать ему мозги до скрипа предстали в новом свете. Недаром же гранд-магистр так его окучивает… Вот и теперь, после возвращения их ждал очередной семейный обед, на котором Церулиан официально попросил Йоду как следует обучить Яна Второй форме. И не только ей. Старый зеленый хрыч был доволен — это парень сразу понял. И если честно, то такое рвение гранд-магистра было немного непонятным: дел у него было вагон и маленькая тележка. Йода участвовал в Совете, и не одном; обучал юнлингов и падаванов искусству боя на сейберах; вел личные исследования; закапывался в архивы; посещал Сенат… Найти время на почти полноценное обучение падавана было крайне тяжело, но старик нашел. И принялся гранить алмаз таланта Дуку, превращая его в бриллиант. Ян едва ноги волочил: Церулиан уверенно вел своего падавана к Испытаниям, и он упахивался так, что еле добирался до койки. А тут еще и гранд-магистр последние соки выдавливает. Однако и прогрессировал он невиданными темпами, сразу почувствовав разницу в классе на своей шкуре. Йода был настоящим Мастером всех Семи Форм. Он виртуозно владел сейбером, являясь, невзирая на свой размер, грозным воином, чьим любимым стилем был Атару, великолепно подходящий небольшому и верткому разумному. Навыки Яна росли в геометрической прогрессии, о чем он гордо сообщал Церулиану и Анскетту, а те только переглядывались, слыша за обедом, как Йода зовет Яна своим падаваном. И это было странно, если не сказать грубее. Редко какой мастер мог обучить своего падавана абсолютно всем необходимым для разностороннего развития дисциплинам. Поэтому и обучались джедаи дополнительно у других мастеров: дипломатии, бою, медитациям… Много чему. Но никто не называл вот такого ученика своим падаваном, ведь учителей много — мастер только один. Уже это было тревожным звонком, а тут еще и Анскетт как с цепи сорвался, неожиданно постановив, что Яна надо готовить в Тени. И не по усеченной программе, как уже давно практиковалось в Ордене, а по полной, отмененной спустя пару веков после Руусанского соглашения. Церулиан согласился, хотя кореллианец был очень не против, чтобы падаван пошел по его стопам, став джедаем-исследователем, однако чутью своего мастера он доверял, а уж после того, как Анскетт проконсультировался с парой крайне сильных консулов, а потом совершил визит к одной провидице, сам погнал Яна пинками в нужном направлении. От резко повысившейся нагрузки Ян еле ноги волочил, но не жаловался: сил не было. То, что он стал Тенью, было тайной для всех, и для гранд-магистра в первую очередь, Дуку готовили в дипломаты высшего уровня. Йода только кивал, а ставший полупрозрачным Анскетт тихо кашлял и записывал голокрон. Ян только вздыхал: за свои шесть лет бытия частью Родословной он успел искренне полюбить своего «дедушку», и видеть, как тот тает на глазах, было невыносимо. Осталось только постараться вобрать в себя как можно больше его мудрости, внимательно слушать и запоминать наставления и надеяться, что мужчина проживет еще хоть немного и успеет увидеть, как его «внук» становится рыцарем. К сожалению, этого не случилось. Анскетт слился с Силой после второго Испытания Яна, и убитые горем Церулиан с Дуку молча смотрели, как сгорает его тело в погребальном костре. Это была большая потеря, выбившая их из колеи, и когда Йода принялся разводить нравоучения насчет отпускания привязанностей, Ян едва ему не врезал, сдержавшись только чудом. Гранд-магистр все чаще называл его своим падаваном, и это при живом мастере! Так что, когда Йода в очередной раз завел лекцию о путях, ведущих на Темную сторону, терпение Яна лопнуло, и он, плюнув на все, решил напомнить окружающим, что в тихом омуте черти водятся, а в его случае это не просто нечисть, а слаженный диверсионный отряд.