Parce mihi (прости меня)

Теперь мне ясно, как Арчибальд, то есть я сам, мгновенно закрепил за собой прозвище «Тени Поттера». Двое припевал, конечно, были недовольны, что их трио разбавил мрачноватый волшебник вроде меня. Гарри неудобно ерзал за обеденным столом, чувствуя себя меж двух огней. Ему сложно приводить к единению не желающие того конфронтации. Ультиматум от ближайших друзей не заставляет себя ждать. Глаза в пол, губы кусает, подходит, пока никто не видит и не слышит. Куда мне до твоих первых, единственных, настоящих друзей. Молчишь. Ладонь на затылок кладу, привлекаю к себе. В висок целую. Дергаешься, пальцами в мантию цепко шурх. Ничегошеньки не понимаешь. Книжку у камина читаю, справочник по зельеварению отбираешь, шипя, что слишкомснейп, всучил сказки какие-то и уснул. Волосы перебираю, по лицу глажу ладонью. Уизли, видимо, заметил, мол, ночь, а друг так и не вернулся с переговоров. Перехватываю полный ненависти, непонимания и возмущения взгляд. Интересно кого они с Грейнджер ненавидят больше: Михейна или Снейпа? Ты очень нагло пользуешься мной, дотрагиваясь, когда вздумается, улыбаясь, болтая, ненавязчиво, не замечая какой дискомфорт доставляешь, я едва держу себя в руках, чтобы не начать каяться и руки тебе целовать. В шаге от побега к ублюдочному себе, дабы всё объяснить и предотвратить катастрофу. А рыжий с кудрявой смирились. Не знаю, что ты им сказал, но явный нейтралитет и место в вип-свите я получил. Негласный уговор: я не трогаю их, они меня. Гарри трогает всех. Интуитивная замена, какая глупость и смех, меня мной же замещать. Само собой, ни мимику, ни манеру речи, ни телодвижения взращенные, закрепленные за моей личностью к сорока годам, не поддаются дрессировке. Да и не хочу я. Ты, видимо, тоже. Тебя не напрягают взгляды в нашу сторону, стоит вечером в общей гостиной великой знаменитости в очередной раз отрубиться на моих коленях. Хватаешься, утопающий. Держу тебя. Слухи, конечно, скоры на расправу. Великий комментатор событий Драко Малфой в эфире. А Гарри ему: Тебе завидно, да? Посмотрел на него, будто знал что-то личное. Драко проглотил, едва ли у младшего Малфоя замечал такое растерянное, напуганное выражение лица, словно его уличили в онанизме. Но крестник больше не отшучивался на этот счет. Дальше настает череда меня во всём соку и красе. Помню, как в тот день Драко пришел в подземелья играть в шахматы, примечаю, не так что спрашиваю. Прорвало его: шлюха Поттер малолетняя, по всем углам с этим недоноском зажимается. Хоть всевидящим и считал себя тогда, не увидал даже очевидной ревности. Сам от нее же страдая, да мои методы похлеще, чем пустые возмущения Драко. Урок у нас зельеварения наступил. Знал заранее, чем он закончится. Гарри-то и в глаза Снейпу не смотрит – догадался, что слухи, обросшие комом несуществующих пикантных подробностей, достигли ушей декана Слизерин; а тот зыркает всё, месть свою страшную вынашивает. У меня горло сдавливает спазмом, прекрасно помню, как сильно в очередной раз я сделал ему больно, и я же буду успокаивать. - Поттер, Михейн, задержитесь, будьте любезны. На Гарри лица нет. Я со стула поднимаюсь, сразу пресечь всё хочу. - Вы, мистер Поттер, чего добиваетесь? – говорит, руками на парту облокотился, сверху нависнув. – Одной популярности в небезызвестном подвиге вам мало, нужно личной жизнью светить из всех щелей и углов школы? Репортеров ждете? Или я не пойму никак столь смелого афиширования. К концу этого года вы… - Еще хоть слово, профессор, и я вызову вас на дуэль, - от самого себя тошно. Снейп, Мерлин Всемогущий, посмотри же на него! Посмотри на Гарри. Как ледяной водой окатило, стоит, руки за спину заведя, смотрит. – Хотя сказали вы уже достаточно, - перебираю пальцами по столу. – Северус Тобиас Снейп, я, Михейн Луций Арчибальд вызываю вас на дуэль. Вижу, что плохо, погоди, мой маленький, сейчас он равнодушной речью придавит меня, и уведу тебя отсюда. - Мистер Михейн, от вас я не ожидал подобной распущенности. Вы могли бы выбрать лучшую партию, а не вестись на жертву славы и весьма скверного нрава. Тем не менее ваш благородный порыв я оценил и приглашение на дуэль принимаю. Тогда обласкав, совесть шелестела в воспаленном мозгу, что Гарри - ангел чистый и невинный, но я слишком сильно тогда ненавидел его, Михейна и себя за неуместное влечение к подростку. Киваю. Гарри ни жив, ни мёртв, как куклу за руку аккуратно поднимаю, веду к глухой стене, трижды прохожу с четким намерением, открывая мыслью проход. Хогвартс понял, принял, создав нам уютное небольшое помещение с камином и совмещенной кухней. Оставляю мальчика, спускаясь к Снейпу в хранилище зелий. Простукиваю защиту, просачиваясь сквозь плетения. Моя работа меня в любом времени и теле признает. Набираю нужных снадобий, возвращаясь. В стену смотрит. Знает, понимает, что я всё давно уже понял. В шею целую, футболку с него стягивая, мгновенно пригреваюсь на теплой груди, сходя с ума от круговорота этого кошмара. – Ты на дуэль его вызвал, Арчи… Мне страшно, - косточку ключицы приминаю губами. У нас все так невинно и доверительно с твоей стороны, что ты даже мурашками не покрываешься. Помню, как ощутимо в изгиб шеи кусал, ты на хрип исходил, с телом твоим игрался. Я столько с тобой... Нет, не вспоминать, не считать сколько раз я мешал тебя с грязью. Голову кружит, что рядом наконец, пусть инкогнито, пусть заменой, не в своем времени, но вот ты устало улыбаешься, шелестишь что-то в мурчащих тонах, в глаза заглядывая. Внутри всё обрывается: живым тебя вижу, фоном воспоминания из моего времени, где я на коленях у тела твоего мертвого. Палату заливает свет, кожа отливает бледно-синем. «Гарри, прости» - который раз шепчу в бессилии. Знал бы ты, что я вместе с тобой тогда погиб, вся моя сдержанность, стальной характер. Осталась лишь напряженная линия боли, оголенный сгусток нервов, сумасшествие. Можно ли остаться в здравом уме… хотя о чем я, никогда здравости ума во мне не было, да и сдержанности, лишь напускной, внутри всегда сильной эмоцией исходил. «За что?» риторически в сотый раз спрашиваешь на моё сотое извинения, молчу, тепло тела вдыхая, пальцы рук переплетаю. Дуэль у меня со мной не в чистом поле, а в дуэльном зале. Люциус Малфой собственной персоной и его сын с моей стороны. Поттера, само собой я не пустил, всё должно идти своим чередом. Рожа у меня злющая, как у змеи, изо рта которой упрыгала мышка, и кислая, словно эта мышь еще и отходов производства оставила, издеваясь. - Мистер Михейн, вы можете отказаться в мою пользу, я приму словесное извинение и клятву более меня не донимать вашим юношеским героизмом, - кривит губами, в привычной манере бессердечия снисходительно поглядывая на пару с Люциусом. - Профессор, в этом нет никакой нужды. Давайте начинать дуэль, - холодно дергаю плечом, отходя к Драко. Тот нехотя поднимает свою палочку, бросив взгляд в сторону отца, Малфои синхронно накладывают купол на место дуэли. Драко не мог отказаться от выбранной для него роли. Наследник выдуманного темного рода Михейн в полном праве затребовать в присутствие некое лицо одного с ним возраста, достатка, положения, древности родов и прочих мелких нюансов. Уличить виртуоза обмана невозможно в сложившихся обстоятельствах. Едва тронутое юношеским пушком лицо накладывает иллюзию правды, ведь бесчисленное количество хитросплетений, манер и речи истинного темного рода можно впитать только с молоком матери или вдоволь насмотреться на Люциуса с его неудержимой верностью правилам. Он играет, знаю, помню это. Что совсем не хотел причинить Арчибальду вреда, точнее очень сильно хотел, но я ведь мастер миража, дразнил мальчишку слабыми боевыми заклинаниями, совсем не заметив как начал биться в силу, получив одно весьма серьезное ранение, Михейн, странное дело… это действительно выглядело ненатурально, словно он выборочно подставлялся под некоторые заклинания. Да, теперь сам знаю, я это делал специально. Могут возникнуть подозрения, если я одержу верх, что в данной ситуации хроноворота вполне осуществимо. Я осторожничал, паниковал, смотря в лицо совсем юному магу, который по силе едва уступал мне. Вот и второй раз – Снейп должен получить два серьезных ранения, второе усугубляет первое. Мой последний взгляд в сторону хищного прищура серых глаз, Малфой старший чуть изгибает брови. Следующий раз глаза я открыл в больничной палате под звук тикающих часов.

***

Михейн вырастет удивительно сильным волшебником. Хорош. Дрался, правда, скорее, как змея, нежели как лев. Люциуса одолела паранойя явно превосходящая мою: ему мерещился тайный заговор, без устали твердил: мальчишка словно я в молодости, только сильнее, да и в голову к нему залезть не смог. Признаться, меня этот момент тоже смутил – абсолютная защита, меня выкинуло, поймав в псевдоплен, предварительно поболтав, вот и получил второе ранение. - Устал я, Люциус. Не городи ерунды, Михейн не засланный шпион, просто одаренный маг, - поджав губы, Малфой аристократично удаляется. В сумерки, сопя приперся невесть зачем Поттер, шумя аки крадущийся слон, койка прогибается под весом пятидесяти килограмм. Весь текст в голове услужливо нарисовался, рот раньше глаз самодовольно открываю, глаза затем… так и застываю с приоткрытым ртом. Глаза красные, блестят, вниз смотрит куда-то, конвульсии моей мимики не замечает. - Это я во всем виноват, - совсем по-детски звучит. Закатываю глаза. - Да, - говорю, - ты, Поттер, виноват, - скрючивается, касаясь ключиц подбородком. - Северус… Воздухом чуть не подавился. Хорошо, что лежу. Да, растерялся. Глубокая, обреченная интонация. - У нас с Арчибальдом ничего нет. В голове эхо собственного имени голосом Поттера. Нужно будет потом аккуратно в омуте памяти пересмотреть. По имени назвал, надо же. Что он сейчас сказал? Имею полное право на минутную глухоту на фоне шока. - Что ты там лопочешь, Поттер? – скрещиваю руки на груди, шипя. Слишком близко, мальчишка. Тот резко вскидывает голову. - У нас нет с ним ничего! Ничего! – в глаза гневно смотрят, по щекам дорожки соленой ненависти. - Почему? – сам от себя не ожидаю такого ровного тона и настоящей заинтересованности. Почему нет? Симпатичный, сильный, умный. Даже на дуэль меня вызвал. Защитник. Бегло обводит взглядом палату, погруженную в сумрак, глазу не за что зацепиться, возвращается ко мне. Дергается вперед резким рывком, успеваю лишь зажмуриться и чуть вжаться лопатками в кровать. Накрывает губами мои, плотно сжатые от неожиданности, и просто прижимается ими ко рту, секундой позже так же резко отстранившись. Не то чтобы не успеваю что-то сказать, даже осознать, что именно и зачем это произошло не в силах. Поттер испарился. К утру я всё понял. Вероятно, мальчишка прознал про мою ориентацию и хочет подвести меня под монастырь. В номинации «юный совратитель года» щенок занимает последнее место. Какие топорные методы. В голову закралось даже подозрение, что он… нет, абсурд, о моём интересе лично к его персоне я сам себе признался сравнительно недавно. Я не почувствовал его желания, только обреченность и солоноватое отчаяние на губах. В себе никакого отклика подавно. Сопливые мальчишки не вызывают во мне возбуждения. После этого происшествия мой чисто физический интерес к Поттеру угас. Совсем ребенок ещё, уловки ясельной группы волшебников. Бывали до этого «поцелуя» у меня мысли об этом в ночном воображении и всё представлялось совсем в ином свете. Догадываясь о причине и явном нежелании, что сделано это только из цели подставить в отместку за поражение дружка, оставило очень неприятный осадок. Поттер, видимо понял, что мотивы его поступка раскрыты и вел себя тише воды, ниже травы. Михейн при нём верным сторожевым псом, взгляда не отводит, еще немного и пылинки начнет сдувать.

***

Демоны пришли карать меня за дурость, глупость, наивность, честолюбие. Какие еще грехи я успел совершить рукой, мыслью? Оба по койкам, где тикают дурацкие часы – наслушался в своё время препровождения в больничном крыле. Арчи как собака при ребёнке, ощущаю себя пятилетним хозяином овчарки; преданный пёс, по лицу пальцами, словно это на моем теле бинты впитывают кровь. Снейпу досталось говорит. Едва беру себя в руки, руки в ноги и к нему. В голове туман и необходимость выговориться, пусть делает что хочет, пусть знает, как хочет карает, нет мочи себя истязать, каждое утро проклинать, пытаясь вновь вернуться в сон, желательно вечный. Глаза к потолку возводит, слов не находится. Целую, да. Как умею. С жизнью прощаюсь, любой участи жду, приговора страшного, Данте сжег бы свой труд узнав, какой ад для меня готовит Снейп. Ан нет, неделя идёт, другая. Абсолютный неприкрытый игнор, смотрит так будто я плохо пошутил. А я-то думал к себе на ковры вызовет, допрос с пристрастием устроит, леггилименс применит, увидит как я по ночам имя его, кончая, шепчу. А ему просто всё равно. В голову дикость стукнула, чуть ли не горло деру – приворожил меня урод старый. Идея как семя в черноземе взросла в мозгу, плотно корни пустив. На Снейпа как на врага народа смотрю – тому ровно, хоть глаза высмотри. Арчибальд умоляет одуматься, за руки хватает, куда говорит, к какому Дамблдору, проверили мы тебя, Гарри. Рон и Гермиона как назло его речам вторят, словно я ума лишился. И в правду, к какому Дамблдору? Прямо к змее треклятой, пущай ответ держит. С ноги дверь вышибаю. Натурально с петель покосилась. Декан Слизерина не скрывает удивления судя по слегка приподнявшейся брови. - Поттер, какого… Вплотную подхожу. - Приворожил меня, да? Говори! - за горло хватаю, чай не тринадцать мне уже, отпор дать могу. За руку перехватываю, палочку достать не позволяю, в сторону об стену. Брезгливо уголки губ приподнимает. - Последние крупицы рассудка вышибли бладжером? – шипит в лицо, уже весь красный от нехватки кислорода. Пальцы поочередно разжимаю. - Скажи мне, Снейп. Можешь не говорить, но избавь от этого. Да, смотри, я обречен. Настолько устал от тебя в своей голове, что верю – приворожил, коли так – прекрати цирк, не так – хоть шею сверни, я подставлюсь под руку. - Ох, Поттер, - стискивает зубы, на секунду прикрывая глаза. В лице вижу меняется что-то. Щурится, ближе наклоняясь. Отхожу, да не далеко: за шкирку хватает, к себе подтаскивая. – Да неужто ты всерьез заинтересовался сальноволосым ублюдком? – глубокий, низкий шепот в ухо. Толкает в стену, ноги подкашиваются, рука, резкая, властная за талию поддерживает. Пальцами в плечо вцепляюсь, через раз дышу. Носом по изгибу шеи ведет, одними губами: - Поттер… Поттер, - насмешливо. Издевка неприкрытая просачивается через каждое прикосновения губ к коже, шея горит, плавя мой крошечный мозг. Ладони шарят под футболкой, оглаживают ребра и живот, я стёк на упёртое в стену колено, балансируя лишь за счёт сдавливающих ладоней. – У тебя уже стоит, - усмехается, сильнее осаживая за талию, приминая член под тканью джинс. Дышу ртом, ловя воздух, постанываю послушной куклой, стоило играющейся руке забраться под кромку брюк и уверенно обхватить длинными, гибкими пальцами ствол. - Северус… - больше ни одно слово не вяжется, словно весь словарный запас сократился до одного имени. Выгибаюсь в пояснице, находя губами ключицы, обвожу их языком, жадно лаская выемку между ними, даже не помня, как расстегивал наглухо закрытый ворот у горла. Выше, венку пульсирующую засасываю, на ухо несдержанно прошу о большем. Пара движений руки на члене и я кончаю, чувствуя, как хорошо, чертовски хорошо. Пусть так насмешливо в глаза смотрит, радужку тьма затопила, на губах такая бешенная, угрожающая усмешка, не предвещающая ничего хорошего. Благодарно провожу языком по нижней губе, в ответ получая: - Отсосешь мне? Киваю, слюну сглатываю, ведь как не знаю. Больно в запястье вцепился, до камина дотащив, в кресло уселся, ноги широко разводя. Неотрывно за рукой слежу, что неспешно снимает с бледного тела мантию, оставаясь сверху в одной расстегнутой рубашке. Под тяжелым взглядом сажусь на колени меж его ног, прикасаюсь к коже живота, прикусывая. Пальцами расправляюсь с молнией, чувствую, как плоть пульсирует и рвется наружу. Он хочет. Выпускаю ствол наружу, подушечками пальцев проходясь по напряженным венам. - Ну же, возьми в рот, - взгляд поднимаю, рукой щеку подпер, из-под ресниц наблюдает, покусывая нижнюю губу. Наклоняюсь, кругом провожу языком по залупе, засасывая головку в рот. Член обильно истекает смазкой, пачкая подбородок, скатываясь мне на горло и падая на грудь. Большой. Едва ли могу вобрать половину. – Слабовато хочешь, - ладонь накрывает затылок, насаживая. Горло разрывает спазм, пытаюсь отстраниться, но рука крепко держит за волосы, пока бедра вколачивают член в рот. – Да… вот так, - довольный шепот, горячий, тягучий, как вкус у смазки, Северус всё глубже заходит, меня с ума сводит запах, этот безумный шепот, желания ничуть не умаляет понимание, что со мной играют, как с марионеткой. Ласкаю себя, принимая в горло, натягивает по самые яйца, кончая глубоко. Из-за спазмов кажется, что меня сейчас стошнит, едва справляюсь с дурнотой, видя краем глаза, что залил спермой весь пол, не помня, когда и сколько раз успел кончить. Мужчина самодовольно растирает блестящей головкой сперму по моим губам, иногда заводя за щеку, медленно, оттягивая, не разрывая контакта взгляда. Вижу, что понравилось. – Тебе еще учиться и учиться, - хрипло шелестит, наклоняя головой к яйцам, понятливо прохожусь по мошонке языком, засасывая нежную кожу. – Нравится, да, Поттер? – вновь поднимаю взгляд, заглядывая в глубину чёрных насмешливых глаз, многозначительно провожу языком вдоль всего ствола от яиц до маковки. Упирается ступней в плечо, отстраняя. – Иди, - кивок в сторону двери. Поднимаюсь с колен, проследив за взглядом, вопросительно возвращаю. Гонит? Так быстро? Утвердительно склоняет голову. Как пожелаешь. Я получил больше, чем смел мечтать. За дверью меня не накрывает паника, ужаса содеянного, раскаяния, никакой жалости к себе нет. Ему не зачем притворяться, что я ему нравлюсь, чтобы играть на моём чувстве. Теперь же он знает о нём и как низко я готов преклонить голову, слова поперек не скажу лишь бы еще раз позвал к ноге. Или к члену. Как будет угодно.